Текст книги "Люди Средневековья"

В одном конце этого города располагалось красивое озеро (значимое для китайской истории и до сих пор одно из самых красивых мест на земле). По нему были разбросаны покрытые лесом островки, на которых стояли павильоны с очаровательными названиями «Вид с озера», «Бамбуковая комната», «Дом восьмерых гениев» и «Истинное удовольствие». Сюда, как и в Венеции, жители приезжали развлечься на лодках, где из легких перегородок были сооружены своеобразные каюты, стены которых увешаны шелками и красиво расписаны цветами и горными видами. Глядя из окна, жители Кинсая могли с одной стороны любоваться панорамой города, его дворцами, храмами, монастырями и садами, а с другой – водным пространством, усеянным красочными прогулочными лодками, над которыми звучали высокие чистые голоса людей и звуки музыкальных инструментов, эхом отдававшиеся в горах. У нас нет места, чтобы описать дворец императора, с его садами и парками, раскрашенными павильонами и рощами, где придворные дамы охотились с собаками на птиц, а устав от развлечений, сбрасывали с себя одежды и купались в озере, где их тела напоминали стаю серебристых рыб. Но необходимо сказать несколько слов о джонках, которые входили в гавань, расположенную в тридцати восьми с половиной километрах выше по реке, и о больших караванах судов, которые приходили в Зейтун (вероятно, это современный Сямынь), главный порт провинции. Сюда из портов Леванта ежегодно привозилось в сто раз больше перца, чем во все христианские страны, вместе взятые. Из стран Индокитая и Индии сюда шли пряности, алоэ и сандаловое дерево, кожура мускатного ореха, ароматическое вещество нард, слоновая кость и различные богатства, описать которые невозможно. Эти товары, вместе с мускусом из Тибета и рулонами шелка из всех городов Манси[11]11
  Манси, Манчжи – это название, данное Марко Поло Южному Китаю, а Китай – Северному. Граница между ними проходила по реке Хуанхэ на востоке и по Шенси – на западе.


[Закрыть], грузились на большие джонки и вывозились на острова Ост-Индии и за их пределы. Паруса этих джонок надувал ветер, пропахший пряностями, и нес их к Цейлону. Здесь купцы из Малабара и больших торговых городов Южной Индии грузили на них свои товары и продавали арабским купцам, а те, в свою очередь, венецианцам в том или ином порту Леванта.

Европейцы, видевшие Зейтун и другие китайские морские порты в более позднее время, утверждали, что никто, даже венецианцы, не мог представить себе того обилия торговых судов, которые плавали по восточным морям и заполняли собой китайские гавани. Все они в один голос утверждают, что Кинсай, вне всякого сомнения, был самым красивым, самым богатым и самым благородным городом в мире. Для жителей Кинсая Венеция была бы всего лишь небольшим пригородным поселком, а Левант – задним двором. Весь Восток был для них местом торговли, а китайская цивилизация возникла за несколько сотен лет до того, как на месте Венеции появилась кучка глинобитных домиков, в которых обитали рыбаки.

Но Кинсай был не единственным крупным городом Китая, не имевшим соперников по своей красоте и чудесам. В трех днях пути от него стоял Сугуи, который теперь называется Сучжоу. Он также располагался по берегам большого канала и имел окружность тридцать два километра. Толпы людей наполняли его улицы – среди них множество лекарей, философов и колдунов. В этом городе имбирь водился в таком изобилии, что за одну серебряную венецианскую монету можно было купить сорок фунтов имбиря, шелк же производился в таком количестве, что все горожане носили одежду из шелка, а суда, доверху нагруженные им, уходили в море. Под властью Сугуи находилось шестнадцать богатых городов, где процветали торговля и искусство. Если вы не видели Гуаньчжоу, то могли сказать, что в мире нет города, равного Сугуи, – ни Венеция, ни Константинополь, ни какой другой город не шли ни в какое сравнение с ним. Сами китайцы, увидев богатство и красоту Кинсая и Сугуи, выражали сомнение в том, что в небесных чертогах удовольствий имеются похожие на них места, и гордо произносили следующий стих:

 
Пусть где-то есть рай наверху,
У нас же здесь Ганьч и Су.
 

