Текст книги "Шатаут"

Глава 3
Динь-динь

Тайлер

Черт меня дери.

С колотящимся сердцем я замираю посреди гостиной, всматриваясь в стоящую передо мной девушку. Примечательные волосы цвета розового золота мягкими волнами спадают ей на плечи, обрамляя лицо в форме сердечка. А эти пухлые губы и глаза цвета виски я узнал бы даже за милю.

Когда я подхожу немного ближе, то замечаю золотое колечко в носу, что только подтверждает догадку. Должно быть, это Серафина, сестра Чейза, но я помню ее как невероятно горячую цыпочку, которую трахнул в уборной ночного клуба во время вечеринки в честь Хеллоуина. Конечно, я тогда выпил, да и освещение было тусклым, а незнакомка была облачена в зеленый переливающийся костюм феи, но все же это точно она.

– Аид? – глаза Серафины становятся в два раза больше, а розовая спортивная сумка выскальзывает из ее рук и с глухим стуком падает на пол.

– Привет, Динь-Динь, – одариваю я ее легкой улыбкой, изо всех сил стараясь казаться невозмутимым. Паника делу не поможет, а учитывая, какое выражение застыло на ее лице, она паникует за нас двоих.

– Бог ты мой, – шепчет Серафина. – Ты не можешь… Такого не может… – она замолкает, когда со скрипом открывается входная дверь.

Чейз с охапкой коробок в руках заходит в гостиную и бросает на нас равнодушный взгляд.

– Нашли время болтать, – мотает он головой в сторону стопки, что уже лежит на полу. – Нам скоро выходить. Пошевеливайся, Тай.

– Верно, – я хватаю ближайшую коробку и поворачиваюсь к бывшему кабинету, а ныне импровизированной спальне Серафины. То, как пристально она следит за мной, вызывает прилив адреналина. Дураку понятно, что мы не станем рассказывать ее брату, что между нами произошло, верно? Если Серафина решит иначе, опоздание на тренировку станет наименьшей из моих проблем. Сообщить о том, что «случайно» переспал с его сестрой, то же самое, что объявить Чейзу третью мировую.

Я так редко куда-либо хожу. Какова была вероятность, что подобное случится?

Серафина быстро моргает, отчего трепещут ее темные ресницы.

– Извини, мы просто… эм… знакомились.

Она подхватывает сумку, которую до этого уронила, но остается на месте, словно не знает, что делать дальше. К счастью, Чейз либо не замечает ее странного поведения, либо находит ему иное объяснение.

– Поболтаете, когда мы вернемся с тренировки, – толкает он сестру локтем и направляется за мной дальше по коридору. – Но имей в виду, Тай не из тех, кто много говорит. Он вообще людей недолюбливает.

– Я все слышу, – кричу я, обернувшись через плечо.

– А я что, солгал? – смеется Чейз.

Следующие несколько минут я помогаю перетаскивать коробки из белого «Лексуса» Серафины, пока сама она притворяется, что мы не знакомы. Ну, по крайней мере, пытается. Я ловлю себя на том, что бросаю в ее стороны взгляды, на которые она иногда отвечает. Напряжение между нами можно лезвиями коньков резать.

К тому моменту, когда автомобиль Серафины оказывается практически пуст, в ее комнате столько коробок, что едва можно протиснуться мимо белой кушетки, которую я этим утром помогал Чейзу занести сюда. К тому же здесь столько розового, сколько я не видел за всю свою жизнь. Розовое кресло, ноутбук, вешалки, даже ботинки. Полагаю, это объясняет цвет волос Серафины… и то, что на вечеринке в честь Хеллоуина ее трусики тоже были розовыми.

Эта мысль погружает меня в воспоминания о той ночи. О том, как я целовал ее, как она касалась моего тела, и как мой член оказался глубоко внутри нее. Не говоря уже о приглушенных звуках, которые она издавала, когда кончила… три раза.

Я резко вдыхаю, прикусываю внутреннюю сторону щеки и заставляю себя подумать о хоккее. Это помогает только отчасти. Та ночь в клубе проигрывалась в моей голове тысячи раз. Пережить этот семестр позволят только строго выстроенные границы и чертова тонна силы воли.

