Текст книги "Прокурор Брише"

Глава VIII

Убедившись, что управляющий не прочел его письма, Лозериль сложил и запечатал конверт, но адреса не написал. Шум отодвигаемого кресла вывел Колара из задумчивости.

– Возьми, – проговорил молодой человек, подавая пакет.

Управляющий повертел его, ища адрес.

– Надписи нет, не ищи, потому что если ты потеряешь это письмо, то особа, которой оно адресовано, может пострадать. Но все то, что я не написал, я доверю тебе как честному человеку.

Колар поклонился.

– Ты знаешь дом маркизы де Бражерон?

– Да.

– Письмо это к ней. Отдай ей прямо в руки.

– Хорошо, я пойду, – сказал Колар, направляясь к двери.

Но Лозериль остановил его.

– Нет, – сказал он, – не ходи пока, может быть, и совсем не понадобится: если игра наша скоро окончится, то я буду свободен и, разумеется, лишнее писать той особе, когда я сам явлюсь к ней.

– Ну конечно.

– Письмо надо отнести только в том случае, если игра наша слишком затянется.

– Я понимаю.

– И если в полночь я не выйду отсюда, то ты снесешь его маркизе де Бражерон.

– Хорошо, так я буду ожидать вас в передней.

– Да. И когда я буду выходить, отдашь его мне.

– Слушаю, господин Лозериль.

– Теперь ты можешь идти.

Колар отворил дверь.

– Ах да, я забыл, – сказал Лозериль, – постарайся так запереть, как было… два раза поверни ключ. Я хочу посмеяться над капитаном, он как-то уверял меня, что никогда не теряет головы при проигрыше.

Управляющий уже переступил порог, как вдруг внизу лестницы послышались тяжелые шаги.

– Это капитан идет, – прошептал Колар на ухо молодому человеку.

– Он встретится с тобой.

– Конечно.

– Досадно. Мне бы не хотелось, чтобы этот болтун знал, что у меня есть особа, которую надо предупреждать, если я не возвращусь вечером домой, – сказал Лозериль, стараясь скрыть, почему он действительно не желал встречи между управляющим и Аннибалом.

Управляющий довольствовался этим объяснением и тотчас же отвечал:

– Да, это правда, пусть лучше он не знает, что я приходил к вам.

И, вернувшись опять в комнату, Колар пошел в противоположный угол, как бы надеясь найти другой выход.

– Куда ты идешь? Разве тебе хочется встретиться с капитаном? – с удивлением вскричал молодой человек.

Этот вопрос привел в себя старика, и он едва слышно пробормотал:

– Я совсем растерялся и сам не знаю, что делаю.

– Да, кажется, что так; я думал, ты хочешь спрятаться за кресло, которое стоит в том углу.

– О! – вскричал управляющий. – Я придумал. Будьте спокойны, этот проклятый великан не встретит меня.

– Что же ты сделаешь?

– Я спрячусь на чердак и сойду только тогда, когда он уже будет здесь.

– Ну отлично, уходи скорей, да не забудь запереть дверь на ключ.

Колар поспешно скрылся, но не забыл запереть – замок щелкнул два раза. После его ухода Лозериль весело вскричал:

– Ну наконец-то! Простодушный старик и не догадывается, что он поможет мне отомстить, если уж не удастся спастись.

Но в ту же минуту он вспомнил, как старый управляющий направился было в другой угол комнаты и как он быстро остановился, словно поняв свою ошибку, и потом стал уверять, что действовал под влиянием испуга.

«Странно! – подумал Лозериль. – Старик так уверенно шел, как бы зная наверно, что там есть выход. Надо посмотреть, может быть, и я найду его».

Молодой граф подошел к стене и начал рассматривать обои, но нигде не было ни малейшего отверстия или неровности. Он уже хотел постучать в стену пальцем, но шум шагов медленно поднимавшегося Фукье напомнил ему об угрожающей опасности.

«Надо действовать решительно», – подумал Лозериль, становясь против входа.

Аннибал подошел к двери и уже повернул ключ.

– Настала минута борьбы с этим разъяренным быком, – прошептал молодой человек, меняясь в лице.

