Текст книги "Ангелы не спят"

Снова мотаю головой, пытаясь вытрясти из неё глупые размышления. Дорога тянется как бесконечное серое полотно под голубым небом. Спустя квартал асфальт сливается с небесами и становится голубым, ещё спустя квартал – синим… Синим-синим, как эти глаза. Словно я опять мчусь на встречу с Родионом.

Вдруг откуда ни возьмись на проезжую часть выскакивает бабуля! Синева тут же исчезает. Я мгновенно нажимаю на педаль тормоза, но машина пролетает ещё несколько метров и только потом замирает… в миллиметре от старушки.

Остолбенев, пожилая женщина испуганно смотрит на меня, прижимая к груди потрёпанную вязаную котомку. Заглушив двигатель, выскакиваю на проезжую часть и, взяв бабулю за тоненький локоток, быстро перевожу на другую сторону, к столбу с треугольным знаком «зебра». Проезжающие мимо водители открывают окна, вертят пальцем у виска и возмущённо сигналят.

Ну вот о чём я только думаю?! Из-за навязчивых мыслей чуть не сбила бабушку. Проводив старушку взглядом, снова давлю на газ и уже через несколько метров понимаю, что еду не в том направлении. Пару кварталов назад я проскочила поворот направо. Очень глупо, ведь дорогу к Славке я знаю наизусть и каждый перекрёсток мне как родной.

Нужно взять себя в руки и внимательно следить за движением, надеюсь, Славкин кофе взбодрит меня и вернёт адекватное состояние.

Дверь в квартиру мне открывает неземной красоты богиня. В шикарной девушке я не сразу узнаю подругу. Не дав мне опомниться, Славка начинает щебетать.

– Посмотри, вот это платье, оно не слишком?..

Кружась передо мной, она демонстрирует очень короткий, алого цвета наряд, который ещё больше обычного подчёркивает стройные ноги подруги. Длинные волосы подлетают вверх и опускаются вниз в такт каждому движению. Макияж идеальный, натуральный и невычурный, тёмные брови и длинные ресницы завораживают даже меня. Хотя косметика – это последнее, на что я обращаю внимание. С такими ногами и волосами она может позволить себе не краситься вообще.

– Ты потрясающе выглядишь! – произношу с чувством, чтобы подруга видела, в каком я нахожусь восторге.

– Платье, платье! – Славка щёлкает пальцами перед моим лицом. – С самого утра наряжаюсь, уже сама на себя не похожа, а в платье не уверена.

– Платье – отпад! Еще бы на пару сантиметров длиннее, и в самый раз.

– О'кей, поняла! Она подпрыгивает на месте и уносится в комнату, видимо, желая переодеться и показать мне что-то ещё. Сняв куртку, небрежно бросаю её на пуфик возле входной двери.

Из недр квартиры доносится Славкин голос.

– Сделай нам кофе и в холодильнике что-нибудь поищи, ты наверняка проголодалась.

Голод и правда неприятным комком ворочается в животе. Из коридора прохожу прямо на кухню. В гостях друг у друга мы всегда можем расслабиться и быть как дома. Да и вообще, позволить кому-то рыться в твоём холодильнике, поглощая любую понравившуюся еду, – это высшая степень доверия. Наливаю кофе в две большие кружки и, наткнувшись на колбасу с сыром, решаю по-быстрому приготовить горячие бутерброды.

Славкины родители вечно пропадают на работе. Они оба – отличные журналисты, отец трудится в журнале, а мама на телевидении. Застать их дома можно только зимой, когда работы становится меньше чем обычно. Во все остальное время – просто завал: ежедневные репортажи, постоянные командировки, интервью и тому подобное. Но подруга отлично приспособилась к самостоятельной жизни. Не устраивает тусовки и не выводит из себя соседей, не водит парней и не пропадает каждую ночь в клубах. В общем, живёт в удовольствие, но ведёт себя при этом вполне прилично. Не считая, конечно, только что увиденного красного платья.

– А вот это? – из-за спины раздаётся Славкин голос.

Обернувшись, я вижу перед собой лесную нимфу с цветком в волосах. Теперь её наряд больше напоминает не коктейльное платье, а сарафан нежно-голубого цвета, из струящейся до колен ткани. На талии красуется тонкий белый поясок, делая подругу ещё стройнее чем есть.

