Текст книги "Система «Агрессия». План Аршала. Создатель страха"

Глава 9
Неожиданность

Люси вернулась на кухню через два дня. И поскольку «глупенькая Венди» за это время уже завоевала доверие миссис Гриффит своей старательностью и недалекостью, девушки теперь отвозили еду «наверх» по очереди, что, несомненно, очень радовало Ким.

Двигаться к своей истинной цели она начала планомерно, продуманно, но без лишней спешки. Первым делом изучила возможность подъема на девятый этаж не на общем лифте, шахта которого располагалась в центре здания, а по лестнице. Ей повезло – в научном корпусе лестница оказалась выстроена сбоку, почти в торце, и к ней вел отдельный вход с улицы. Массивная дверь была постоянно заперта на крепкий замок.

Ближайшей ночью Ким, одевшись во все черное и незаметно проскользнув по территории, внимательно изучила этот замок. Он оказался довольно сложным, но все же механическим. Чтобы понять, какого типа отмычки понадобятся для вскрытия, девушке хватило четверти часа.

На следующий день, после обеда, как раз тогда, когда один из поваров собирался заняться приготовлением свежей выпечки к полднику и ужину, трудолюбивая, но порой крайне неуклюжая Венди уронила на пол и рассыпала последний пакет муки, находившийся в кухне. Придя в искренний ужас от того, что печенье и кексы не попадут в духовку вовремя, громко сожалея и извиняясь, девушка тут же вызвалась немедленно сбегать на склад, и в суматохе миссис Гриффит сунула ей связку из нескольких электронных «таблеток» от дверей первого этажа, не отделив, как это она делала обычно, ключ для продуктового хранилища.

Подобрать ключ, подходящий к кладовке с инструментами, и спрятать под одеждой небольшой металлический прут-заготовку и пилку было делом пяти минут. Еще пара вечеров, проведенных за работой в своей комнате за наглухо закрытыми шторами – и отмычки были готовы.

Затем Ким тщательно изучила зону охвата видимости камер наблюдения. В основном фокусе они держали площадку перед лифтом. Однако спрятаться от них в нише квартирной двери было вполне возможно. В свою очередь, за уступ ниши можно было быстро переместиться со стороны коридора, ведущего к лестничной площадке. Физическая ловкость для этого требовалась исключительная, но ведь и Ким не зря занималась подготовкой с самого детства – такой маневр был для нее вполне осуществим.

Последним из препятствий оставалась дверь в квартиру мистера Оллфорда. Замок на ней, надежный, электронный, открывался набором цифрового кода. Однако, как следует поразмыслив, Ким справилась и с этой проблемой.

Как-то раз, доставив ученому ужин, она выкатила тележку из квартиры, и на пороге вдруг совершенно случайно споткнулась. Одно из колесиков тележки, сломавшись, отлетело в сторону. Чтобы колесико сломалось должным образом, Ким, конечно, «поколдовала» над ним заранее.

Растерянной, хнычущей глупышке Венди ничего не оставалось, кроме как обратиться за помощью к мистеру Оллфорду. Ученый, оценив ситуацию, вооружился отверткой и, выйдя из квартиры, принялся чинить колесо. В это время Ким за его спиной незаметно, легко подтолкнула дверь, и та захлопнулась.

Приведя колесо в порядок и выслушав кучу сумбурных благодарностей от невезучей Венди, мистер Оллфорд набрал цифровой код и вернулся к себе – не заметив двух очень важных фактов.

Во-первых, прицельным, натренированным взглядом Ким зорко отследила траекторию движения его руки над пластиной с цифрами. Во-вторых, колесо тонким слоем было измазано землей с уличного газона, о чем девушка также позаботилась заранее… Отпечатки выпачканных пальцев мистера Оллфорда оставили на цифрах четкий след. Теперь код от замка был ей известен.

Задача с оружием решилась совсем просто – в процессе работы она присмотрела на кухне длинный, тонкий острый нож, который удобно было вонзить в самое сердце…

Словом, практическая подготовка операции проходила вполне успешно. Но одновременно Ким занималась также и наблюдением за мистером Оллфордом – для психологического изучения своего объекта.

