Текст книги "Точка невозврата"

Глава 5

– Что, Ген, довели тебя ребятушки? – прохладные пальцы Усова коснулись запястья. – Давно давление мерил?

Мухин руку у него отобрал и ей же махнул.

– Мерил, мерил. Что там мерить, и так знаю.

– И таблеток у тебя с собой, конечно, нет? – Усов хмыкнул, потянулся к серебристому чемоданчику, поставил на колени, щелкнул замками.

– Отстань, Костя! Ей-богу! Организм сам справится. Не мешать, и только. Вот вы, врачи, привыкли на всякую химию народ подсаживать.

– Да не в том ты возрасте, чтобы организм сам справлялся. На! Это нормальные таблетки. Наши, отечественные. Старый надежный клофелин.

Мухин посмотрел на блистер, потом на Усова, еще раз на блистер, вздохнул и сунул упаковку в карман.

– Хлебом не корми – дай о возрасте лишний раз напомнить. Держи лучше свой подарок.

– Спасибо, Ген, что не забыл. Как там в Греции?

– В Греции все есть, – пошутил Мухин. – Ну как, угодил?

– Еще бы, – Усов улыбнулся. – Как тебе удается досмотр обходить? В прошлый раз тоже ведь что-то такое на борт пронес?

Мухин развел руками. Сотрудники аэропорта тоже люди, и бо́льшая половина из них мужчины, а значит, потенциальные болельщики. Безошибочным чутьем Геннадий узнавал не просто болельщика, а фаната, и дальше все шло по накатанной колее. Если запретный груз находили, Мухин просто ждал, пока инспектор предполетной проверки скажет все, что положено говорить в таких случаях, а потом, видя спокойный взгляд тренера, воровато оглянется и слегка махнет рукой, проходите, мол, и добавит что-то вроде: «Без победы не возвращайтесь». Мухин поднимал сжатую в кулак руку, обещая, что как же можно по-другому. Только победа, и никак иначе.

– Вода, сок, – речитативом проплыло по ряду. Стюардессы катили мимо тележку с напитками.

– Барышня, – Усов, прочитал имя на бейджике бортпроводницы, – дорогая Наталья, дайте-ка нам сока яблочного и два пустых стаканчика.

Стюардесса лишь на миг замешкалась, а потом с улыбкой подала Усову требуемое. Тележка покатилась дальше. «Вода, соки…»

– Если уж говорить о надежности, что может быть лучше проверенного средства? – Усов скрутил бутылке жестяную голову. – С давлением не шутят, Костя.

– Ну, уж если сам врач говорит, что надо, давай.

Усов плеснул в стаканчики немного темно-янтарной жидкости.

– Костя?

Они оба повернули головы. С соседнего ряда, вытягивая шею, смотрела Виктория.

– Это сок, – Усов поднял стакан повыше.

Она укоризненно покачала головой и тут же уткнулась в телефон.

– Бдит, – тихонько сказал Усов, – боится, сорвусь.

– И правильно делает. Не хотелось бы тебя терять, Костя.

– Нет, – Усов мотнул головой. – Не сорвусь. Еще немного, и уговорю Викусю на ребенка. И тогда уж точно. Ребенок как якорь – от всего удержит. И ее тоже, – добавил он вполголоса.

– Ну-ну, – то ли согласился, то ли возразил Мухин. – Давай за победу, – выдохнул и влил содержимое стакана в рот. – Эх, хороша штучка!

– Ага, – сморщился Усов и запил коньяк соком. – А будет? Победа-то?

Мухин посмотрел на него долгим взглядом и смял стаканчик в руке.

– А нам по-другому нельзя, Костя. Знаешь, что на кон поставлено? То-то.

Усов с сожалением посмотрел на бутыль и решительно сунул ее в боковой карман спортивной сумки, стоящей у ног. Подумав еще немного, он встал и затолкал сумку на полку над головой. Вот так, от соблазна подальше. Сел, откинулся в кресле и прикрыл глаза. Ничего, все будет хорошо. Главное, Виктория в последнее время ведет себя более-менее спокойно. Это было хорошим признаком. Тут надо просто не нарушить хрупкое равновесие. Он вздрогнул, почувствовав рядом знакомый аромат. Виктория что-то искала на полке над его головой.

