Текст книги "Ведьма Агнета. Практическая магия и нечисть по соседству"

Чаепитие

Пока на кухне грелся чайник, принесла чашки и оставшийся кусок пирога с капустой и яйцом, варенье в креманке, шоколадку, чайные ложки и блюдца. Бабулька набивала трубку новой порцией табака.

– Убери шоколадку, баловство это, дочери оставь, – она подвинула плитку к краю стола.

– Не любите? – спросила я.

– Не привыкшая. В деревне росла, нас у мамки семь штук было, о шоколаде мы слыхом не слыхивали. Иногда сахарные подушечки мать покупала, иногда отец сахарные петушки приносил с рынка. А потом его не стало, и даже про подушечки пришлось забыть. Когда сестры повзрослели и работать пошли, тогда у нас и карамельки на столе появились, а по праздникам шоколадные конфеты. Вот только отца-то уже не вернешь, да и детство прошло. А вот варенье я люблю, – она потянулась ложечкой к креманке.

Чертенку надоело его хулиганское развлечение, и он залез на плечо к Матрене и принялся ловить дымные кольца. Из них он лепил самолетики и мишек, цветочки и страшные рожицы. Тянулся своими лапками к ложке бабушки и ел, причмокивая и жмурясь, варенье. Ему очень тут нравилось.

– Пироги мне вот твои по душе пришлись. Давно не ела. Покупала вот в городе как-то пару раз, а с домашними все равно не сравнится. Сама я давно не пеку, для себя одной разве много надо, – сказала бабушка и откусила кусочек пирога. – Тебе повезло, что я сегодня себе выходной решила сделать, а то я на консультациях телефон отключаю.

– Спасибо вам. Откуда он взялся, этот шишок? – спросила я.

– Квартира, наверно, пустая стояла? Они любят пустое жилье, там начинают хозяйничать, живут там в свое удовольствие, даже мебель ставят, как им нравится, и картины со стен снимают и выбрасывают, если они по вкусу не пришлись. Видно, диван ему твой понравился, не захотел с ним расставаться, вот и поехал на нем или в нем в новый дом, – ответила она, прихлебывая чай и пуская кольца дыма.

– Да недолго-то она и стояла пустой, пару-тройку недель, может, – ответила я удивленно.

– Для них и этого достаточно, чуют они, что ли, что жилье заброшено.

– Ну вот дома напротив стоят, там теперь жить будет, – усмехнулась я.

– Навряд ли, – улыбнулась бабушка и выпустила очередное кольцо дыма.

– Почему это? – удивилась я.

– Там за забором стоят два охранника, один твой, другой мой, такую добычу они не пропустят.

– Ой, сколько я вам должна за изгнание? – спохватилась я.

– Пять рублей, – засмеялась она и махнула рукой.

– Пять тысяч? – удивилась я.

– Нет, пять рублей, монетка такая. Раньше еще пятачок называлась, – она продолжала улыбаться, как-то хитро, по-доброму, как дедушка Ленин на картине «Ильич и дети».

Сходила в дом и принесла пятак.

– Вот, за работу рассчиталась, – положила перед ней монету.

Тут ее схватил бесенок и запихал себе в пасть. Я аж рот открыла и ахнула.

– Вот проказник, – засмеялась бабулька, – все, что плохо лежит, все в рот тянет.

Он потянулся за чайной ложечкой, но ее отобрала Матрена, и стукнула ею бесенка по лбу. Он обиженно потер его и отвернулся.

– Какой у вас забавный чертенок, – сказала я.

– Это коловерша. Помру, не знаю, куда он пойдет, – вздохнула она. – Они поодиночке не выживают. – Она почесала ему за ушком. – А ты чем зарабатываешь-то? Народу у тебя тут нет, приемы не ведешь. Правда, Маргарита блаженная была, брала, что дадут, от денег иногда отказывалась. Сама еще народ кормила.

– Я сайт интернет-магазина заполняю, – ответила я.

– И сколько зарабатываешь?

– Пятнадцать тысяч, – сказала я и опустила глаза.

– Девка, ты чего, совсем ту-ту? – бабка постучала трубкой по столу.

– Ну нет. – Первый раз мне стало стыдно за свой заработок.

