Текст книги "Подключив воображение. Cборник коротких фантазий"

Черная дыра

Максим резко выдохнул и отвернулся к окну. Кулаками уперся в подоконник, лбом приник к прохладному стеклу. Эмоции рвались наружу, но здравый смысл подсказывал, что время для скандала совсем не подходящее.

За спиной раздался капризный голос:

– Смотри! А если вот так?

Максим заставил себя обернуться. Жена стояла спиной к нему, лицом к зеркалу в десятом по счету наряде.

– Повторяю, – раздраженно произнес Максим. – Я в этом ничего не смыслю.

Жена продолжала трещать, как ни в чем не бывало:

– Блузон сидит лучше, правда? И к легинсам больше подходит. Надо только бюстгалтер поменять. Грудь повыше станет, ноги покажутся длиннее. Да?

– Хоть все поменяй! – не выдержал Максим. – Грудь, ноги, задницу! Только чтобы через пять минут сидела в машине!

Он решительно направился к дверям. С порога крикнул:

– Мозги бы тебе поменять!

– Козел! – тут же услышал в ответ.

– Дура! – не остался он в долгу.

Спустился в гараж. Нажал кнопку на брелоке. Машина пискнула приветливо и подмигнула по-свойски.

– Слава Богу, ты не говоришь лишнего, – пробормотал Максим, проводя ладонью по крылу.

Сел за руль и закрыл глаза, но насладиться утробной тишиной салона не успел. Телефон в кармане завел знакомую мелодию.

– Вы где? – заорал голос из трубки. – Я думал, что мы последние. Так долго искали дорогу. А оказывается, еще вас нет.

– Мы только собираемся выезжать.

Трубка поперхнулась и выдала:

– Ни хрена себе! Ты на часы смотрел?

– Я-то?.. Смотрел, – процедил Максим. – А жена, похоже, нет.

– Как всегда! – подытожил голос и добавил с ехидцей: – В вашей семье наблюдается определенная стабильность.

– Да пошел ты со своей психологией! – отмахнулся Максим. – Лучше займи место на парковке. Встретишь нас, покажешь. Может, тогда успеем вместе выпить под бой курантов.

В зеркале на правой дверце показалась жена. Она выпорхнула из лифта в длинном узком платье и мелкими шагами зацокала к машине. Максим подумал, что если бы к этакой модельной внешности прилагались ум и любовь к готовке, да еще бы она разделяла его интересы, цены бы ей не было. Мечты, мечты… Куда его глаза смотрели?! Купился на демо-версию!

Пока сам себя корил, жена устроилась на заднем сидении. Всегда так делала, когда обижалась. Якобы, в наказание ему. Демонстративный жест подкрепила словесным контрольным выстрелом в затылок:

– Вот! Забыла цепочку надеть. Из-за тебя!

Яростное рычание Максима смешалось с ревом мотора и погнало машину по заснеженным проспектам со скоростью северного ветра.

Пять минут оставалось до полуночи, когда они, наконец, вошли в ресторан загородного отеля. Друзья с их женами встретили нетрезвыми взглядами и возгласами наперебой:

– Ха!.. Ух, ты!.. А мы уже и не надеялись увидеться с вами в этом году!

Приветствия и поцелуи потонули в грянувшей музыке и всплесках разноцветных огней. Внимание обратилось в центр зала, где жонглировал не то клоун, не то фокусник. Подбрасывая под потолок яркие булавы, он отсчитывал секунды до Нового года. Перед тем, как грянуло дружное «Ура!» и полетели вверх пробки шампанского, он успел стянуть с головы свой цилиндр и прокричать:

– Желание, дамы и господа! Не забудьте загадать желание! Я исполню, коли заплатите!

И побежал от столика к столику. Одни, смеясь, кидали ему в шляпу мандарины, другие – конфеты. Максим успел вытащить из кармана купюру. Когда протянул ее к цилиндру, возле уха склонилась жена.

– Правильно, дорогой! Денег побольше! – произнесла она.

– Ох, и бедная же у тебя фантазия! – воскликнул он, вспоминая свои недавние мысли о ее недостающих качествах.

Клоун, закончив бег по кругу, вернулся в центр зала. Водрузил шляпу на высокий табурет и, сделав пасс руками, выстрелил конфетти. Аплодисменты заглушили музыку. Праздничная ночь набирала обороты.

Максим проснулся к вечеру следующего дня. Номер отеля был погружен во мрак. Пить хотелось неимоверно. Вставать – нет. Вспомнил про жену. Хорошо бы отправить ее за водой. Провел рукой по кровати. Пусто.

