Текст книги "Стериум"

– Да, я с тобой в гласности едина Свет. А я вот давно уже любви не видела, по сексу1111
  На этой странице первоначальный текст изменен, заменены понятия. Например, на месте слова «секс», в рукописи написано «эротика», говорилось о художественности письма. Нам сегодня это не надо.


[Закрыть] соскучилась, скоро совсем забуду, что это такое.

– Ой, дорогуша моя! Как мне тебя жаль, но ты не отчаивайся, все у вас поправится, ты же вон, только три месяца назад хвасталась, что у вас все в гору.

– Понимаешь Свет!? Я обманулась, чисто по-человечески говорю, ты только не перебивай. У нас с Игорем все как-то глупо вышло, на счет любви, если честно, я его не люблю. Мы просто как брат с сестрой были что ли, типа того что-то. А иногда да! Какие-то чувства вроде возникали, но то не любовь, а так, эротическое приключение, сама не знаю короче, что говорю. Я даже не знаю, как выразить это словами, слова же я использую которые мне дадены. Короче! Залетела, и пошло поехало в гору. Знала, что делаю ошибку, когда замуж согласилась за него, точнее, когда он предложил расписаться с ним. Глупо все так вышло.

– Хм…! Расписаться предложил.

– Прикинь? Вот и расписались. Я не стала останавливаться, все пошло самотеком и быстро закрутилось, дети родились, аж сразу два, и назад пути уже не было. Была бы у меня мама жива, может все пошло бы по-другому. Я себя чувствовала, как будто одна на земле, и так пролетело время. Я мерилась с этим, и что сейчас делать я не знаю, просто иду как дура дальше ума не прилагая. И ты, Свет, у меня единственная подруга, я тебя так люблю, ты бы знала? Ты такая молодец, а я круглая дура.

– Да брось ты тоже! Я ж тебе говорю, у каждого свои трудности, а трудности на пользу, вроде граблей, один раз наступишь на них, во второй обойдешь, внимательней станешь. Ну вот, болтали, болтали и до садика дошли. Беги, забирай своих, а я тут подожду, – присев на сломанную карусель, сказала Света.

* * *

Чтобы просочиться и прочувствовать картину художника, образному сознанию требуется усиленное мастерство наработанных с годами шагов, ступая которыми, распознается след предыдущих стоп и лучше, когда неизменный топ, в них отличности талант, одаренность зари, а создатели того будто боги в небытии, там внутри, через кисть вытекая наливают миры, образа что внутри на картине видны, мир из лиры смотри.

Вот и Юра! Он творит. Его лицо потерялось в пространстве, в рамках статики холста гармонируют в тона, был бы он родитель слова появлял бы мысли фона.

Пройдя на кухню, он заварил кофе, запах которого моментально распространился по квартире, он мысленно отметил, что скрипучий паркет зовет к прошлому. Звонок в дверь застал его врасплох, он даже вздрогнул и припомнил, что Света всегда открывает своим ключом, и что звонки приносят беспокойство. Юра открыл замок, и первое что он почувствовал, это запах духов, гонимый свежестью улицы возбуждающе гнездился где-то внутри тела.

– О, о, о! Кого я вижу? – радостно воскликнул он. – Женщины в своем стиле, всегда сначала заходят их запахи, а за ними люди. Свет, ты становишься непредсказуемой, вы где встретились-то? – спросил он, раздевая детей.

– Я сама съездила, время появилось свободное, дай думаю навещу молодую подругу и мы решили, что выходные проведем вместе. У Тани некоторые неприятности, и я думаю ты будешь не против, даже может подскажешь как ей быть.

– Таня, проходите, а я побегу на кухню, там снадобье волшебное томится, щас выпью и что-нибудь да прояснится, в детский мир я устремлюсь как птица, – кричал Юра из кухни.

– Вот он всегда, – улыбнулась Света, – Рифмы на ходу, несет всякую муру, порой его я не пойму.

– И ты от него тоже вижу не отстаешь, – засмеялась Таня.

– Ну!… За кем поведешься…

– Девочки проходите, кофе попейте, а детишкам я пока покажу кота.