Но в 1268 году в Венеции никто даже не подозревал о том, что в тех краях, где встает солнце, существует город Кинсай. В тот год на берегу моря стоял мальчик, который, как и Канале, любовался процессией венецианских гильдий. Ему суждено было навек соединить в умах людей эти два города – худощавому парнишке четырнадцати лет по имени Марко Поло, который вечно отирался у пристаней и приставал к иноземцам с просьбами рассказать о тех землях, откуда они прибыли в Венецию. Он с жадностью впитывал их рассказы и откладывал их в своей живой памяти, ибо его любопытство было ненасытным, однако наибольший интерес вызывали у него рассказы о кочевниках.

К тому времени татаро-монголы подчинили себе восток и запад. Их император правил в Пекине, владел Северным Китаем, Кореей, Монголией, Маньчжурией и Тибетом, а Индокитай и Ява платили ему дань. Воинственные племена захватили Центральную Азию, под их влиянием находились Туркестан и Афганистан. Золотая Орда владела Кавказом, довлела над Россией и рядом территорий Сибири. Кочевники подчинили своему влиянию Персию, Грузию, Армению и часть Малой Азии. Когда в 1259 году умер великий Менгу-хан, его империя простиралась через всю Азию и Восточную Европу, от Хуанхэ до Дуная. Ничего подобного ей не было в мире. К 1268 году империя степняков раскололась на четыре царства, но по-прежнему это был один народ. Отношение людей запада к татаро-монголам в это время было очень интересным. Сначала они боялись кочевников, считая их новым бичом божьим, подобно Аттиле и его гуннам. Татаро-монголы вторглись в Польшу, разгромили многие города Венгрии, и казалось, вот-вот обрушатся, словно бурная река в половодье, на страны Запада и поглотят их. Но волна нашествия откатилась назад. Постепенно Запад избавился от предубеждения, ужаса перед кочевниками и стал с надеждой смотреть на них, надеясь обрести союзника против старых врагов, мусульман. Христиане Запада знали, что татаро-монголы сокрушили власть мусульман на просторах Азии и что у них нет четко определенной веры; кочевники проявляют интерес ко всем верованиям, которые встречали на своем пути. И Запад решил, что татаро-монголов можно будет обратить в христианство и они станут воевать бок о бок с крестом против ненавистного полумесяца. Появилась странная легенда о пресвитере Иоанне, христианском короле-священнике, правящем где-то в самом сердце Азии, да и небольшие группы несториан в то время еще существовали в Восточной Азии.

Всесильные ханы и западные монархи стали обмениваться посольствами, кроме того, в Монголию отправились несколько больших францисканских миссий. Эти люди были не только миссионерами, но и этнологами и географами в душе. Они оставили нам бесценные заметки о странах, которые им удалось посетить. В славном 1268 году о Центральной Азии было известно уже довольно много, ибо в 1245 году папа римский послал туда итальянского монаха Джованни Плано Карпини, а в 1251 году другой монах, Вильям Рубрук, «французский Флеминг», был отправлен туда Людовиком Святым, королем Франции. Они добрались до самого Каракорума, крупного города на границе Северного Китая, хотя в сам Китай они не попали. Эти монахи привезли в Европу бесчисленные истории о кочевниках-завоевателях, которые везли за собой на телегах юрты и пили кумыс. Они рассказывали о могуществе хана и о том, как ласково он принял западных путешественников и с каким интересом слушал их рассказы о христианской вере. Эти рассказы были уже известны по всей Европе, и Марко Поло тоже их знал.