– Супер!

Давно не видела её такой нарядной. Но, честно говоря, подруга не всегда могла позволить себе красивые вещи, несколько лет назад на фоне дефолта и сокращения рабочих мест в её семье случился настоящий кризис. Долгое время подруге вместе с родителями приходилось экономить на всём, начиная с еды и заканчивая одеждой. Но нет в жизни проблем, которые не по плечу крепкой и дружной семье. Не без труда Славкина мама пробилась на телеэкраны, а отец вскарабкался на верхушку служебной лестницы.

– Правда нравится? – щебечет Славка, подпрыгивая на цыпочках и теребя блестящую пряжку пояса. Я улыбаюсь, наблюдая за её движениями.

Поймав мой взгляд, Славка оставляет поясок в покое и опять начинает кружиться, приподнимая ладонями складки ткани. Она такая счастливая, что меня тоже накрывает волной радости, и, смеясь, мы уже вместе прыгаем посреди кухни, как две скаковые лошади.

Микроволновка звякает, сообщая нам, что еда готова.

– А ты не рано нарядилась? – спрашиваю я, опуская тарелку с бутербродами на стол.

– Нет, как раз вовремя. Рома уже освободился, заедет через час, мы как раз успеем поболтать.

– Значит, твоего принца зовут Роман? – улыбаясь, переспрашиваю я и кусаю бутерброд.

– Да, Рома, Ромочка, – Славка произносит это имя так протяжно и сладко, словно в жизни не встречала более прекрасного сочетания букв. – Весь день как на иголках, так хочу его увидеть снова, что не нахожу себе места. Чувствую, что это будет ещё один волшебный вечер. – Подруга томно вздыхает, отхлёбывая кофе из чашки. – А как твои дела, Вера с Олегом не объявлялись?

От этого имени внутри все съёживается. Думать о нём неприятно, но нужно! Чтобы не попасть в такое же положение ещё раз.

– Нет, и вряд ли на этой неделе объявятся. – От воспоминаний становится дурно, и я отодвигаю тарелку с бутербродом в сторону. – Уже в понедельник я провожаю родителей в Болгарию. А в субботу иду ночевать к Егору, чтобы порадовать его и не мешать маме с папой окончательно собраться. Думаю, тогда и мой предстоящий переезд обговорим.

– Ты точно сможешь в понедельник все успеть? Теперь ещё и работать нужно… Если что – звони, помогу чем смогу.

– Спасибо. Надеюсь, что, как и сегодня, будет немного конвертов.

А ещё надеюсь, что хотя бы один из них завтра, послезавтра или когда-нибудь будет адресован на улицу Маяковского в офис строительной фирмы, мужчине с бездонными голубыми глазами. Что-то невероятно притягательное есть в этом человеке. Нет, я не хочу выступить в роли соблазнительницы! И осознаю, что мы с ним из разных жизней, миров и разных возрастных категорий, но было бы здорово увидеть его ещё хотя бы раз.

С каждым днём конвертов становится больше, но интересующего меня адреса нет в списке ни на следующий день, ни ещё через день, ни через два. Каждый раз, садясь в машину с коробкой, я изучаю её содержимое, составляя письма в аккуратные стопки по алфавиту. Глубоко внутри теплится надежда, что Карина забыла внести организацию в общий перечень, так было единожды с другой фирмой. Но нет, на Маяковского – снова и снова пусто.

Кружа целыми днями по городу, пару раз я проезжала мимо делового центра, гордо возвышающегося над другими зданиями. Однажды даже заскочила перекусить в кафе напротив. Сидя у окна с чашечкой латте, я пыталась вычислить нужное окно на шестнадцатом этаже. Может быть, в нём хоть на секунду промелькнёт силуэт загадочного мужчины. Но офис располагался слишком высоко, и мне ничего не удалось разглядеть.