– Стерва, – процедил сквозь зубы. – Ушла на ужин, не разбудив.

– Что? – послышалось со стороны окна.

Максим, кряхтя, приподнялся и напряг глаза. Жена сидела в кресле. Под светом настольной лампы держала перед собой журнал.

– Воды дай! – потребовал он и добавил пренебрежительно: – Изучаешь советы бывалых жен? Как побольше с мужа содрать?

– Похмельный синдром – не повод для хамства! – тут же парировала она с достоинством в голосе и жалостью к болящему.

Положила журнал на край кровати и направилась к холодильнику за водой.

– «Наука и жизнь»?! – ошарашено прочитал название издания Максим и громко икнул. Выпив поданной воды, съязвил: – Ты ничего не попутала? Это – не гламур.

– Нет, конечно.

– Зачем ты это купила?

– Я не покупала. На столике нашла.

– И что?

– Интересно.

Максим потерял дар речи.

– Ч-ч-что им-мен-н-но? – спросил заикаясь. – Там же картинок нет.

– Картинки-то как раз есть, – с воодушевлением затараторила жена. – Смотри! Карты звездного неба. И снимки с Хаббла. Здесь вот скопления. А тут предполагаемая черная дыра.

Максим ошалело смотрел, трезвея с каждым словом. Жена продолжала:

– Оказывается, все ранее существовавшие версии черных дыр не верны. Сейчас ученые пытаются приспособить теорию струн. Она позволяет примерить сингулярность и излучение Хокинга.

Максим подскочил и врубил свет. Уставился на жену, как на чудо заморское.

– Что ты вчера пила? – забеспокоился он. – Нюхала? Колола?

В совершенно ясной голове оформилась мысль: «Срочно домой».

Максим вел машину по всем правилам, соблюдая знаки и разметку, чтобы не быть лишний раз остановленным. Жена сидела рядом.

– Подшипник справа стучит, – вдруг сказала она.

Лучше бы не говорила.

– Ты издеваешься надо мной?! – заорал Максим.

– С чего ты взял?

– Что ты понимаешь в подшипниках?!

– Между прочим, я автомобильно-дорожный институт закончила.

– Когда?!

– Пять лет назад.

Максим осекся. Да, диплом имелся. Но он не помнил, чтобы жена при этом разбиралась в технике. Ощущение нереальности происходящего, забрезжившее еще в отеле, переросло в нешуточную тревогу. Под ложечкой засосало.

– Давай заедем поужинать, – предложил он, чтобы потянуть время.

– Не надо, – отозвалась жена. – Дома есть спагетти и шампиньоны. Я сделаю пасту со сливками за пятнадцать минут. Ты же любишь пасту?

Максим не верил собственным ушам. Чтобы жена хотела готовить сама?! Такого не бывало. Возникла страшная догадка. Чтобы развеять предположение, он спросил:

– Может быть, ты еще и на футбол со мной пойдешь?

– С удовольствием, – радостно согласилась она. – Завтра?

Максим застонал и крутнулся через сплошную.

Он влетел в отель, как пуля. Заскочил в ресторан и схватил за грудки администратора.

– Где тот чувак, что работал здесь прошлой ночью?! – заорал он, не в силах сдержать эмоции.

Перепуганный администратор залепетал:

– Официанты сменились утром. Но если вы опишите, кто вас обслуживал, я вызову и накажу.

– Тьфу! – перебил Максим. – Я про клоуна, что фокусы показывал!

– А! – администратор вздохнул облегченно. – Этот спит в своей комнате. – И он махнул рукой в направлении лестницы. – Мы его пригласили из цирка на праздничные дни.

Максим отпихнул администратора и ринулся вверх по ступенькам, даже не озаботившись номером комнаты. Но после нескольких неудачных попыток, и так нашел то, что искал.

– Вставай, гад! – тряхнул он ничего не подозревавшего циркача, вокруг которого валялись яркие булавы и прочий реквизит. – Возвращай все на место!

Клоун пожевал губами, сморщился и пролепетал с большим трудом:

– Вы же сами в шляпу положили. Я вас не заставлял.

– Я не про деньги!

– Что тогда?

– Жену мне верни!

– Не смешите меня, молодой человек. Мне не то, чтобы ваша. Мне ничья жена давно не нужна.

 – Мне верни!.. Мою жену!.. Такой, какая была! – как мог, объяснил свою претензию Максим.

Артист рассмеялся не по-доброму:

– Ты же сам хотел перемен?

– Хотел.

– Ну, и?

– Больше не хочу. Мне с этой новой страшно.

Артист скорчил сочувственную гримасу.

– Шляпу! – попросил он.