Марко всегда говорил о татаро-монголах и расспрашивал больше всего о них. У него была причина интересоваться ими. Это (как мы уже говорили) был славный год 1268-й, а восемь лет назад (некоторые, впрочем, утверждают, что пятнадцать) его отец, Николо Поло, и дядя Маффео уехали в «Татарию» и пропали там. Они были богатыми купцами и, нагрузив свой корабль товарами, отправились в Константинополь, а оттуда решили рискнуть и поехать торговать в Золотую Орду, кочевавшую севернее Черного моря. Поэтому они добрались до Крыма, где у них был торговый дом в Солдайе, и, взяв с собой дорогие драгоценные камни, ибо они торговали этими камнями, погрузили их на лошадей и отправились к хану западных кочевников. Это все, что было известно венецианцам, ибо из Солдайи пришли известия об их отъезде в Орду, но назад они не вернулись. Поэтому Марко Поло, проводя все свои дни на пристани, хватал моряков за рукав и расспрашивал о диких всадниках, пивших кумыс, и об их шаманах и табунах скота, а расспрашивая, думал о том, живы ли его отец и дядя, или они навечно сгинули в бескрайних степях. А пока он слушал рассказы моряков, а дож Тьеполо наблюдал за процессией гильдий, а чиновник Канале подсчитывал, сколько денег поступило в качестве пошлины, или писал древнюю историю Венеции, оба брата Поло с караваном мулов и верблюдов медленно и устало пробирались по горам Центральной Азии, направляясь в золотой Самарканд, славившийся многолюдными базарами, и все ближе и ближе подходили к границе Европы. В следующем, 1269 году они добрались до Акра и, сев там на корабль, наконец вернулись домой.

Они рассказывали удивительные вещи, которые завораживали гораздо сильнее всего того, что худощавый мальчик слышал на пристани. Поло быстро продали свои камни и провел год в резиденции хана кипчакской Золотой Орды на великой реке Волге. Потом между этим ханом и ханом, который правил Персией, вспыхнула война, и дорога назад оказалась отрезанной. Но недаром Марко унаследовал свое любопытство от отца – ни один венецианец не откажется посетить неведомые земли и найти новые рынки сбыта своих товаров, поэтому братья Поло решили поехать дальше на Восток и посетить хана Центральной Азии Чагатая и, возможно, вернуться в Константинополь каким-нибудь другим, еще неизведанным путем. Они с трудом пробирались по равнинам, населенным лишь кочевыми племенами, которые жили в юртах и пасли свои стада, пока, наконец, не добрались до благородного города Бухары. Они, должно быть, шли вдоль реки Амударья (по-латыни называвшейся Оксус), и мы хотим привести здесь прекрасное описание этой реки из поэмы Мэтью Арнольда «Сораб и Рустем», только Поло двигались не в ту сторону, куда текла река, а наоборот.

 
Величественный Оксус выплывал,
Бурля и рокоча, из мглы низины
Под ледяным сияньем ярких звезд
И устремлялся радостно вперед
В огромную Хорезмскую пустыню.
Луною одинокой путь его
Был озарен, к звезде Полярной
Сверкающий, могучий Оксус тек.
Но вдруг пески дорогу преграждают
И рассекают русло на ручьи.
Напрягши силы, Оксус средь песков
И островов, поросших камышом,
С трудом великим путь себе находит.
Уж он не тот, каким из колыбели
Своей памирской несся он, клокоча
В ущельях среди скал, но наконец
Он слышит шелест волн, давно желанный.
И гладь морская, дом его родной,
Предстала перед ним, плеща лениво.
Со дна морского, накупавшись всласть,
Поднялись звезды, и небесный свет
Сияньем озарил простор Арала.
 