Славка каждый день тешила мой слух дивными рассказами о свиданиях с Романом. За такой короткий срок подруга умудрилась втрескаться по уши, и я всем сердцем радовалась, что это взаимно. Егор ежедневно заваливал меня любовными sms, предвкушая наши скорые выходные, отъезд родителей, а следом и надвигающийся совместный быт. Расстраивало лишь то, что мне не очень-то хотелось проводить с ним каждую свободную минуту. И уж тем более всю жизнь.

А тем временем весна набирала обороты, на смену лёгким кардиганам приходили открытые платья. Художница погода с каждым днём добавляла на картину города всё больше красок. Зелёный цвет заполнял проспекты, а лица людей расцветали в улыбках.

* * *

Утро субботы ничем не отличается от предыдущих.

Резким хлопком заставляю будильник молчать. Сегодня он звонит позже обычного, но всё равно хочется спать. Ещё на пару минут закрываю глаза, прокручивая в голове задачи на грядущий день. Итак, до обеда я заскочу повидаться к Славке, потом планирую сделать генеральную уборку. Родители собираются сегодня пообедать в ресторане, и им будет приятно вернуться в чистый дом. Потом приму душ, переоденусь и сразу к Егору на работу. А оттуда нам прямая дорога в романтический, полный любви и страсти вечер.

По телу растекается приятная теплота. Егор всегда очень внимательный и нежный, интересно, что он на этот раз придумает. Когда мы долго не видимся, я тоже начинаю ждать встреч. Конечно, безумной любви в сердце пока нет, но привязанность – это тоже хорошее чувство.

Неожиданно меня окатывает волной холодного воздуха такой силы, что одеяло приподнимается в воздух. Словно я лежу не в постели, а на взлётной полосе, прямо под оторвавшимся от земли самолётом. Открываю глаза, в комнате пусто, окна закрыты.

Похоже, я продолжаю медленно, но верно сходить с ума, зрительные и слуховые галлюцинации уже были, пришло время глюков 4D.

Родители тоже проснулись, за стеной я слышу папин голос, он говорит громко и нервно. Обычно родители не встают так рано, интересно, что они не поделили в этот раз.

Поднимаюсь с постели, намереваясь заглянуть к ним и спросить, в чём дело, но тут прямо перед моим лицом проносятся два больших белых крыла. Ангел вылетел из одной стены и, не замечая меня, исчез за второй, волны воздуха от крыльев такой силы, что потоком меня отбрасывает в сторону.

Вот он! Снова здесь! Значит, я не сумасшедшая! У ненормальных людей глюки не повторяются. Значит, моё сердце действительно доброе и я правда вижу Ангелов! От радости я готова станцевать посреди комнаты или закричать на весь дом, но мой знакомый снова пролетает комнату насквозь – теперь он мчится в спальню родителей. На этот раз удаётся разглядеть его лицо и становится понятно – что-то не так. У малыша ужасно испуганный вид, его глаза полны слез, а губы крепко сжаты.

Может быть, сейчас он прилетит ко мне и объяснит, что случилось? Несколько минут стою в замешательстве, переминаясь с ноги на ногу.

Не дождавшись, иду искать Ангела. Открываю дверь и, не успев переступить порог, чуть не врезаюсь в отца. Видно, что он очень зол, если не сказать взбешён.

Широким шагом папа направляется на кухню.

– Пашка, смотри, куда идёшь! – рычит он, оставляя меня за спиной. Видимо, снова проблемы на работе или с поездкой что-то не срослось.

– И тебе доброе утро, папочка, – ласково говорю я.

Но он не обращает никакого внимания на меня. Ничего, под горячую руку лучше не попадаться, остынет и сам все расскажет.

Легонько толкнув дверь в родительскую спальню, я на цыпочках вхожу внутрь. Вдруг мама ещё пытается спать, заткнув уши, чтобы не слышать криков отца? Наверное, ему опять с утра пораньше с работы названивают….

– Мамочка, ты спишь?

Она лежит ко мне спиной, накрывшись подушкой и по самые уши натянув одеяло. Обойдя кровать с другой стороны, я в ошеломлении замираю. На ковре около мамы, свернувшись комком, как маленький брошенный щенок, лежит Ангел. Крылья дрожат как листва на ветру. Вздрагивая, малыш плачет. Не зная, что делать, я опускаюсь на край кровати и покрепче обнимаю маму. Сейчас я разбужу её и под каким-нибудь предлогом выпровожу на кухню, чтобы поговорить с малышом без посторонних. И вообще, почему он здесь, с ней, а не со мной? Неужели она тоже его видит?..