– Ты гадать умеешь? – спросила она.

– Ну так, немного, на картах Таро и на оракуле, – ответила я.

– Давай я к тебе буду некоторых клиенток отправлять, так сказать, переведу на тебя часть клиентской базы. – Она захохотала.

– Да я даже не знаю, кто сюда поедет, да и не хочу я домой чужих таскать, – поморщилась я.

– Ну, ты чё, как клюшка старая, какой дома принимать, мир современных технологий, все онлайн. Задала несколько наводящих вопросов, побеседовала и хошь – в режиме реального времени расклад делай по скайпу там, вайберам всяким. Хошь – потом разложи, когда время будет и настроение, а потом клиенту простыню вышли на электронку или куда договоришься. У меня вон очередь на два месяца вперед, что мне, одной, обожраться, что ли. Я и так себе уже на склеп мраморный заработала да на гроб из красного дерева с бархатной обивкой, – бабулька горько засмеялась.

– Я боюсь, – честно призналась я, – вдруг я что-то не то увижу, а сказать побоюсь. Я вот как-то девочке одной гадала, все у нее с молодым человеком было тухло, да и он по картам тот еще хороший человек был. Пожалела ее и сказала, что все у них хорошо, а он ее взял и бросил через неделю. Она на меня сильно обиделась.

– А ты правду говори, как видишь, так и говори. Если что, картами прикрывайся, типа это не я, это все они. Добрая ты, Агнета, хочешь, чтобы всегда все хорошо было и у всех, – улыбнулась она. – Не боись, я тебе, если чего, подсоблю.

– Я попробую, – ответила я.

– А у тебя пирога больше нет? – спросила бабушка, собирая крошки со своей тарелки и отправляя их в рот.

– Нет, – я виновато пожала плечами.

– Ну тогда я пойду. Агнета, дай баночку варенья вот этого. – Она ткнула пальцем в пустую креманку.

Варенье это, конечно, у меня зачетное, апельсин с яблоком, вкуснющее. Пару банок всего осталось, ну да чего жадничать, в этом году много наварю, а сейчас можно и поделиться. Сходила на кухню и достала из холодильника вареньице. Поставила его на стол в беседке. Коловерша схватил его и запихнул банку к себе в пасть.

– А он как это? – Я тыкала в него пальцем, так и не сумев подобрать нужных слов.

– Он дома отдаст, – рассмеялась бабулька.

– А-а-а, ясно. – Я не могла поверить в увиденное. – Он такой маленький, а банка большая, и ведь все поместилось.

Бабушка не стала объяснять, а только усмехнулась.

– Пасха в воскресенье, пошли в церкву, – предложила мне Матрена.

– Не люблю я все эти сборища, да и вам вот с этими, наверно, нельзя, – ответила я, кивнув в сторону бесенка.

– А мы их за дверью оставим, а если поедем в церковь в городе, так и с ними зайти сможем, – она усмехнулась.

– Это как? – удивилась я.

– А вот так, сама все увидишь. Здесь у нас только бабка Нина промышляет, да еще парочка доморощенных наберется по деревням, а туда всякая чернота со всего города на Пасху стекается, нормальному человеку продохнуть негде.

– Не готова я еще к такому, – ответила я. – Да и вообще, сейчас такая обстановка, что только по общественным местам гулять.

– Ну да Бог с тобой, не хотишь, и не надо, – махнула она рукой. – Я тебе на вайбер потом инструкцию вышлю, как себя с клиентами вести и сколько с кого брать. Ну все, устала я от болтовни. Спасибо тебе за пирог и варенье, за разговоры и за гостеприимство. В следующий раз, когда будешь печь пироги, то зови на чай. – Она направилась к калитке.

Мы вышли с ней за калитку. На самом деле или мне показалось, волк с ее большим чертом в шашки играли под деревом. Как только мы вышли на улицу, так и исчезла доска вместе с шашками, а эти два товарища разошлись по разным сторонам дороги и делали вид, что не знакомы.

Около ворот стояло нечто неописуемо дорогое.

– Это моцик, чоппер называется. Крутая штука, да? Решила его сегодня обкатать. – Она любовно погладила байк, выбила об колено трубку и сунула ее в карман.

– Да ваще, я в шоке, – удивленно посмотрела я на нее.