Три года прожили братья Поло в Бухаре, но однажды сюда прибыло посольство, которое возвращалось из Персии к хану Кублаю, правившему в далеком Китае. Главу посольства поразили таланты и обаяние братьев Поло, которые к тому времени уже свободно говорили на местном наречии, и он убедил их отправиться с ним к великому хану. Хан Кублай еще никогда не видел западного человека и (как уверял глава посольства) примет их с честью. Они не были бы венецианцами, если бы отказались от такого приглашения, и, взяв с собой своих венецианских слуг, отправились в Китай. Целый год они ехали по самому центру Азии и добрались, наконец, до великого хана Кублая. Много лет спустя Марко описал, с их слов, как их принял хан: «Будучи представленными великому хану Кублаю, путешественники оказались приняты им с милостью и присущим ему дружелюбием, а поскольку они были первыми латинянами, которые появились в его стране, в их честь устраивались пиры и им оказывались всяческие знаки внимания. Заведя с ними приятную беседу, он с искренним интересом стал расспрашивать их о западных областях мира, об императоре римлян и других христианских королях и князьях… в первую очередь он расспрашивал их о папе, о делах церкви, о религиозном культе и доктрине христианства. Хорошо зная этот предмет, они дали исчерпывающие ответы на все его вопросы, а поскольку они свободно говорили на языке хана, то использовали приятные для слуха выражения, и великий хан, высоко оценив их, часто приглашал их к себе».[12]12
  Все это, вместе с подробным рассказом о первом путешествии старших Поло, обстоятельствах второго путешествия и возвращения домой, описано в первой главе книги Марко Поло, которая является введением в его труд, после чего он переходит к описанию увиденных им земель, в том порядке, в каком он их посетил. К сожалению, автобиографическая часть книги чересчур коротка.


[Закрыть]

В конце концов великий хан решил послать этих двух умных чужеземцев на их родину, с посольством к папе, попросив его выделить сто ученых людей, которые научили бы кочевников молиться Христу, а также поделиться священным маслом из лампады, которая горит на гробнице Христа в Иерусалиме. Он снабдил братьев Поло золотой табличкой, которая должна была служить им в качестве пропуска и благодаря которой им должны были везде оказывать гостеприимство и помогать переезжать из одного города в другой во всех владениях хана. Так они отправились в обратный путь.

Но по пути им встретились многочисленные трудности и опасности, как они рассказывали, «ужасный холод, снег, лед и разливы рек», и они добрались до Акра только через три года, в апреле 1269 года. Здесь узнали, что папа умер в прошлом году, а нового еще не успели избрать. Поскольку они не могли выполнить возложенное на них поручение хана, они решили побыть дома и вернулись в Венецию. Здесь Николо узнал, что его жена, которую он оставил с маленьким ребенком на руках, умерла, оставив сына Марко, того самого юношу, который любит бродить по пристаням и расспрашивать моряков о дальних странах.

Этот чудесный рассказ Марко выслушал из уст вновь обретенного отца и дяди. Но впереди его ждали еще более интересные события. Два года Поло прожили дома, ожидая, когда выберут нового папу, чтобы доставить ему письмо великого хана, но, так и не дождавшись выборов, решили вернуться на Восток, опасаясь, что хан решит, что они его обманули. На этот раз они взяли с собой Марко, теперь уже совсем взрослого юношу шестнадцати или семнадцати лет, серьезного и наблюдательного не по годам. Но, когда они добрались до Айяса, расположенного на берегу залива Скандерун, до них дошла весть, что папой Григорием был избран Теобальдо ди Пьяченца, а поскольку он уже знал об их миссии, то они со всей возможной скоростью вернулись в Акр и взяли у него письма для хана (перед этим они побывали в Иерусалиме и запаслись там священным маслом). Папа послал с ними двух доминиканских монахов, «людей образованных и знакомых с наукой, а также выдающихся теологов», хотя хан просил прислать ему сотню таких людей. В ноябре 1271 года они снова покинули Акр. Доминиканцы хотя и были великими теологами, но души имели заячьи, и, когда до них дошли слухи, что в том районе Армении, через который лежал их путь, вспыхнула война, они поскорее вручили письма папы венецианцам, отдали себя под покровительство рыцарей тамплиеров и бросились назад, к побережью и безопасности. Поло, «не боявшиеся никаких опасностей и трудностей, к которым они уже давно привыкли», продолжили свой путь без них. Святой Франциск в райских кущах, несомненно, очень потешался над святым Домиником, поскольку монахи его ордена никогда не тряслись над своей шкурой, храбро добираясь до жаркой Индии и холодных областей Центральной Азии. Легко себе представить, какие замечания отпускал жирный Вильям Рубрук по поводу бегства знатоков теологии.