– Можешь помочь Серафине разгрузить то, что осталось? – Чейз кладет высокую стопку книг у входа. – Перед тренировкой мне еще нужно заправиться и сменить шину. После этого я заеду за тобой, – он понижает голос, бросая на меня извиняющийся взгляд. – Неудобно тебя беспокоить… Но Сера подавлена происходящим, а я пытаюсь уберечь ее от нервного срыва.

Возможно, это шанс прояснить ситуацию.

– Без проблем.

Как только рев мотора грузовика Чейза подтверждает, что он уехал, я направляюсь в комнату Серафины. Она сидит на краешке кровати и сосредоточенно смотрит в телефон, при этом слегка выпятив нижнюю губу.

Замерев на пороге, я, все еще пораженный ее красотой, позволяю себе понаблюдать за ней. Еще ни одну девушку я так не описывал. Да, я называл их горячими. Иногда – милыми. Но она нечто большее. Серафина отличается той красотой, которая завладевает вниманием, а после уже не позволяет отвести глаз.

Я ощущаю резкий укол незнакомого мне чувства. Не уверен, вина ли это за влечение к той, кем я не могу обладать… или за то, что уже обладал ею.

Соберись, Донохью.

Когда я стучусь в открытую дверь, Сера поднимает глаза, бросая на меня понимающий взгляд, в котором отражается все то, что я и сам чувствую. Никто из нас не хочет это обсуждать. Хотя лучше не откладывать этот разговор. Очевидно же, что мы будем часто видеться.

Поскольку держаться от нее на расстоянии, когда мы наедине, кажется мне лучшим вариантом, я, скрестив руки на груди, прислоняюсь к дверному косяку.

– Чейз попросил помочь тебе, потому что ему нужно было отъехать, но думаю, сначала нам следует поговорить.

– Да уж, – морщится она, кладя телефон на прикроватную тумбочку. – Странная сложилась ситуация.

– А я и не заметил, – невозмутимо отвечаю я.

В серьезных разговорах я не силен. Можете винить в этом мою саркастическую натуру.

На лице Серафины мелькает раздражение, и она окидывает взглядом комнату, будто бы проверяет, нет ли у нас непрошенных зрителей. После чего ее внимание снова сосредотачивается на мне.

– Не думал упомянуть, что играешь за «Соколов»?

Использую ли я хоккей, чтобы кого-то соблазнить? Иногда. Это хороший способ найти девушек, которые, как и я, ищут веселья на одну ночь. Но по какой-то причине я не посчитал нужным использовать этот прием с Серафиной. Возможно, был слишком увлечен трепетом, что вызвало во мне анонимное знакомство. Или, пусть я и не готов это признавать, мне хотелось хоть раз быть желанным из-за того, кто я, а не из-за того, чем я занимаюсь.

Моя уязвимость вот-вот грозит вырваться наружу, так что я отгоняю прочь последнюю мысль.

– Мы не слишком-то много болтали.

Одно зацепилось за другое, и прежде чем я успел опомниться, мы уже устроили хет-трик на раковине. А в процессе не так уж много слов было сказано.

Очаровательный румянец вспыхивает на щеках Серафины, распространяясь до самых кончиков ушей.

– Уверена, мы бы не стали себя так вести, если бы знали друг друга. Я не встречаюсь с хоккеистами, – кашлянув, она вскидывает подбородок и расправляет плечи. – И не ищу с ними интрижек. Спортсмены вообще не мой тип. Кроме того, Чейз бы вышел из себя.

Пусть ее слова немного жалят, она права. Ее брат справил бы мои похороны в течение часа.

– Давай начнем с чистого листа, – предлагаю я. – Притворимся, что ничего не было. И думаю, нам обоим понятно, что не стоит ничего рассказывать твоему брату.

– Полностью согласна, – поза Серафины становится менее напряженной, и Сера, хоть и слабо, но улыбается мне. В нерешительности она прикусывает нижнюю губу. – Мы же все еще можем стать друзьями? В Бойде я знаю только Чейза и мою подругу Эбби, так что было бы неплохо иметь кого-то еще, с кем иногда можно проводить время. Только если ты не находишь это странным….