– Ой! Тань, я и забыла, мы же котенка взяли, персидского. Вон он, такой лентяй растет, ты бы знала?! Ну интеллигент я тебе скажу…

Дети переглядываясь прошли в комнату и сразу принялись без всяких разговоров разбирать выстроенную на полу сказочную страну, где куклы различных животных с замиранием ожидали своего оживления, а замок, построенный из многочисленных разноцветных кубиков, в своих залах скрывал королевскую чету, и у главных ворот которого, их охраняли строгие рыцари тамплиеры, а рядом, почему-то, припарковалась коллекция машинок «Мерседес», «Ауди», «БМВ» и много других. Видимо сошлось в одном месте бытие современности и далеких забытых предков.

– Вы поглядите, как играют эти дети, – приоткрыв дверь в комнату, показал Юра.

Рассадив кукол по нужным местам, дети вдохнули в них жизнь, наполняя комнату своим воображением детского мифа. Они ползали на коленках, не замечая взрослых, только куклы творились в куще своего бытия, подхваченные руками своих ангелов.

– Чур мой «Мерседес», – протянув руку к машинке, заявил мальчик.

– Не! Это уже через чур, я хочу «Мерседес», – с возмущением в голосе объявила девочка.

– Тогда давай считаться, – сразу предложил он. – Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик, тише Танечка не плачь, не утонет в речке мяч.

– Смотрите, они нас не замечают, они в своем детстве.

– Я никогда до такого не додумалась бы, – шепотом произнесла Таня, и Света прикрыла дверь.

– Вот также и мы, взрослые, мы куклы водимые рукоприложением ангела и магалиры – Гавриила и бога1212
  Редакция не выделяет начальную букву у слова «Бог», ибо находит, что и так понятно кто создатель.


[Закрыть], наконец. А родив своих детей, мы двигаем их как кукол, творим по образу идей, передавая слог мыслей сливая в них движенье дней, и сами видимся умней, в миру теней. Нет света осветить словесный вето, – усаживаясь в кресло, подытожил Юрий.

Огромный котик, возлежащий на софе, зевнул, и лениво потягиваясь, облизнул свою серо-голубую шерсть. Кукушка ходиков прокуковала шесть. Сузив по возможности зрачки, кот встал и покачиваясь, медленно вышагивая, спрыгнул на пол и началось! Вернее закончилось, схождение бытия и забытия, где под развалинами некогда существующего наследия, царил хаос1313
  Хаос – безобразная упорядочность, не всходящая в бытие иллюзий формалистики знаков, точнее небытие, где происходит хаосознание, которое становится ха-осознаковя, точнее па-схизнакия (с руки знакия). Отсюда познание этики знаков, которые определяют сознание уже в бытие, параллельно небытию, отсюда беспорядок ума. Хаос кристалируется превращаясь в крестамирность формализма проходя лиричную романизацию, проходя через временной разрез религиозной маниязации (маниакации), входит в крестализацию кресталогической объективности, в которой маниакация (человеческая активность, бредовость формализма) уменьшается и сходит на нет. Это высшее достижение развития.


[Закрыть] котического кубизма и куклизма.

– А чей это портрет такой страшный? Он прямо как живой, и смотрит прямо в глаза, куда ни отойди, – спросила Таня.

– Познакомился я тут с одним случайно совсем, – ответил Юра. – Сидел в летнем кафе, в парке, пью кофе, а недалеко дворник аллею подметает и я как-то заострил на нем внимание, размышляя в себе, ну и знаешь ли вкус кофейный пытался осознать, и мелькнула мысль, что человек явно не от