– Викуся, что случилось? – встрепенулся он.

– Ничего, – буркнула жена, – электронную книгу, кажется, в твою сумку пихнула.

– Я помогу, зайка, – Усов приподнялся.

– Отстань, – отрезала Виктория, – не смеши народ. Нет, ну правда, Костя, только недавно обсуждали, что эти твои сюси-пуси смешны. Ты же знаешь, как я этого не люблю. Сиди уже.

– Как скажешь, дорогая. – Усов посмотрел в перегородку прямо перед собой. Ну да, был такой разговор. Викуся просила не называть ее на людях всякими уменьшительными именами, мол, бесит ее. Он незаметно сжал руку в кулак. Ничего, все образуется. Их спасет ребенок. Надо просто подменить ей таблетки. Подсунуть вместо противозачаточных какие-нибудь другие. А что? Хорошая идея. Он усмехнулся. Врач он или кто, в конце концов.

* * *

Тележка катилась по проходу, приближаясь к месту, где сидел Дима. Жанна двигалась спиной, лопатками ощущая его взгляд. «Вот уставился, – с раздражением думала она, – прямо нарывается. – Она резко повернулась и оторопела. Место Димы пустовало. – Вот тебя клинит, подруга, – посетовала она, – скоро везде будут мерещиться косые взгляды и прочая чушь. Никто на тебя не смотрит, никому ты не нужна. Успокойся уже!»

И тут Наталья показала глазами на что-то за ее спиной. Стараясь не делать резких движений, Жанна обернулась: Димин чубчик торчал у десятого ряда, как раз возле места наглеца Борисова. Жанна посмотрела на коллегу, Наталья еле заметно пожала плечами. Тележка медленно поползла дальше: мимо шестого ряда, мимо восьмого, где сидела хорошенькая блондиночка, жена одного из хоккеистов, как поняла Жанна. Сам хоккеист спал, откинувшись в кресле. Блондинка поднесла палец к губам. Жанна улыбнулась и молча показала ей пустой стаканчик. Блондинка кивнула и ткнула пальцем в коробку сока.

– Вода, сок? – безличным голосом спросила Жанна, поравнявшись с десятым рядом.

– Вода.

– Сок. Томатный.

Кто из них что попросил, она даже не заметила. Главное, что они сидели и мирно (вроде как) беседовали. Дима решил помириться, принести извинения? Как не похоже на него. Скорее он бы устроил какую-нибудь провокацию. Да бог с ним. Лишь бы дальше без происшествий.

Жанна сунула пустую упаковку сока в нижний отсек. Томатный сок разбирали в первую очередь. Нарушение водно-солевого баланса сказывается. И от него же потом очереди в туалет. Томатный сок коварен. Жанна его терпеть не могла, и Таня тоже.

Второй раз они оказались в одном экипаже где-то недели через две после первой встречи. Их поставили на одну точку, и весь полет туда и обратно Таня как-то умело ей подсказывала, что делать, что Жанна даже не замечала, что это именно подсказка. А поняв, испытала неловкость и благодарность одновременно. Потом Таня предложила подвезти ее до метро, и она сначала радостно согласилась, а потом уже начала рефлексировать.

– Ой, не парься, – догадалась Таня. – Мне не трудно. Поболтаем по дороге.

Незаметно для себя Жанна рассказала новой знакомой всю свою нехитрую жизнь. Таня слушала и кивала, изредка подавая реплики, от которых у Жанны непроизвольно вырывались смешки.

– Слушай, может, не стоит тебе сегодня на свой Комендантский пилить? У меня квартира на Ленинском. Оттуда до аэропорта всего ничего.

– А ты что, одна живешь?

Таня пожала плечами:

– С недавних пор одна. С парнем поссорилась. Да и шут с ним. Ну так что, поедешь? Чайку попьем и спать. Сил нет, как устала.