Будь на ее месте кто-то другой, я тут же отверг бы подобное предложение. Я не только не имею привычки дружить с теми, с кем переспал, но и действительно близких мне людей можно пересчитать по пальцам одной руки. И даже на них у меня иногда не хватает времени.

В ее глазах теплого коричневого оттенка вспыхивает неуверенность, но она все еще смотрит на меня в ожидании ответа. Серафина выглядит такой уязвимой, полной надежды. Я не могу заставить себя отказать ей, даже если сказать «да» – то же самое, что ступить на опасно тонкий лед.

Вопреки здравому смыслу, я сдаюсь.

– Конечно, Динь.

Глава 4
Период засухи

Тайлер

– Почему ты такой притихший, чувак? – вопросительно смотрит на меня Чейз, когда мы проходим через двойные стеклянные двери главного входа на арену «Нортвью».

Справедливый вопрос. По пути сюда я не был хорошим собеседником. Просто смотрел в окно, пока целый хор голосов в моей голове распевал «ну ты и облажался» на мотив государственного гимна.

– Думал о тренировке, – говорю я. – Марк мне все мозги проел: как отслеживать шайбу и что делать, если она отскакивает.

Одна из многих причин, по которой мне нельзя отвлекаться. Особенно на девушку с розовыми волосами, о которой я думаю больше, чем готов признать.

Моя молчаливость осталась бы незамеченной, если бы не Даллас. Как капитан, перед выходом на лед он обычно расспрашивает нас о плане тренировок и стратегии игры. Если вы поищите в словаре «Поведение типа А»[8]8
   Люди типа А склонны к соперничеству, раздражительны, но крайне ответственны и нацелены на успех.


[Закрыть], то найдете снимок Далласа Уорда в хоккейной форме. Но сегодня он слишком занят пошлой перепиской со своей девушкой Шивон.

– Уверен, что дело только в этом? – уточняет Чейз.

– Ага.

Совсем нет. Я все еще шокирован тем, кем на самом деле оказалась Серафина. Я не уверен, каким образом смогу с ней «дружить» и волнуюсь из-за того, что правда может вылезти наружу.

И будто этого мало, я волнуюсь из-за того, что волнуюсь. Ментальное состояние вратаря должно быть на высоте. Я годами тщательно оттачивал способность не позволять забитому голу вывести меня из равновесия. Когда я был младше, меня не беспокоили даже крупные проигрыши. Я почти ни о чем не переживаю, будь то на льду или вне его. Я сам выдрессировал себя подобным образом. Так почему же эта ситуация так выбивает меня из колеи?

Чейз, явно не удовлетворенный ответом, сосредотачивает на мне все свое внимание.

– Ты злишься, потому что моя сестра к нам переехала? Я же уже говорил, что это временно. Скорее всего, не больше нескольких недель.

– Все в порядке. Серафина может оставаться так долго, как только пожелает.

Ответ выходит слишком поспешным и нетерпеливым. Тонкая струйка пота стекает по моей шее под черную футболку, ворот которой странно давит на горло. Да что со мной происходит? Я никогда себя так не веду.

– Думаю, она тебе понравится, как только ты познакомишься с ней поближе, – добавляет Чейз.

Если бы он только знал.

Поскольку я сам себе не доверяю, то вместо словесного ответа отделываюсь простым мычанием. У раздевалок мы приветствуем товарищей по команде. Даллас, все еще сосредоточенный на телефоне, молча плетется следом.

– Ты не в духе, потому что давно ни с кем не развлекался? Период засухи? – хихикает Чейз, снимая свою толстовку на молнии.

– Это не период засухи.

Как бы он меня ни подкалывал, обойтись какое-то время без секса было целиком и полностью моим решением. Знакомство с Серафиной в «ИксЭс» оказалось настолько приятным, что я больше не был заинтересован в ком-либо еще. Я воспринял это как знак, что стал слишком рассеян, и решил на некоторое время сосредоточиться на других вещах. Точнее, на одной конкретной вещи – на хоккее.