хорошей жизни за метлу взялся. Соберет кучку мусора, за другую возьмется. И показалось мне, что есть в нем что-то такое, над чем стоит задуматься, подвожу итог своим мыслям. Игра какая-то с жизнью, очень серьезная, дядька не простой и главное в эту игру вовлечен я, и не по своей воле. Заказал еще кофе, закурил, и в этот момент мы встречаемся взглядом, и мысль! Нужно поговорить. Ты знаешь Таня? Я научился ощущать вторжение в меня чужого, такое как бы сказать, насильственное вторжение инородных волн, иноплан-этической ихформации. Дворник сам подошел, спросил, учтиво разрешения присесть, ну и заказал что-то у официанта, а я в этот момент как бы в рассеянности находился, будто застали меня врасплох. Смотрю, у него печатка с брюликами, не магазинная, на ней сова смотрит прямо на меня, из белого золота. Я прикинул еще раз, непростой человек, и ему есть, что сказать мне, а лицо как маска, за которой непонятно что, глаза, в которые невозможно смотреть, как и здесь, на портрете, они всасывают в себя твой интеллект. Вот здесь я это выразил, – Юра подошел к портрету, показывая фокусированную точку, – Они реально втягивали в себя интеллект. Между прочим, чем дольше смотришь, тем они шире, расширяются, и ты будто проваливаешься в другой мир. Я сам даже удивляюсь, как так вышло, такая подборка тонов, где и само лицо выдвигается, и его становится не заметно, оно отрывается от заднего плана, вперед, как будто сию минуту вышагнет из бытия. Смотри в зрачки и ты провалишься в другой мир, и между прочим, ты заметишь, как моргают глаза.

– А дальше что было? – с интересом спросила Таня.

– Дальше!? Я потерял дар речи, что мне не свойственно, – продолжал Юра. – Он сам начал тему разговора, представился Анатолием. Люблю, говорит свободу. Я хмыкнул, кто ж мол не любит? А он мне отвечает, ты ошибаешься, люди о свободе только мечтают и существуя этой мечтой, думают, что они свободны. Я с вами не согласен, возразил я. Он на своем – твое лично в правах, говорить, согласиться или нет, но в этом все-таки, влияние приоритета мечты и отказаться от нее тебе просто глупо. В ней, потому что еще ютится мысль к существованию. Ты думал когда-нибудь о деньгах, которых хотелось бы много? Ну конечно! – ответил я. Ну вот, видишь! А плюс к этому сразу присоединяется возможность осуществления многих дел, в основном не запланированных в период безденежья, и осуществление этих дел с беззаботностью их достижений, и уже свобода крупным планом, так? Можешь не отвечать, потому что любой твой ответ будет маскировкой, – продолжил он. Твое сознание не заполнено познанием, а незаполненость и есть свобода, о которой ты сознанием мечтаешь, и парадокс! Чем больше у тебя познаний о той свободной незаполнености, тем меньше у тебя свободы. Тебе приходилось читать такую литературу, которая написана с разрывами последовательных связей, описуемой картины повествования? Где слова только как задающие, направляющих ход мыслей читающего, где читатель сам дополняет прорехи, связуя картину по своей сознательности, улетает в пространство своего умапостроения, то есть в написанном ему предоставлена свобода хода мыслей, где в общем-то атмосфера сознания вылетает из головы в бесконечность пространства. Например, в библии написаны только формулы (вестники) слов, имена. К примеру «Адам» или «Енос», как они выглядели не говориться, читающий сам предполагает, присоединяет художество. И вообще, как должна выглядеть форма слова имени «Енос»? Свобода твоя в мечте, а сам ты в тюрьме, и каждый день, просыпаясь ты тянешься к своей мечте. У тебя, что нет обязательств? Есть! Тебя ни чего не обременяет? Обременяет! От чего возникает обремененность? И так существует основная масса людей, находясь во мраке трепа. Вот ты вступил на творческую дорогу, рождая что-то из ничего, ты сопровождаешься мечтой, оно еще не родилось, а ты уже продал. Так ты больше продавец, нежели творец. А делая какие-то бытовые манипуляции1414
  Ман, манна – человек (чело метка) …? а, мета – ам, ета


[Закрыть], ты тянешься в мечте о своей свободе, пребывая в неблагодарной нищете, талант в тебе! Но кармой управляется из вне.

