Текст книги "Мертвая петля"

Глава 7

Дверцы мягко чмокнули, загудел механизм подъемника. Сзади подошел Камаев, оперся рукой о стену.

– Думаешь, им нужна твоя правда? Да они первые сдадут нас в полицию, если им это будет выгодно. Только тут мы уже не отвертимся.

– У нас есть алиби. – Ей пришлось чуть отодвинуться: близость Камаева нервировала. – Я запомнила номер такси, которое привезло нас к дому Штырц, а еще номер такси, которое увезло.

– Слабый аргумент.

– Значит, не веришь в добросовестных полицейских? А кто рвался сообщить об убийстве?

– Исключительно из соображений безопасности. Соседи наверняка видели, как мы входили и выходили. Нас все равно будут искать. И то, что мы не сообщили сразу о преступлении, послужит косвенным доказательством нашей вины.

Спор прервало деликатное покашливание. Странно, то ли они не услышали, как спускался лифт, то ли Малинин сбежал вниз по лестнице.

– Пройдемте. – Он мотнул головой в сторону лифта.

– Прям так сразу? – Жанна дерзко посмотрела ему в глаза: – А поторговаться?

У безопасника скрипнули челюсти. Камаев осторожно, но твердо, пожалуй, слишком твердо, взял Жанну под локоть. На его лице застыло странное выражение, словно он вместе с Малининым с удовольствием придушил бы ее.

– Ладно, идемте. – Она выдернула локоть из руки Камаева. – Скучные вы, честное слово. Не люди, а автоматы. Интересно, вы тест на капчу с первого раза проходите?

В номере на первый взгляд кроме Белковского никого не было, лишь доносились странные негромкие звуки. Присмотревшись, Жанна разглядела в дальнем темном углу кресло, где, поджав ноги, сидела Инга. Рядом на столике стоял стакан с водой. Она делала глоток, шмыгала носом, снова делала глоток и снова шмыгала.

– Итак, – Белковский пригласил их сесть, – готов вас выслушать. Только быстрее. У меня много дел.

Камаев снова твердо схватил Жанну за локоть. Завтра наверняка проявится синяк. Вот же пальцы стальные. Но зато уже почти вырвавшиеся слова застряли у нее в горле. А то она бы сейчас высказала все что думает.

– Вам что-то говорит фамилия Штырц?

Малинин и Белковский обменялись быстрыми взглядами, но промолчали, поощряя Камаева продолжать.

Пока Ильяс рассказывал эпопею поиска журналистки, Жанна отрешенно смотрела в пол. Как же она устала. Не именно сегодня, а вообще. Давно надо было сходить в отпуск. Но все как-то откладывала, откладывала… Она стала думать о том, где бы ей хотелось оказаться, и не заметила, что разговоры стихли. Жанна подняла глаза. Трое мужчин молчали и смотрели на нее с каким-то любопытством.

– Простите, – пробормотала она, – я задумалась. Вы убедились, что мы ни при чем? Так ведь? Или у вас есть какие-то сомнения?

– Вы уверены, что эта Штырц мертва? – спросил Малинин.

– Мертвее не бывает. – Перед глазами снова встали белое лицо и красное пятно вокруг головы.

– Все это требует проверки, – задумчиво сказал Малинин. – Если вы правы, что документы взяла она, то куда дела?

– Вероятно, их взял убийца. – Вот тут Жанна не отказала себе в удовольствии посмотреть Белковскому прямо в глаза. Тот набычился и поджал губы, но вдруг дернулся и отскочил в сторону.

– Инга, ты с ума сошла! – Белковский потирал ушибленное плечо и слегка отступал.

Инга меж тем размахивалась для следующего удара.

– Урод! Верни мне ребенка! Слышишь? Отдай им то, что они хотят!

Инга сыпала проклятиями, потрясала кулачками, по ее лицу текли цветные ручейки размытого слезами макияжа.

– Как я отдам то, чего у меня нет, идиотка?! – закричал внезапно Белковский.

Малинин подскочил к женщине, схватил за плечи и усадил на диван. Жанна непроизвольно подвинулась в сторону. Истерика вещь опасная, уж ей ли не знать.

– Они хотят получить за ребенка документы? – осенило ее внезапно.

Инга громко взвыла, подтвердив догадку.