Дверь отворилась, и на пороге показался капитан. Он тоже ждал нападения и держал шпагу наготове. Но при виде своего вооруженного пленника он грубо расхохотался.

– Что это вы делаете, мой милый граф, со шпагой в руке? Кажется, вы здесь были одни.

– Я не знал просто, как убить время, ожидая вас, мой дорогой Аннибал; а позвольте вас спросить, зачем вы вынули свою шпагу?

– Я имею привычку чертить на песке круги, когда думаю о чем-нибудь.

– Ах да! Правда, вы ведь и ушли для того, чтобы подумать. Могу ли я узнать, любезный капитан, результат этих дум?

– А вам очень хочется знать, дорогой граф? – проговорил Аннибал, делая какую-то странную гримасу.

– Все, что касается вас, интересует меня.

– Это и вас касается.

– Тем более я хочу знать.

– Если вы непременно желаете, то я вам скажу мое решение: я хочу пополнить мою вторую дюжину.

– Дюжину чего?

– Дюжину людей, которых я имел честь убить на дуэли. Еще только прибавить одного, и у меня будет ровно две дюжины. Эта фантазия явилась как-то случайно, точно зубная боль. И я уверен, что не усну спокойно, если лягу в постель, не исполнив того, что задумал. Но я надеюсь, что вы будете так любезны и дадите мне спокойно провести ночь.

– Так это вы меня хотите убить на сон грядущий?

– Именно вас… и так как я хочу лечь пораньше, то вы, вероятно, не станете меня задерживать.

И с этими словами Аннибал встал в оборонительную позу. Но Лозериль, вместо того чтобы последовать его примеру, неестественно расхохотался.

– Ну как вы ни спешите добраться до постели, а все же дадите мне время предложить вам один вопрос.

– Конечно, спрашивайте что хотите.

– Почему вы выбрали именно меня для пополнения вашей дюжины?

– Если я вам скажу причину, то вы не поверите.

– Все-таки скажите.

– Извольте, из дружбы.

– Неужели?

– Уверяю вас, из искреннего расположения к вам я хочу вас вылечить от одной неприятной болезни.

– Какая же это у меня болезнь?

– Любопытство, мой друг. Да, вы имеете слабость совать свой нос в чужие дела. Сперва вы подглядываете, потом выводите свои заключения, а главное, придумываете небылицы.

– Уверены ли вы, что я придумывал небылицы, мой милый Аннибал?

– О да, уверен, а у вас очень живое воображение. И люди, испытавшие на себе ваш талант, говорят наконец: «Все, что он рассказывает, есть чистейшая ложь! Но так как он может рассказать свою сказку другим, а те поверят ему, то не лучше ли сейчас же заставить его замолчать».

– Должно быть, вы советовались с вашей дочерью и она-то нашла верное средство заставить меня замолчать.

– Ничуть не бывало. Дочь моя, клянусь вам, не разделяет моей заботы об исцелении вашего недуга.

– Когда вы ушли от меня, я был уверен, что вы пойдете посоветоваться с дочерью.

– Вы были вправе так подумать.

– Так почему теперь вы отказались от вашей первой мысли?

– Отказался, но поневоле… потому что как ни стучал я и ни кричал у двери павильона, где заперлась Аврора, но мне не отворили.

– Заперлась… одна?

При этом вопросе и сопровождавшей его насмешливой улыбке Аннибал понял, что допустил ошибку, и сухо возразил:

– Вот видите, как вы любопытны, граф. У вас опять начался ваш болезненный припадок. – И капитан стал в прежнюю оборонительную позу, говоря: – Положительно надо начать лечение.

Но и тут Лозериль не двинулся и остался на своем месте, стоя за большим игорным столом, отделявшим его от опасного противника.

– Так если вы не видели вашу дочь, дорогой Аннибал, то кто же мог вам посоветовать отправить меня на тот свет?

– Кто? Мой лучший приятель.

– А именно?