– Ну так хоть на старости лет погонять. С этими, – она кивнула на своих помощников, – мне вообще ничего не страшно. Ладно, покедова. – Она свистнула в два пальца своему большому черту, уселась на мотоцикл, газанула и помчалась по дороге, поднимая клубы пыли.

Вот это бабца, фору даст любому молодчику, я с неприязнью покосилась на грязевой памятник «Оке».

В доме меня ждала большая уборка. Смела траву с любимого дивана, теперь он будет пахнуть полынью, и с шифоньера. Все подмела. Взяла тетрадь и записала рунные ставы так, как их увидела. Потащила ее в кабинет. Стасовала карты и стала задавать вопросы. Вышло так, что вроде эти ставы для защиты, но они уже не работают. Дают добро на то, чтобы их убрать. Нашла в закромах шпатель и пошла все счищать. Положила руку на став.

– Благодарю руны за работу и отпускаю, – сказала я, намочила старые обои и принялась все отдирать.

Надеюсь, под ними не окажется еще одного слоя обоев с еще какими-нибудь знаками. Содрав верхний слой, обнаружила лишь заштукатуренную стену. Вздохнула с облегчением. Собрала все в железный совок и вышла за ворота. Подожгла с теми же словами, что и в комнате, а пепел развеяла по ветру.

В комнате все вымыла с солью. Приложила руку к стене – не гудит, значит, все правильно сделала. Посмотрела на сдвинутую в середину мебель, на место ставить не стала – смысла нет. Надо сгонять в город и купить какие-нибудь дешевенькие обои, сделать тут косметический ремонт. Все будет лучше, чем облезлые стены.

Кто к нам с пирожком придет, тот пирожком и получит

Убрала весь разгром, повесила назад занавески, мебель оставила стоять на том месте, куда поставил шишок. Сготовила обед и позвонила дочери, та сказала, что они с Настей разбирают вещи, и она очень занята. Ну ладно, ребенку хорошо, пусть отвлечется немного от ночного ужаса. Конечно, непривычно обедать одной, зато можно притащить ноут на кухню и читать всякое-разное.

После обеда от Матрены пришли инструкции по работе с клиентами и расценки. Я прямо кофеём подавилась, как увидела такое. Думаю, вот это да, не может быть такого, и люди еще столько платят. Также она попросила сделать расклад одной даме и скинула перечень вопросов, исходные данные и фото. Значит, будет проверять, хорошо, соберем волю в кулак, настроимся и будем зарабатывать бешеные бабки, ну или провалим экзамен и продолжим дальше писать товарные карточки за копейки.

Пошла в кабинет, достала свои карты Таро и оракул. Несколько раз прочитала вопросы и исходные данные, только собралась настраиваться, как кто-то позвонил в дверь. Наверно, Катюшка вернулась, решила я и пошла открывать. За калиткой стоял Лешенька. В руках он держал большой пакет.

– Вот, мать велела передать. – Он протянул его мне.

– И тебе, Леша, здравствуйте, – ответила я, убрав руки за спину.

– Здрасьте. – Он опешил от удивления. – Берите, мать сказала, что это поможет. – Снова протянул руку с пакетом.

– С чем поможет и кому поможет? – зло прищурилась я.

– Ну, чтобы мне деньги назад на счета вернулись, – ответил он.

– И что же ты за дары принес, Алексей? – криво усмехнулась я.

– Ну, вот тут пирожки мать нажарила с капустой и с луком и яйцом, положила банку вишневого варенья с косточками, банка прошлогодних огурцов соленых и капусты квашеной. – Он копался в пакете и перечислял «дары».

Из пакета пахнуло горелыми пирожками. От запаха меня перекосило.

– В общем, на те, Боже, что мне негоже, – резюмировала я. – А чего бутылку самогонки не положила?

– А надо было?

– Конечно, это же настоящий подарочный набор алконавта, – снова усмехнулась я. – Лех, этого не хватит даже, чтобы твою окуху из грязевого плена вытащить. Неси все назад матери, скажи, не берет и еще больше обиделась. – Я собралась уходить.

– Как не возьмете? Это же все от души, – удивился он.