Максим обвел комнату глазами, нашел, закатившийся в угол, цилиндр. Поднял и сунул циркачу под нос. Тот уставился на Максима.

– Что еще? – не понял Максим его взгляд.

– А заплатить?

Максим, скрежеща зубами, достал банкноту и кинул в черное нутро шляпы. Фокусник сделал уже знакомые пассы руками. Фонтан конфетти заменил звучным:

– Пуфф! – И добавил: – Иди, забирай.

– Что забирать? – не понял Максим.

– Жену! Прежнюю!

– Точно прежнюю?!

– Точнее некуда, – пропел артист, снова падая на подушку.

Максим спустился в холл отеля. Жена стояла у зеркала, внимательно разглядывая собственный нос.

– Что там у нас с черными дырами? – осторожно задал Максим провокационный вопрос.

– Ты что, дурак?! – набросилась на него жена. – Я тебя тут жду не пойми сколько! Измаялась совсем! Прыщик на носу от нервов вскочил. Есть хочется. Но только не здесь. Этот отель – да, ты прав, настоящая дыра!

«А не пойти ли назад к фокуснику?» – пронеслось у Максима в голове.

Голоса

Восемьдесят лет исполнилось бабушке, когда она начала терять слух. Заметили мы это не сразу. Просто в какой-то момент она перестала отвечать, если собеседник находился у нее за спиной. Телевизор смотрела все с большей громкостью. Трубку с телефона уже не поднимала. При этом обижалась, что ей никто не звонил.

Семья забеспокоилась и между собой заговорила о слуховом аппарате, который было бы неплохо приобрести общими усилиями и подарить на ближайший праздник. Пока мы выясняли, какое устройство заслуживает внимания, бабуля начала чудить. Чудачествами своими напугали гораздо более чем глухотой.

Однажды мой папа, бабушкин сын, должен был завезти ей продукты и лекарство. С полными сумками он поднялся на пятый этаж, встал у квартиры и протянул руку к звонку. Дотронуться не успел. Неожиданно дверь открылась и на пороге показалась бабуля.

– Зачем так трезвонить? – заворчала она. – Ты же знаешь, я не могу подойти быстро. Достаточно нажать один раз и подождать.

– Кто трезвонил? – возразил папа. – Я кнопки даже не коснулся.

Бабушка развернулась и засеменила по коридору на кухню. По всей видимости, не услышала папиных объяснений. Спор прервался, не успев начаться. И сама история после того, как была пересказана дважды – за обедом и ужином, отодвинулась в прошлое, и если бы не дальнейшие события, легко могла кануть в Лету.

Вскоре после того, я приехала к бабушке, чтобы помочь сделать генеральную уборку, помыть окна, перестирать занавески, вытереть пыль на шкафах и под диванами. Через пару часов упорного труда, решила устроить себе передышку, выпить чашечку кофе. Наша «гранд маман», как мы иногда ее в шутку между собой называли, сама себе кофе давно не готовила, но турку сохраняла и зерна в баночке для гостей держала. Оставалось только смолоть и сварить, чем я и занялась. Поставив турку на огонь, отлучилась на пару секунд. Заглянула в ванную, проверить, не завершилась ли стирка. А машина как раз в тот момент и выключилась. Я вынула из нее очередную занавеску, да сразу понесла в комнату, чтобы поскорее повесить, пока не замялась. И совсем уже забыла про кофе. А, вспомнив, всполошилась не на шутку. Стремглав понеслась на кухню, представляя, что увижу залитую черной накипью конфорку и потухший газ. О, ужас! Лишь бы бабушка вперед меня не зашла. Очень мне не хотелось оказаться отчитанной за провинность, как в далеком детстве.

Какого же было мое разочарование, когда я наткнулась на бабулю, склонившуюся над плитой. Ну, что ж. Оставалось только вздохнуть обреченно и молча принять заслуженный упрек. Главное, не перечить и не оправдываться. Уж кого-кого, а «гранд маман» я знала хорошо и прекрасно помнила, как она умела воспитывать, за что и получила свое тайное прозвище. Поэтому несказанно удивилась, услышав спокойный голос:

– Садись, пей… Устала наверное?.. Мыслимое ли дело, сложить в один присест сразу три окна. Нет, чтобы на пару раз растянуть… Все понимаю – тратить несколько дней на старую бабку не хочется…

– Перестань! – еле остановила ее я. – По-моему, я к тебе не редко наведываюсь. И не устала пока нисколько. Чисто случайно отвлеклась и совсем про кофе забыла. Хорошо, что ты вовремя на кухню зашла, а то бы мне еще и плиту оттирать пришлось.

