Текст книги "Мстители"

Глава 2

Настя, Федя и Кира – маленькая слаженная команда еще со школьных времен. Первым делом Кира приметила Федю: крепко сбитый белоголовый паренек не отличался умом и сообразительностью, но зато быстро отучил одноклассников от попыток посмеяться над его неловкими ответами у доски, на фразу «сила есть – ума не надо» не обижался, а многозначительно кивал головой, после чего от него отходили с опаской. Силы у Феди действительно было не занимать, но использовал он ее обычно по делу. Кира стала его первой любовью, и с тех пор он так и остался ее верным рыцарем, или, как, смеясь, называла его Настя – верным варваром, и он был вполне доволен таким названием. С рыцарством Федя связывал какие-то смутные образы лошадей, розовых кустов и перьев, торчащих из головы. Варвары подходили больше – с ними представлялись германские топоры, увесистые палицы и целиком зажаренные кабаны. А когда на уроке истории сказали, что варвары уничтожили Рим, Федя окончательно проникся уважением к этим крутым парням, но в душе все-таки оставался рыцарем и даму своего сердца – маленькую Киру – защищал везде и всегда, иногда даже тогда, когда она в этом особо не нуждалась.

Кира быстро привыкла к своему поклоннику и считала его лучшим другом, а лучшей подругой – Настю, тихую девушку исключительной доброты и покорности миру. Настя не была красавицей – ее неброская внешность обладала прелестью скромного полевого цветка, и характер у нее был таким же: немного скрытным, нежным и задумчивым. Настя многого боялась и нуждалась в защите и опеке напористой Киры и ее верного телохранителя. Без них она держалась в сторонке, старательно скрывала мысли и чувства и только в привычной компании раскрывала свой маленький мирок, полный неторопливых размышлений, сказочных сновидений и легких мечтаний.

В классе Настю считали юродивой и особо не трогали, хотя часто не могли удержаться от шутки: в то время, когда молодежь с интересом пробовала жизнь на зуб, эта тихая девушка подчинялась всем мыслимым и немыслимым правилам. Она не могла двинуться с места, если путь ей преграждала черная кошка, не могла выйти из дома без паспорта, не могла не помыть руки перед едой, не могла перейти дорогу без пешеходного перехода…

Кира смотрела через стекло, за которым в кровоподтеках и трубках, под неусыпным контролем прибора искусственного дыхания, лежала ее Настя – та Настя, которая никогда не нарушала правила.

Федя сказал:

– Какая-то сволочь сбила на машине и уехала! Врачи говорят – Настька чудом жива осталась!

Кира зажмурилась и увидела: пешеходный переход, сумерки, отцветающие в городе серым пеплом, Настю, прижимающую к боку сумочку с маками, которые сама долго вышивала лентами и очень гордилась потом… хотела расшить такими же маками сумку для Киры, подбирала цвета…

Настя в сумерках, Настя на пешеходном переходе, Настя под визг тормозов – или не было визга тормозов вовсе, и сбили ее, как маленькое животное, походя?

Ее крик зазвенел в ушах, и Кира мотнула головой, пытаясь избавиться от наваждения.

Не глядя ни на Федю, ни на Артема, она нащупала ручку двери и вошла в палату подруги.

Артем не любил разглядывать лица страдающих людей, поэтому уже давно отвернулся и разглядывал цветные плакаты на стенах больничного коридора: печень, протоки, желудок, почки, мужской половой орган в разрезе.

На кой он здесь, меланхолично подумал Артем. Реанимация же? Или интенсивная терапия? Кому из врачей здесь понадобился член в разрезе?

Он спиной ощущал внимательный взгляд дружка-качка, который сообщил Кире плохие новости, и нарочито долго рассматривал плакаты, но в конце концов спросил, все так же не оборачиваясь:

– Читаю в твоих глазах вопрос: кто я такой?

Федя отреагировал моментально:

– Ты что, с Кирой приехал?