– От души, Леша, ты меня старухой назвал, вот это было от всего сердца. Если у людей дать особо нечего, то они все самое лучшее несут, а не горелые пирожки с вишневым вареньем с косточками. А если и этого нет, то спрашивают, чем помочь можно и как отработать.

– У вас есть дар, вы должны мне помочь, – сказал он упрямо, – я принес продукты.

– Какой ты умный, Лешенька. Это где же написано, что я всяким шалопаям должна помогать? Закон мне покажи такой или указ президента. – Я начала злиться.

– Так мать сказала, и так в народе говорят, – не унимался он.

– Вот мать пусть тебе и помогает, мозги, что ли, подарит. Мякину из головы вынь уже, двадцать первый век на дворе, – злилась я еще больше. – Чеши отсюда, покуда совсем худо не стало.

Он положил руку на калитку и не давал мне ее закрыть.

– Должны, – процедил Лешка сквозь зубы. Морда у него покраснела от злости.

– А ну, пошел прочь! – заорала я так, что на забор прыгнул Проша, а на дороге появился волк.

С треском и хлопками у парня повзрывались банки, порезав пакет осколками. На землю капал рассол с вишневым вареньем с косточками.

– Ни фига се. – Он ошалело смотрел то на меня, то на землю.

У пакета оторвались ручки, и все содержимое вывалилось на землю. К нему подошел волк, зацепил зубами пакетик с горелыми пирожками и понес под свое дерево.

– Заказ оплачен, получите, распишитесь, – злобно ответила я, провожая помощника глазами.

– Не понял, – удивился Алексей.

– Ну, видно, мало тебе сломанной машины, мало потерянных денег, так ты еще решил добавить себе несчастий, – ответила я и направилась во двор.

Проша спрыгнул с земли и встал в дверях калитки, загораживая собой проход. Леша развернулся и… поскользнулся на липкой луже и грохнулся на содержимое пакета.

– Рука, рука, – заверещал он.

Я выглянула из-за калитки. В его руку впилось несколько осколков, кровь сочилась на землю, смешиваясь с вишнево-рассольной лужицей.

– Хорошо, что не правая, – сказала я и собралась возвращаться домой.

– Ты мне не поможешь? – спросил Леша, чуть не плача.

– Я тебе помогла два раза, а ты с меня деньги за кроссовки потребовал и старой обозвал. Так что нет, – ответила я и направилась во двор.

– Я отблагодарю, – крикнул он мне в спину.

– И как же? Принесешь еще горелых пирожков? – спросила я со смехом.

– Нет. Если вы мне поможете с рукой и деньги вернуть, то я вам отдам пять процентов от вкладов, – ответил он серьезно и поморщился.

– И сколько же у тебя денег на счетах было? – поинтересовалась я. – Триста шестьдесят тысяч?

– Нет, больше, два с половиной миллиона. Я на дом копил. – Кровь у него отливала от лица, он бледнел.

– Вот прямо два с половиной? – посмотрела ему внимательно в глаза.

– Два семьсот, – простонал он.

– И ты готов мне отдать сто тридцать пять тысяч? – удивилась я.

– Да, если деньги вернутся на счет. Лучше я отдам столько, чем останусь совсем без ничего. – Он готов был грохнуться в обморок.

– Учти, что если ты меня обманешь, то уже ничего заработать не сможешь, и мамке твоей за горелые пирожки достанется, – пообещала я ему.

Подцепила Алексея под здоровую руку, подняла и поволокла в летний домик, нечего мне в доме пачкать. Аккуратно вынула крупные осколки, срезала рукав кофты и вытащила оставшиеся мелкие стеклышки. Обработала руку и затянула бинтами.

– Пошли к фельдшеру, может тут зашивать нужно, – сказала я и потянула его за руку.

Он мотнул головой.

– Не пойду я к ней, – ответил Лешка.

– О, ты и там облажался? – усмехнулась я. – Ну давай я тебя наживую обычными нитками зашью.

Леша кивнул головой. Пришлось снимать бинты, кровь снова полилась. Нашла иголку, шелковые нитки, все обработала любимой настойкой и принялась вышивать крестиком. Как хорошо, что у меня по труду пятерка была и я любила пришивать пуговицы. Парень морщился, но стойко переносил мои измывательства. Ничего, может, поумнеет, надеюсь, он понял, что я не шучу. Зашила пару крупных ран, обработала и замотала бинтами.