– Ты попросила, я и зашла, – невозмутимо отозвалась бабушка.

Я поперхнулась:

– Кто попросил?

– Ты.

– Я?!

– Перестань меня разыгрывать, – рассердилась бабушка. – Не может быть, чтобы ты забыла, что говорила десять минут назад? Страдать склерозом тебе еще рановато.

Я собралась было возразить, что прекрасно помню, что ни о чем не просила, но вовремя прикусила язык. Не дело пугать восьмидесятилетнюю бабулю, которая до сих пор во многом обходилась сама, не требуя нашего постоянного внимания и заботы. Учитывая, что я действительно забыла про поставленный на огонь кофе, может бабушка и была права, пора и мне задуматься над состоянием здоровья. Возвращаясь домой, зашла в аптеку, купить что-нибудь для поддержания умственной деятельности. И уже у самой витрины, вспомнила, папин рассказ о том, как он завозил своей маме витамины. Вспомнив и сопоставив, поняла, что запахло нечистой силой.

Следующий эпизод, подтвердивший неладное, не заставил себя ждать. Бабушка пожелала посетить театр.

– В Венскую оперу хочу! – капризно заявила она, когда мы с мамой и папой в очередной раз приехали ее навестить и присели попить чайку.

– В Австрию слетать захотела?! – уточнил папа, не донеся чашку до рта.

– У тебя же загранпаспорта нет, – попыталась я достучаться до ее разума.

– Чего еще надумали?! – напустилась на нее мама. – Из дома во двор почти не выходите. Какое вам путешествие по Европам!

«Гранд маман» поджала губы.

– А кто говорит про Европы? – проворчала она. – Я имела в виду большой театр оперы и балета. Там труппа из Вены гастролирует. По телевизору реклама идет.

Мы вздохнули с облегчением, и папа с мамой делегировали меня за билетами. Вся семья проявила интерес, поэтому купила целую ложу почти по центру первого яруса. Не дешево, но на любимой бабуле решили не экономить. А еще договорились, что преподнесем ей сюрприз – не станем заранее сообщать о приобретенных шикарных местах.

В назначенный день бабушка с моей помощью нашла в шифоньере вечернее бархатное платье, надела туфли и гордо распрямила плечи. Садясь в машину и выходя из нее, держалась так, будто являлась английской королевой, благосклонно позволявшей подать ей руку. Ступив под своды дворца Мельпомены и Терпсихоры, с отрешенным видом сразу направилась к главной мраморной лестнице. Мы молча и удивленно переглядывались и следовали за ней. А она благополучно добралась до нашей ложи, расположилась на кресле в первом ряду, выудила из сумочки запасенный театральный бинокль и взялась разглядывать публику. Я не выдержала и спросила:

– Почему ты здесь села?!

– Ну, если ты хочешь тут сесть, то давай я передвинусь, – проявила она заботу и уже приподнялась, чтобы исполнить сказанное.

– Нет, я тебя спрашиваю, с чего ты взяла, что это – наши места?!

Бабуля испуганно обернулась на маму с папой, тут же потеряв всю свою царственность.

– Я вас не так поняла? – спросила она боязливо. – У нас билеты не в эту ложу?

Мама с папой скорчили недоуменные лица, а я прошипела:

– Предатели!

– Лично я ничего не говорила, – торопливо заверила мама.

– Я тоже, – подключился папа.

– Ты правильно села, – успокоила я бабушку, отчаянно махнув на родителей рукой, и попробовала прояснить ситуацию: – А когда мама с папой тебе сказали, что мы купили билеты в эту ложу?

– Пока мы ехали в машине, – уверенно ответила она.

– Ты видишь?! – Папа схватился за сердце. – Она опять за свое.

– Надо что-то делать, – постановила мама. – Для начала неплохо было бы посетить врача.

И если раньше каждый из нас не до конца верил рассказам о бабулиных странностях, поскольку свидетелей каждой истории не было, то теперь, когда мы вчетвером находились в машине и точно знали, что о местах, указанных в билетах по дороге даже не упоминалось, все сомнения отпали.

Идти в поликлинику бабушка наотрез отказалась, уверяя нас, что и со слухом, и со зрением у нее полный порядок, и действительность она воспринимает вполне адекватно. И если нам кажется, что это не так, то сумасшедший дом плачет именно по нам, а не по ней. Она никогда не стеснялась в выражениях и то, что продолжала изъявлять эмоции в прежнем духе, несколько нас успокоило и притупило бдительность. Но после того как бабуля начала пересказывать, о чем говорили между собой соседи, живущие за стенкой, да в тот момент, когда она сама смотрела телевизор с полной громкостью, мы, не взирая на возражения, пригласили к ней домой врача.