Варвар в нем почуял римлянина, изящно завернутого в белую тогу, – проще говоря, классового врага, неизвестно как попавшего в свиту дамы сердца.

– Я ее подвез, так что, строго говоря, это она со мной приехала, – пояснил Артем.

– Это я врубил, – сообщил Федя, неотвратимо и угрожающе надвигаясь на Артема. – И кто ты такой?

– Третий раз за день этот вопрос слышу, – спокойно отозвался Артем. – Я – друг Киры.

– Почему-то я тебя раньше не видел, друг! – фыркнул Федя. Друзей и знакомых Киры он знал наперечет, и этого карамельного красавчика среди них явно не было.

– А ты ее парень, что ли, чтоб всех видеть? – Артем вдруг почувствовал, что ему будет неприятно, если белоголовый качок окажется парнем прекрасной валькирии.

– Да, парень, а че?

– А Кира в курсе? – не удержался Артем.

– А ты самый умный, что ли?

Ну вот, с грустью подумал Артем, ситуация накаляется, а значит… надо жечь дальше.

Ну вот, с радостью подумал Федя, сейчас все и разрулится, раз пижон сам нарывается.

– Самый умный – ты что имеешь в виду? – переспросил Артем. – Вообще? Или из нас двоих?

Федя уже сократил расстояние и навис над Артемом. Обычно на этом этапе люди уже начинали догадываться, что зря они все это затеяли и не отойти ли от Феди куда подальше, но для Артема понадобилась дополнительная мотивация.

– Ты что, думаешь, раз мы в больнице, то я тебе прямо здесь не втащу?

– А ты думаешь, раз ты ее парень, значит, я ее не трахну?

За такое Артем и сам бы ударил, поэтому ничуть не удивился, когда Федя неуловимым движением впечатал его в стену – только быстро провел рукой по губе. Так и есть, кровь. Вот чертов качок.

– Хороший удар, запишу на твой счет, – мрачно похвалил он, утираясь.

Дверь палаты открылась, и на пороге появилась Кира. Быстро оглядев батальное полотно, она усталым голосом сказала:

– Федя, – это Артем. Артем, – это Федя. Хотя я вижу, вы уже познакомились.

Перешагнув через не успевшего подняться Артема, она быстрым шагом пошла по коридору. Федя глянул на Артема, Артем на Федю, и оба они молча устремились следом.

Прямо за углом больницы нашлось маленькое уютное кафе с простым меню и полосатыми тентами над легкими летними столиками. Федя, несмотря на случившееся с подругой и недавнюю драку, аппетита не потерял – с удовольствием уплетал гамбургер, запивая его пивом. Артем тоже взял банку ледяного пива, но пить не стал – приложил к распухшей губе. Он заботился о своей внешности и не собирался передвигаться по городу с перекошенным лицом. Кира же еле добралась до стула, помолчала несколько минут, собралась с силами и кинулась листать странички в телефоне в поисках ближайшего полицейского участка. Рядом с ее локтем стыла картошка фри.

Федя прикончил гамбургер и потянулся за картофельными ломтиками, но, заметив взгляд Артема, моментально завелся:

– Чего смотришь-то?

– Ты… реально – с ним? – поинтересовался Артем, не обращая на него внимания.

– В школе с ним учились, – быстро ответила Кира, – с ним и Настей.

Федя слегка пожал плечами. Этот ответ его полностью устраивал. Он привык считать, что это веский аргумент, чтобы считать Киру своей.

– Нужна операция. Очень срочно. Стоимость – двести пятьдесят тысяч, – перевела тему Кира.

– Найдем, – беззаботно откликнулся Федя и добрался все-таки до картошки, придвинул к себе тарелку.

– Долларов.

– Твою же мать! – Федя поперхнулся картошкой и закашлялся.

Артем тоже приподнял брови – сумма казалась совершенно неподъемной. По крайней мере у него, Артема, даже в мечтаниях такой на кармане не оказывалось.

– А что свидетели? – спросил он. – Платить-то должен виновник аварии. С него еще и моральную компенсацию можно получить.