– Вы верите в карму? – спросил я его. Я не верю, я знаю. Мрак – что это значит? – спросил он меня. Пожав плечами я промолчал. Мрак – сначала «М» – мысль (мы с эль), потом «РА» – свет, потом «К» – кобра – коброз, получаем: «мысленный свет к образу». А вот слово «Карма» – это «Мрак» читаемое наоборот. Что означает «Карма»? – это мысленный с вет (с метки) образования, находящийся в алфавитной сети и из нее не выходящий, то есть «человек» (образ черт, а черты это метка диавола) находится в образных суждениях1515
  Суета – сует ус ета ус ег – у свет черта йота


[Закрыть] о жизни, не в состоянии выйти из образовательных сложенных о ней выводов. Поэтому «Карма» это тот же «Мрак» суждений, отсюда «враки» «в паки» «в кипы» «в икс вы». Когда-то Дьявол пролетал и ставил на домах свою метку *, от этого появился меченный (веченый, овечный, свечный) народ, проклятый народ, буквальный1616
  Буквы – буки – страшный.


[Закрыть] народ. Также мрак суждений образовательного построения в перерождениях, в мире, этим и существует словомерность. И кстати! Словокодом «Карма», как печатью черт выражена персона имя «Марка», оно закрыло собой число 25 апреля, в которое рождается на свет Бог отец, единорог. Он должен появиться в мире в 1966 году, в 4 часа утра по солнечному календарю. Заметь, то будет ни пророк, ни какой-то там сын божий, а сам Отец, Создатель небытия и бытия с которым настанет конец вета (меток номосапиенса). А ты, как уже имеющий знания, знаешь, что карма мрака1717
  Мрак – марк – помарка.


[Закрыть] преодолена, выходом из образного мира в безобразный миф. Не мысли прививают вам кармические суждения, а вы образователи мыслей и ими управляете, создавая образы кармического мира образов (душ1818
  Душа – психа (смотрите кристологию формации «снежного человека» или «книжного», что одно и то же)


[Закрыть]).

Нет ни какой нормы для создателя, тот кто создает образы мыслей находится в небытии, мифан, и никуда не девается, а будучи в состоянии создавать образы, он мыслями этих образов входит в алфавитную схему образовательного бытия чертей двенадцатимесячной календарной системы и этими мыслями вариативных постановок пытается из этого бытия выйти, путем, допустим, философских построений, но и философия складывается в объяснениях все теми же знаковыми, буквальными построениями вариантов доказательства, где даже отрицание оно из тех же буквальных символов, где образ лишь создается отрицательным образом, но образом все того же мира, который изначально в появлении пояснения стал накладываться в персональном, письменном повествовании. Потому и выход из образованного мира делается также в персональном повествовании форм, планэтической проекцией раскрытия творца книжноперсонального образователя, автора. То есть с проекцией выхода за книжный, где находится писатель, создатель, буквально образующий генетический, реальный мир, книжный мир, душевный. Тогда (писатель1919
  Писатель – («пи» -датель; придатель образным телам мистические формы персонального движения, духовно сонального движения. То есть создает параллельную алфографическую картину мира псикоза (психоза). «шиза», которая при чтении создает рефлекс чипом, и шиза уже у читателя.


[Закрыть]) создатель находится, понятно, в безобразии мифа, а творение его, буквально образное и есть мир формул, терминов, где для персон он бог, где имена, душ образов под общим названием «человек» всего лишь персонафикация буквальных иллюстраций, пер-дух сна, фикация – (гряз-вонь-ряса, риза, говно, гумно, гомо) испражнение, освобождение. Вытесняя образы на лист бумаги. А тот, кто находится под образным впечатлением водительством сознания знаковых иллюзий и пытается познать запредельное, или осветить то, что находится за образной иллюстрацией сознания, увидев, например, в микроскоп живые ниализмы (представителей безобразия), давая им опять же названия из сознательной сети иллюстраций, такие существа называются «иллюминаты», ибо эти существа создают эллюминацию освящения мифа миром просвещения, от этого они нация люми. Я слышал про иллюминатов, переводится «просвещенный» (образы науки противостояли образам религии). Кстати! Иллюминатом было существо по имени Галилей, и когда католическая церковь стала оказывать на них давление, они стали существовать тайно, хотя те и другие существуют по описательному образу во мраке. Я хочу попросить тебя написать мой портрет, – попросил он, – знаешь ли, хочу полюбоваться собой, потешить самолюбие, посмотреть, как выгляжу в реальности. Я хотел возразить ему, даже аргумент выдвинул, что мол не портретист, он же не дал мне договорить, уличая опять же во лжи, сравнив меня с кучкой мусора, которую он намел. Смотри, говорит он мне, показывая на кучку, эта кучка собранная мной стояла свободной, никому не мешала, но ее все-таки, видишь, распинали, люди проходящие возле нее и по ней. Эта кучка, ты, со своей свободой, и разбросанный на мелкие части ты хочешь снова собраться в единую кучку, но никому нет дела до тебя, ни кто не хочет собрать тебя, точнее, помочь собраться, хотя почти каждый из шедших прохожан любят чистоту, комфорт, и также свою мечту о свободе, и в связи с этим твоя мечта о свободе их не интересует. Ты будешь собираться сам, ветром, а прохожие тебя снова будут распинывать, и сейчас, сидя со мной в облике человека, ты раскидан и пытаешься собраться воедино, и вот эта печатка, – (он указал на работу мастера ювелира), – с брюликом, вобрала в себя часть тебя. Я бывал на твоей выставке, точнее на базаре, и видел твои возможности. Пойдем, говорит, прямо сейчас и займемся делом. А как же ваша работа? – спрашиваю его. Ты же видишь Юра, что мусор уносят на подошвах, а чтобы собрать новый, нужно пожертвовать своей свободой, лучше уж я разделю ее с тобой.

