Текст книги "Океан надежд. Книга вторая"

– Так вы здесь, можно сказать, в ссылке?

– Называйте как хотите, но лично я намерена использовать этот шанс до конца.

– Понимаю. Чем могу, помогу. Вам пора идти. Йохан не любит ждать.

– Но вы так и не ответили на мой вопрос.

– Если коротко, то мы в тот раз приехали сюда, чтобы вернуться на Землю.

– Ой, как интересно! Могу я надеяться на продолжение нашей беседы?

– Конечно, Ляля, я всегда рад.

– Тогда до встречи на дне!

– Это вряд ли. До дна мы не будем спускаться. Всё живое возле внутренней стороны ледяного покрова, а исследование жизни и есть основная цель нашей экспедиции. А вам, думаю, будет интересно пообщаться с простыми людьми. Может, они не так важны для истории, как политические фигуры, но у них тоже есть сердца, души, стремления, чаяния и надежды. И они гораздо честнее, чем ваши «деятели».

– Вижу, вам политики тоже не по душе.

Глава 7. Антиподы

Озарение. Да, это правильное слово – озарение. Мысль будто вспыхнула во мне. Я думаю словами, как эти двуногие! Может, я сама такая? Надо посмотреться в зеркало, подсказала мне моя мысль. Но что такое зеркало? Гладкая поверхность, отражающая изображение. Сколько новых слов, но я их понимаю! Надо найти ледяную стену. Вспомнила! Некоторое время назад я была рядом с такой.

ДЖЕЙН

Боже милостивый, сколько ещё ждать? Эти вояки во главе со своим командиром Йоханом двигаются как черепахи! Обидно сидеть взаперти в этой консервной банке и видеть всё это торжество жизни лишь через иллюминаторы! Вот они, прямо за стеклом! Как их там капитан назвал? Антиподами? Всё относительно. Для них мы ведь тоже чёрт-те что, да ещё вверх тормашками. Поскорей бы пощупать, потрогать, ощутить эти существа вживую. Мне необходим контакт! Как этого Йохан не чувствует? Хотя куда ему, он же не акванавт… У меня аж зуд по телу от нетерпения. Неужели никто не понимает, как это важно – начать исследования побыстрее? У нас ведь очень мало времени, а дел – дел такая масса! Я одна такая нетерпеливая на борту, что ли? Эта вон сидит себе спокойненько, диктует что-то вполголоса планшету.

– Что, очередной блог пишете?

– Вы ко мне?

– Да кроме нас с вами на борту уже никого и нет.

– Да? А мы что, уже внизу?

– Ляля, вы где были? Мы уже почти час как подо льдом. Вы что, даже спуск не заметили?

– Деточка, как вас там, Джейн, а что, спуск – это что-то примечательное? Сели, поехали, приехали. Это же как лифт, подумаешь.

Деточка?! Кто она такая, чтоб так меня обзывать? На вид лишь лет на десять старше. А строит из себя… Но я – я спокойна, выдержанна и терпелива. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

– Ничего себе лифт! Это же, это же… как огромная магнитная пуля! Как управляемый бобслей! Который может, между прочим, двигаться и вверх, и вниз. Новое слово в технике! Я такого никогда не видела!

– Джейн, дорогая, не обижайтесь только, но вы на самом деле ещё мало что видели. Мне понятен ваш азарт и восхищение достижениями человеческой мысли, но, поверьте, с годами это пройдёт. Человек, как только перестал быть обезьяной, всё время чего-нибудь придумывает. Но делает ли это нас лучше?

Чёрт меня дёрнул спросить её. Чего привязалась?

– В смысле?

– Мы ни на йоту не улучшились душевно. Все законы, правила поведения, религиозные догмы предназначены лишь для сдерживания наших первобытных нравов. Как были эгоистичными дикарями, так ими и остаёмся. Думаем только о своём благополучии и благоденствии. Стоит лишить нас комфортных условий существования, как мы превратимся в хладнокровных убийц, заботящихся исключительно о собственном выживании. Думаете, почему вы здесь?

– Я? Чтобы изучить новый мир!

– А для чего? Почему государство соизволило выделить удивительно огромную сумму на это предприятие? Как бы это цинично ни звучало, всего лишь для обнаружения новых источников дохода.

– Что?!

– Да, моя хорошая, да. Всё это лишь для того, чтобы заселить ещё одну планету, выкачать из неё все ресурсы, а её обитателей превратить если не в пищу, то в послушных слуг! И вы, милочка, своими открытиями только ускорите этот процесс.