Кира вздохнула.

– В том-то и проблема, – объяснила она, – ее на «скорой» привезли, свидетелей полиция не нашла, дело пока заводить не будут.

– Мусора! – припечатал Федя. – Что от них еще ждать?

– А я не собираюсь ждать, – легко заявила Кира, – я сама разберусь!

Ей тогда все еще казалось, что навести справедливость в Настиной трагедии так же просто, как кинуть боковое зеркало в тарелку со спагетти. Где-то внутри жила твердая уверенность, что судьба неравнодушна к правде и виновник обязательно будет наказан, стоит только взяться за дело.

– Давай я тебе расскажу, как все будет, – попытался охладить ее пыл Артем, – ну, до того, как ты пойдешь и порвешь отделение в мелкие клочки.

– Этот клоун всегда так разговаривает? – заинтересовался Федя.

– Федя, хорош, – одернула его Кира.

– Могу и на язык неандертальцев перейти, – любезно предложил Артем.

– Заканчивайте! – разозлилась Кира.

– Я продолжу по теме, – сказал Артем. – Итак… Ты пойдешь в полицию со свеженьким заявлением. Тебя проведут к толстому усатому хряку, и первым делом он завернет в твое заявление бутерброд с колбасой.

– Но…

– «Мы сделаем все возможное, но ничего не можем гарантировать. Приходите через месяц», – проговорил Артем, мастерски подражая чиновничьим интонациям.

Ему так хорошо удалось имитаторство, что Кира и Федя почти наяву почувствовали запах вытертого линолеума и бумажной пыли, вареной колбасы и пота. Зашуршала бумага, отчетливо привиделся отпечаток большого пальца на мягком белом хлебе, на заявлении проступил коричневый круг от плохо вымытой кофейной чашки…

– Потом мы сами поедем искать свидетелей, но никто не захочет нам помогать, потому что…

И Артем снова перевоплотился: он недоуменно пожал плечами, как делает это толстая продавщица беляшей, высунувшись из своего окошка; помотал головой, подражая уставшему таксисту, и даже изобразил двух бабушек-одуванчиков, которые обычно высаживаются на лавочке перед подъездом и скрипучими голосками хором отвечают «Нет!» на вопрос Киры, не видели ли они…

Пораженный шоу, Федя перестал жевать картошку. Кира слегка побледнела.

– Попробуем по-другому, – сказала она, – должны попробовать.

* * *

Интернет знает все, и в Интернете знают все. Стоит только появиться интересному или жуткому видео, как тысячи лайков и перепостов разрекламируют его на всю Всемирную сеть. Кира знала об этом и поэтому запостила свою просьбу о помощи на «стенах» популярных пабликов и в блогах.

Федя был согласен с любой ее идеей, поэтому смирно сидел на диванчике у стены и ждал. Артему идея не понравилась, и поэтому он бродил по комнате, разглядывая нехитрую обстановку в гостиной Киры, и не переставал развивать свои идеи:

– Потому что людям объективно плевать. Им просто хочется потрепаться и обсудить чужие проблемы. Ты повесишь пост во всех соцсетях, получишь уйму комментов…

Он остановился возле панно с пестрым бамбуковым узором, потер пальцем шершавую поверхность.

– …комментов типа «В какое страшное время мы живем!», «Бедняжка!»… Ну или «Нечего было переходить в неположенном месте, сама виновата»… даже если триста раз написать, что это случилось на пешеходном переходе. В общем, ни хрена у тебя не выйдет.

Артем добрался до вазы синего стекла, щелкнул по ней пальцем – ваза запела.

– Интересное сообщение пришло, – сказала Кира.

Она сидела, поджав ноги, на диване у окна, просматривала письма и комментарии, почти не обращая внимания на Артема.

– Да быть того не может, – сказал Артем, – всего полчаса назад было триста пятьдесят лайков и двадцать перепостов – та еще польза. Откуда взяться интересным сообщениям?