Так Таня закончился наш разговор, а когда мы приехали сюда, я сразу принялся за работу, и за все время, пока я трудился, он не проронил ни слова, и к приходу Светы я закончил. Хотел я портрет упаковать, чтобы удобно было нести, он же вообще от него отказался, выложил двести тысяч за другие мои произведения, а портрет у меня теперь в виде тренажера, через него я захожу в наш мир с другой стороны, с задней, выхожу из мира образов в миф безобразия, или можно сказать из бытия – буквального образа творения я выхожу в небытие – нетварное безобразие. А, вот еще что! Когда он уходил, Света с ним столкнулась возле лифта, после обрисовки его во мне, или по мне, говорит она, не очень-то он по душе. Да Свет?

– Ага! Неприятный тип, то есть без приятностей.

– Теперь Таня, я о деньгах не думаю, они мне не нужны. Я спокойно утопаю в творениях ради творений, и ты знаешь, все больше ощущаю, что всплываю в другой жизни. Работы нарасхват, а денег все больше и больше.

* * *

Дети, вдоволь наигравшись, расположились на диване, взрослые же тем временем дружно готовили ужин, запах которого поднимался куда-то в небытие, уносясь в образах свежих овощей, где сильней выделялись огурцы, даже хочется вобрать больше воздуха, вдохнуть полной грудью, обращая внимание на свой нос, как будто он из другого мира. Атмосфера дружелюбия вселяла в мир детский спокойствие и гармонию. Хотя! Иногда гармония растягиваясь, переходила в хихиканье и раздор, где обида нападала столь стремительно, что не успев стать серьезной, сразу затухала, исчезая, оборачиваясь несомой разностью белиберды, и непонятного для взрослого образования, радости. Ужин проходил без лишних слов. Взрослые умеют молча говорить, или разговаривая молчат, то и другое разоблачает мысли составляющие ум. Как является черная полоса? Как она выдумывается?

Таня оглянулась в себя, где пустой дом, родные вещи, памятный привычный запах увлекал в воспоминания, реконструкцию разногласий, а непонимания Игоря заменялись собственной правотой, заставляя одуматься, найти новую, нейтральную мысль. Что это? Суматоха души!? Или расстановка буквального текста? Где любовь? Ответы куда-то тонут в словах и нет слов, в понятии и нет понятий. Мысли исчезают в мыслях, а здесь, в чужом доме хорошо. Сквозь сон мыслей вид. Вот Света и Юра, они о чем-то говорят, машинально отвечая, и с улыбкой кивая головой, Таня отметила, что отвечает правильно, не понимая о чем речь.

Постепенно прощался день и наступала ночь, и уже готовая пастель2020
  В оригинале рукописи написано: «Постепенно отступала ночь и прощался день в уже готовой пастели, и надо бы идти, а ноги не идут». В измененном виде мы добавили слово «спать». Слово «пастель» у автора видимо означает «краски», а слово «прощать» видимо «говорить, проронять мысли». Мы решили, что читателю изменения этого уже не надо, потому «постель» это «кровать» и т. д.