Так или иначе, с момента своего возвращения в город я уже проигнорировал несколько сообщений с приглашением весело провести время. К одному даже прилагалась фотография топлес. При желании я легко мог найти, с кем переспать. Но мне не хотелось. Уж не знаю, что это значило.

– Как скажешь, Тай, – Чейз переводит взгляд на Далласа, который ошеломленно стоит рядом с нами и даже не думает переодеваться. Такими темпами тренировка пройдет без него, а он даже не заметит. – Перестань пускать слюни по своей девушке и переодевайся, Уорд. Миллер с нас семь потов сгонит, если из-за тебя тренировка начнется позже.

Как и предполагалось, Даллас не отвечает. Чейз наклоняется, чтобы толкнуть его. Я фыркаю от смеха, когда Даллас чуть не врезается в стойку со своим снаряжением и, пошатнувшись, бросается вперед, чтобы сохранить равновесие. Он вскидывает голову со смущенной улыбкой на губах.

– Прошлую неделю Шив провела во Флориде, – жалуется он, откладывая телефон. – Это же так долго.

– Каким же неженкой ты стал, – прищурившись, качает головой Чейз.

– Кто бы говорил, – осекает Даллас.

К моему облегчению, они начинают обсуждать поездку парочками, которую запланировали на День святого Валентина, потому что, как ни крути, они оба неженки. Поскольку эта тема избавляет меня от вопросов о моей сексуальной жизни или ее отсутствии, я не жалуюсь.

Не обращая внимания на разговоры о цветах, вине и прочей ерунде, которую они запланировали, я отворачиваюсь и притворяюсь, что полностью сосредоточен на переодевании. Так ни у кого больше не возникнет желания надоедать мне. К счастью, «отвалите», явно написанное на моем лице, срабатывает.

Я возвращаюсь мыслями к Серафине, пока завязываю шнурки на коньках. Подвал всегда был моей территорией, так что я не привык делить свое пространство. Это значит, что мне придется внести некоторые изменения в свою рутину. Например, больше не заявляться в ванную голым. Или, может, вообще перестать спать голышом.

Но опять же, Чейз сказал, что она любительница потусить, которая редко остается дома. Возможно, так эту катастрофу будет легче разрулить.

Но, с моим-то везением, вряд ли.

– О черт. Ребята, вы видели письмо, что тренер отправил? – взволнованный голос Далласа вырывает меня из раздумий. Когда я поднимаю глаза, то вижу, как он снова держит телефон в руке, шокировано таращась на экран.

– А? – рассеянно спрашиваю я, застегивая нагрудный щиток. – Какое письмо?

– Черт, я не видел, – строит гримасу Чейз. – Он в неделю по тридцатке отправляет. То какая-то дополнительная информация, то обязательная тренировка. Кто вообще все это читает?

– Это важное. Он написал…

Позади нас раздается свист. Пораженные, мы оборачиваемся и видим тренера Миллера, а рядом с ним – высокого парня в красной толстовке «Соколов». Он, насколько мне известно, не учится в Бойде – я видел его игру в стартовом составе команды соперников.

– Что за хрень? – выдыхает себе под нос Чейз так тихо, что слышим только мы.

– Вот о чем я и пытался рассказать, – шипит Даллас.

Я в замешательстве оглядываюсь. Как лучший нападающий «Вудбайна», Рид Холлоуэй в этом сезоне является одним из лидеров дивизиона. Я знаю, как защитить ворота, но нет ничего более тревожного, чем видеть, как этот парень несется по льду, в очередной раз прорвавшись через нашу оборону. Вот насколько он хорош.

А еще он полный придурок, как и большинство наших соперников. Он то и дело слишком высоко заносит клюшку или забрасывает слишком близко к воротам, а каждый раз, когда мы играем на их территории, он заводит толпу скандировать мое имя. Я уже научился не обращать внимания на подобные глупости, но это все равно ужасно раздражает.

– Добрый день, парни. Как я уже сказал в своем письме, в этом семестре к нам присоединится новый игрок, – тренер Миллер указывает красным блокнотом на возвышающуюся фигуру Рида. – Это Рид Холлоуэй, наш новый младший нападающий. Многим из вас он знаком как игрок «Пантер», в предыдущей команде он с лихвой продемонстрировал свои навыки. Остальные же познакомятся с ним поближе на предстоящих тренировках. Я надеюсь, что все примут его с распростертыми объятиями как равноправного члена команды, – он обводит комнату стальным взглядом, который многозначительно задерживается на Чейзе. Логично, учитывая, сколько времени тот провел в штрафниках на матчах против «Вудбайна».