Глаза у Тани и правда были чуть осоловевшие, но она тем не менее уверенно вела «Хонду» в потоке машин. И Жанна представила, что не надо тащиться через весь город, а потом еще на автобусе до квартиры, которую она снимала на двоих с такой же новенькой стюардессой, и тут же захотела спать: есть и спать, и кивнула.

Они действительно почти в молчании выпили по чашке чая и разбрелись по комнатам. Жанна уснула, едва коснулась головой подушки. Диван был такой удобный, гораздо удобнее продавленной тахты на Комендантском. Зато там было не так дорого, хоть и далеко. Утром она нашла на столе записку: «Меня дернули в рейс. Ключи на крючке возле двери. Когда будешь уходить, заберешь с собой, при встрече отдашь. Еда в холодильнике». И Жанна тогда весь день провалялась на диване, с книжкой в руках и кружкой чая. А вечером улетела в Мюнхен. А потом сразу в Рим. В одном рейсе они встретились примерно через месяц. Жанна тут же вытащила ключи, чтобы отдать, Таня лишь рукой махнула.

– А, оставь. Это все равно лишние. Поехали сегодня ко мне? А то скучно в пустой квартире, – она вздохнула и добавила: – и страшно.

Вот так и получилось, что она потихоньку перебралась к Тане насовсем, хоть и не переставала мучиться совестью о своем нахлебничестве.

– Не парься, – любила повторять Таня. – Коммуналку и питание на двоих делим, и чего еще надо-то. Тем более что дома нас и не бывает.

– А если твой парень решит вернуться? – спрашивала Жанна, боясь, что своим присутствием помешает Тане устроить личную жизнь.

– Не, не вернется, – Таня подкинула на ладони ключи. – Я замок поменяла, – и добавила после паузы: – уже третий. Не выдерживают мужики наш ритм жизни. Ну и пес с ними. Зато мы с тобой весь мир объездим, все города и страны. А они пусть канал «Дискавери» смотрят.

Жанна кивнула и только потом поняла, что города и страны иногда видно лишь с верхней ступеньки трапа. Но иногда… о, иногда бывали так называемые эстафетные рейсы, когда надо было ждать несколько дней прилета очередного самолета, и вот ради этого и стоило терпеть все неудобства профессии. Где они только не были за три года своей дружбы, не передать просто. Каких приключений не испытали! Правда, иногда она предпочитала обо всем этом забыть и даже радовалась, что летает исключительно на региональных рейсах – так было меньше возможности попасть в то же место, где они когда-то были вдвоем. Потому что каждый раз у нее от воспоминаний наворачивались слезы, а она уже давно запретила себе плакать.

Тут Наталья нечаянно наехала телегой ей на ногу, Жанна негромко зашипела и вернулась из воспоминаний на землю, вернее, на борт самолета. И тут же поняла, что они почти доехали до конца салона. Все время она исправно, на автомате, разливала воду и соки по стаканчикам и даже никого не облила. Что ж, как говорила та же Таня: «Мастерство не пропьешь».

* * *

Антон и Майя в хвостовом отсеке готовились к сбору мусора перед тем, как начнут раздавать обеды, потом опять собрать мусор, потом чай-кофе, потом соки-воды, конфеты-леденцы, а там уже и конец пути близко. Стюардам в полете отдыхать некогда.

– Антон, а это правда, что твой отец большой начальник в «Аэрофлоте»?

Фролов пожал плечами:

– Ну, как сказать – большой. Нет, скорее средненький.

– А, – разочарованно протянула Майя, – поэтому ты на внутренних рейсах летаешь?

– Не поэтому, – усмехнулся Антон. – Я невыездной.

– О! А что так?

– А любопытной Майке оторвали нос на Ямайке.

– Ну серьезно!

– И я серьезно. Ничего особенного, просто на меня уголовное дело в Италии завели за вождение в пьяном виде. Вот теперь тут искупаю вину.

– А я не была в Италии, – Майка вздохнула.

За шторкой в салон мелькнула женская фигура, хлопнула дверь туалета.

– Ну будешь еще, какие твои годы.

– Ой, так говоришь, будто старше намного.