– Осторожность, граф. Да, осторожность всегда говорит нам: убей дьявола, пока он тебя не убил, или раздави гадину, пока она тебя не ужалила. С той минуты, как вы увидели портрет, вы стали очень заботиться о нас. Правы вы или нет – я не знаю. Только Аврора может объяснить мне это, и хотя необходимое объяснение я могу получить завтра, но решил сегодня же покончить с вами. Самая большая неприятность, какая может со мной случиться, – так это если я завтра узнаю, что немного поторопился. Конечно, в таком случае я буду в ужасном отчаянии. Я человек прямой, не правда ли?

– Даже слишком прямой.

– Но вместе с тем и осторожный.

– Нет, в этом я с вами не согласен, – возразил Лозериль улыбаясь.

– Как! Если я вам помешаю разболтать весь этот вздор посторонним лицам, разве это не будет большой осторожностью с моей стороны?

– Да, а если кто-нибудь уже будет предупрежден?

– Это невозможно! – вскричал Аннибал.

– Вам так кажется, а может быть, письмо за моей подписью откроет причину, побудившую вас убить меня.

В первую минуту, видя грозящую ему опасность, Аннибал струсил, но тотчас же разразился громким хохотом.

– О! – проговорил он. – Меня не проведете. Я ведь знаю, что, входя в этот дом, вы никак не ожидали увидеть портрет, на котором основываете теперь все свои предположения. С какой стати стали бы вы предупреждать ваших друзей? Вам и в голову не приходило, что ожидает вас здесь.

– Все это совершенно верно, капитан, но ведь я мог позаботиться о своей безопасности, уже находясь в вашем доме.

– Я вас не понимаю.

– Я объясню; вероятно, вы не забыли, что уходили в сад любоваться природой.

– Да, но я вас запер. Значит, ваш ангел-хранитель сходил с небес, чтобы взять такое важное послание.

– Ну хорошо, положим. Это был мой ангел-хранитель, а все же письмо отослано, в этом вы скоро убедитесь.

– Та-та-та! Рассказывайте эти сказки другим, а не мне, – сказал Аннибал, недоверчиво улыбаясь.

– Вы не верите?

– Конечно нет. И если вы откажетесь драться со мной, то я убью вас, как собаку.

Сказав это, Аннибал сделал шаг вперед и направил шпагу прямо в грудь Лозерилю. Видя, что капитан не обращает внимания ни на какие объяснения, молодой человек вышел из-за стола и подошел к своему противнику.

– Хорошо, – сказал он, – но помните, вы меня принуждаете драться с вами, а мы бы могли сойтись с вами.

Они скрестили свои шпаги. Оба были хорошими бойцами, выученными не в школе фехтования, а встречавшимися с опасностями при частых дуэлях. Молодой и ловкий Лозериль имел перевес над капитаном, к тому же он отличался необыкновенной быстротой движений. У Фукье метод был совсем другой: он не нападал, а защищался, выжидал с необыкновенным хладнокровием какого-нибудь промаха со стороны графа, чтобы тогда нанести ему решительный удар. В самом начале их борьбы, при первом нападении Лозериля, капитан весело вскричал:

– О! Сразу видна испанская школа! Угадал я?

– Да, вы не ошиблись, – отвечал Лозериль, продолжая драться.

– Кажется, этот удар придуман знаменитым Диего?

– Да, он был моим учителем, – ответил молодой человек, думая испугать капитана.

– Славный учитель.

– Вы его знаете?

– Еще бы! Ведь я убил его, – скромно сказал Аннибал, отводя шпагу Лозериля.

Но это сообщение было совершенно лишним для графа, уже давно понявшего, что, несмотря на свою ловкость, он не может равняться с Фукье и должен признать его превосходство. При каждом ударе Аннибал делал шаг вперед, так что, начав у порога, они уже были на середине комнаты и Лозерилю скоро пришлось бы упереться в стену, а между тем ему необходим был простор и он видел, какой подвергается опасности. Вся его быстрота не спасет, если шпага противника не даст возможности двигаться.

«Это глупое животное просто пригвоздит меня к стене», – думал он, неутомимо продолжая борьбу. Учащая свои удары, Лозериль надеялся заставить капитана податься назад. Но тот был точно пригвожден к полу. Увлекшись борьбой и забыв всякую осторожность, граф открылся и едва успел отвести смертельный удар.