И результаты этих наблюдений ее обескураживали.

Ученый пребывал в каком-то чрезвычайно странном, как мысленно сформулировала для себя Ким, безжизненном состоянии. Это состояние было постоянным, не зависело ни от времени суток, ни от каких-либо других обстоятельств.

Плечи, опущенные подавленно и угрюмо – словно на них давил мучительный, невыносимый груз. Глаза – тусклые, смотревшие в никуда – взгляд их либо поверхностно скользил по окружающему пространству, либо тяжело падал вниз, под ноги. Медленная походка, заторможенность, абсолютная замкнутость; на лице – выражение безысходности, обреченности и апатии. При необходимости общения он разговаривал с собеседниками бесстрастно и учтиво, но было заметно, что эта любезность стоила ему титанических усилий. В общем, мистера Оллфорда одолевала самая убийственная степень депрессии – и это было абсолютно очевидно.

На неприметную работницу кухни ученый обычно не слишком обращал внимание. Лишь неизменно вежливо здоровался и сразу вновь погружался в себя, в свои мысли – и мысли эти явно были безрадостными. Создавалось впечатление, что мистер Оллфорд не живет, как все люди – а с усилием тянет собственное существование, тянуть которое ему по какой-то причине необходимо.

В других условиях Ким наверняка бы попыталась разгадать эту любопытную психологическую загадку, но, к сожалению, сжатые сроки, отведенные ей на операцию, этого не позволяли. День, назначенный для выполнения задания, приближался стремительно.

Параллельно она присматривалась и к мистеру КлЭлтону – от тоже был ей весьма интересен как типаж, но уже в несколько другом аспекте.

Эндрю обладал крайне неуравновешенным характером, в основе которого лежало болезненно раздутое самомнение и ненасытная жажда чужого восхищения. Без внимания окружающих он страдал, капризничал и пускался в рассуждения об ограниченных обывателях, не способных оценить блеск истинного таланта. Несколько раз Ким заставала его вечером в компании молоденькой лаборантки: величественно подняв в руке стакан с виски, мистер Клэптон вспоминал свои телевизионные интервью и сетовал на идиотов, не понимавших его гениальных книг; девушка смотрела на него простодушно-восторженно…

Должность и связанный с ней статус были невероятно важны для Эндрю: он бдительно следил, чтобы везде и всюду его почтительно величали господином Директором. Требовал беспрекословного подчинения. Тщеславие, эгоизм, мелочность, презрительная невнимательность к другим – все эти качества, выдающие нарциссический склад личности – были присущи мистеру Клэйтону в степени, близкой к патологической…

Мистера Оллфорда Эндрю ненавидел отчаянно, зло и почти в открытую. При упоминании его фамилии губы Клэптона мгновенно кривились в язвительной усмешке. А выражение брезгливости и отвращения на лице господин Директор, похоже, не хотел скрывать вполне осознанно…

Для Ким причина была очевидна – зависть. Она и раньше не раз задумывалась, что чувствуют люди, имеющие желание заниматься наукой или искусством, но объективно лишенные способностей. Ведь тот, кто натужно старается создать нечто выдающееся при недостаточных врожденных данных, и в то же время видит рядом легкость озарений, свободный, мощный полет мысли, божью искру вдохновения, должен переживать настоящую трагедию. И даже такие самоуверенные личности, как Эндрю Клэптон, в глубине души понимают, что все их формальные титулы – ничто по сравнению с истинной природной одарённостью… И рождается в мелких, убогих душонках черная, жгучая зависть…

Однако же именно несостоятельность мистера Клэптона как ученого и спасла ему жизнь, мысленно рассуждала Ким в своей комнате вечером назначенного дня, который наконец настал. А для Оллфорда его гениальность – наоборот, стала роковой. Ну что ж, он сделал свой выбор. Как человек, Ким сожалеет о том, что выдающийся мозг придется уничтожить. Как агент, она обязана ничего не чувствовать, а просто выполнить задание. Сегодняшняя ночь принесет ей свободу, такую долгожданную и желанную…