Дверца туалета хлопнула еще раз. Майка нахмурилась, обдумывая некую мысль, пришедшую в голову.

– Ну что, поехали? – Антон раздернул шторы и попятился задом, готовясь выкатить тележку в проход.

В это время в отсек вошел парень со светлыми, слегка рыжеватыми волосами. Антон притормозил, давая возможность пассажиру зайти в туалетную кабинку. Парень дернул ручку туалета на себя, дверь не поддалась.

– Вот же гадство! – буркнул он.

Щелкнул замок.

– О, Федул! – из кабинки вышел тот самый хоккеист, устроивший драку. – Слушай, дело есть, – он крепко взял его за плечо. – Пойдем, перетереть надо.

Антон подмигнул Майке и снял тележку с тормоза. Они медленно поползли вдоль рядов.

* * *

Самсон Федулов, которого чаще звали просто Федулом, с недовольным видом уселся на последний ряд слева, куда его чуть ли не силой усадил Борисов.

– Ну, что надо?

Борисов плюхнулся на сиденье рядом.

– Ну, брось, Федул. Я же все понимаю. Я не виноват, что меня кэпом сделали вместо тебя. Я же не просил.

– Да мне пофиг, – буркнул Федулов. – Ну сделали и сделали. Тренеру виднее. Капитанствуй.

– Во-о-от! Я так и думал, что ты все правильно поймешь. Давай выпьем за дружбу.

– В смысле?

– В прямом, – Борисов чуть отогнул край олимпийки, показывая горлышко бутылки. – У тебя закусь есть какая?

Федулов чуть задумался, обида на Борисова, конечно, была. Ерунда, что тренер решил, Игорь мог бы и отказаться. Мало они ледяной крошки вместе глотали? Но в том, что его сняли с капитанов, сам виноват. Сглупил, прокололся на ерунде. А Борисов так-то парень ничего. Но уж больно прыткий: не успел в команду прийти, уже в любимчиках оказался. Да и черт с ним! От туалета к своему месту в первом ряду прошла, чуть покачивая бедрами, Вика, обдав их волной парфюма. Ей пришлось притормозить, ожидая, пока стюарды протащат тележку дальше. Он проводил ее взглядом, испытывая смутное беспокойство.

– Ну, так чего с закусью? – Борисов вернул его в реальность.

– Да нет у меня ничего.

– Тогда давай так. За дружбу. Или ты против?

Федулов посмотрел пару секунд ему прямо в глаза и кивнул.

Борисов сунул руку под олимпийку, и оттуда донесся звук откручивающейся крышки.

Глава 6

Это время от взлета до обеда нравилось ей больше всего: подогреть касалетки, раздать горячее, разнести напитки, собрать мусор – ни одна пакостная мыслишка не подберется. Жанна бегала по салону, выполняя просьбы пассажиров, стараясь угодить, окружить заботой – все, чтобы только не думать о приближающемся пункте назначения. Нет, Наталья ошиблась, рейс очень даже хороший. На самом деле это не рейс, а мечта. На четверых стюров всего тридцать пять паксов.

Она вспомнила свой первый стажерский рейс. Огромный аэробус, набитый под завязку. Летели в Алматы. Она путалась в самых простых вещах, совершала нелепые ошибки и готова была разреветься от осознания, что мечта обернулась тыквой. Но природное упрямство взяло верх, и к концу рейса она полностью взяла себя в руки и даже заслужила одобрение бригадира, когда смогла успокоить крикливого младенца, всю дорогу терроризировавшего пассажиров истошными воплями. Через месяц она уже со смехом вспоминала этот свой первый «провальный» рейс. Так что рейс с полупустым самолетом можно было воспринимать как легкую прогулку в облаках. Если бы не Дима, вообще было бы замечательно. А нахал, лапавший ее… ой, да мало она может вспомнить рейсов, где ее как бы невзначай не пытались тронуть за коленку или какое другое место. А паксы из бизнес-класса – это отдельная тема. Эти считали, что стюардесса должна отработать каждый потраченный на билет рубль, гоняя ее по своим надобностям, даже не успев сесть в кресло. «Детка, принеси-ка нам коньячку. Да, и лимончик. И свежую газетку. И плед. И подушку…» Нет, этот рейс определенно просто отдых.