Но мама только выше натягивает одеяло, а из-под подушки раздаются тихие всхлипы.

Да что здесь творится?!

Неуверенный зародыш мысли прорастает в моей голове. Как же я сразу не догадалась, даже не предположила, что в нашем доме забеременеть могу не только я!

Это кажется совершенно невероятным, но есть только одна причина, по которой Ангел и моя мама могут плакать одновременно. Конечно, я могу её понять, ведь родители совсем не планировали ещё детей, а нас с Верой всегда было более чем достаточно.

Бедная мама, сейчас она в растерянности, а несчастный маленький Ангел испугался такой реакции. Нужно выстроить в голове цепочку слов, чтобы задать маме деликатный вопрос. Но тут дверь распахивается, и в спальню ураганом влетает отец.

– Вот они, твои грёбаные таблетки! Он трясёт над кроватью упаковкой медикаментов. Мама отбрасывает подушку и, зарываясь в одеяло, начинает плакать навзрыд.

– Какого чёрта ты их не пила, я тебя спрашиваю, смотри на меня! Он срывает с неё одеяло и, сильно дёрнув за руку, садит на постели. Теперь мы с мамой совсем рядом, так, что мне хорошо видно её лицо.

Сколько же слез она выплакала, ни разу в жизни я не видела у неё таких печальных глаз, она вся трясётся и всхлипывает. Продолжая орать, отец крутит упаковкой таблеток перед её лицом. Но у мамы настоящая истерика, она не может даже поднять глаза на мужа. В следующий миг папа обращается ко мне.

– Представляешь, дочь, твоя мать залетела! Решила, что это ей уже не грозит, и перестала предохраняться! – он говорит резким, язвительным тоном и смотрит на маму так, словно она не забеременела, а убила человека.

– Пап, – я несмело подаю голос, – но ведь в этом нет ничего страшного.

Отец меняется в лице и, не понижая тона, переключается на меня.

– Что? Ничего страшного?! Ты взрослая девушка! Понимать должна, что мы улетаем через два дня, билеты куплены, гостиница оплачена. Аборт не лёгкая процедура, пока врачи все из неё выскребут… – Он небрежно бросает упаковку рядом с мамой. – Пока она очухается и восстановится. Мне в другой стране нужна помощница, а не приходящая в себя после операции немощная развалина, и уж тем более не пузатое недоразумение. Столько встреч запланировано, столько обедов и банкетов!

Да что он несёт! Никогда не видела отца таким. От злобного крика мне становится страшно.

Он садится на кровать, обхватив голову руками и, глядя на маму, продолжает говорить:

– Столько бумаг нужно подписать. Половина всех моих проектов работает под твоим именем, зачем я их переписал, дурак! Здесь бы тебя оставил учить наизусть инструкцию к применению противозачаточных таблеток, да не выйдет.

Отец поднимается на ноги, так резко, что мы с мамой вздрагиваем. А Ангел, рыдавший до этого на полу, расправив крылья, взмывает к потолку.

– Собирайся!

Папа открывает шкаф с одеждой и бросает в маму первое попавшееся платье.

– Я не хочу делать аборт, – мама вытирает лицо руками и говорит еле слышно дрожащим сквозь слезы голосом.

Я прижимаю её к себе в надежде хоть как-то успокоить.

Отец на секунду замирает, делает несколько глубоких вдохов, стараясь не смотреть на нас, затем быстро выходит из комнаты, хлопнув дверью так, что со встроенных в стену полок падает несколько книг.

– Мамочка, все хорошо будет, только не плачь больше, пожалуйста, – испуганно говорю я.

Но она уже не может остановиться. Мы сидим на постели обнявшись, мокрым лицом мама уткнулась в мое плечо. Отец наговорил ей ужасных вещей, как только у него язык повернулся. Словно она не жена ему, а часть гардероба, и главное – это не присутствие и поддержка, а внешний вид и возможность в нужный момент поставить подпись.