Пришла девушка, по внешнему виду, только-только выпущенная из университета. Предположение о том, что она работает недавно, подтвердилось ее поведением – улыбнулась, представилась официально, сняла уличную обувь и тщательно вымыла руки, прежде чем приблизиться к пациентке.

– На что жалуетесь? – участливо спросила она, заглядывая бабушке в глаза.

– Ни на что, – недовольно пробурчала та.

– Не обращайте, пожалуйста, внимания, – извинилась я. – Наша бабуля не в духе. Но мы бы хотели, чтобы вы устроили ей профилактическое обследование.

Девушка побледнела. Видимо, с подобными ситуациями еще не сталкивалась. Обычно пожилым людям всегда есть, на что пожаловаться.

– Хорошо, – произнесла она, взяв себя в руки, а заодно взяв в руки фонендоскоп и градусник. – Я осмотрю сама, как терапевт, и выпишу направления к специалистам: кардиологу, невропатологу, хирургу, окулисту, лору…

Пока она объясняла и перечисляла, загибая пальцы, «Гранд маман» сходила на кухню и принесла чайную ложечку.

– Вот. Такая подойдет? – спросила она, протягивая.

– Да, да, – ответила доктор, принимая. – Как мило с вашей стороны. Я только подумала, а вы уже принесли. Ну, что ж, давайте посмотрю горло.

Вместо того чтобы открыть рот для осмотра, бабушка начала кричать:

– Что это такое?! За кого вы меня держите?! Почему вы все надо мной смеетесь?! Как вам не стыдно?!

Доктор испуганно заморгала.

– Я ничего не понимаю.

– Не понимаете?! – с новой силой взвилась «гранд маман». – Вы обвинили меня в том, что я читаю ваши мысли! Сами меня за ложкой послали, а теперь издеваетесь! – Затем повернулась ко мне. – Добрая семейка, вы хотите сделать из меня сумасшедшую и сдать в приют?!

Голос у нее задрожал, руки затряслись, лицо покрылось красными пятнами. Мне стало жалко ее как маленького ребенка, из глаз полились слезы, и я бросилась ей на шею, стала обнимать, целовать и причитать:

– Бабулечка! Как ты могла такое подумать? Мы все тебя любим. Мы заботимся о тебе.

Несмотря на мои старания, бабушка так и не дала себя осмотреть. Доктор, покидая квартиру, вручила мне стопку листков и прошептала:

– Я вот тут еще к психиатру направление выписала. Посетите непременно.

У меня были большие сомнения, что мы сможем уговорить бабушку посетить психиатра. И предположить не могла, что она попросится сама.

Так сложилось, что я провела у нее ночь, боялась оставить одну, пока она в растрепанных чувствах. Утром уехала в институт, а через два часа на смену мне прибыла мама. Мама нашла бабушку в гостиной, забившейся в кресло и обхватившей голову руками. Ладонями она крепко прикрывала уши и далеко не сразу согласилась их отнять. После долгих маминых расспросов, бабуля призналась, что слышала голос мужа, который вот уже пятнадцать лет, как лежал на кладбище.

– Ты понимаешь, – твердила она, раскачиваясь из стороны в сторону, – я еще не сразу поняла, что в квартире никого кроме меня нет. И не сразу сообразила, что Василия не то чтобы в квартире нет, а даже на свете уже нет, причем давно. Я же еще ему и отвечала. И, ты только подумай, он ведь со мной натурально разговаривал.

– О чем? – не удержалась мама от любопытства.

– Спросил про мое самочувствие. А когда я ответила, что все хорошо, сказал, что это плохо. Потому что он меня заждался. Я поинтересовалась, где он меня ждет. Он заверил, что в чудесном месте. И тогда только я вспомнила, что мы его похоронили. Как мне страшно стало, не могу передать. Со мной явно что-то не то, мне надо к психиатру.

И эту фразу, что ей надо к психиатру, она твердила, пока не оказалась в стенах поликлиники. Мы воспользовались моментом и провели ее сразу же по всем врачам. Психиатр признал вполне вменяемой. Все остальные, кроме лора, нашли лишь незначительные отклонения от нормы для этого возраста. А лор быстро подобрал подходящий слуховой аппарат. И бабушка тут же перестала слышать то, чего нет. Спокойствие в семье восстановилось.

И все бы ничего, но недавно бабуля призналась, что иногда, когда сердцу становится тягостно, она снимает аппарат и разговаривает со своим давно ушедшим мужем. Спрашивает у него совета и постепенно привыкает к мысли, что скоро они свидятся.