«Ну, – подумал он, – как это еще я уцелел. Неужели я буду так глуп и позволю себя убить, когда, можно сказать, держу в руках свое счастье».

Вообще положение Лозериля было ужасно, он уже чувствовал усталость и онемение рук, а капитан был бодр и не чувствовал ни малейшего утомления, как будто только что начал.

Он следил за постепенным ослабеванием врага и наконец самодовольно засмеялся, говоря сильно запыхавшемуся графу:

– Я надеюсь скоро пойти спать.

И тотчас же с необыкновенной быстротой направил шпагу прямо в грудь противника.

– Спокойной ночи, Лозериль! – весело произнес он.

Но его шпага вместо тела молодого человека встретила стену и крепко засела в ней. Предстоявшая опасность вдохновила графа, он отскочил в сторону и опустил оружие, говоря:

– Капитан, я вам предлагаю двести экю за каждую минуту отдыха, и в это время вы должны спокойно выслушать то, что я вам скажу.

При этой неожиданной просьбе Аннибал, приготовившийся к нападению, сейчас же остановился.

– Кажется, это умное предложение, – весело проговорил он.

– Так согласны?

– Вы говорите триста экю?

– Нет, двести.

– А мне послышалось – триста.

– Ну хорошо, пусть будет триста, – сказал Лозериль, понимая, что надо согласиться на условия победителя.

– В таком случае потрудитесь взглянуть на часы, мой друг, они перед вами.

– Пять минут двенадцатого, – сказал Лозериль.

– Хорошо. Теперь можете говорить. Я буду считать, – проговорил пунктуальный капитан.

Глава IX

Страшно утомившись, Лозериль прежде всего сел.

– Вы уже истратили триста экю, – сказал капитан, не спускавший глаз с часовой стрелки.

– Надо сказать, капитан, – начал молодой человек, – что если даже никто из наших знакомых и не убил Брише, – понимаете, из наших знакомых, – то все же бедняги нет в живых; я и теперь утверждаю, что держал в своих объятиях вашего умирающего зятя.

– Ну хорошо, положим, что кто-то и избавил меня от этого идиота, – добродушно согласился Фукье.

– В таком случае что будет, когда докажут его смерть? – продолжал Лозериль.

– Моя дочь получит миллионы, очень понятно.

– Да? Вы думаете, что все произойдет так, как вам хочется, а в вашем прошлом нет ничего, что могло бы испортить будущее?

– Как я ни ищу, но никак не нахожу на своем горизонте какой-либо тучки.

– Так вы никогда не задавали себе одного важного вопроса?

– Какого?

– А вот какого: почему уехал Брише?

– Почему? Почему? – повторил капитан, ища ответа.

Вдруг он вздрогнул, как бы поняв грозившую опасность, и поспешно проговорил:

– Да, действительно, отчего, черт возьми, уехал этот идиот?

– Он был счастлив, богат, влюблен в свою молодую жену, по летам должен бы любить спокойную жизнь, и он нашел предлог, чтобы объяснить свое исчезновение.

– Так вы думаете, он не уехал?

– Я уверен, что он не собирался в дальнее путешествие, – ответил Лозериль.

Эти намеки оказали желаемое действие на капитана, и, поддерживая голову обеими руками, он глубоко задумался, наконец медленно проговорил:

– Это правда, я никогда не задавал себе вопроса, почему уехал этот дурак? И просто поверил в его страсть к путешествиям.

– Быть может, мы разрешим эту трудную загадку, если вы позволите мне объяснить вам все непонятное в этом приключении.

– Ну, объясните, – с любопытством проговорил Аннибал.

– Хорошо. Так предположим, что у вашей дочери был… друг.

– О! – сказал стыдливый капитан.

– Предположим только.

– Хорошо.

– Положим, зять ваш узнал об их дружбе и, следуя примеру многих мужей-рогоносцев, придумал это путешествие, чтобы иметь возможность убедиться в справедливости дошедших до него слухов.

– Возможно ли это? – задумчиво произнес Аннибал.

– И, – продолжал Лозериль, – положим, что, вернувшись, был убит неизвестным человеком… совершенно не заинтересованным в его семейных делах… пусть это будет даже Картуш или кто-нибудь из его сообщников, но все же преступление приносит пользу назначенной наследнице.