По всему залу разносятся робкие и не совсем искренние приветствия. За напускным дружелюбием скрывается явное нежелание принимать Рида в команду. Смена состава в середине сезона – явление почти неслыханное, и на то есть веские причины. Это портит динамику.

Рид, который выглядит таким же счастливым, как и мы (то есть жалким), направляется к своему шкафчику. Должно быть, случилось что-то ужасное, раз он перевелся в такой спешке. Пусть мне и любопытно, но не настолько, чтобы выяснять подробности.

Мы заканчиваем переодеваться, пока тренер Миллер прогоняет план тренировки. Он уже перестроил нападающих, поставив Рида в первую линию с Далласом и Чейзом. Последний совсем не рад данному открытию и чертыхается себе под нос, натягивая красное джерси. По крайней мере, перемены на льду не касаются меня напрямую. Иначе я тоже был бы раздражен.

Все остальные выходят из раздевалки, в то время как мы остаемся в стороне, намеренно медля, чтобы выиграть время. Чейз, проводив взглядом выходящего через вращающуюся дверь Рида, поворачивается к нам. На его лице отражается то же напряжение, которое я и сам ощущаю.

– Херня какая-то, – он хватает со скамейки бутылку с водой и сжимает ее так, словно пытается задушить.

– Остынь, мужик, – взмахивает руками Даллас, как бы говоря «полегче». – Все наладится, стоит только привыкнуть к новому распорядку. Хочешь ты это признать или нет, но Рид тот игрок, которого ненавидишь, когда он играет против тебя, и любишь, когда он в твоей команде.

В хоккее всегда так. Но я все равно готов поспорить, что Рид – придурок.

Когда никто из нас не отвечает, Даллас продолжает:

– Помоги мне, Тай. Ты же ненавидел бы Картера, если бы нам пришлось играть против него.

– Справедливо подмечено, – признаю я. – Я бы считал его худшим из худших.

Чейз поворачивает голову, чтобы бросить на меня хмурый взгляд, но уголки его губ дергаются, словно он изо всех сил старается не засмеяться. Благодаря любви к силовым приемам и острому языку, он лучше других может залезть противнику под кожу. Вот такой у него прирожденный талант. Как вратарь могу сказать, что такие игроки – заноза в заднице.

– В любом случае, – добавляет Даллас, – тебе придется с этим смириться. Думай об этом как о подготовке к игре в лиге.

К сожалению, это правда. В профессиональном спорте игроков постоянно продают в середине сезона, и когда такое происходит, все вынуждены забыть о прежних обидах ради общего блага команды. Я достаточно практичен, чтобы понять это, но и достаточно злопамятен, чтобы в данный момент не брать это в расчет.

Хотя, учитывая все, что сегодня произошло, я вообще не в состоянии мыслить здраво. Может, проведя какое-то время на льду, я успокоюсь. Тренировки всегда помогают мне прояснить разум.

Схватив шлем, я поднимаюсь на ноги.

– Семестр обещает быть долгим, – бурчит Чейз.

– Это уж точно.

Только не по той причине, о которой он думает.

Глава 5
Одно и то же

Серафина

Офис регистратора – колледж Бойд

Выбор специальности: Все студенты должны определиться со специальностью к концу второго курса.

Ставлю кружку с кофе на кухонный стол и морщусь, перечитывая страницу учебного руководства. Хоть я и понимаю, в чем смысл подобной политики, она все равно кажется мне немного несправедливой. В отличие от Чейза я не обладала врожденным знанием, кем хочу стать в будущем. Сколько помню брата, он ел ради хоккея, спал ради хоккея и дышал ради него же. Даже в моем первом воспоминании о Чейзе он уже стоял на коньках.