Шторка дрогнула, та самая миловидная блондинка нерешительно вошла в кухонный отсек.

– Чем могу помочь?

– Хотела спросить, а что на обед будет? Видите ли, у мужа особое питание. Ему по часам надо.

– Куриная грудка, говядина и форель. Гарнир – овощи: фасоль, капуста цветная. Так заказал арендатор самолета: футбольный клуб, как я понимаю.

Блондинка просияла.

– Спасибо. В прошлый раз летели, так там макароны были и картофель. А Кириллу этого ничего нельзя. У него вес критический. Знаете, спортсмены – заложники веса.

– Знаю, – кивнула Жанна, – стюардессы тоже. У нас лишний вес – криминал.

– Меня Алена зовут, – представилась блондинка. – Вы спортом раньше занимались? – Алена уверенно оглядела Жанну с ног до головы профессиональным взглядом.

– Вообще-то да. Фигурным катанием. Давно.

– Я почему-то так и подумала, – Алена радостно хлопнула в ладоши. – По осанке видно. Я тоже каталась, и тоже давно. Опасный спорт. Падения, травмы. Но зато вот мужа себе нашла. Кирилл очень способный, только нерешительный. Не умеет за себя постоять. Настоять где нужно. Знаете, какой у него удар?

Жанна вежливо кивнула. Да, фигурное катание – еще одна боль в биографии. Когда желания не совпадают с возможностями. И мужа она там себе не нашла. Скорее наоборот.

– Простите, – она постаралась сказать это как можно мягче, – сейчас будет обед, пройдите на свое место, пожалуйста.

Алена понимающе прижала руку к груди и вышла.

– Ну что, едем? – из кабины пилотов вышла Наталья с пустой посудой. – В следующий раз в кокпит чай-кофе ты понесешь. – Жанна изобразила недоумение. – Да, Степан наш Андреевич совсем на хоккее этом помешался. Только и разговоров, что про матч да какие у нас шансы. Ох, не завидую Камаеву, достанет он его к концу полета.

– Переживет. Думаешь, у него нервы есть?

– Не говори так. Он у нас лицо пострадавшее. Тут мне по секрету кое-что рассказали.

Жанна выгнула брови в немом вопросе. Она чуралась сплетен, но узнать что-то про неприступного Камаева…

– Интересно? – хихикнула Наталья. – Вижу, что интересно. Расскажу. Потом. Сначала работа.

Жанна мысленно погрозила ей кулаком. Наталья любила раззадорить, а потом выдавать по крупицам новости. Майка и Антон ходили за ней по пятам и выпрашивали подробности. Нет, такого удовольствия она ей не доставит. Будет сохранять безразличие, пока Наталья сама не расскажет. А она не вытерпит. Ей же эта тайна самой язык жжет. Вот интересно, сколько бы Наталья дала, чтобы узнать, почему Жанна перешла из огромного авиахолдинга сюда, в небольшую региональную компанию? А может, и так знает? Наталья как-то всегда рано или поздно все вынюхивала и гордилась осведомленностью.

Пассажиры, пользуясь тем, что их меньше, чем мест в самолете, вольно расселись по всему салону. Но бо́льшая часть сосредоточилась в середине. Лишь Борисов, которого она не называла иначе, как «бритый нахал», демонстративно сидел на последнем, двадцатом, ряду по левому борту. Одно время с ним рядом сидел еще один парень, тот самый, который утихомиривал его во время потасовки. Правда, увидев тележку с обедами, поспешил сесть на свое место.

Борисов взял рыбу, окинув Жанну равнодушным взглядом. «Слава богу, – поблагодарила она Вселенную, – не обращай на меня внимания и дальше».