Повествование о втором путешествии Поло на Восток можно прочитать в прекрасной книге, которую Марко Поло написал позже, когда решил рассказать людям о чудесах света. Они проехали из Лайаццо через турецкие земли, мимо горы Арарат, где Марко услышал легенду о том, как сюда причалил ковчег Ноя, и где он узнал о нефтяных колодцах Баку и о великом Каспийском море, расположенном внутри материка. Ехали они мимо Мосула и Багдада, через Персию, где ткут парчу, а купцы приводят караваны с различными сокровищами, в Ормуз, расположенный на берегу Персидского залива. Сюда заходят корабли из Индии, нагруженные специями, лекарствами, благоуханной древесиной, ювелирными украшениями, золотыми тканями и слоновьим зубом. Они собирались сесть здесь на корабль, но, увидев хрупкие суденышки, сделанные без единого гвоздя, на которых арабы храбро пускались в плавание по Индийскому океану, не решились вверить им свою жизнь и поехали по суше. Они снова повернули на север, пересекли соляную пустыню Керман, проехали через Балк и Хорасан и оказались в Бадахшане, где разводят лошадей, которые ведут свое происхождение от Буцефала, жеребца Александра Македонского, а также добывают рубины и ляпис-лазурь. Это страна красивых гор и широких равнин, рек, изобилующих форелью, и лесов, где можно охотиться на многочисленных зверей. Здесь братья провели около года, поскольку Марко на иссушенных солнцем равнинах заболел.

Со страниц, где он описывает, как свежий горный воздух возвратил ему здоровье, так и веет горными ветрами.

Когда Марко поправился, они снова тронулись в путь и поднялись к верховьям Амударьи, лежащим в высокогорьях Памира, «крыши мира», как его называют в наше время. Это была страна ледяного холода, где Марко увидел и описал «больших рогатых овец», которых ученые и путешественники до сих пор называют именем, данным им Марко Поло, – овцы Поло[13]13
  Кстати, Вильям из Рубрука видел и описал их до него.


[Закрыть]. Эту страну никто из путешественников (кроме Бенедикта Гоёза, посетившего ее в 1604 году) больше не описывал, пока в 1838 году туда не отправился лейтенант Индийского флота Джон Вуд. Отсюда они спустились в Кашгар, Яркенд и Хотан, где добывают нефрит. Эти регионы никто не посещал до 1860 года. Из Хотана они двинулись к озеру Лоб-Нор, которое в следующий раз увидел один русский путешественник только в 1871 году. Здесь они остановились, чтобы погрузить на ослов и верблюдов провизию, и после этого с замиранием сердца начали тридцатидневный переход через ужасную пустыню Гоби. Марко приводит яркое описание ужасов этой пустыни – голосов, которые, казалось, зовут тебя по имени, миражей, возникающих перед караванами, которые пытаются сбить тебя ночью с пути, духов, наполняющих воздух звуками музыки, грохотом барабанов и гонгов и бряцанием оружия, – словом, всех тех кошмаров, которые люди слышат и видят в любой пустыне и которые наполняют их души леденящим страхом.

 
Так что же это? Тысячи фантазий
Собою заполняют мою душу.
Мне чудятся различные фигуры,
И голоса по имени зовут,
Но вижу я вокруг одни пески.
 

Наконец они, живыми и невредимыми, добрались до Тангута, который находился на самом северо-западе Китая, и, обойдя по краю великие степи Монголии, встретили людей хана, которых тот выслал им навстречу на расстояние сорока дней пути. В мае 1275 года Поло предстали перед великим ханом, проведя в пути три с половиной года.