– Олег, они убьют его, Олег… – скулила она, закрывая рот кулаком, оставляя на белой коже следы идеально ровных зубов.

Жанна заметила, что все еще сжимает в руке платок с окурком, и незаметно спрятала в карман. Может, и пригодится улика. А может, и нет. Мало ли кто мог еще курить такие же сигариллы? Правда, она не верила в совпадения. Если тебе кажется что-то случайным, так перекрестись. Конечно, можно сейчас же сунуть им находку под нос. И что? Обвинить своего косвенного начальника в убийстве в присутствии его же собственного цепного пса? Смело и безрассудно. А жить ей еще не расхотелось. Да и что-то подсказывало ей, что для таких откровений пока не место. И не время.

– Как я понял, похитители требуют за ребенка те самые документы? – Камаев даже не спросил, просто констатировал. – Значит, у Штырц они их не нашли.

– Да что ж там такое в этих документах? – не удержалась Жанна. Ответом ее не удостоили. Ну и ладно. – А если предположить, что ее убили именно за то, что документы она просто не захотела отдавать? Может, она ознакомилась с ними и поняла, что такая корова нужна самому.

– Кто? – в один голос удивились все трое.

– Корова, – повторила она, но видя полное непонимание на лицах мужчин, отмахнулась.

О чем говорить с людьми, забывшими героев детских сказок?

– Мне кажется, вам лучше обратиться в полицию, – подал голос Камаев.

Малинин и Белковский посмотрели на него как на городского сумасшедшего и отвернулись, не удостоив ответом.

– Ему деньги важнее ребенка… – всхлипнула Инга. Говорила она негромко, и Жанна поняла, что та обращается к ней. – Если с Рони что-то случится, я убью его… клянусь.

– Сколько лет мальчику?

В ответ Инга показала растопыренную пятерню и снова шмыгнула. Потом она открыла рот, но тут телефон в ее руке издал мелодичный сигнал. Она подняла на Жанну глаза со слипшимися ресницами и чуть вздрогнула.

– Сообщение… голосовое…

Олег Валерьевич вырвал из ее рук телефон, посмотрел на дисплей и ткнул в него пальцем.

«Сегодня в час дня садитесь на экскурсионный теплоход. Документы возьмите с собой, положите в полиэтиленовый прозрачный пакет. Отдайте человеку, который покажет вам это фото на своем телефоне. Не обращайтесь в полицию, иначе получите в подарок ухо пацана». Мужской голос из сообщения проговаривал текст как-то механически, словно устало.

На дисплее видна была фотография мальчика в зеленых шортиках и футболке с принтом человека-паука. Ребенок сидел на каком-то низком топчане и смотрел в камеру слегка удивленно, словно решая, заплакать сейчас или еще подождать.

Инга громко икнула и попыталась вскочить, но Белковский подбежал и надавил ей на плечи.

– Это блеф. Слышишь? Они не посмеют!

Он почти кричал ей эти и другие слова прямо в лицо, Инга лишь моргала часто-часто и дышала как выброшенная на берег рыба.

– Рональдо, – пролепетала она и обмякла на диване.

Как Жанне не было жалко бедную мать, но тут она мысленно крякнула. Назвать сына Рональдо? Ах, ну да, папа же ярый болельщик… Кажется, ему не сильно жаль собственного отпрыска. Другой уже давно бы поднял на ноги всю полицию.

Инге принесли воды, пока она пила, проливая на грудь, Малинин мрачно прохаживался по комнате. Потом остановился, словно вспомнив, что в комнате есть и другие люди, посмотрел на Камаева и на Жанну и энергичным кивком указал на выход:

– Думаю, вам лучше уйти.

– Но мы можем быть уверены, что вы сняли с нас все подозрения? – Камаев не двинулся с места.

Белковский в это время помог Инге подняться и повел ее, неверно ступающую, в сторону спальни, шепча ей при этом:

– Девочка моя, не волнуйся, я все сделаю, чтобы вернуть нашего мальчика. Рональдо ничего не грозит, поверь.

Услышав его воркование, Жанна непроизвольно подняла брови. Так вот вы какой, Олег Валерьевич, прямо сладкоголосый птиц.

– Ваш запрет покидать отель является незаконным, – не желал сдаваться Камаев.

Малинин устало повернулся к нему. Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не ответить грубостью.