– Сейчас уже восемьсот лайков и пятьдесят перепостов, – сказала Кира, внимательно читая письмо. – А еще… крайне интересное досье на одного человека. – Вдруг она замерла и довольно долго просто смотрела в экран. – Вы не поверите! Видео, на котором машина этого человека сбивает Настю! И даже видны номера!

Тут не выдержал Федя, соскочив с дивана:

– Дай посмотреть!

Артем тоже подошел ближе, наклонился над монитором ноутбука, и втроем они увидели то, что совсем недавно так отчетливо представлялось Кире: городские сумерки, разбавленные зеленым светом светофора, пешеходный переход, на обочине стоит Настя с той самой сумкой-маками и, как школьница, заученно поворачивает голову – сначала налево, потом направо… Вот она неуверенно шагает по переходу, свет фар возникает ниоткуда, спортивный автомобиль проносится так быстро, что Настю не просто сбивает – цепляет, подкидывает в воздух, а потом она долго катится по земле в сторону от быстро исчезающей из кадра машины.

На некоторое время повисла тишина. Короткое видео было полно боли и страха, и даже Артем, не знавший Настю, в полной мере почувствовал жалость к девушке.

Кира и Федя переглянулись, обменялись молчаливой визуальной поддержкой, и Кира снова наклонилась над ноутбуком:

– Машина принадлежит какому-то Сергею Полянскому.

– Какому-то? – насмешливо переспросил Артем. – Он не «какой-то», он известный бизнесмен, у него денег как грязи. А кто прислал видео?

– Анонимус, – прочитала Кира. – Это «ник» такой.

– Анонимус, хех! – не удержался Федя.

– Неандерталец, – сказал Артем. – Ладно, не кидайся! Это были мощные и сильные… люди. Мозги им особо не требовались.

Федя пожал плечами. Это подпадало под усвоенное с детства и действенное правило «сила есть – ума не надо», поэтому возражать не стал. В конце концов, что плохого-то?

– С этим видео уже можно к ментам идти, – сказал он, – не отвертятся.

– Да есть у них уже это видео, – отмахнулся Артем, – это же съемка с магазинной камеры слежения. Они не могли о ней не знать, первым делом наверняка смотреть полезли… Просто по какой-то причине делу ход не дают. Что там – по какой-то! Понятно же, кому машина принадлежит. Купил их Сережа Полянский, вот и все.

– Если так, – сказала Кира, – то… я пойду к этому Полянскому. Насте нужны деньги на операцию.

– Я бы мог рассказать тебе, как это будет выглядеть… – вкрадчиво начал Артем.

– Нет уж, – наотрез отказалась Кира. – Не нужны мне твои пророчества, я сама разберусь. Так можно всю жизнь сидеть и в голове варианты прокручивать, а нам действовать надо – у Насти в запасе не так много времени…

Холл в центральном здании владений Сергея Полянского поражал воображение. Открытые площади с огромными окнами, украшенные яркой зеленью, с умело скрытыми источниками освещения, напоминали фильмы о миллиардерах, способных на карманные деньги ради развлечения запустить в космос ракету-другую. Кира даже не ожидала, что все окажется настолько масштабно.

И этот человек, подумала она, человек, которому нравится офис с зеркальными полами и цветочками, даже не подумал остановиться, чтобы проверить – жива сбитая им девушка или нет. Еще один американский психопат: внешне весь такой цивильный, а внутри гнилой насквозь.

И все-таки этот холл Киру слегка вдохновил – может быть, при таком богатстве, Сергею Полянскому проще будет сразу же выложить деньги на операцию Насте и вмешательство полиции не потребуется.

Секретарша на ресепшене оглядела Киру, как брезгливый садовник оглядывает жуков на безупречных листьях свежего салата.

Наверное, девушки в скромных джинсах и обычных свитерах появлялись здесь нечасто.

– Девушка, вы к кому?

– К Сергею Полянскому.

– Звоните в офис, – равнодушно сказала секретарша и повернула к Кире телефон. – Номер восемь ноль ноль пять пять.