Мама тихо всхлипывает, а Ангел порхает напротив меня, вытирая слезы маленьким кулачком. Мы смотрим друг на друга, и он жестом призывает меня закрыть глаза.

Сегодня его голос звучит совсем не так, как в прошлый раз, Ангел очень печален и говорит тихо.

– Не отпускай её. Твой отец очень решительно настроен, он не знает, что у тебя родится прекрасный брат, который станет отрадой для всей семьи. В два года он начнёт говорить, чисто и не коверкая слова, всем на удивление. А в школе будет учиться на одни пятёрки, пока в восьмом классе не влюбится в девчонку из параллели. Дальше судьба зависит от него самого, но поверь, мальчик будет таким умным и способным, что его ждёт блестящее будущее.

Из коридора снова слышны папины шаги. Дверь распахивается, и я понимаю, что он уже приготовился везти маму в клинику. Оделся, а в руках держит ключи от машины.

Гневно глядя на нас, он понимает, что мама ещё не готова.

– Быстро собирайся, – рявкает отец. – Бегом!

Рукой он указывает на платье, которое бросил на постель.

Перестав плакать, мама отстраняется от меня и тянется к одежде. Я выхватываю платье из её рук.

– Папа, не заставляй её! Не делайте этого, у вас родится замечательный сын!

– Замолчи, Павла! Это не твоё дело!

Отец снова начинает орать, теперь его щёки краснеют, а руки нервно трясутся.

– У нас есть двое детей, этого достаточно! К тому же нам не по двадцать лет, неизвестно, сможет твоя мать родить здорового ребёнка или нет.

Ангел что-то кричит, но я не могу закрыть глаза, чтобы выслушать его. Летая под потолком без остановок, он вновь начинает плакать. Слезы большими светящимися каплями скатываются по щекам и, не долетая до пола, исчезают, словно искры бенгальского огня. Как жаль, что родители не могут его услышать, не могут узнать наверняка, что этот ребёнок принесёт им не неудобства, а радость.

– Он будет здоровым и очень умным, даже умнее Веры! А в два года начнёт говорить.

Отец меняется в лице. Теперь его глаза полны ярости, и я в ужасе замолкаю.

– Да что ты несёшь! Хватит с меня бредятины. На кону серьёзные вещи, а вы решили мне палки в колеса вставлять, послезавтра самолёт, нужно все сделать быстро.

Он вновь гневно смотрит на маму, и та, не осмелившись перечить, опустив голову, подходит к шкафу и начинает одеваться.

Ангел с безумными глазами бросается в её сторону и замирает точно напротив маминого лица, малыш кричит что есть силы, беззвучно захлёбываясь слезами, бьёт крыльями, но ничего не может сделать.

Выбившись из сил, он падает на пол и поднимает на меня свои голубые, полные отчаянья глаза. Я должна ему помочь.

– Папочка, подумай хорошо, дети – это счастье! Вы ведь всегда хотели сына.

– Мы хотели сына двадцать лет назад, но родилась ты. А сейчас я хочу спокойно жить, и это у меня прекрасно получалось! Если бы не твоя мать…

– Вообще-то мама не сама забеременела! – я обрываю его, не дав договорить. – Ты в этом тоже виноват.

Но зря я это сказала. Отец, словно сорвавшись с цепи, подлетает ко мне, хватает за плечи и начинает трясти.

– Закрой рот! А в следующий раз думай, как разговаривать с отцом! Это наше дело, а не твоё! Не суй свой нос!

Оторвав меня от пола, он сжимает плечи так, что слышен хруст.

От страха перед глазами словно пелена, все темнеет, похоже, я сейчас упаду в обморок.

Где наш добрый и заботливый папочка? Он никогда так с нами не обращался.

Последнее, что я вижу, – это искажённое страданием личико Ангела, он продолжает мне что-то кричать. Издалека доносятся мамины слова, она напугана не меньше меня и сквозь слезы просит папу успокоиться.

Прокричавшись, он бросает меня на кровать, и моё сознание куда-то плывёт.