– Хорошо. Запрет снимаю. Но глаз с вас не спущу. Понятно? – Смотрел он при этом только на Жанну, начисто игнорируя нахала-пилота. – Идите. И не делайте глупостей.

Им пришлось подчиниться.

– Ничего себе, – негромко пыхтела Жанна, нажимая кнопку лифта, – мы им, можно сказать, преступника на блюдце, а в ответ никакой благодарности.

Камаев молчал и только играл желваками на смуглом лице. Жанна посмотрела на часы, до времени, назначенного преступниками, оставался час. Камаев тоже посмотрел на часы. Взгляды их встретились.

– Это безрассудно, – сказал он.

Ее брови взлетели вверх. Словно он мог подслушать ее мысли. Если, конечно, сам не подумал о чем-то похожем.

Створки лифта распахнулись. Они вошли внутрь.

– Вообще-то нет, – тряхнула Жанна головой. – В этой истории мы вполне можем стать крайними. А я не хочу.

– Думаешь, можешь на что-то повлиять?

Жанна пожала плечами. С одной стороны, Ильяс прав: пусть сами разбираются. Странные они. Ребенку пять лет уже. Значит, связь давняя. Почему не разводится тогда? Не политик же, чтоб за репутацию дрожать. И как они собираются спасать мальчика, если документов у них нет? Неужели Белковский допустит, чтобы с сыном что-то случилось? Она вспомнила дрожащие губы Инги. «Ему деньги важнее ребенка».

– Просто ребенка жалко. Документов же у них нет, а встреча уже назначена. Вот что бы ты сделал на их месте?

В ответ Камаев дернул щекой. Он примерно представлял… что. Да, в этой ситуации остается только подсунуть похитителям фальшивку и постараться проследить за тем, кто заберет документы. Логично же? План был бы хорош, если бы заранее знать, что преступники недоумки. Вероятнее всего, это не так. Преступники тоже понимают, что момент передачи документов – самый опасный. Малинин может попробовать захватить преступника в надежде выбить из него место, где держат ребенка. Но в этом случае возврат ребенка живым и невредимым почти невозможен. Все зависит от того, насколько Белковский дорожит внебрачным сыном. Что для него важнее, он или сохранение этой их пресловутой коммерческой тайны?

Они вышли на пятом этаже.

– Мы вряд ли сможем на что-то повлиять, – сказал Камаев мрачно. Потом посмотрел на совершенно бледное лицо Жанны, заметил упрямо сжатые губы и как нехорошо сверкнули ее глаза. Против воли он улыбнулся: – Вижу, тебя это не останавливает? Хорошо. – Он еще раз глянул на часы. – Через десять минут в холле. Форма одежды походная, маскировочная.

Лицо ее просияло, она показала ему большой палец и быстро прошла к номеру. Камаев прикинул шансы. Весь его жизненный опыт подсказывал, что этот «полет» может стать весьма опасным: слишком уж резко события набирали высоту. Хотя критический угол атаки, после которого легко сорваться в штопор, пока не достигнут. Но осталось до него не так уж и много.

Глава 8

У пристани покачивался небольшой однопалубный теплоходик. С него вываливалась пестрая толпа веселых людей. На стенде перед кассой висело расписание. В тринадцать часов начиналась полуторачасовая экскурсия. Жанна взяла билет, потом купила мороженое, неожиданно очень вкусное, и неторопливо пошла по набережной, надвинув козырек бейсболки пониже на лицо. Волосы были туго заплетены в косу и прятались под спортивной олимпийкой. Маскировка так себе, конечно. До отправления оставалось полчаса.

Мимо прошла пара, голоса показались знакомыми. Из-под козырька Жанна с удивлением посмотрела в спину Наталье и Антону, которые шли по набережной, держась за руки, словно детишки в детском саду. До нее донесся звонкий смех, Антон обнял спутницу за талию и притянул к себе. Жанна даже сдернула темные очки, чтобы убедиться, что ей не показалось. Нет, не показалось. Наталья, которая уже полгода страдала от назойливого внимания Антона и вечно кривилась от его шуток, теперь шла, прильнув к нему, как Аленушка к березке. Что-то воистину странное творится вокруг.