Небольшая передышка, и снова в путь. Теперь очередь горячих напитков. Украдкой посмотрела на часы. Почти половина пути пройдена. Ладно. Беспокоиться нечего. «Я в тебя верю, – похвалила она самолет, – ты лучший. Я тебе подарю…» Жанна задумалась. Где-то она прочитала про какую-то то ли гавайскую, то ли еще какую технику благодарения. Мол, Вселенная откликается на наши просьбы, но для наглядности надо ей что-нибудь подарить. Так как Вселенная многообразна, то самолет – это тоже ее частичка, потому дарить надо что-то подходящее случаю. За столько взлетов и посадок передарено было все: и новенькая ливрея в цветочек, и всевозможные технические штучки, и даже совсем уж нелепые вещи. Но, видимо, самолетам (а с ними и Вселенной) это все нравилось, поэтому Жанна не уставала придумывать все новые и новые варианты подарков. В этот раз пусть будет… Она представила второго пилота с закатанными по локоть рукавами белой рубашки, весело намывающего самолет французским шампунем. Картинка ей понравилась, она улыбнулась, вообразила самолет, блестящий в лучах солнца, и поняла, что подарок зашел.

Они медленно катились по проходу, разливая чай-кофе, отвечая на всевозможные вопросы. Парни после обеда были настроены благодушно и не прочь пошутить. Стюардессам оставалось только с улыбкой принимать комплименты да отшучиваться.

– Смотри, снова буча, – кивнула Наталья на что-то за ее спиной.

Жанна мельком глянула назад. Возле хвостового отсека скопилась небольшая очередь в туалет. Трое парней о чем-то громко спорили. Борисов сидел вполоборота к товарищам по команде и что-то говорил с презрительной улыбкой. Чернявый парень, стоящий напротив, видимо, был не согласен. Он быстро жестикулировал и что-то отвечал, сверкая агатовыми глазами.

* * *

– Арамчик, ты зря кипишишься, ты же знаешь, что я прав, – Борисов снисходительно усмехнулся. – Просидишь на скамейке запасных до тридцака, будут тебя выпускать на лед на пару минут за игру во втором и третьем тайме. Потом уйдешь в школу физруком. Ну, если повезет, возьмут детишек тренировать в какой-нибудь спортцентр. Это если повезет. Это если твои друзья, такие же неудачники, как и ты, эти места раньше не займут.

– Зачем так говоришь, – Арам Тевосян сверкнул потемневшими от гнева глазами. – Злой ты человек, Борисов, совсем плохой.

– Скажи, что я не прав и ты об этом никогда не думал? Думал же? То-то. Ой, и не сверкай так глазами, а то я испугаюсь.

– Испугаешься, Борисов, еще как испугаешься, – пообещал Арам, раздувая ноздри большого фамильного носа.

– Да ты всегда только обещаешь и никогда не делаешь. Как-то скучно уже.

– Да я тебе сейчас покажу, как я выполняю…

Жанна продолжала раздавать напитки, невольно прислушиваясь к перепалке в конце. Вот же скандальный характер у этого Борисова. Или, вызывая на себя столько негатива, он подпитывается таким образом? Есть же энергетические вампиры, как говорят некоторые психологи. А вдруг и Камаев такой же вампир? Подсадил ее на себя и теперь наслаждается ее страданиями. Она тут же мысленно махнула рукой на эти нелепые мысли. Дурацкая и какая-то словно детская влюбленность в него мешала жить только ей, никак не Камаеву, который ее и не замечал совсем. И это было грустно. Так грустно, хоть плачь. Была бы она посмелее, вон как Наташка, давно бы дала мужику понять, что он ей нравится, и там будь что будет. Но нет. Она никогда не умела озвучивать свои желания и требовать, если надо. Сколько терпела Димкины выходки, пока он не перегнул палку: захотел, чтобы она ушла из авиации, причем озвучил свое желание в ультимативной форме.

Как же ей не хватало советов мудрой и никогда не унывающей Тани. Вечная боль, вечная грусть. Таня бы справилась с Камаевым на раз, два, три. Быстро бы поставила на место. Нет, она бы просто излечила ее от этих нелепых чувств, сказав что-нибудь вроде: «Зачем тебе этот напыщенный индюк? Давай лучше в клуб. Я тебе такого “чоткого” пацана сейчас найду – пальчики оближешь», и рассмеялась бы звонким переливчатым смехом, увлекая и ее в это веселье.