Это она мне?! Что она себе позволяет?! Ты сама-то кто такая?!

– Да как вы можете так говорить! А ещё инженер человеческих душ!

– О, деточка, вы знакомы с классикой? В таком случае должна вас разочаровать. Инженерами душ называли писателей, а не журналистов.

– Какая разница?

– Возможно, для вас это прозвучит немного странно, но мы с вами больше похожи по образу действия, чем с писателем. Журналист сродни исследователю: он изучает человеческую жизнь во всех её ипостасях, пытаясь найти совпадения и подспудные причины для того или иного явления нашей действительности.

– Но ведь и писатель занимается тем же?

– Да, но с одним важным отличием: он выдумывает, он создаёт жизнь. У хорошего писателя герои оживают, выпрыгивают со страниц, ты чувствуешь их дыхание, присутствие рядом, сопереживаешь им, влюбляешься или ненавидишь их. Писатель рождает своих героев и всё окружение, рождает новый мир. Всегда мечтала стать писателем, но у меня, к сожалению, короткое дыхание.

– Короткое дыхание?

– Я так называю ежедневный творческий запал. У каждого человека он свой. Это действительно похоже на дыхание. Сами, наверно, знаете, что кто-то способен задержать его на несколько минут, а другой задыхается уже через несколько секунд. Так и с творчеством. Вам знаком такой древний писатель, как Дюма?

– Постойте, постойте… что-то знакомое… «Три мушкетёра», «Граф Монте-Кристо»… Я читала выжимки. И фильмы смотрела! Это же про старые времена! Древность!

– М-да… выжимки… фильмы… Что ни говори, эрзац-поколение… Простите, я не должна была быть так резка.

– В смысле?

– В смысле того, что мы сами виноваты, что вы ни черта не знаете по-настоящему! У вас в головах одни выжимки! Вместо апельсина вы пьёте сок, вместо чтения книг довольствуетесь кратким содержанием, нормальному ужину предпочитаете перекус на скорую руку. В погоне за техническим прогрессом потеряли целые поколения! А потом жалуемся, как получилось, что нами управляют такие тупые политики!

Ой, куда её занесло! О чём это она? Конечно же, как я сразу не догадалась! Это она вовсе не со мной спорит!

– Ляля, вы о чём?

– Ни о чём, деточка, не бери в голову. Я сама древняя реликвия, хотя ещё держусь. Так о чём мы болтали?

– Вы спросили о том, знаю ли я Дюма.

– Ты права, моя дорогая. Я именно о нём, о запасе творческой энергии. Дюма-отец, например, мог за день написать главу книги да ещё несколько статей для собственной ежедневной газеты, другой древний писатель, Джек Лондон, ставил себе планку писать десять тысяч слов ежедневно! Но у меня так никогда не получалось. Максимум моей энергии хватает на приличный блог. Вот что я называю коротким дыханием.

– Мне этого не понять. У меня ведь есть они, – ответила я, оголив шею. Смотри и завидуй!

– О боже! Закрой скорей! Не могу видеть их. Будто ножом исполосована. И ты туда же? Бедняжка, ты пошла на это? Не больно было?

Странная она какая-то. Это ж так классно! Мои подружки обзавидовались. А эта? У неё явно что-то с головой.

– Не-а. Ничуточки. Зато теперь океан мне дом родной! А насчёт книг вы правы, я немного прочла. За всю жизнь, может, с десяток. Зато знаю все растения и животных. Одного внешнего вида мне будет достаточно, чтобы сказать, к какому роду они принадлежат, как и чем питаются, как создают потомство и какую нишу в биоценозе заполняют. А вы? Уверена, один вид многокилометровых стеллажей библиотек, доверху забитых пыльными книгами, вызывает у вас трепет и тоску. Разве это под силу прочесть человеку? Да и зачем было столько бумаги изводить? Целые леса уничтожены в угоду человеческому страху.

– Страху?

– Ну да! Именно из чувства страха исчезновения, из желания сохранения своей личности даже после смерти человек оставляет после себя сотни исписанных страниц – в робкой надежде, что хоть кто-нибудь вспомнит о нём, взяв в руки книгу. Разве не так?

