Книга: Мавры при Филиппе III - Эжен Скриб

Титул французского переиздания 1857 года.

... Вообразите, что вы –– модный французский драматург времён Июльской монархии. Вы уже прославились как автор блестящей пятиактной комедии «Стакан воды» (1840), но теперь сочиняете в основном водевильчики. Дела идут прекрасно! А всё-таки чего-то не хватает... Может быть, славы исторического романиста? Так почему бы и не сочинить исторический роман? Это же так легко: вон, Дюма их уже наклепал около дюжины! Надо только предложить публике новое место действия, а то у Дюма всё Франция да Франция... А у нас пусть будет Испания! Каких времён? Ну конечно, «золотого века», когда жили и творили Лопе де Вега, Сервантес, Кеведо и Кальдерон.

Теперь вообразите, что перебрали мысленно всё, что вам известно об Испании того времени, и вышло не густо:

1. В Испании всегда тепло. Значит, и в начале 17-го века было тепло.

2. Испания была тогда абсолютной монархией.

3. После великого короля Филиппа II в Испании правил его сын, слабовольный и недалёкий Филипп III.

4. Во Франции в это время царствовал Генрих IV (пока его не зарезал, в 1610 году, некий Равальяк (по слухам, подосланный иезуитами).

5. Филипп III был женат на австрийской принцессе, её звали Маргаритой. Шут их знает, сколько лет они жили в браке, какие между ними были отношения, сколько они успели наплодить детей (если, конечно, успели). Но муж пережил жену, это точно; поэтому будем считать, что брачный союз был не слишком продолжительным.

6. У Филиппа III был фаворит, герцог Лерма, который вертел своим государем, как хотел, и нередко злоупотреблял его доверием.

7. Кроме испанцев, в королевстве жили какие-то «мавры», потомки арабов, некогда владевших полуостровом; их при Филиппе III всех депортировали по наущению злых церковников и при попустительстве недостойного фаворита. Шут знает, сколько именно их депортировали; но мыслить надо масштабно, поэтому будем считать, что пару миллионов. Куда свезли такую пропасть народа? Да какая разница! Хоть бы и в Африку.

8. В Испании была всемогущая инквизиция, которая хватала всех, кто по каким-либо причинам не нравился инквизиторам, и без долгих проволочек отправляла на костёр. Публичная казнь сожжением называлась аутодафе.

9. Ещё в Испании очень активно действовал зловещий монашеский орден иезуитов.

10. В Испании полным-полно разбойников.

11. Полиции тоже полно, полицейские называются альгвазилы.

12. Представитель высшей испанской знати называется гранд.

13. В Испании всегда тепло... Впрочем, это уже было.

Если весь багаж ваших знаний сводится к этим 13-типунктам, сможете вы написать исторический роман? Сделаю уступку: ещё в вашем распоряжении карта, подсмотрите там названия городов и провинций. Но читать умные книги вам некогда: вы же не читатель, вы –– писатель!

... Конечно, при столь ярко выраженном историческом невежестве написать исторический роман вы не сможете. А вот псевдоисторический–– вполне! Главное в этом деле ––обладать неистощимой фантазией. Эжен Скриб это качество демонстрирует в рецензируемой книге очень ярко; беда в том, что полёт его фантазии не сдерживается здравым смыслом, приключения героев слишком часто невероятны. Даже Дюма значительно реалистичнее, в сравнении со Скрибом он едва ли не критический реалист. Беззастенчивость Скриба не знает границ, и нет такой ахинеи, которую он постеснялся бы втюхивать читателям. Он даже природой повелевает: когда испанские солдаты теснят восставших мавров, обременённых толпами небоеспособных соплеменников, по желанию романиста раздвигаются горы.

... отыскали пещеру в горах и нашли, что она довольно просторна, светла и удобно сообщается с внешним воздухом через трещину в своде. Все слабые, старые и малые, около восьми тысяч душ, поместились в пещеру и взяли с собой артиллерию и большую часть провианта. Потом солдаты Иесида завалили вход в неё большими каменьями, засыпали землёй и, чтобы совершенно скрыть, посадили растения.
(с. 373)

«Провиант», как сообщалось чуть выше –– большое стадо скота. Чтобы вместить 8.000 душ и хотя бы часть стада, новонайденная пещера должна была соответствовать своими габаритами... ну, скажем, внутреннему пространству московского Храма Христа Спасителя. Не думаю, что преувеличиваю. А романист в следующей главе ещё и зальёт весь гигантский объём созданной его воображением пещеры водой. Причём зальёт доверху. Мавры погибнут, спасётся только один.