Ким помотала головой, словно освобождаясь от любых субъективных ощущений, глубоко вздохнула и усилием воли перевела собственные тело и разум в состояние «хладнокровная собранность». Переоделась, взяла отмычки. Единственную ценную вещь – канарейку – выключила и положила во внутренний карман толстовки. Нож она еще днем, во время доставки обеда, незаметно от своей жертвы спрятала в его же квартире…

В полночь Ким выскользнула из жилого корпуса. Действия ее были четкими и тщательно продуманными. Пять минут – на незаметное перемещение к научному корпусу, десять – на взлом замка. Тихий, неслышный подъем по лестнице. Продвижение по коридору до лифтовой площадки вдоль стены, вне зоны видимости камер. Молниеносный, выверенный прыжок в дверную нишу – тонкая человеческая фигура, находившаяся в процессе этого маневра на площадке ничтожно малое время – буквально долю секунды – для охранников осталась незамеченной.

И только успешно спрятавшись за выступом дверного проема, Ким позволила себе с минуту передохнуть. Снова глубоко вздохнула, набрала код, чуть-чуть приотворила дверь и, шмыгнув внутрь, мягко закрыла ее за собой.

В квартире было темно. Достав из своего тайника – одного из шкафов в коридоре – нож, она неслышно прокралась через гостиную и кабинет в спальню.

Мистер Оллфорд спал на спине, неспокойно, веки его напряженно подергивались. Ким присела на край кровати и, примериваясь в определенную точку в сердце, чтобы убить с одного удара, занесла над ним нож…

И в этот самый момент ученый проснулся.

Глаза их встретились. Ким, вмиг сориентировавшись, перенесла нож к горлу, чтобы исключить сопротивление, и тут произошло нечто совершенно неожиданное и ошеломляющее.

Мистер Оллфорд улыбнулся. И в этой улыбке опытный агент явственно различила самую неподдельную, откровенную радость…

– Ну наконец-то, – произнес он, и веселое, почти ликующее облегчение в голосе прозвучало внятно и определенно. – Давай. Только постарайся быстро.

И, вновь закрыв глаза, он расслабился, приготовившись к смертельному удару.

Глава 10
Риск

Удара не последовало.

Через пять минут, будучи еще вполне живым, мистер Оллфорд снова открыл глаза. Ким все так же сидела над ним и, казалось, ждала этого.

Поведение ее объекта на этот раз не укладывалось ни в какие привычные схемы. Насколько она знала, человек даже в глубокой депрессии инстинктивно должен цепляться за жизнь. В ее последнем деле и так было слишком много странностей и загадок, а уж радостная готовность умереть вообще являлась каким-то апофеозом абсурда. И Ким твердо решила разобраться, что здесь происходит – тем более, что некоторым запасом времени она располагала.

– Почему Вы хотите умереть? – жестко, отрывисто спросила она.

Ученый снова слегка улыбнулся и внимательно вгляделся в лицо своего убийцы.

– Ты ведь совсем не глупая, да? – догадался он. – Откуда ты? ФБР? ЦРУ?

– Вопросы здесь задаю я, – грозно нахмурилась Ким. – Отвечайте – почему Вы хотите умереть?

– Ладно, – он чуть заметно кивнул. – Я отвечу. Меня шантажируют жизнью моей дочери, Энни. Я должен работать на Гейслера, иначе ее убьют. Самоубийство также оговорено – если я покончу с собой, Энни убьют и в этом случае. Но если будет очевидно, что меня убил кто-то другой – то есть смерть не была добровольной – она останется в живых.

– То есть… Вы работаете на «GGER» не по собственному желанию?

– Ну разумеется, нет, – вздохнул он. – Да впрочем, какая разница? Я счастлив, что спецслужбы подослали ко мне агента. Делай свое дело, и пусть весь этот кошмар наконец закончится.

Ким усмехнулась.

– А я не буду спешить.