– Вовсе нет! Вся литература, может за исключением мемуаров, направлена совсем на другое! Вот мы с вами сейчас беседуем, делимся мнениями, знаниями. Так и книга. Писатель пытается через неё побеседовать с тобой, рассказать о своих мыслях, предположениях, идеях. Человек ведь существо социальное, ему жизненно необходимо общение, без него человек разрушается как личность.

– Вы думаете, мы, молодёжь, не общаемся? Ошибаетесь! Пока мы с вами тут говорим, я уже успела послать десяток приветствий, просмотреть несколько сайтов, прочесть пару анекдотов да ещё ответить на вопросы школьниц с Земли. Книги – вещь хорошая, не спорю. Но это уже прошлый век. Вся информация, содержащаяся в книгах всех времён и народов, умещается в нескольких ячейках памяти СЛАИ и при малейшем желании по первому моему запросу будет предоставлена в лучшем виде. И потом, как можно общаться с книгой? Это не разговор двоих, это монолог, причём довольно монотонный. У книги нельзя ничего спросить, ей нельзя возразить, а ответы её обычно чрезвычайно расплывчаты. Другое дело научная литература: всё ясно, всё разложено по полочкам, хотя и тут, честно признать, могут нагнать такого туману! А мы так вообще можем общаться без слов, – брякнула я и тут же спохватилась, заметив в глазах Софьи искру интереса.

– Это как, милочка?

– Да нет, это я про… символы! Да, точно, про символы, картинки смешные. Эмодзи называются. Твои эмоции передают.

– А что, словами нельзя?

– Словами – это долго, нудно. А так нажал на нужный символ – и всё всем понятно! «Краткость – сестра таланта», как сказал кто-то.

– Этот «кто-то» – знаменитый писатель Чехов. Но он имел в виду, что талантливый писатель должен уметь выражать свою мысль ёмко, образно. А нынешнее поколение сократило и этот афоризм, оставив лишь краткость. Поэтому я и называю нынешнюю молодёжь поколением выжимок. Вижу, что не убедила вас. Но не теряю надежды! Надеюсь, мы встретимся лет этак через сорок, тогда поговорим. Благодаря наноботам, думаю, это будет возможно.

– Конечно поговорим! Вот видите, ругаете технический прогресс, а сами полагаетесь именно на него. Кстати, о разговорах. Мне только что сообщили, чтобы мы были готовы к выходу в открытый океан. Как вы? Со мной или останетесь на борту?

– Конечно же с вами. Сейчас, только шлем надену.

Вот он, могучий, бескрайний, неведомый. Даже сквозь «змеиную кожу» скафандра чувствуется его прохлада. Жаль, нельзя попробовать его на вкус. Даже жабрами его не почувствовать напрямую – безопасность прежде всего. Тончайшая плёнка из графена защищает их от прямого контакта, пропуская лишь кислород. Хорошо, что здесь его предостаточно. Не люблю эти баллоны за спиной, хоть они и гораздо компактней, чем в двадцатом веке, но всё равно выглядят как горб. Из-за него и Софья выглядит какой-то старой, как сгорбленная старуха. Интересно, сколько ей на самом деле? Она что, плавать не умеет? Так беспорядочно машет руками и ногами. Придётся помочь.

– Успокойтесь, не надо волноваться.

Она меня не слышит. Смотрит на меня, как беспомощный, испуганный ребёнок. Понятно! Она забыла включить рацию. Сейчас, сейчас.

– Теперь вы меня слышите?

– Да, Джейн, спасибо. Совсем из головы вылетело.

– Не волнуйтесь. Здесь вы не утонете. Притяжения практически нет даже на поверхности, а здесь, в воде, и вовсе практически невесомость. Лёгкого движения кистями будет достаточно. Вот так.

Легко взмахнув руками, я тут же отплыла от неё метров на двадцать. Она кивнула мне и подняла вверх большой палец:

– Всё поняла. Спасибо. Я теперь уж сама поплаваю.