Тележка почти поравнялась с местом Алены. Ее муж все еще спал, подложив под шею надувную подушку. Алена беспокойно оглядывалась, хмурилась, вертелась на кресле, потом встала и быстро пошла в хвост. Жанна переглянулась с Натальей. Потом обе вздохнули. Поговорка про ложку дегтя в авиации была верна на сто процентов. У тебя могут быть идеальные пассажиры, но вот попадется один скандалист, и все – не рейс, а мучение, так и жди, в какой момент рванет. Ну ладно, зато у второго пилота будет повод проявить себя геройски. Пусть попробует утихомирить дебошира, если тот вконец разойдется. И тут все стихло. Жанна повернулась. К очереди в туалет присоединилась Алена. Парни примолкли, разулыбались. Надо же, какие тут у них «высокие отношения».

* * *

– Мальчики, у вас тут очередь? – Алена подошла и тронула Арама за руку, тот дернулся и тут же обмяк, как проколотый плавательный круг.

– Проходи, Ален, – Арам подвинулся, пропуская ее вперед.

– Спасибо, я подожду. Посижу тут рядом с Игорем, – она сделала два шага и ловко опустилась на сиденье.

– Иди-иди, Арамчик, – сказал ему Игорь, кивая на дверь в туалет, который только-только освободился, – береги простату, больше-то у тебя ничего стоящего нет.

Арам стиснул зубы, посмотрел на Борисова, на Алену, которая покрылась легким румянцем, и, пробурчав что-то по-армянски, ушел.

Когда тележка доехала до последнего ряда, очередь рассосалась, Алена сидела рядом с Борисовым и что-то ему рассказывала, Борисов слушал, изредка кивая.

– Чай, кофе? – спросила Жанна.

Алена отрицательно покачала головой.

– Кофе, – буркнул Борисов, окинув стюардессу неодобрительным взглядом. Из-за нее на него наорал Палыч. Подумаешь, тронул за мягкое место. Недотрога тоже вот нашлась. От них, от баб, все зло. Он раздраженно кинул взгляд на дисплей айфона, где мигал значок новых сообщений.

Вот привязалась как репей, надо будет заканчивать этот цирк. Эта игра привлекала поначалу, когда еще неясно, кто кого. А тут уже ясно, кто кого и, главное, как. Щелкни он пальцами, побежит, теряя тапки. Неинтересно. Нужен новый объект. Он покосился на Алену, улыбающуюся всем подряд. Почему-то мысль, что ее можно рассматривать как объект желания, никогда не приходила к нему в голову. Во-первых, Кирилл, да… во-вторых, это же Алена. Против воли он улыбнулся.

Отец всегда говорил, что все друг друга используют: дети родителей, родители детей. Даже друзья не дружат просто так. Учил его: «Помни об этом. Используй всех, кого можешь, а сам не давайся». Весь его жизненный опыт кричал, что отец был прав. Он и сам уже убедился в этом на практике, и ощущение власти над кем-то давало такой мощный заряд энергии, такое несказанное удовольствие, что куда там… Поначалу он научился управляться с женщинами. Но они быстро надоедали ему. И тогда он выбрал противника посерьезней. Совсем серьезного. И поначалу думал: не справится. Однако получилось. Справился. И вот от этой своей тайной власти он испытывал уже почти нечеловеческое наслаждение.

Борисов потерся спиной о кресло. Всех людей Игорь привык делить на полезных, малополезных и бесполезных. Алена в его шкале числилась как раз из этой последней категории, но почему-то именно она имела над ним странную власть. Власть успокоить и при этом ничего не требовать взамен. Странное дело. Ладно, он подумает об этом как-нибудь потом. Он тронул под курткой недопитую бутылку. Скорее бы уже все свалили, а то набежали, приспичило им.

* * *

Тележка въехала в кухонный отсек, где ее принял Антон, не забыв подмигнуть Наталье. Та с усталым видом скорчила красноречивую гримасу.