И глядя, как Кира набирает номер, не удержалась, презрительно цокнула, мол, ходят здесь всякие, телефоны лапают…

Это был плохой знак – рыба гниет с головы, а вместе с ней прогнивает все ее туловище, и если даже хвостики-секретари ведут себя так по-хамски, то что же там с головой? То есть главой корпорации, Сергеем Полянским?

– На какое время у вас назначена встреча? – пропел в трубке голос референта.

Кира бросила быстрый взгляд на часы позади склонившейся над клавиатурой секретарши: четырнадцать пятнадцать.

– На четырнадцать двадцать, – сказала она.

– А, журналистка с «Дождя»! – уточнила референт.

– Да, – тут же согласилась Кира.

Надо же, какое удачное совпадение.

– Поднимайтесь. Восемьдесят седьмой этаж.

Лифт с сияющим зеркалом кнопочной панели почти моментально взлетел на невероятную высоту. Распахнулись двери, и перед Кирой предстало панорамное окно, открывающее вид почти на всю Москву. В отдалении угадывалась ажурная конструкция Шуховской башни, еще не полностью закрытая подбирающимися к ней высотными гордыми зданиями, увенчанными по ночам синими и красными огнями.

– Здравствуйте еще раз, – поприветствовала Киру референт. – Чай, кофе?

– Нет, спасибо.

– Тогда подождите минуточку, – любезно предложила девушка и направилась к огромной двери красного дерева, за которой, надо полагать, восседал сам Полянский.

Похоже, любитель искусства, машинально отметила Кира, разглядывая дорогие полотна на стенах: накренившиеся парусники мчались по бурным волнам, висела вниз головой в темной старинной раме неощипанная утка, а под ней – взрезанный арбуз, блестящий изнутри.

– Сергей Алексеевич, к вам журналистка с «Дождя».

– Супер! – моментально отозвался Полянский из недр своего кабинета, и Кира сама не заметила, как быстро и ласково была отправлена референтом к нему на аудиенцию.

Полянский оказался совсем нестарым, лет сорока, а может, сорока пяти, обычной, на первый взгляд даже приятной внешности, над которой, впрочем, явно работали. Узкое лицо с великоватым носом, жесткий и цепкий взгляд внушал чувство уверенности и надежности. И все же, если приглядеться повнимательнее, мелькало в нем что-то скользкое, неуловимо-фальшивое, с двойным дном, скрывающимся под крышкой-капканом.

Кира не выдержала, перевела взгляд за спину Полянского, на заинтересовавший ее стенд с большим макетом офисного квартала, в центре которого возвышался небоскреб. Макет был выполнен мастерски и выглядел настоящим городком, уменьшенным в несколько сотен раз.

– Супер! – повторил Полянский, быстрым шагом походя к Кире и потирая руки. – Ну садитесь, записывайте, только без ошибок! Людмила-а-а, – протянул он, обращаясь уже к референту, услужливо застывшей у двери. – Сегодня у нас что? Четверг или среда? Среда! А зачем ты лифчик надела?

Девушка испуганно посмотрела на шефа, потом на свою грудь. Губы у нее задрожали.

– Ладно-ладно, – осклабился Полянский, – шучу я. Давай, кыш отсюда. А вы запишите: Сергей Полянский – позитивный, светлый и веселый человек, всегда рад пошутить с подчиненными. Записывайте, записывайте.

За Людмилой закрылась дверь. Полянский резво повернулся на пятках и принялся расхаживать по кабинету, бормоча:

– Так… дальше. Девелоперский проект MING– SING TOWER, который я разрабатываю вместе с моим бизнес-партнером Дмитрием Сафоновым, будет реализован в Бангкоке. Да-да! Узкоглазые хотят с нашей помощью добраться до Луны, все в Гагариных играют! Это будет самое высокое здание в Азии, а если добавить еще восемьдесят миллионов, то, может, и в мире. Вы поглядите, какая красота!