Великий хан принял их ласково, внимательно выслушал рассказ о путешествии, поблагодарил за старание и верность слову и с благоговением принял священное масло и подарки папы. Затем он обратил свой взор на Марко, превратившегося уже в «молодого щеголя», без сомнения весьма красивого собой, и спросил, кто это. Николо ответил: «Сир, это ваш слуга и мой сын», – на что хан сказал: «Я рад, что он приехал, и приветствую его». И он включил Марко в число своих личных помощников. Это стало началом долгой и тесной дружбы, ибо хан Кублай вскоре обнаружил, что Марко Поло умен и благоразумен, и постарался загрузить его различными поручениями. Марко, со своей стороны, увидел, что великого хана интересуют обычаи и традиции народов, которыми он правит. Кублай в полной мере обладал той благородной любознательностью, что составляет основу мудрости, и его страшно раздражало, когда его посланцы, хорошие, добросовестные работники, выполняя его поручения, не брали на себя труд посмотреть, что делается вокруг. Они никогда, например, не рассказывали ему, что у горных племен, живущих во внутренней области Китая, называющейся Мяоцзу, существовал странный, смешной обычай, когда

 
Китайцы, отправляясь спать,
Укладывались вместо своих дам.
 

«Поэтому хан, – пишет Марко, – считал их дураками и болванами и говаривал: «Я с гораздо большим удовольствием выслушиваю рассказы о необычных вещах и обычаях, существующих в разных странах, которые ты видел, чем простые сообщения о выполнении полученного тобой задания».

Натура молодого венецианца, который еще подростком с удовольствием слушал рассказы моряков на Риальто, была совсем иной, чем у слуг хана, к тому же он быстро выучил несколько языков, на которых говорили жители империи великого хана. Ниже мы приводим рассказ о том, что он делал, отправляясь по поручению хана за границу.

«Зная, что великому хану доставляет удовольствие слушать рассказы о неизвестных для него обычаях и традициях людей и об особых обстоятельствах жизни дальних стран, он старался, куда бы его ни посылали, собирать правдивые сведения по этим предметам и делать записи обо всем, что он видел и слышал, чтобы удовлетворить любопытство своего господина. Короче, за семнадцать лет своей службы он оказался для хана таким полезным человеком, что его посылали с секретными поручениями во все концы империи и в зависимые от нее государства; иногда он путешествовал и по своим личным делам, всегда испрося разрешения у великого хана и получив его. При таких возможностях Марко Поло приобрел знания, путем личных наблюдений или по рассказам других людей, о многих вещах до того времени неизвестных, касательно восточных областей мира, которые он регулярно и старательно записывал… И он добился такой чести, что вызвал зависть у других придворных».

Нет ничего удивительного в том, что, когда этот юноша в первый раз возвратился из поездки и рассказал хану обо всем, что видел, Кублай и его придворные пришли в изумление и воскликнули: «Если этот молодой человек не погибнет, то, несомненно, станет очень важной и способной персоной!»

Во время своих поездок по делам хана Марко Поло посетил провинции Шаньси, Шэнси, Сычуань и, объехав Тибет, добрался до Юннани и Северной Бирмы – земель, о которых Запад ничего не знал до 60-х годов XIX века. Три года он был губернатором большого города Янчжоу, которому подчинялись двадцать четыре города и в котором жило множество купцов, изготовителей оружия и военного снаряжения. Он посетил Каракорум в Монголии, старую столицу татаро-монголов, и вместе со своим дядей Маффео провел три года в Тангуте. В другой раз он ездил с поручением хана в Кохинхину, а по морю – в южные районы Индии и оставил нам яркое описание торговых городов Малабара. Он вполне мог бы повторить за Одиссеем:

 
И вот я знаменит —
И многое увидел и узнал: селенья, города,
Людские нравы, климат, вид правленья.
И все, кого встречал, мне честь воздали.
 