– А наследница – моя дочь, – сказал капитан, снова повеселев.

Лозериль покачал головой.

– Уверены ли вы в этом? – спросил он.

– Иначе быть не может.

– А разве не мог Брише, после сделанного им открытия о своей жене, совершенно изменить духовную из мести?

Капитан даже вскочил со своего кресла от сильного волнения.

– Так ведь тогда вся жизнь Авроры испорчена! Состояние достанется Полине. И миллионы старого дурака пройдут мимо нашего носа. А у нас ничего не будет! – с бешенством проговорил Аннибал.

После непродолжительного молчания, прерываемого только скрежетом зубов разъяренного Аннибала, Лозериль спокойно произнес:

– Зачем же все терять? Можно иначе устроить.

– Как же? Научите.

– Лишиться только половины.

– Да, а кто же даст мне другую-то половину?

Граф подошел к Аннибалу и проговорил, делая ударение на каждом слове:

– Я! Я вам говорю: разделим миллионы Брише поровну.

Капитан расхохотался:

– Так вот к чему вы вели весь этот разговор.

– Именно.

– Какое же есть у вас магическое слово для открытия чужих ящиков с деньгами?

– Без насмешек, капитан, я говорю серьезно, помогите мне жениться на Полине.

– Да разве вы думаете, что я имею на нее какое-нибудь влияние?

– Нет, капитан, но мы оба не глупы и найдем средство заставить молоденькую девочку согласиться на этот брак.

Аннибал задумался.

– А вы, пожалуй, обманете меня.

– Каким образом?

– Да если Брише не изменил своего завещания, то я по своей глупости лишусь половины и отдам ее вам.

– Ну, в таком случае я соглашусь на ежегодный пенсион, такой, как вам был назначен Брише.

– И вы довольствуетесь им? – спросил капитан, не доверяя своему сообщнику.

– Честное слово!

– Ну, мне было бы спокойнее, если бы вы дали письменное подтверждение или расписку.

Нисколько не обижаясь на недоверчивость Аннибала, Лозериль тотчас же согласился:

– Я вам завтра же напишу.

– Почему ж не сейчас?

– Да потому, что это будет совершенно бесполезно, если меня завтра убьют на дуэли.

– На дуэли! На какой такой дуэли? – с удивлением спросил капитан.

– Но разве вы забыли, что я пришел просить вас быть моим секундантом; дуэль же отложена на двадцать четыре часа, чтобы дать время противнику уплатить его карточный долг.

– Ах да, правда! Я теперь вспомнил, что даже не спросил, кто ваш противник?

– Барон Камбиак.

Капитан, не ожидавший услышать это имя, неосторожно вскричал:

– Ба! Первый жених Авроры!

При этом восклицании Лозериль подумал: «Барон-то и есть друг Авроры. Женщины обладают каким-то странным инстинктом и всегда узнают свою соперницу; я теперь понимаю, почему маркиза настаивала, чтобы я пригласил в секунданты именно Аннибала. Она хотела, чтобы я, проникнув в крепость неприятеля, изучил все его слабые стороны».

Капитан тоже в эту минуту рассуждал сам с собой.

«Если, – думал он, – Лозерилю удастся убить Камбиака, то мне не надо будет платить моего долга».

После этих обоюдных размышлений оба приятеля пристально посмотрели друг на друга.

– Итак, между нами все решено, не правда ли, капитан? – спросил Лозериль.

– Да, все… только когда вы дадите мне расписку, вы знаете в чем.

– Я дам завтра. Так мы опять друзья? – сказал молодой человек, протягивая руку.

Капитан уже хотел пожать ее, но вдруг быстро отдернул руку.

– Извините, – сказал он, – позвольте только напомнить вам, что мы еще не свели наши счеты.

– Ах да, правда! – вскричал Лозериль, поворачиваясь к часам.

– Вы говорили в продолжение двадцати минут, что составит, считая по четыреста экю за минуту…

– Нет, нет, вы ошибаетесь, капитан, мы согласились на трехстах.

– Вы думаете? Хорошо… это составит шесть тысяч экю.