Сходила в дом и принесла крепкого сладкого чая. Плевать в чашку не стала, хотя была такая мысль. Парень завалился на диван и прикрыл глаза. Потыкала в него пальцем, он посмотрел на меня с испугом и забрал стакан. Выпил его залпом.

– Можно, я у вас тут полежу немного, у меня голова кружится, – попросил он.

– Ну, полежи, полежи. Очухаешься, за собой уберешь все, – ответила я.

– Хорошо, – прошептал он, как умирающий лебедь.

Ну, смотри у меня, Лешенька, Агнета научит тебя родину любить.

Вышла на улицу, за калитку, убрать осколки, чтобы никто не поранился да машину себе не испортил. А там волк сидит и блаженно лижет вишнево-рассольную лужицу с примесью грязи и крови.

– Слышал, волк, нам тут денег много пообещали за возврат денежных средств гражданину. Вертать будем или накажем? – спросила я у помощника.

Он кивнул головой, то ли он согласен вернуть, то ли наказать не прочь, я так и не поняла. Но посмотрим, как он решит, так и будет.

Вернулась в кабинет и уселась за гадание. Снова прочитала вопросы, изучила исходные данные. С фото на меня смотрела приятная блондинка возраста 25–30 лет. Хотелось девушке знать, когда на ней женится ее суженый, с которым они проживают уже пять лет. Будут ли у них дети и когда. Перетасовала карты и принялась раскладывать, выкладывая на каждый вопрос по три карты. Интересно было узнать, что у нее за мужчина, и на него положила три карты.

Перевернула все и стала всматриваться. Хоть колода и была позитивной, но ответы она давала безрадостные. Молодой человек не питал особых чувств к барышне, тут был обычный холодный расчет. У него никого не было, кроме этой девицы. Но когда я посмотрела на ее карты, то ситуация с ее стороны вырисовывалась примерно такая же. Им было удобно вместе, этакое взаимовыгодное партнерство, никакой любовью там и не пахло.

Парень детей не хотел и не планировал, девушка же хотела поставить все точки над ё. Все довольно банально и грустно. Они могут прожить вместе долго, удобно, скучно и несчастливо, или расстаться и получить свою порцию отмеренного счастья с другими людьми.

Все это я написала в отдельном файле, сфотографировала расклад, потом напугалась, что я карты разгадывала не так, как они обозначаются в книге по Таро. Принялась искать значения и аккуратно записывать в файлик, получилось рвано и непонятно. Оставила оба варианта, приложила фотографию и отправила Матрене на электронку. Переволновалась знатно, руки тряслись, а мысли играли в чехарду, боялась получить двойку от бабульки. Сложила ручки на столе и вперилась в экран в ожидании ответа. Через пять минут мне надоело работать памятником Мао Цзэдуну, и я решила сделать себе чай и заодно проверить, как там наш болезный-бесполезный.

Взяла чашку с чаем и вышла на крыльцо. Товарищ Леша, который совсем нам не товарищ, крался к калитке, держа в руке телефон. Я отпила немного холодного напитка, продолжила наблюдать. Открыл дверцу и обернулся, увидел меня.

– Леша, ты куда? Тебе легче стало? – поинтересовалась я и снова отпила чая.

– Я за забором хотел убрать мусор, осколки, – он воровато на меня посмотрел.

– Я убрала, можешь еще полежать, а то по дороге домой голова закружится, упадешь куда-нибудь в овраг и сгинешь молодым и холостым. Так мечта твоя и не сбудется.

В проеме калитки я увидела, как на той стороне дороги маячит волк. Он явно ожидал нашего охотника за неприятностями.

– Ты в комнате прибрался? – спросила я.

– Да, сразу. Пришел ваш кот и начал слизывать мою кровь, это каннибальство какое-то. – Товарищ явно намыливался сбежать.

– А денежку тебе, Леша, не вернули еще? – Я внимательно на него посмотрела.

– Нет, нет еще. – Он явно врал. – Пойду я домой, а то мамка волнуется. – Он прижимал к себе телефон. – Как только вернут, так я сразу вам на карточку скину.