Ну все, отстрелялись. Теперь можно чуть отдохнуть и самим что-то съесть и выпить. Кофе хотелось жутко. Присесть хоть на пять минут и вытянуть ноги. Вот оно счастье. Наталья понимающе глянула на нее. Она тоже устала. Работа не из легких. Но она не променяет ее ни на что другое.

– Полетели на базу, – шепнула Наталья. – Я нам с тобой шоколадку припасла.

* * *

Отдых был недолгим. Из кокпита поступил вызов: пилоты тоже хотели кофе. Наталья сунула в рот кусочек шоколада и кивнула ей на дверь в кабину пилотов. Жанна вздохнула: ладно, Наташка права, сейчас ее очередь. Она налила для Камаева кофе, а Лаврушину заварила свежего чая.

– Жанночка, – Лаврушин снял наушники и повернулся к ней, – как там у нас дела?

– Все хорошо, Степан Андреевич. Ваш чай, ройбуш. Как вы любите.

– Вот спасибо. Смотри, Ильяс, какие девушки у нас сегодня в команде. Помнят, что я ройбуш люблю.

Жанна скромно опустила глаза, подавая Камаеву черный кофе с тремя ложками сахара. Гадость страшная, если честно. Но ведь как-то пьет? Совсем не боится за желудок.

– У вас там запас на все случаи жизни или вы только для избранных так стараетесь? – буркнул Камаев.

– Тоже хотите ройбуш? Я заварю. – Жанна собрала на поднос пустые чашки, оставшиеся после последнего чаепития.

– Хочу. – Камаев поднял глаза, и она невольно вздрогнула, впервые встретившись с ним взглядом так близко.

– Хорошо. – Она сделала шаг назад, прикрываясь подносом. – В следующий раз принесу вам ройбуш. – Но Камаев уже отвернулся и натянул на голову гарнитуру наушников.

Она прикрыла за собой дверь, почувствовав, как клацнул замок. Чего это с Камаевым? Нет, надо Наташку пытать, что она такого интересного про него узнала? Он злостный алиментщик? Или, может, многоженец? Ее губы тронула усмешка, что не укрылось от зоркой Натальи. Она показала ей большой палец. Точно, Наталья решила свести ее с Камаевым. Беда какая! Наталья в этих делах перла напролом, отпугивая наиболее робких мужчин еще на стадии знакомства.

Пришло время собрать пустую посуду, мусор. После обеда пассажиров, как правило, клонило в сон. И правильно, надо спать, а не гонять стюардов почем зря. Вон муж Алены весь полет дрыхнет и правильно делает.

Они с Натальей почти дошли до хвостового отсека. Жанна зафиксировала тормоз тележки. «Бритый наглец» спал, свесив голову на плечо. Коробка с обедом, даже не распакованная, стояла на столике. «Как можно спать в такой неудобной позе, – мелькнула у нее мысль, – шею же можно свернуть, если резко проснуться. Так и хочется гаркнуть над ухом».

Жанна чуть сдвинула брови. Некое чувство дежавю царапнуло сознание, но тут же испарилось.

– Могу я забрать мусор? – спросила она, не решаясь забрать коробку. Вдруг он там булочку не доел и скандал потом устроит.

– Жан, – из хвостового отсека высунулась Майя. – Девочки, у вас там упаковки еще остались?

Голос у Майки был слабенький, но звонкий, к тому же она его вечно повышала, думая, что ее никто не слышит. Жанна аж вздрогнула. Потом посмотрела на Борисова, все так же спящего и даже не шевельнувшегося. Наклонилась ближе. Чуть подумала и слегка толкнула. Борисов повалился на бок, уперся головой в стекло иллюминатора и остался в такой совсем уж неудобной позе с вывернутой под странным углом шеей. Еще не веря своей догадке, она потрясла его за плечо. Перед глазами поплыло. Шорох пластика набатом ударил в барабанные перепонки. На заднем ряду самолета сейчас находился труп, самый настоящий. Труп человека, который еще буквально тридцать минут назад взял на обед рыбу и был здоров как бык.