Он нежно погладил маленькое деревце, растущее у офисного небоскреба на макете.

– Записываете?

Он обернулся:

– Почему не записываете?

Кира так долго готовила в уме эту фразу, что произнесла ее четко и быстро, как обвинитель на суде, совершенно без эмоций – просто страшные факты.

– Вы сбили девушку и скрылись с места ДТП, она теперь в больнице, и ей нужны деньги на операцию. Срочно. Иначе она умрет.

И снова почудились ей больные серые городские сумерки, визг тормозов, а собственный пульс превратился в другой – угасающий Настин.

Полянский быстро стер улыбку с лица, уселся за стол и зачем-то пододвинул к себе листок бумаги. Он вел себя так, словно ожидал условий сделки.

Киру это воодушевило.

– На этой флешке есть видео, доказывающее, что это сделали вы! – сказала она, подходя к тяжелому дубовому столу Полянского и показывая флешку. – Так что вы либо помогаете, либо вместо Бангкока поедете в Магадан. Понятно?

Полянский вдруг наклонился и хищным быстрым движением сцапал флешку с ладони Киры.

– Смешно, – сказал он коротко.

– Что значит – смешно? – оторопела Кира. – Вы думаете, у меня копий не найдется? Я дура, что ли?

– Дура, конечно, раз пришла вымогать деньги с этой… херней. – Полянский брезгливо кинул флешку в мусорную корзину. – Можешь пойти с копией видео хоть к генеральному прокурору. Кстати, ему в будущем комплексе уже принадлежит одна из квартир. Подарок от компании.

По лицу Полянского снова расползлась улыбка, будто он опять играл с маленькими макетиками.

– Вы понимаете, что человек может умереть? – спросила Кира.

Ей еще не верилось, что ее правильно поняли: казалось, Полянский не осознает произошедшего и ему нужно объяснить, донести простую мысль – Настя умирает.

Полянский возвел глаза к потолку с выражением, с которым смотрят на иконы.

– Все мы можем умереть. Это печально. – И тут же поменялся в лице и тоне. – Жизнь коротка, время дорого, а я его трачу на тебя! Ты знаешь, сколько стоит минута моего времени?! Так что, считай, мы в расчете, сдачи не надо. Пошла вон.

– Вы пожалеете, – проговорила Кира.

Она точно знала, что сделает все, чтобы этот человек пожалел о своих словах.

– Да, да, – нетерпеливо пробормотал Полянский, – хорошо. – И нажал кнопку на коммутаторе. – Люда, позови Бориса и закажи столик в ресторане, я хочу пообедать.

Кира развернулась, и на глаза ей попался стол с макетом. Со злости она пнула его ногой – одно из зданий тут же развалилось.

Она вышла, с грохотом захлопнув за собой тяжелую дверь.

Полянский цокнул языком, осмотрел поврежденный макет.

– А что? – задумчиво сказал он. – Так даже лучше.

В кабинет вошел Борис – огромный вышколенный телохранитель и охранник в одном лице. Цепной пес, как любил называть его Полянский и к которому и относился, как к псу, – разговаривал с ним почти ласково, с укоризненными интонациями в голосе.

– Вызывали? – спросил Борис.

– Боря, Боря, Боря, – вздохнул Полянский, подойдя к стенду и смахивая осколки макета на пол. – Скажи, почему у меня в кабинете бардак? Почему сумасшедшие девки приходят вымогать у меня деньги?.. Почему ты небритый, Боря?

Борис не шевельнулся, и только самому внимательному глазу удалось бы разглядеть вспышку недовольства, мелькнувшего в его взгляде.

– Я разберусь, – сказал он.

– Разберись, Боренька, – так же ласково произнес Полянский. – Вопрос решил?

– Все улажено. Машина продана задним числом, но лучше впредь быть осторожнее, Сергей Алексеевич.

– Молодец! Все, иди, Борь.

Борис вышколенно развернулся и вышел, незаметно от хозяина с досадой прикусив губу.