[Закрыть], и надо бы идти спать, а ноги не идут, кресло втягивает в свою мягкую обивку, не отпускает, хотя все вроде свои!? Дети, беспардонно, просто встали и пошли спать, споря о чем-то своем. Легко им! А я сижу, делаю вид бодрости, не соображая, поддерживаю разговор мне ненужный, как же глупо? Что за ситуация?! Внутреннее раздвоение усложняется.

– Ладно! Девочки, мальчики, стемнело уже, не пора ли спать? – осмелилась Таня прервать непонятный для нее разговор.

– Ты Тань иди – отозвался Юра, – а мы со Светой еще долго будем болтать.

Не расслышав последних слов мыслей, Таня закрыла за собой дверь в зала и, пройдя в спальню, включила бра.

Отражение в окно продолжило комнату, повторяя ее обстановку. Таня выключила свет и тьма в тишине появила образ, она, вспоминая рассказ Юры, посмотрела на портрет…

Ночь рассеялась озаряясь утром. Не пробудившись до конца, Таня нащупала ногами тапочки, и тут только екнуло сердце, как сразу зазвонил телефон.

– Да! Слушаю, что!? – в недоумении произнесла она, спрашивая у трубки. – Я так и думала, я же ему говорила, предупреждала, – выключив телефон, Таня снова бухнулась на подушку и тут же в комнату вошла Света.

– Что случилось? – спросила она.

– Отец Игоря посетил. Он говорит, что там что-то стреслось, просит чтобы я прилетела.

– Хм! Да, тебе нужно лететь.

– Ага! Прямо щас взяла и взлетела.

– Давай так Тань! Поднимайся, оставь детей, мы тут за ними присмотрим, никуда они не денутся, не переживай, о деньгах не думай. Я сейчас Юру разбужу, он билет на самолет закажет, а ты одевайся пока, покамест позавтракаешь на дорогу…

* * *

Окровавленное тело молодой женщины лежало, подмяв собой куст. Разорванная обшивка самолета, разбросанная по округе, скрывала под собой отдельные части человеческих тел. Огромное шасси, не удержавшись на откосе глубокого оврага, медленное сползая, набирая скорость, рухнули вниз, скрежетом заглушая человеческий стон.

– Вот угораздило-то их сюда, – подойдя к яме, вслух произнес Энатолий, – аха трое! Трое живых, надо же, везучие!?

Энатолий осторожно приподнял голову женщины, подложив под нее пучок мягкой травы и отойдя в сторону, затаптывая огонь, набрал номер телефона.

– Ну что, нашел? – раздался в трубке женский голос.

– Да! Самолет на куски, упал прямо за порогом реки, у троих признаки жизни, двое мужского пола и одна женского. Это район долины глубокого оврага.

– Ладно! Жди, высылаю тебе помощь, живых заберете, а самолет и трупы захоронить…

– Понятно, Госпожа!

В своей несущей жизни Ийа Ар чувствовала себя богиней старой закалки, впрочем, как и окружающие ее боги. Она жила удовлетворенной своим состоянием и положением, и также понимала всю безобразность среды обитания окружающей ее жизни. И мне, как одному из богов, пришлось описывать жизнь по существу формально-образующего быта, стало бы уже существующих богов. Не составляло бы мыслей писать этот рассказ, если бы к нам, за пределы образного существования, не попал человек, где та неповторимая безобразность в описуемых здесь чертах, понятиях, этим самым становится много раз повторимым образом. Продолжая описание небытия в событийном режиме, то есть словесно объединенном буквально-образном творении, перейду к тому, как Ийа подошла к зеркалу и посмотрев на свое лицо, потрогала нежную как у ребенка кожу, поправляя прическу, взяла телефон.

– Ну что там, Толий? – спросила она в трубку.

– Все в лучшем виде, – отозвалось в трубке, – выезжаем! Как я уже говорил, трое живых.

– Ну ладно, давайте пошевеливайтесь, скоро стемнеет, – сказала она отключаясь.