Он шагнул в проем калитки и дальше не смог сделать ни шагу. Он стал трогать воздух перед собой.

– Что с тобой, Лешенька? – спросила я ласковым, елейным голоском.

– Тут стена какая-то, я выйти не могу, – удивленно ответил он.

– Ну, это у тебя, наверно, галюники от потери крови, слабость, ноги не поднимаются, полежать надо, поспать. Нельзя так резко-то вставать, опасно. – Я поставила кружку на скамейку и подошла к нему.

Он был на полголовы выше меня. Зацепила его рукой за шею, развернула на сто восемьдесят градусов, дала волшебный пендель.

– Иди, Лешенька, в летний домик, отлежись, подумай хорошенько, сил наберись, – продолжала разговаривать с ним елейным голосом.

– Я, я, я сейчас полицию вызову, – выпалил он.

– Это Александра Павловича, что ли, нашего участкового? Ну-ну. Ты еще батюшку нашего позови, – я расхохоталась, потом сама же напугалась своего хохота, звучал он как-то зловеще.

Он начал тыкать в экран смартфона.

– А-а-а, рука, я не чувствую правую руку. – Телефон выпал у него из рук.

– Иди, полежи, дружочек, отдохни. – Я подняла с земли аппарат и сунула ему в карман джинсов.

Похлопала его по спине и развернула в сторону летней кухни. Может быть, со стороны это все и выглядело некрасиво, но что-то от денег мне отказываться не хотелось. Да и надо было дать еще один шанс остолопу на исправление. Он опустил голову и побрел в сторону летнего домика, руки слабыми плетьми повисли у него вдоль туловища. Со стороны я себе не нравилась, вот, как злая ведьма, захватила парня в плен и удерживаю его силой. С другой стороны – он первый начал.

Допила чай и вернулась назад к ноуту, было любопытно, что же ответила Матрена. Ответ был коротким: «Выкинь свой учебник по Таро, первый вариант правильный. Пиши душой, а не мозгами. Лови бабки». На карту прилетело полторы тысячи рублей, неплохо так, очень неплохо.

Позвонила Николаю, узнать, как там Юля. Трубку взяла его сестра, сказала, что они едут в какой-то монастырь, на соборование. Чувствует она себя неплохо, просила прощения и благодарила за спасение из земляной ловушки. Пожелала им легкой дороги и распрощалась с ними, может, еще свидимся. Значит, у нас в церкви новый батюшка. Давно я в магазин местный не ходила и новостей не знаю.

Пришла моя Катюшка от подружки, смешная, веселая, счастливая и довольная. Притащила кучу комиксов и каких-то журналов, ей Настя отдала. Уезжают на следующей неделе, дом оставляют матери. Грустно стало, ну вот, все мои знакомые разъехались.

Поболтали с дочерью, поужинали. Я поставила тесто на куличи. Печь я их не умею, не получится, – будут сладкие булки с изюмом. В церковь идти не хотелось, хотя можно было бы сходить. Тут она маленькая, народу будет немного, наверное.

Через час зашел Алексей, он прижимал пораненной рукой к груди телефон.

– Там деньги пришли на счета. Зашел узнать ваш номер телефона. – Он был полон решимости, непросто ему это далось.

– Давай по номеру карты. Не хотелось давать ему свой телефон.

– Сами тогда напишите? – Он протянул мне аппарат.

Забрала и внесла данные. Он нажал на кнопку «перевести». Через три минуты у меня пиликнул телефон. Заветная сумма поступила мне на счет. Вымогательница.

– Вот так, Лешенька, а мог бы обойтись малой кровью, если бы умел себя держать в руках и не считал, что все кругом лошары, а ты один Д’Артаньян, – ответила я.

Правая рука у него начала двигаться. Он посмотрел на меня исподлобья, развернулся и отправился к выходу.

– И помни, договор скреплен твоей кровью, решишь отменить операцию, я уже ничего изменить не смогу, – произнесла ему в спину.

– Я понял, спасибо, – ответил он, не поворачиваясь.

Проводила его до калитки. За забором стояла его окушка, грязь уже обсыпалась, и можно было спокойно выехать. Он сел в нее, завелся и поехал к себе. Мы с волком провожали его взглядом.