Мама в панике подбегает и ищет пульс на запястье. У неё очень холодные пальцы. Рукой я чувствую складки платья, мама оделась, под напором отца она согласна ехать. Пытаюсь сказать ей, что этого делать нельзя! Хочу закричать, но не могу издать даже звука! Ужас охватывает меня, я должна рассказать им об Ангеле, передать его слова! Но вместо этого беспомощно лежу на постели, пытаясь удержать ускользающую реальность.

Не знаю, сколько я находилась в отключке. Разум возвращает резкий запах нашатыря. Пытаюсь открыть глаза, но веки словно склеены, хочу повернуться или сесть, но тело не слушается, а к горлу подступает тошнота.

– Всё с ней в порядке. Она приходит в себя, обувайся, – отец говорит спокойно.

От этого спокойствия становится страшно.

– Давай подождём ещё немного, вдруг ей станет хуже, – мама уже не плачет.

– Только время зря теряем. Через пару минут очухается.

Что здесь происходило?! Неужели они не передумали?!

Я слышу, как отец спешно выходит из спальни в коридор.

– Давай быстрее, – торопит он маму, – а то ещё за нами увяжется.

Через секунду родители выходят из квартиры. Замок быстро поворачивается. Мне нужны силы, чтобы встать, но тело не подчиняется. В тишине я слышу, как двери лифта открываются на нашем этаже. Совершаю ещё одну попытку подняться, но голова начинает кружиться, как карусель в парке.

– Ангел, ты здесь?

Тишина.

– Ангел, милый!..

Малыш не отвечает.

– Ангел!!! – кричу изо всех сил. – Ангел, вернись!

Это невозможно, но кажется, что я слышу, как во дворе отец заводит машину. Боль пронзает все мои мысли! Они уехали!

– Ангел, я не смогла помешать! Ты слышишь, они уехали!

Тишина. В комнате нет никого, кроме меня.

– Нет! Вернитесь! Вернитесь! – я кричу изо всех сил, но голос звучит, как мышиный писк. Пытаюсь собрать воедино все оставшиеся силы, но голова начинает кружиться сильнее чем прежде. Это ужасно! Ангела больше не будет!

Слезы отчаяния застилают глаза. Я – единственная могла им помешать! Только я видела Ангела и понимала больше, чем родители! Но я ничего не смогла сделать! Они уехали. Я не остановила, не помешала, не легла поперёк порога… А малыш просил меня об этом, в его глазах было столько мольбы!

– Вернитесь! – сжав кулаки, бью по постели. – Вернитесь сейчас же! Вы не можете этого сделать!

Перед тем как вновь провалиться в забытье, я издаю душераздирающий крик. Голос чужой и неестественный, словно ещё кто-то кричит вместе со мной. Или вместо меня.

Темнота перед глазами всегда одинаковая. Она мягкая и густая, я могу ходить по темноте вперёд и назад, могу плавать в ней, могу потрогать её руками. На ощупь кажется, что гладишь спину какого-то большого мохнатого зверя, волка или медведя. Скорее медведя, огромного, чёрного, размером с наш десятиэтажный дом. Я сижу на его спине. Чёрная шерсть такая густая и длинная, что не видно ни солнца, ни звёзд и нельзя понять, день сейчас или ночь. Но это очень добрый медведь, я хотела бы жить на его мягкой и тёплой спине. Здесь спокойно и темно.

Первый раз я потеряла сознание в кабинете зубного врача в семь лет. Сидя в стоматологическом кресле, я с недоверием изучала множество маленьких пинцетов, ножичков и иголок на стеклянном столике справа. Когда пожилой врач в белых перчатках склонился надо мной и ласково попросил показать зубки, я запрокинула голову, и моему взору открылся настоящий ужас. Несколько бор-машинок с насадками разного диаметра были закреплены над моей макушкой и угрожающе смотрели вниз. Вместо того чтобы открыть рот, я закрыла глаза и выключилась почти на час.

Родители были на работе, и шефство над моим первым походом к зубному взяла на себя Вера. Бедная сестрёнка! Когда я пришла в себя, она сидела рядом и рыдала. Медсестра, приводившая меня в чувство, строго сказала, что отныне в больницу нам следует приходить только в сопровождении родителей. Тогда я не поняла, что произошло, и совсем не испугалась. Сестра же, напротив, всю дорогу до самого дома крепко сжимала мою руку и вытирала слезы. Только спустя много лет, на моём выпускном, она призналась, что, когда врач вынес меня из кабинета на руках, она решила, что я умерла. И что так страшно ей не было больше никогда.