Осуждать кого-либо было не в ее правилах. Она и сама за свою жизнь натворила такого, что не ей быть поборницей морали. Просто это повод подумать, как удивительно устроен мир. Еще вчера ты верил, что солнце – это небесное тело, а сегодня радостно воздеваешь руки и бьешь ему земные поклоны как божеству. Может, она тоже сможет измениться? Не век же ей жить с этой болью? Да, она потеряла самого близкого человека, потеряла из-за людской глупости, до сих пор не может дышать полной грудью. А ведь это так просто – взять и разрешить себе снова любить.

В размышлениях она чуть было не пропустила Белковского. Тот шел, сжимая в руках прозрачный пакет-майку, в котором лежала синяя папка-скоросшиватель. Значит, все же решились на обман похитителей. Жанна подобралась как перед взлетом. Виски сжало, интуиция подсказывала, что все это может кончиться очень плохо. Украдкой она осмотрелась. Ни Малинина, ни его людей не наблюдалось. Но они, конечно, где-то рядом. Главное, чтобы не засекли ее. Она быстро смешалась с толпой пассажиров и прошла на пристань. Белковский стоял у ограды, смотрел на теплоход и тяжело дышал. Толпа напирала на него, давила, но Белковский не спешил ступить на трап. В итоге одна толстуха сильно толкнула его и прикрикнула:

– Ну, что встали-то? Мешаете же!

Белковский вытер лоб и неуверенно ступил на трап. Матрос на другом конце сходней поддержал его и помог сойти на палубу.

Пассажиры растеклись по теплоходику. Многие сразу поднялись на вторую палубу под тентом и расселись на скамейки. Белковский же прошел внутрь, где стояли мягкие диванчики и имелась стойка буфета. Она прошла следом. Белковский сидел, уставившись в пол.

Людей Малинина она вычислила сразу. Двое крепких парней, хоть и одеты были в рядовые джинсы и футболки, сидели на сиденьях с ровными спинами, словно на лекции у злого препода, не разговаривали, не смеялись, не вертели головами вслед за указаниями гида, голос которого раздавался из динамиков.

Теплоход шел по реке, оставляя за собой пенный след. Конечно, здорово бы сейчас стоять на палубе, дышать речным ветром, щуриться от солнца, мечтать. Но не в этот раз.

Искусству слежки все же надо учиться. Это каких же усилий стоило не таращиться на объект в упор? Она вся извертелась, наверняка надоев своим соседям. Но как иначе смотреть, что там происходит с Белковским? А с ним между тем происходило что-то странное. Дышал он тяжело, то и дело вытирал пот с лица. Скинул пиджак, дернул ворот у рубашки. Да ему же плохо! Жанна чуть привстала. Что делать? Звать на помощь? Но в это время Белковский стал заваливаться набок. Его соседка вскрикнула, вскочила, замахала руками. Подбежали другие пассажиры, на миг закрыв ей обзор. Пока она думала, как подобраться ближе, в толпе мелькнул прозрачный пакет. Жанна вытянула шею, пытаясь разглядеть хоть что-то. Пакет обнаружился в руках у мужчины в клетчатой рубашке и черной бейсболке с длинным козырьком. Он выскользнул из салона, быстро засунул пакет в рюкзак и поднялся на верхнюю палубу. И что дальше, прыгнет в воду?

Внезапно ожил динамик: «Уважаемые пассажиры, в связи с непредвиденными обстоятельствами наш теплоход совершит незапланированную остановку у пристани «Октябрьский спуск». После экскурсия будет продолжена».

Жанна быстро набрала сообщение. Теплоход уже приближался к пристани, которая представляла собой низенький прямоугольный домик, выкрашенный синей краской. Людей Малинина видно не было. Наверное, они просто не заметили того, кто взял пакет, и сейчас бдели над сомлевшим объектом охраны. С легким толчком теплоход пришвартовался, матросы открыли проход, положили сходни, и мужчина в клетчатой ковбойке быстро сбежал по ним. Жанна оглянулась: больше никто не хотел покинуть теплоход. Ладно, есть надежда, что у Малинина есть какой-то свой план. А Жанна будет придерживаться своего.