Между тем я не могу определиться с программой обучения, не говоря уже о карьере. Поскольку я начала второй семестр второго курса, времени сделать выбор осталось не так много. Я посетила почти все общие лекции, так что, не определившись с направлением, рискую потратить время и деньги на то, что позже может и не пригодиться. Тогда мне не останется ничего другого, кроме как взять перерыв до тех пор, пока я не решу, чем действительно хочу заниматься. Из-за этого появляется большой риск так и не вернуться в колледж, а запасного плана у меня нет.

Как и основного. У меня вообще нет плана.

Просматривая раздел «Курсы и академические возможности», я пытаюсь представить себя на различных программах. Английский? Если только любовные романы входят в программу. Какая-нибудь научная сфера? Ну уж нет. Математика? Еще хуже. Психология? Может быть…

В самом конце страницы числится «Творческое письмо». Охваченная любопытством, я просматриваю описание курса. Писательство служило моим любимым спасением от реальности, еще когда я была ребенком. Все началось с проглатывания большого количества книг, а продолжилось выдумыванием собственных историй. Так, всякий раз, когда меня заставляли идти на матч Чейза, я писала, чтобы убить время. Возможно, я поступала не слишком по-сестрински, но в свою защиту хочу сказать, что матчей было много. Ни одна девушка не может переварить столько хоккея.

За эти годы я сочинила бесчисленное множество пьес, сидя на скамейках холодных арен. Хотя все в семье думают, что писательство было моим временным увлечением, на самом деле я все еще продолжаю сочинять. В основном стихи. Впрочем, большую часть поэтических зарисовок и обрывков повестей я спрятала на задворках жесткого диска, молясь, чтобы в случае моей безвременной кончины их никто не нашел.

В голове прорастает семя любопытства. Я никогда не училась писать. Идея интригует, но в то же время слегка пугает.

За моей спиной кто-то кашляет. Обернувшись, нахожу стоящего в нескольких шагах от меня Тайлера. Он только что из душа и даже без футболки. Если точнее, белая футболка, которую он почему-то не надел, свисает с его мускулистого плеча. Не то чтобы я жалуюсь.

Взгляд не отвести от всех этих татуировок, напряженных мышц и тонкой дорожки волос ниже пупка. Так что я в прямом смысле пялюсь на него. Ничего не могу с собой поделать. Возможно, даже немного пускаю слюни. Точно сказать не могу, потому что потеряла способность здраво мыслить.

Когда я ничего не говорю, уголки губ Тайлера ползут вверх.

– Привет, Динь.

Смысл его слов все еще не доходит до меня, а руководство по программам обучения Бойда выскальзывает из рук и падает на пол.

– Даже не думал тебя пугать, – Тайлер наклоняется, чтобы поднять буклет, а после с ухмылкой протягивает его мне. – Просто хотел выпить кофе.

Все еще сжимая в руках руководство по регистрации, я оглядываюсь и понимаю, что зависла прямо перед кофеваркой. А рядом – моя чашка свежесваренного кофе, теперь уже едва теплого. Как долго я тут простояла? Когда лекарства от СДВГ начинают действовать, я становлюсь не на шутку сконцентрированной. Если не быть осторожной, могу сосредоточиться на чем-то совершенно ненужном. Однажды я до обеда проиграла в TwoDots[9]9
   TwoDots – логическая мобильная игра, в которой необходимо соединять точки одного цвета, чтобы решить головоломку.


[Закрыть] на телефоне.

Тайлер натягивает футболку, что хоть и к лучшему, но все же немного разочаровывает. Я отступаю, и он вытаскивает из буфета кружку. Когда он снимает кофейник с платформы с подогревом, мой мозг завершает перезагрузку и снова подключается к сети.

– Он без кофеина, – предупреждаю я.

Тайлер, уже наполнивший кружку наполовину, останавливается и нахмурившись, отвечает:

– Без кофеина? Не хочу показаться грубым, но какой тогда смысл его пить?

– Я принимаю лекарства, которые нельзя смешивать с кофеином. Я попробовала раз и чуть не заработала инфаркт. Но в прошлом я была просто одержима кофе, так что все еще люблю выпить чашечку утром. Поэтому и перешла на без кофеина. Если хочешь настоящий, можешь вылить остатки и сварить новый. Я не возражаю.