С этими словами она убрала нож от горла ученого, встала и, сделав пару шагов в сторону, опустилась в ближайшее кресло. Мистер Оллфорд приподнялся и сел на кровати.

– Воткнуть в Вас нож – дело нехитрое, – пояснила девушка. – Но мне интересна Ваша история. Расскажите все с самого начала.

Он взглянул с некоторым недоумением.

– Это действительно необходимо?

– Рассказывайте!

– Ну что ж, хорошо. Три года назад я занимался исследованиями низкочастотных излучений мозга. Изыскания финансировали медицинские фонды, и цели мои были тоже чисто медицинскими – помощь при органических поражениях головного мозга, амнезиях, эпилепсии, шизофрении, аутизме, нарушениях сна – воздействием соответствующих сигналов мы добивались высочайшей степени синхронизации нейронов. Что, в свою очередь, вызывало положительную динамику у больных. Мы с коллегами вычисляли частоты различных состояний с точностью до тысячной герца, путем обследований больших групп людей – такую возможность тоже предоставляли заказчики. Основным препятствием к широкому применению были физические размеры генераторов.

Спустя примерно год я вышел на идею использования микроплазмы как основы для компактного генератора, который больные могли бы носить с собой, что обеспечивало бы им абсолютную свободу передвижений. Первые же опыты оказались весьма удачными.

Вот тут-то, насколько я понимаю, мной и заинтересовался Гейслер.

Сначала он попытался переманить меня к себе цивилизованно, пообещав огромную зарплату. Однако, услышав произнесенное вскользь слово «продажи», я тут же понял, в чем дело, и наотрез отказался. Он посылал своих представителей несколько раз, я выставлял их вон. За что в итоге жестоко поплатился.

На нас напали ночью, внезапно, подло. Хейли… Она была им не нужна, и ее убили сразу. Меня оглушили, и очнулся я уже здесь. Здесь же узнал и о своих похоронах.

На этот раз до разговора со мной Гейслер снизошел лично. Условия шантажа жизнью дочери он озвучил мне с каким-то дьявольским, садистским удовольствием. А мое беспомощное отчаяние доставило ему настоящее наслаждение.

Здесь я и живу два последних года. И два года моя Энни находится в интернате для девочек – я не знаю даже, где он, в какой стране. Раз в месяц мне дают посмотреть видеозапись о ней, минут на 20 – чтобы я убедился в том, что она жива. Условия у нее хорошие. Общаться нам не разрешают. За мной даже не особенно и следят здесь, как ты сама имела возможность убедиться – всем очевидно, что я никуда не денусь. Страх за дочь держит крепче любых замков.

Разумеется, я заранее знал, чем закончится настройка генераторов для сайта «Buy everything». Я пытался поговорить с Клэйтоном, предупредить о последствиях, но он рассмеялся мне в лицо. И мне оставалось лишь по телевидению наблюдать погромы, поджоги и прочий ад, творившийся по моей вине…

Сейчас, здесь, в центре, мы создаем генератор переменных частот. Со своей стороны я затягиваю и саботирую работу, как могу: назначаю опыты с заранее неверными параметрами, «случайно ошибаюсь», указывая неподходящую модификацию при доставке оборудования, даже «теряю» результаты исследований… Но беда в том, что Гейслер и Клэптон уже начинают догадываться об этом. Не далее как вчера Эндрю вызвал меня на разговор и засыпал угрозами, опять упоминая об Энни…

Поэтому я действительно считаю, что моя смерть разом решит все проблемы. Человечество не пострадает, и Энни будет жива… По крайней мере, другого выхода я не вижу.

И мистер Оллфорд, пожав плечами, снова взглянул на Ким.

А Ким во все глаза смотрела на него.

До сих пор она почему-то была уверена, что мистер Оллфорд трудится в центре по собственной воле. Точнее, ей и в голову не приходило разобраться в причинах его пребывания здесь. Почему-то, обнаружив его живым, она не задалась этим вопросом. Видела только лишь конечный факт – процесс разработки опасного изобретения.