Вот и хорошо. Не хватало мне ещё тут с ней нянчиться. Пора заняться делом. Вот они, мои дорогие кушпы. Ещё на Земле я влюбилась в их мохнатые разноцветные зонты по фотографиям. Но здесь они ещё прекрасней. Красно-фиолетовые, меняющие оттенки при каждом колыхании. Вся внутренняя поверхность льда покрыта ими, как густой травой. А вот и брумсы! Совсем как снежинки. Или пушистые головки одуванчиков, только синие. Красиво! Как пушистое синее покрывало. Они симбионты с кушпами. Питаются их соками, а вместе с ними получают и их споры. Если брумсы окажутся в районах чистого, не покрытого ничем и никем льда или возле ледяных сосулек, что торчат повсюду, как белые когти неведомого зверя, он примерзают, создавая собой почву для будущих кушп. Кстати, вот и одна из сосулек, уже усыпанная спорами. Заберу-ка я её для изучения. Лёгкое мановение лазерного ножа, и ледяной палец, острый, как рапира, у меня в руках. Продолжу исследование предшественников. Это всё Ника! Молодец! Столько успела за свою короткую жизнь! Всё изучила, описала, сфотографировала – настоящий учёный. Не то что капитан. Не понимаю его. Как можно приехать в столь чудное место и мечтать только о возвращении? Вернуться-то он вернулся, да только всё потерял. Сам виноват.

О-о-о! А это что такое? Таких громадных пузырей нигде не видела. Подплыву-ка поближе. Вот оно что! Насчёт Йохана беру свои слова обратно. Здорово! Так вот чем они тут занимались! Организовали нам подводную станцию. Класс! Будет где отдохнуть с комфортом. Надо Ляле показать, чтобы знала, куда плыть.

«Опасность!!!» – прозвучал сигнал тревоги в голове. Что? Где? Вокруг меня никого. Какая опасность?! Бросила взгляд на отставшую от меня метров на десять Софью и вижу, как она подплывает к голубоватому пузырю, похожему на воздушный шарик, и протягивает руку к нему!

– Стой, Ляля, стой! – крикнула я, но было уже поздно. Она дотронулась до пузыря! Дальше всё было как в замедленном кино: шар стал обволакивать палец, а затем и кисть, надеваясь на неё, как перчатка. Я бросилась навстречу и, не раздумывая, ткнула шар сосулькой в самое сплетение синих нитей посередине его. Шарик тут же оставил руку женщины в покое, мгновенно схлопнувшись вокруг ледяного пальца! Пока он не опомнился, схватила растерявшуюся журналистку за другую руку и потянула её за собой, подальше от пузыря с его острыми, зазубренными иглами.

– Джейн? Что это было? Что с моей рукой? – шептала она, пытаясь оживить повисшую безвольно кисть правой руки.

– Ляля, некогда! За мной! – крикнула я и бросилась к убежищу, продолжая тянуть её за левую. Оказавшись внутри, я быстро сдёрнула перчатку скафандра с кисти Софьи и стала что есть силы растирать её. Минута, пока посиневшая кисть приобрела розовый оттенок, показалась мне вечностью.

– Уф-ф! Кажется, успела! Теперь всё в порядке. Раздевайтесь, Ляля, вам нужно отдохнуть.

– А что случилось? Я ничего не поняла! Что это было? Я всего лишь прикоснулась к голубому шарику.

– Не что, а кто. «Голубой шарик» на самом деле местный хищник. Его зовут изнаночник.

– Изнаночник?

– Вы что, дневники прошлой экспедиции не читали? Там он был подробно описан. Они троих призраков потеряли, пока разобрались, в чём дело.

– Нет, не читала. Честно говоря, я вообще не предполагала здесь оказаться.

– Ну вы даёте! Даже представить себе не могла, что можно быть такой неподготовленной. Ведь это всё-таки совсем чужая планета!

– Простите меня, Джейн. Вы абсолютно правы. Он такой был милый, голубой шарик.

– Вам повезло ещё, что вы до его пупка не дотронулись.

– У него есть пупок?

– Так назвали место, где сходятся синие сосуды изнаночника. Я как раз туда и ткнула сосулькой. Дело в том, что этот мягкотелый хищник, когда переваривает пищу, покрыт острыми иглами для самозащиты, совсем как наш морской огурец. Только иглы его острее и ядовитее. А когда голоден, он выворачивает себя наизнанку. Как вывернутый наружу желудок, покрытый липким слоем. Болтается этот голубой желудок в воде, пока не наткнётся на него какая-нибудь глупая рыба. Она будет тут же парализована и постепенно проглочена. Но самое чувствительное место – это пупок. Прикосновение к нему ведёт к немедленному схлопыванию желудка. Что я и использовала, чтобы освободить вашу руку.

– Она такая и останется?! – со страхом спросила Софья, глядя на свою красную, как варёный рак, кисть.