С тех пор я слаба на обмороки. В стрессовых ситуациях организм пытается оградиться от внешних раздражителей таким образом. Сомнительный, конечно, метод, но ничего не поделаешь. Не сосчитать, скольких людей я напугала за свою жизнь. Классный руководитель отчитывал меня за выбитое мячом стекло на первом этаже школы, когда я потеряла сознание во второй раз. Из застрявшего между этажами лифта меня извлекали двое бледных мужчин – работников ЖЭКа, пока третий вызывал скорую. Когда я перестала отвечать на вопросы папы о таинственном происхождении вмятины на капоте и, закатив глаза, рухнула на пол, он чуть не поседел. И это только малая часть неприятных ситуаций с потерей чувств.

Сегодня же испугалась я сама. И ещё Егор.

Когда после десятого звонка на мобильный он не дождался ответа, решил действовать наверняка и, написав sms «еду», направился ко мне.

Очнувшись, я рыдаю, как сумасшедшая, кричу, катаясь по полу, бью кулаками о стены от злости и безысходности. Так жалко брата, которому не дали возможности появиться на свет, и моего нового друга – Ангела, ничем не заслужившего такой участи! Назло отцу я разбиваю о кафельную плитку в ванной несколько его любимых китайских тарелок. В спальне собираю все наши семейные портреты и засовываю в мусорное ведро. Разве после этого мы семья? Разве в семье так обращаются друг с другом?! Разве в семье избавляются от детей?!

Через час не остаётся ни ярости, ни энергии, с чувством страшной опустошённости я падаю на свою постель, и болезненный сон без сновидений тяжёлой лапой закрывает мои глаза.

Стук в дверь.

Но я не собираюсь никому открывать, пусть весь мир катится к черту.

– Паша! Ты жива? Ты здесь! – слышу знакомый взволнованный голос.

Егор долбится с такой силой, что дверь содрогается под его напором. Нет. Не пустить его будет слишком жестоко.

С трудом поднимаюсь и, еле-еле перебирая ногами, иду в коридор.

Залетев в квартиру, Егор быстро осматривает меня и, выдохнув, крепко обнимает. Он напуган, он ощупывает меня со всех сторон и не может понять, почему я так ужасно выгляжу.

– Паша, что с тобой?! Почему весь день не отвечаешь на звонки?! Что случилось? Ты в порядке?

В ответ на его вопросы я молчу, не зная, как объяснить своё состояние. Да и говорить сейчас хочется меньше всего. Он несколько минут уговаривает меня сказать хоть слово. Наконец, я говорю:

– Я ведь сама собиралась приехать к тебе.

Он обескураженно смотрит на меня.

– Я ждал тебя весь день. Но не дождался…

Похоже, я спала очень долго. Сколько же сейчас времени? В растерянности тянусь за телефоном – на дисплее двадцать один ноль три. Пять пропущенных вызовов сообщают о том, что меня не дождалась в гости Славка, и ещё десять – что меня потерял Егор. Открываю входящее sms от мамы: «Всё в порядке. Мы в ресторане «Толстой». Приезжай».

Что?! От этого текста обида комком из слез поднимается из груди вверх. Неужели из клиники они поехали в ресторан?! Как такое возможно?! В них не осталось ничего человеческого. Сообщение отправлено час назад, значит, они ещё ждут меня.

Отрываю взгляд от экрана. Егор больше не задаёт вопросы, а стоит напротив, оглядывая перевёрнутую вверх дном квартиру.

Заметив, что я отложила мобильник, он делает шаг навстречу, берёт мою руку и крепко сжимает ладонь. Эта молчаливая поддержка именно то, что сейчас мне жизненно необходимо.

– Тебе помочь прибраться? – тихо спрашивает он.

– Нет. Лучше помоги собрать вещи.

Мир разрушен, и я не собираюсь оставаться на руинах.

Он отстраняется и обеспокоенно заглядывает мне в лицо.

– Разве родители уже уехали?