А ведь если бы она удосужилась разобраться во всем досконально – поняла бы, что ученый вовсе не планировал насильственного управления людьми и вообще собирался использовать генераторы исключительно в мирных целях. Что и он сам, и его творение – теперь заложники в руках нечистоплотных, жадных манипуляторов…

Это если мистер Оллфорд говорит ей правду.

Но нельзя исключать и того, что он лжет.

Ким перевела взгляд за окно. В густой ночной тьме чуть заметным намеком уже начинало сквозить предрассветное марево. Марк ждет. Нужно действовать.

За годы работы агентом Ким научилась всему – как быстро разбираться в людях и чувствовать их, так и никому не доверять. Сейчас в поведении мистера Оллфорда она не уловила никаких невербальных признаков обмана – он был, казалось, предельно погружен в собственные переживания и искренен. Однако безусловно поверить ему на слово было бы слишком безрассудно…

Если мистер Оллфорд лжет, после ее ухода он доложит о произошедшем Клэйтону и остальным. И тогда вряд ли Ким удастся остаться в живых…

Но если он говорит правду, у нее есть шанс не стать убийцей снова. Не погубить ни в чем не повинного, честного человека. Не лишить мир гения. Не отяготить совесть очередным тяжелым грузом…

В воображении Ким нарисовались весы, на одной чаше которых лежала ее собственная жизнь, на другой – жизнь ученого. Выбрать второе – огромный риск… И все же надо принять решение. Сейчас, незамедлительно.

И, пожалуй, она рискнет.

Все же – слишком привлекательна перспектива не совершить очередное убийство. Так сказать, оставить на этот раз руки чистыми. Не запятнать ничьей кровью… А она? Ну что ж, при такой работе она, собственно, и так всегда была готова к любому исходу событий…

И, решившись, Ким глубоко вздохнула и медленно произнесла:

– Другой выход есть. Если Вы согласны сотрудничать с нами, я могу все устроить так, чтобы ни Вы, ни Энни не погибли.

– Как это возможно? – изумленно спросил он, и тут же торопливо добавил: – То есть да, конечно, я согласен сотрудничать.

– Идея есть, но мне нужно продумать все детали. Сейчас для этого уже нет времени. Я вернусь следующей ночью и расскажу подробно.

– Хорошо, – кивнул ученый. – Я оставлю дверь открытой.

– Договорились. Не провожайте.

Ким поднялась и, захватив нож с собой, прошествовала к двери. Отворив ее, тем же путем, что и попала сюда, вернулась обратно. И через четверть часа вновь оказалась в своей жилой комнате.

Не раздеваясь, прилегла на кровать и долго лежала с открытыми глазами, чутко прислушиваясь к звукам снаружи; но все было тихо. Под утро она забылась недолгим поверхностным сном.

Глава 11
План

Весь следующий день она провела в состоянии сжатой пружины, каждую секунду готовая к любому повороту событий. Но все происходило как обычно, и, таким образом, когда ближе к вечеру никаких разоблачений, задержаний и погонь в научном центре не случилось, стало ясно, что мистер Оллфорд, скорее всего, ее не обманывал.

Одновременно, несмотря на общий фоновый режим предельной настороженности, Ким тщательно обдумывала дальнейшие действия.

В период разработки операции в «Тихой Команде» были заранее предусмотрены все возможные варианты ее исхода. Поскольку ночью Ким так и не появилась у ворот центра, Марк, проживавший до этого в гостинице ближайшего городишки, должен был вернуться к себе в номер и, оставив окно открытым, как минимум неделю ожидать от нее известий. Доставить которые ему должна была канарейка. Механическую птицу Стивен заранее точно настроил на координаты комнаты. Поэтому за свои «внешние связи» девушка была спокойна – ей оставалось лишь вложить в канарейку ту информацию, которую она сочтет нужной.

Вскоре план в голове Ким был оформлен окончательно. И в полночь она вновь, в точности, как и вчера, появилась в квартире ученого, дверь в которую, как он и обещал, оказалась открытой.