Справа от пристани виднелись зонтики летнего кафе. Играла музыка, слышался смех. Человек в клетчатой рубашке направился прямо туда, но, не дойдя, остановился и неторопливо закурил, медленно поворачиваясь и оглядывая все вокруг. По Жанне он мазнул глазом, но, кажется, она не вызвала у него интереса. Теперь-то ей удалось разглядеть его как следует: лицо с двумя глубокими носогубными складками и торчащим вперед подбородком могло принадлежать как тридцатилетнему, так и сорокалетнему человеку. Лицо-хамелеон. Жанна осторожно навела на него объектив камеры, но он, кажется, что-то заметил и опустил козырек бейсболки ниже на лицо. Пришлось быстро сделать вид, что разговаривает по видеосвязи. Асфальтированная дорога от пристани уходила влево и пряталась за деревьями. На небольшой парковке стояло с десяток автомобилей. На песчаном берегу гоняли мяч дети, и звонкие вопли разлетались над рекой. Три девушки сидели на каменном парапете и болтали босыми ногами. Жанне тоже захотелось скинуть кроссовки и пройтись по нагретому солнцем песку. Она с тревогой посмотрела на молчаливый телефон.

К мужчине в ковбойке подъехал автомобиль, тот щелчком отбросил окурок, ястребиным движением головы зыркнул по сторонам и уселся на пассажирское сиденье. Жанна могла только смотреть вслед и повторять про себя номер и марку автомобиля.

Камаев не отвечал, что выводило ее из себя. Куда он пропал? Они же придумали такой замечательный план: Жанна следит за Белковским на теплоходе, а Камаев едет вдоль берега. И вот они, кажется, упустили единственный шанс найти ребенка. Оставался вариант сообщить номер машины людям Малинина. Теплоход еще стоял у пристани, вероятно, ждал прибытия врача. «Никудышная из тебя сыщица, Румянцева, – корила она себя. – Зря Олег Валерьевич тебя вчера нахваливал. Почему ты не догадалась записать телефон этого безопасника?»

В это время из-за поворота выехала темно-зеленая «Тойота» и резко затормозила прямо возле нее. Жанна с облегчением узнала Камаева. Тот нетерпеливо махнул рукой, приглашая сесть в салон.

– Где ты пропадал? – набросилась она на него, едва сев в салон. – Я тут с ума чуть не сошла. Люди Малинина все прошляпили. Белковский в отключке. Бандит с документами свалил… Ты не отвечаешь…

– Ничего не понял, – не поддался на провокацию Камаев и ловко развернулся на узком пятачке. – Излагай, только последовательно.

– Белковскому стало плохо, а документы забрал мужик какой-то. Пока ты пропадал неизвестно где, он уехал.

– Машину и номер, надеюсь, запомнила?

Жанна возмущенно вскинулась, но сдержалась. Как можно надеяться на какие-то отношения с домостроевцем, если у него в каждом слове сквозит пренебрежение? То есть ее он считает глупой курицей, неспособной запомнить марку машины и три цифры?

«Тойота» тем временем все больше и больше набирала ход.

– По идее должны догнать, – как бы сам с собой рассуждал вслух Камаев. – Лишь бы машина не подвела. В прокате уверяли, что у них все машины супер. Судя по навигатору, дорога тут одна. – Он прибавил скорости. – Смотри внимательно, как увидишь их машину, сразу свисти.

Свернув губы трубочкой, Жанна попыталась издать свист, но получилось лишь какое-то шипение. Она виновато развела руками.

– Ладно, научу тебя потом атаманскому свисту. Раз уж мы банда, – усмехнулся Камаев.

Надо же, он еще и шутит? Мир перевернулся! Ей стало спокойно. Сосущий червячок тревоги не уполз, но спрятался в норку, затаился.

– Очень это все странно. – Жанна тоже рассуждала вслух. – Обморок как на заказ.

– Думаешь, обморок поддельный?

– И окурок его. Сечешь, чем пахнет?

Камаев втянул носом воздух и покосился в ее сторону.

– Что? – чуть отодвинулась она.

– Ничего. Но пахнет вкусно.

Жанна резко отвернулась. Заметил ее духи? Еще бы! Даром, что ли, отвалила за них кучу денег? Спасибо Майе – уговорила. Мол, от этого аромата у мужчин башню сносит. Вот было бы здорово. Она представила Камаева с сорванной башней, хмыкнула. Нет, вряд ли. Такого духами не пробить, даже если цистерну вылить. Тут нужен другой подход. Такие мужчины обычно падки на лесть. Говори ему, какой он весь из себя замечательный, единственный и неповторимый, тогда будет тебе счастье. Или не будет. Стоит подумать, нужно ли ей такое сомнительное счастье в виде не терпящего возражений домостроевца? Но ведь сердце ноет. Ему, сердцу, конечно, все равно, что для таких, как Камаев, место женщины на кухне. Ему вынь да положь запретный плод. А что потом делать и как лечить это самое сердце, когда оно разобьется? А оно непременно разобьется. Это уж и к гадалке не ходи.