Он описал большую столицу Камбалук (Пекин), расположенную на севере, и прекрасный Кинсай (Гуанчжоу), что стоит на юге Китая. Он описал летнюю резиденцию хана в Шаньду с мраморным дворцом, парками и садами, павильоном из бамбука, который крепился к земле с помощью двухсот шелковых канатов, с конюшней, где жили белоснежные кобылицы, и магами, творящими чудеса. Описание этого дворца известно англичанам лучше, чем любое другое место из его книги, – это тот самый Ксанад, который приснился Кольриджу после того, как он прочитал творение Марко Поло. Кольридж описал свой сон в прекрасных стихах:

 
В стране Ксанад благословенной
Дворец поставил Кубла-хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный
Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружен,
Садами и ручьями он украшен.
В нем фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.[14]14
  Перевод К.Д. Бальмонта.


[Закрыть]
 

Но Марко Поло описывает не только дворцы, но и великий канал и внутреннюю торговлю Китая, шедшую по рекам, товары, ввозившиеся и вывозившиеся из его гаваней, бумажные деньги, а также систему почтовых станций и караван-сараев, которые соединяли все населенные пункты страны. Он дал непревзойденное описание этой огромной, богатой, мирной империи, где процветали ремесла и торговля и было много ученых людей и прекрасных вещей. Он рассказал нам о ее правителе хане Кублае, одном из благороднейших монархов, когда-либо сидевших на троне, а поскольку «Китай – это море, которое делает солеными все реки, впадающие в него», он был не просто ханом варваров монголов, но и настоящим китайским императором, чей род, называемый китайцами «династией Юань», относится к величайшим династиям, правившим этой страной.

Конечно, Марко Поло удалось увидеть гораздо больше, чем он сумел рассказать в своей книге. К сожалению, в большей ее части личность автора никак не проявляется, и это, конечно, очень обидно, поскольку нам хотелось бы побольше узнать о том, как он жил в Китае. По некоторым намекам мы можем судить, что он больше общался с монгольскими завоевателями, чем с самими китайцами, а китайский язык так и не выучил. Поло ничего не пишет о некоторых хорошо известных китайских обычаях, например, о том, как девочек заставляли носить тесную обувь, чтобы ступни у них на всю жизнь оставались маленькими, а также о том, как китайцы ловят рыбу с помощью бакланов (оба эти обычая были описаны Одориком из Порденона, который жил в Китае после Марко Поло). Марко много раз бывал в местах, где выращивают чай, но нигде не упоминает об обычае пить чай, не обмолвился он ни единым словом и о Великой Китайской стене. Несмотря на свой острый интерес ко всему новому, во многих случаях он остается типичным европейцем. «Это малодушные люди, мысли которых заняты одной лишь торговлей и производством товаров. К этому у них большой талант, и если бы они были столь же предприимчивы, храбры и воинственны, сколь и чистосердечны, то, благодаря своей необыкновенной многочисленности, смогли бы не только подчинить себе всю провинцию, но и более отдаленные земли», – пишет он о мирных купцах и ученых Сучоу. Почти пять столетий спустя появилось высказывание, выражающее похожую мысль: «Лучше прожить пятьдесят лет в Европе, чем тысячу – в Китае». Что такое цивилизация и что такое прогресс? Марко Поло на страницах своей книги не всегда может оценить по достоинству особенности жизни и религии, не похожие на особенности своей страны. О Шакья-Муни Будде он говорит, что «если бы он был христианином, то стал бы великим святым Господа нашего Иисуса Христа», и при этом восхваляет великого хана Кублая!