Решив не говорить правду, снова отвожу глаза.

– Да. Так получилось.

Мне кажется, что прозвучало очень правдиво, это объясняет и моё настроение, и бардак в доме. Думаю, сейчас в голове Егора все встанет на места.

С собой забираю только предметы первой необходимости, ведь я переезжаю не в другую страну и в любой момент могу заскочить сюда. Понадобится одежда и обувь на несколько дней, нижнее бельё, косметика, зубная щётка и любимые духи. Не так уж и много нужно современной девушке, чтобы выглядеть отлично. В кухонном ящике нахожу белую салфетку и быстро, пока Егор не заметил, пишу на ней короткую фразу: «Мама и папа, я давно хотела переехать к своему парню, и сегодня для этого самый подходящий день. Счастливой дороги».

Уйти, оставив родителей в неведении, – слишком жестоко. Даже после того, что произошло, я сохраню в себе всю человечность, на которую только способно моё сердце. Послание магнитом прикрепляю к холодильнику и выключаю мобильный. Никогда не думала, что именно так буду покидать отчий дом.

* * *

Прохладная вода льётся сверху прямо на голову. Тонкими струйками пробирается в волосы, спускается на лицо, шею и быстро обвивает все тело. Я стою под душем с закрытыми глазами, представляя, что сейчас лето и по какой-то нелепой случайности я оказалась на улице голышом. Вместо пылающего солнца над головой серые стаи туч, и, прорвавшись, они обрушиваются на город ливнем. Все прохожие разбегаются по своим домам, и я шагаю совсем одна, голая и счастливая, собирая в ладони большие капли, наслаждаясь свежестью.

Движением руки увеличиваю напор, и я уже под ледяным водопадом в Норвегии. Если сейчас открыть глаза, передо мной предстанут дивные горные пейзажи. Мощный поток продолжает с силой хлестать по плечам, словно предупреждая, что у худеньких русских девчонок нет шансов в схватке со стихией.

Люблю начинать день с бодрящего душа, вода делится со мной своей волшебной энергией. И кажется, что я сама становлюсь водой – такой же чистой, стремительной и бесконечной. Все неприятные мысли и переживания дрожат от страха, когда, зайдя в ванную комнату, я сбрасываю одежду. Они знают, что через несколько минут под напором воды покинут меня навсегда.

Но, пожалуй, хватит. Я уже достаточно чистая. Открываю глаза. Матовые дверцы душевой сверху донизу покрыты каплями. Ладонью протираю маленькое зеркало внутри кабины и рассматриваю своё мокрое отражение. Влажные волосы кажутся темнее, чем есть на самом деле, кожа блестит, переливаясь под светом ламп.

Я не часто нравлюсь себе по утрам, но сегодня приятное исключение. Улыбнувшись отражению, лёгким движением открываю дверцы и вздрагиваю. Напротив, опершись о стену, стоит Егор.

Неловкая ситуация. Конечно, он уже видел меня без одежды, но вот так застать врасплох в первый день совместной жизни – это просто наглость.

– Давно ты здесь?

Руками стараюсь прикрыть самые интимные части, но Егор не отворачивается и не делает вид, что случайно вошёл за какой-нибудь мелочью. Он стоит, не шевелясь, и молча смотрит на меня, не отвечая на вопрос. Кажется, Егор ещё никогда не видел моё обнажённое тело при свете, мы несколько раз занимались любовью в машине и при свете ночника – но утром в ванной совсем другая, не интимная обстановка.

– Дай мне полотенце! – возмущённо говорю я.

– Нет, не дам, – тихо отвечает Егор.

Загадочно улыбнувшись, Егор качает головой. Я кожей чувствую движение его взгляда и мечтаю провалиться сквозь землю. Как можно жить вместе с человеком, который подсматривает за тобой в душе? Честно говоря, это смахивает на какой-то вид психического расстройства.

Продолжая смущать меня, Егор делает шаг навстречу и наконец, оторвав взгляд от моего тела, поднимает глаза. Тут же по моей спине пробегает незнакомая прежде обжигающая дрожь, в его взгляде молчаливый океан страстей: здесь любовь, влечение, трепет и безмерное желание обладать.