Но самые эффектные глупости обусловлены не чрезмерной лёгкостью воображения, а банальным невежеством. В частности, что автор решительно ничего не знает ни об испанском католицизме, ни о католицизме вообще. Да и знать не хочет: секуляризация французского общества к 1846 году зашла уже очень далеко, поэтому можно врать напропалую, нисколько не опасаясь, что у читателей глаза на лоб полезут от изумления. И вот в романе испанские мавры времён Филиппа III некрещёные; молодой мавр, обманным путём обращённый в христианство и постриженный в иезуитском монастыре, бежит оттуда и переходит в орден доминиканцев; этот же персонаж очень скоро оказывается в роли королевского духовника, а в одной из последних глав будет даже назначен автором временно исполняющим обязанности царя Великого инквизитора; главная героиня, юная красавица-мавританка, оставаясь некрещёной, венчается с герцогом; её названная сестра-католичка, дочь испанского гранда, уходит в монастырь и становится настоятельницей раньше, чем постригается в монахини (столь сильный ход нужен автору, чтобы в финале героиня могла отказаться от пострижения, покинуть монастырь и выйти замуж).

В добавок ко всем этим феерическим глупостям автор демонизирует клир и не жалеет чёрной краски для изображения людей Церкви. Зато испанские мавры, представляющиеся автору магометанами, до крайности идеализированы: все, как один, умны, трудолюбивы, прямодушны, благородны, отважны. Впрочем, идеализированы и главные герои-христиане.

Изображая людей XVII века, автор не стремится к психологической достоверности. Герои рассуждают и действуют либо как его современники,либо... вообще противоестественно: в реальной жизни так не ведёт себя никто и никогда. В этом отношении особо характерна история главной героини: в сущности,это история библейской Эсфири, вывернутая наизнанку. Чрезмерно озабоченная своей «честью» героиня отказывается стать любовницей/женой овдовевшего короля, хотя такой ценой могла бы спасти от изгнания свой народ. Странность её позиции усугубляется тем, что выведенный в романе король отнюдь не производит отталкивающего впечатления: он слаб и подвержен влияниям, но, в сущности,человек добрый.

Вообще к образу влюблённого короля претензий нет, а история его случайного знакомства с героиней (с.197-200; с. 202-206) принадлежит к числу немногих мест в романе, вполне удавшихся автору. Неплохо удалась ему и королева Маргарита. Жаль только, что её романный образ не имеет с прототипом ничего общего, кроме имени. Получилась не историческая, а прямо-таки сказочная королева, и недаром автор в одной из первых глав (с. 88-89) приводит её в подземелье с сокровищами (вольно или невольно усиливая у читателя ощущение сказочности происходящего). Есть в романе и аналог сказочной злой колдуньи: графиня д'Альтамира, интриганка и отравительница.

На фоне всего вышесказанного меркнет чрезвычайно забавная черта романа, проявляющаяся лишь в отдельных эпизодах: непроизвольное перенесение автором в прошлое реалий его собственного времени. Так, например, альгвазилы-полицейские и военные начала 17-го века обряжены в форменную одежду (по внешнему виду одного из персонажей можно определить, что это пехотный капитан). А рассказ матери главного героя о её сценическом прошлом (с.117) показывает, что театр испанского «золотого века» представлялся автору точно таким, как парижский театр XIX века (о реальных испанских театрах-корралях XVI-XVIII вв. он явно не имел ни малейшего понятия).

Рекомендовать эту книгу не могу даже любителям историко-приключенческого жанра: достоинства немногочисленны, недостатки сильно перевешивают. Нагромождение невероятных приключений безбожно идеализированных героев в декорациях совершенно условной, практически сказочной Испании, представляется мне шагом назад даже по сравнению с В. Скоттом.