Тем не менее, несмотря на то что Марко Поло демонстрирует незнание ряда китайских обычаев и традиций (хотя в других случаях его описания отличаются необыкновенной точностью и обилием подробностей), он вполне мог поддерживать знакомство со многими обаятельными и высокообразованными людьми в Кинсае или Камбалуке или в том городе, где он служил губернатором. Среди прочих ему, вероятно, был известен великий художник Чао Менфу, создатель классических китайских пейзажей, которого китайцы называли «певцом сосен и снега». Он был прямым потомком основателя династии Сун и занимал пост чиновника, доставшийся ему по наследству. Когда династия Сун пала под натиском татаро-монголов, он и его друг Чьен Сюань, которого называли «художником нефритовых озер и потоков», удалились отдел в свои личные поместья. Но в 1286 году Чао Менфу был приглашен ко двору хана Кублая и, к возмущению своих друзей, вернулся на службу и стал секретарем военного совета, посвящая все свое рабочее время (можно представить, что думал о нем Марко Поло!) созданию своих великолепных пейзажей. Он был в большой чести у хана и всегда находился при дворе, и Марко Поло, должно быть, хорошо его знал и, возможно, даже наблюдал затем, как он пишет пейзажи, которым нет равных, а также создает прославившие его полотна, изображающие лошадей и людей. Марко любил лошадей, любил и все виды спортивных занятий (при дворе хана можно было заниматься каким угодно спортом, а сам Кублай обожал охоту, особенно соколиную). Марко оставил нам описание белых породистых кобылиц, живших в Шангту, иллюстрацией к которому могла бы стать картина Чао Менфу «Восемь лошадей в парке хана Кублая», написанная кистью. Возможно, он был знаком и с женой Чао Менфу, госпожой Куань, которая создавала изысканные рисунки грациозных стеблей бамбука и цветов пиона, излюбленных объектов китайской живописи. О ней говорили, что «она любит наблюдать при свете луны движение теней на бумажных окнах и переносить их еле заметные очертания на бумагу несколькими мазками своей непревзойденной кисти, и даже малейшие кусочки ее работ помещались в альбомах, чтобы другие могли их копировать». Чао Менфу и госпожа Куань имели сына Чао Юна, который представляет для нас особый интерес, ибо он создал рисунок тангутского охотника, а Марко Поло дал описание всадников из провинции Тангут, где он увидел и описал мускусного оленя и яка.

Но давайте вернемся к жизни Поло в Китае. Время от времени Марко упоминает в своей книге об отце и дяде, которые разъезжали по всей империи и обогащались за счет торговли, скупая драгоценные камни, в которых они прекрасно разбирались. Однажды они даже помогли хану подавить восстание в одном городе, построив для него осадные машины по европейскому образцу. Ничего не скажешь, ловкие ребята, к любому делу пригодны. Вне всякого сомнения, они гордились Марко, который из любопытного юноши превратился в мудрого и наблюдательного человека и занял столь высокий пост при дворе хана. Итак, представители семейства Поло находились на службе у хана в Китае целых семнадцать лет.

Но проходили месяцы и годы, и наконец им снова захотелось увидеть свою Венецию и ее лагуны и перед смертью еще раз послушать мессу под величественными сводами собора Святого Марка. Более того, хан старел, а милости, которыми он всегда их осыпал, вызывали у его приближенных зависть, и Поло опасались, что их убьют, когда хан умрет. Но старый хан был глух ко всем их мольбам, готов был одарить их любыми богатствами и почестями, но уезжать не разрешал. Они могли бы умереть в Китае, и мы никогда бы не узнали ни о Марко Поло, ни о хане Кублае, если бы не счастливый случай, который помог им вернуться домой. В 1286 году у персидского хана Аргуна умерла любимая жена Болгана и, согласно ее предсмертной воле, хан отправил послов ко двору в Пекине с просьбой прислать ему невесту из того же монгольского племени, к которому принадлежала его жена. Но, когда посольство собралось в обратный путь, выяснилось, что сухопутная дорога опасна – там идет война, и послам предложили ехать морем. Как раз в этот момент Марко Поло вернулся из очередного путешествия, куда он был послан ханом, и уверенным голосом рассказал о том, с какой легкостью он совершил переход по морю. Его уверенность так понравилась послам, что они решили во что бы то ни стало заполучить себе в спутники трех венецианцев, которые так хорошо знают морское дело. Им удалось убедить великого хана, и он с большой неохотой отпустил Поло домой.