Судя по всему, я не осознавала, насколько была взволнована, потому что только что выболтала Тайлеру о моем отношении к кофе больше, чем он хотел бы знать. Отлично, Сера. Так себя друзья и ведут.

– Не, ничего страшного. Думаю, меньшая доза кофеина мне и самому пойдет на пользу, – пожав плечами, он заканчивает наполнять свою кружку, а потом, опершись о кухонную стойку бедром, поворачивается ко мне. Кружка большая, думаю, двадцать унций, но она все еще выглядит маленькой в его руках.

Черт, нет, даже не смей думать о его руках.

Перевожу взгляд выше, прослеживаю замысловатые рисунки, украшающие плечи и шею Тайлера, пока не добираюсь до его лица, изучая каждую черточку. Каким-то образом он невероятно красив и в то же время мужественен. А еще он выглядит куда более устрашающе, чем я запомнила.

Сложившаяся ситуация как удар психологическим хлыстом. Мой бедняга-мозг бегает кругами в попытке осознать то, что мое тело уже инстинктивно понимает. Я все еще пытаюсь сопоставить эти руки с теми, что несколько месяцев назад залезли под подол моего платья в уборной «ИксЭс». Те же губы, что целовали меня на танцполе, пока у меня не закружилась голова, а дыхание не стало сбивчивым. И тот же парень, что шептал на ухо грязные вещи, которые даже повторять стыдно, пока доводил меня до оргазма, от которого перед глазами плясали звезды.

Когда Тайлер подносит кружку с кофе к губам, какая-то часть меня завидует белой керамике.

Потянувшись к своей чашке, я отвожу взгляд.

– Не думала, что кто-то еще просыпается в такую рань.

– У меня ранняя лекция по биохимии, – говорит он. – Хотелось бы выбрать время получше, но другого варианта не было. А ты почему не спишь?

– Хроническая неспособность спать до обеда.

Вечный подъем не позже семи утра – настоящая заноза в заднице. И неважно, как поздно я ложусь или сколько выпила накануне. В момент, когда стрелки на часах показывают это чертово время, я просыпаюсь, хочу того или нет.

Одно хорошо – поскольку я ранняя пташка, то уже одета и готова к новому дню. Пока остаюсь здесь, придется прихорашиваться как следует. Никаких неряшливых толстовок с пятнами от лака для ногтей, никаких мешковатых пижам во время критических дней и уж точно никаких угольных масок для лица нигде, кроме ванной. А еще стоит для пущего эффекта сжечь мой старый серый халат. Не потому, что меня волнует мнение Тайлера… Ладно, оно определенно меня волнует.

– Ауч. Нелегко тебе приходится, – притворно морщится он, а затем потирает шею. Что-то отражается на его лице, но я не успеваю уловить, что именно. – Ты же придешь на вечеринку в честь дня рождения Чейза?

Будто у меня есть выбор. Пусть мой брат и предпочитает это отрицать, но он та еще дива. Не приду, он будет припоминать мне об этом всю жизнь. А ведь ему даже не нравятся дни рождения.

Хотя я все-таки хочу пойти. Мы с Чейзом были лучшими друзьями с самого детства. Даже в старшей школе у нас была общая компания, так что его отъезд в колледж тяжело мне дался.

Если в сложившейся теперь ситуации и было что-то хорошее, так это то, что мы снова могли сблизиться.

– Загляну на минутку. Это хороший шанс узнать побольше людей из Бойда.

То, что Тайлер оказался одним из них, – простое совпадение.

Он уже открывает рот, чтобы ответить, но его прерывает тихий стук в дверь. Сейчас четверть восьмого, а это значит, что Эбби приехала на двадцать минут раньше, чем планировала. До нашего занятия по сайклингу, которое начинается ровно в восемь, еще куча времени. К тому же она должна была отправить сообщение, а не отводить меня в машину под ручку.

– Это за мной, – говорю я Тайлеру, жалея, что так и не узнаю, что он хотел сказать.