Жанна поерзала на сиденье. Ладно, сердце запрем на замок, но глазам-то ничто не мешает наслаждаться прекрасными видами. Сегодня Камаев был особенно хорош в этой белой футболке с коротким рукавом, не скрывающей движение бицепсов под смуглой кожей. Его руки с длинными сильными пальцами обхватывали рулевое колесо как штурвал самолета: надежно и крепко. Она мысленно вздохнула и даже стукнула себя по бедру: не пускай слюни, дурочка!

Машина неслась по дороге, ловко обгоняя другие автомобили, и скоро настигла ничего не подозревающий «Опель». Улица Лейтенанта Шмидта, петляя, вывела их на широкую Ново-Садовую. Камаев держался за «Опелем» на расстоянии, чтобы не вызвать подозрений. Мимо проносились дома, торговые центры, заправки. Улица сузилась, справа ветерок трепал на мачтах цветные флаги у стеклянно-бетонного куба автосалона. Впереди показался перекресток. «Опель» замигал левым поворотником.

– Машин мало, заметить могут, – с досадой пробормотал Камаев и чуть притормозил.

– Упустим же!

– Мне что, им в бампер уткнуться? – огрызнулся он.

Вскоре по обеим сторонам потянулись дома частного сектора разной степени достатка и ухоженности, выставляя напоказ цветные фасады или пряча их за глухими заборами из профлиста. «Опель» свернул еще раз, теперь направо. Камаев притормозил.

– Упустим, упустим. – Жанна в нетерпении дернула его за рукав.

Камаев раздраженно надавил на сцепление.

– Хватит истерить. Они едут туда, где прячут мальчика. Сообщим Малинину, они из-под земли их найдут.

– Ага! – едко воскликнула она. – Пока мы сообщим, эти допрут, что документы липовые. А там ребенок! Или у тебя телефон Малинина есть?

Камаев досадливо дернул щекой и мотнул головой. Нет.

По садоводству ехали медленно, «Опель» исчез. Жанна шумно и зло дышала, раздувая ноздри. Какой же упрямый этот второй пилот! И она тоже хороша. Почему она не озаботилась взять у Малинина номер телефона? Она набрала Наталью. Та ответила полушепотом:

– Я в музее. Телефон Малинина? Шутишь? Откуда? А что случилось?

– Смотри! – прервал ее разговор Камаев и указал на дом за металлическим забором. Через калитку, сваренную из арматуры, можно было разглядеть дорожку к крыльцу и припаркованный во дворе серый «Опель».

– Мальчик наверняка там. Мы должны что-то сделать!

– Лезть, даже не зная, сколько их? – Камаев усмехнулся. – Как типично для женщины.

Эту фразу пришлось проглотить. Ладно, она потом ему припомнит.

– А давай я зайду, будто адресом ошиблась? Или ищу кого-то?

Камаев изумленно раскрыл глаза.

– Это же не кино. Эти бандиты – настоящие. Они ребенка похитили. Полагаю, что ставки очень высоки. Они тебя, – он специально выделил это «тебя», – прихлопнут просто так, на всякий случай.

– Ну и сиди тут. А я пойду! – Она потянулась к ручке дверцы.

– Сидеть! – негромко приказал Камаев. Кнопка блокировки дверей щелкнула, но Жанна все же дернула дверь. Безуспешно.

– Ты!..

Камаев развернулся на узкой дороге и повел машину обратно. Через пару домов съехал на обочину, заглушил мотор. Помолчал.

– Там, за домами, начинается лес. Попробуем подобраться с той стороны.

До нее не сразу дошло, а потом она улыбнулась:

– В обход пойдем? Как нормальные герои…

Камаев хмыкнул:

– Скорее ненормальные.

Улица была пуста. То ли жители прятались за глухими заборами, то ли вообще отсутствовали. Они медленно двинулись вдоль заборов, ища способ выйти к лесу, густая шапка которого торчала над коньками крыш.