Граф подошел к столу, на котором оставил свой выигрыш, взял одну пачку с дырой и подал ее Аннибалу.

– Вот вся сумма, – сказал он.

Капитан с грустью взглянул на дыру, портившую драгоценные для него бумаги.

– Верно, вы думаете, что это уменьшает ценность банковских билетов? – спросил граф, кладя в карман оставшееся золото и другие пачки, покрывавшие стол.

– О нет! – отвечал Аннибал. – Я знаю, что за них то же самое дадут, как и без дыры. Но при виде этого отверстия я вспомнил, что чуть-чуть не продырявил так вас.

– И это было бы двойной ошибкой, мой друг, – сказал Лозериль.

– Двойной?

– Да, во-первых, не выслушав меня, вы рисковали потерять все наследство.

– А во-вторых?

– Вы подвергались бы тем неприятностям, которые навлекло бы на вас одно письмецо, хотя вы и не поверили, что я отослал его.

Аннибал разразился своим грубым смехом:

– Ах да, это письмо, за которым приходил ваш ангел-хранитель. Вам непременно хочется заставить меня поверить этой глупой сказке.

– А вы все-таки отказываетесь верить в существование записки, которая после моей смерти привела бы к вам полицию? – спросил Лозериль, собираясь уйти.

– Я не верю этому вздору.

– В таком случае, капитан, потрудитесь проводить меня до передней, там, я надеюсь, вы убедитесь в истине моих слов.

– Согласен! – весело вскричал Аннибал, кладя свою пачку денег на камин.

И они вышли.

В ту минуту, как Аннибал затворил за собой дверь, стена в комнате раздвинулась, через образовавшийся проход кто-то вошел и прямо направился к деньгам, еще сохранившим тепло рук Аннибала. В свое время мы объясним это происшествие, а теперь последуем за обоими приятелями.

Войдя в переднюю, они нашли Колара заснувшим на скамье подле зажженного фонаря. Лозериль разбудил его.

– Отдай мне письмо, которое я тебе поручил отнести, если в полночь не кончится моя игра с капитаном. Я раньше освободился, и поручение оказалось бесполезным.

– Я очень рад этому, потому что, надо сознаться, я становлюсь стар и мне тяжело поздно ложиться, – отвечал полусонный старик, подавая графу письмо.

Молодой человек тотчас же опустил его в карман.

«Так это правда? Да когда же успела старая обезьяна подружиться с Лозерилем?» – подумал капитан, убедившись наконец в существовании письма.

Колар отворил дверь, выходившую на лестницу.

– Спокойной ночи, Аннибал, ложитесь скорей, может быть, я завтра рано приду за вами, – сказал Лозериль, выходя.

Колар запер дверь и задвинул засовы с поспешностью человека, одолеваемого сном, и тотчас же ушел.

Оставшись один, капитан несколько минут прислушивался к шагам удалявшегося Лозериля, рассуждая сам с собой: «Я вытянул у него шесть тысяч и сделал страшную глупость, потому что, убей я его, я получил бы тогда все деньги. Право, ведь бывают же иногда такие минуты, что совсем дуреешь».

С этой печальной мыслью Аннибал начал подниматься по лестнице в свою комнату.

Между тем Лозериль, пройдя улицу Двух Мостов, очутился как раз на той самой дороге, где два года назад пришлось ему быть свидетелем таинственного приключения. Он невольно вспомнил все подробности этой драмы: «Еще каких-нибудь двадцать шагов, и я буду как раз на том самом месте, где увидел тогда человека с мешком».

Он подошел к этому месту, но в эту ночь луны не было и улицы оставались совсем темными. Несмотря на полный мрак, Лозериль старался припомнить, где что происходило.

«Да, это именно здесь, – думал он, – вот тумба, на которой я сидел, когда увидел человека с ношей, и тогда едва встал, сильно пошатываясь…»

Но Лозериль не успел докончить размышление. Чья-то рука схватила его за горло, и он, не будучи в состоянии сопротивляться, почувствовал острую боль между плечами. При этом страшном ударе Лозериль отчаянно вскрикнул и упал, вытянув руки, как бы пораженный громом.