Мистер Оллфорд сидел на диване в гостиной, явно ожидая ее; при появлении Ким глаза его засияли радостью и надеждой. После приветствий Ким села напротив.

– Итак, – без предисловий начала она, – предложение у меня следующее. Чтобы обезопасить Вашу дочь и лишить Гейслера возможности шантажировать Вас, ребята из моей команды найдут Энни, заберут ее из интерната и спрячут в надежном месте. Они известят об этом меня, и той же ночью мы с Вами отсюда сбежим. Недавно был изобретен сверхлегкий и бесшумный вертолет, который я и попрошу прислать за нами. Бежать с крыши будет и удобнее, и безопаснее, а по земле уйти нам вдвоем вряд ли удастся.

Разумеется, Вы должны будете пообещать никогда не использовать генератор в преступных целях, да и вообще впредь проводить научные исследования только под контролем ФБР. Кроме того, в данный момент о том, что Вы работаете на Гейслера не добровольно, знаю только я. Чтобы убедить в этом мое руководство, необходимо предоставить какие-то доказательства. Например, материалы об устройстве генератора. Я знаю, что в судебном процессе по сайту «Buy everything» юристы «GGER» отстаивают позицию, что он предназначен для какой-то незначительной функции. Следствию нужны неопровержимые аргументы. В этом и будет заключаться на данном этапе наше с Вами сотрудничество.

Он кивнул с выражением согласия и готовности.

– Да, конечно, я смогу скопировать данные о генераторе на флэшку. Завтрашнего дня мне будет достаточно. А… Как ты передашь ее своим?

– У меня есть такая возможность. Подробности Вам знать не обязательно.

Ученый смутился.

– Да, я, наверное, спросил лишнее… – он на минуту задумался, а затем вдруг улыбнулся. – Значит, получается, что теперь мы – одна команда?

Ким усмехнулась.

– Получается, так.

– Тогда… Можно мне узнать твое настоящее имя?

Она пожала плечами.

– Ну, в общем-то, почему бы и нет. Меня зовут Кимберли, можно Ким.

Он снова улыбнулся.

– Ким… Очень приятно. А меня называй просто Рэй, хорошо?

– Хорошо. Так действительно будет удобнее.

– Ким, я хотел бы поблагодарить тебя. За то, что поверила мне. Я ведь сознаю, что мой вчерашний рассказ представлял собой всего лишь слова, не подтвержденные ничем. И доверие к незнакомому человеку означало для тебя гигантский риск… К тому же, насколько я понимаю, это было твоим личным решением. Исходное задание наверняка формулировалось однозначно – ликвидировать создателя генератора, и вряд ли предполагало какие-либо отклонения от плана. Спасибо тебе, Ким…

– Не за что, – она снова чуть-чуть усмехнулась и поднялась из кресла. – Ну что ж, таким образом, следующей ночью мне придется снова нанести тебе визит, чтобы забрать флэшку.

– Да. Я все подготовлю.

– Тогда – до завтра. И еще, Рэй – я настоятельно рекомендую тебе продолжать изображать тяжелую депрессию, чтобы никто ни о чем не догадался.

– А ведь я об этом не подумал… Да, постараюсь.

Вернувшись к себе, она вновь долго не могла уснуть – мысли сумбурно теснились в голове, не позволяя расслабиться. Ее последнее задание побило все рекорды непредсказуемости. Ситуация сложилась невероятная, фантастическая – она и ее мишень, объект ликвидации – одна команда! Двое заговорщиков в стане врага, со всех сторон окруженные опасными противниками. Такого никогда не происходило не только с ней, но и ни с кем из агентов со дня основания «Тихой команды»!

Но, несмотря ни на что, ей очень нравится факт, что этот необыкновенный человек, гений, оказался порядочным и даже, кажется, добрым. Это значит, что все-таки не все на свете продается. И остались в мире еще благородство и честь… Это значит, что у миллиардов людей есть еще шанс не стать жертвами захватчиков чужих умов…

И от такого оптимистичного вывода, а, может быть, и просто от усталости, она наконец успокоилась и погрузилась в сон.