Тайлер с кружкой кофе в руках направляется вниз по лестнице, в то время как я впускаю в дом свою невероятно шумную и невероятно пронырливую подругу. Когда прошлым вечером я решила не распаковывать вещи – потому что, давайте посмотрим правде в глаза, так и должно было случиться, – то оказалась дома у Эбби, где перед походом в «ИксЭс» она за баночкой «Белого когтя»[10]10
   White Claws, алкогольный напиток на основе сельтерской воды, производимый Mark Anthony Group.


[Закрыть] устроила мне настоящий допрос. Она хотела узнать о Тайлере все, а я, к сожалению, мало что могла рассказать. До сих пор он оставался не менее загадочным, чем Аид.

– У нас не свидание, Эббс. Не нужно ждать меня у порога, – я придерживаю дверь, жестом приглашая войти. Поскольку она заявилась раньше, я еще не успела собраться. Подозреваю, так и было задумано.

Она, даже не пытаясь этого скрыть, вытягивает шею и осматривает дом на наличие Тайлера. «Он внизу», – произношу я одними губами и указываю в сторону подвала, в ответ на что Эбби обижено надувает губы.

Несколькими минутами позже мы выходим из дома, а любопытство Эбби так и остается неудовлетворенным. Входная дверь за нами захлопывается, и я вздрагиваю от грохота, зная, что Чейз и Даллас все еще спят наверху. Я еще не успела привыкнуть к их дому. В отличие от моей квартиры, где для того, чтобы закрыть дверь, мне приходилось давить на нее изо всех сил, эту будто бы сам ураган захлопывает.

– Не могу поверить, что ты живешь с Аидом, – пищит Эбби, дергая меня за рукав пальто. Несмотря на то, что мы уже на улице, ее визг достаточно громкий, чтобы Тайлер мог его услышать. Если уж говорить начистоту, ее мог услышать целый квартал.

– Его зовут Тайлер, – когда я забираюсь в ее белый «Рендж Ровер», поднимается порыв ледяного ветра, жестоко напоминающий, что мне все еще нужно сходить в торговый центр за подходящим пуховиком. – К тому же я живу здесь временно.

– Да это же секс по соседству, Сера. Только подумай, как это удобно.

Устроившаяся на пассажирском сиденье, я скрещиваю ноги, стараясь не обращать внимания на то, как мое тело охотно откликается на ее предложение.

– Ужасная идея.

– Да ладно тебе. Ты же рассказала мне обо всем, что случилось в той уборной. Да с той химией, что между вами, вы точно еще раз переспите.

Эбби дает задний ход, шины визжат, когда она выезжает на улицу.

– Сомневаюсь. Похоже, Тайлер беспокоится только о том, чтобы Чейз ни о чем не узнал.

С этим я была полностью согласна, поскольку не хотела, чтобы брат опекал меня еще больше. Я даже не уверена, что бы он сделал, если бы правда выплыла наружу. Отправил бы меня в отель? Сторожил бы дверь в мою комнату? Подвесил бы над ней маленький колокольчик?

Если отбросить в сторону проблемы с моим братом, Тайлер, похоже, совсем не удивился, когда понял, кто я. Словно время в том туалете не было запоминающимся или хотя бы достойным того, чтобы о нем помнить. Пусть это и ранит мое эго, но, возможно, так даже лучше. Так мы быстрее забудем о случившемся.

Впрочем, если продолжу пускать на него слюни на кухне, это делу не поможет.

– В любом случае, – добавляю я, – мне следует найти кого-нибудь, чтобы отвлечься.

Развлечение в виде другого теплого и страстного мужчины вытащило бы меня из дома, заняло и, что важнее всего, выкинуло бы из моей головы Тайлера. Неплохой план. К сожалению, мне совсем не хочется ему следовать… Особенно после того, как встретила полуобнаженного Тайлера на кухне.

– Это можно устроить, если придешь на следующие посиделки, – смеется Эбби.

По какой-то причине приглашение не кажется таким же привлекательным, как обычно.

Эбби снимает вязаную фиолетовую шапочку, освобождая непослушные медные локоны, и начинает рассказывать о своей личной жизни. Она оказалась частью самого сложного любовного треугольника, о котором я когда-либо слышала. Или же это любовный квадрат? Любовное поле? Между участниками столько историй, что, боясь упустить связи, я могла бы начертить карту.