– Нет, не беспокойтесь. Это временная реакция. Пройдёт со временем. Вам повезло, что на вас новейший усовершенствованный скафандр. Старые против токсинов изнаночника не годились.

– Спасибо вам, Джейн, ещё раз. Вы спасли меня.

– Не за что. А вы уж найдите время, чтобы полистать дневники той экспедиции. На всякий пожарный.

Только отвернулась от неё, как слышу шум падения. Это Софья! Без сознания! Кто-нибудь, на помощь!

Глава 8.
Пейзаж в сиреневых тонах

Нет, я всё-таки ваува. Стена показала ясно. Такая же, как и сотни вокруг. Но мыслю я как человек! Как такое случилось? Когда? Чувствую, что не слишком давно. Жаль, у меня раньше не было понятия времени. Да и сейчас оно какое-то расплывчатое. Как его измерить? И вообще, что такое давно, недавно, вчера, сегодня? Думаю, время – это промежуток между периодами сна. Несколько снов назад я думала меньше. И слов знала мало. Откуда они во мне? А у людей их – не сосчитать! Поэтому меня и тянет к ним. Любопытство. Они всё время думают!

МАЙКЛ

– Майкл, тебе пора возвращаться в лагерь. До окончания разрешённого периода осталось три минуты.

– Спасибо, СЛАИ, поскакал.

Глаз уже устал от сине-фиолетовых оттенков. Грани мрака. Нет, что ни говори, Европа – это не Земля. Как там всё… разноцветно! Синее море, белый песок, зелёные пальмы, оранжевое солнце. А здесь… Русскому художнику Врубелю здесь бы понравилось. Его гамма. Может, здесь его демон и живёт?

Где там моя сфера? А вот она! Прискакал. Осталось только пройти три этапа дезинфекции, и можно отдохнуть. Вначале в скафандре, потом без него, и последний – голышом. На выходе – общий осмотр. Перед зеркалом. И перед камерой. СЛАИ молчит, значит, ничего не нашёл. Странные мы особи – люди. С людьми стесняемся, а на ИИ плевать. Пусть смотрит. Думаю, он знает мой внешний вид лучше, чем я. Даже наверняка! Спины-то мне как следует и не разглядеть.

Вроде всё в порядке. Выгляжу… обычно. Только вот усталость. Перед глазами круги. Пора отдохнуть. Три часа полной неподвижности, и я снова как огурчик. Чёртова радиация. Усталость – это её признак. Из-за неё поработать как следует не получается. Каждые три часа – перерыв. Нашим акванавтам лучше. Там, в глубине, радиации практически нет. Она вся здесь. Кажется, даже чувствую кожей её. Чертовски устал. Видать, большую дозу подхватил. Что там дозиметр? Так и есть. Пора отдыхать. Надо дать время наноботам вернуть всё в полный порядок. Лёг, расслабился, закрыл глаза. Но темноты не наступило. Перед глазами красные пятна. Движутся, меняя форму, медленно перетекают с края на край. Амёбы алого цвета. Вот гадость, и не разглядеть. Будто прячутся от взгляда. Знаю, знаю, это всего лишь негатив, обратная картинка всего увиденного за смену. Тем не менее хотелось разглядеть. Чёрт с вами, плывите куда хотите. Мне с вами не по пути.

Тепло. Солнышко греет. Мягкий плен шезлонга. Тишина. Белый мышонок, ты откуда здесь? Каков нахал! Без зазрения совести вскарабкался по моим сандалиям, потом по брюкам прямо мне на грудь! Знает, видать, что ноги мне не подчиняются. Но руки? Я не в силах шевельнуть ими! Кыш, поганец! Пи-пи… пи-пи… пи-пи. Чего пищишь? Да ещё с интервалами! Прямо как…

О-о! Проснулся! Сколько я спал? Целых четыре часа. Отлично. Что за ерунда мне снилась? Память хранит ещё прежнего меня. Инвалида на коляске. А ведь уже столько лет прошло. Кто звонил? Дэнис.

– К вашим услугам, капитан.

На экране появилось знакомое лицо.

– Майкл, понимаю, что ты соблюдаешь субординацию, и ценю это, но между собой мы можем говорить как раньше.

– Хорошо, Дэнис, как скажешь. Прости, я только проснулся после смены.

– Майкл, ты всегда выглядишь молодцом. Как там дела с гидролокацией? Что-то уже удалось картографировать?

– Одну секунду. СЛАИ, покажи нам с капитаном, что уже готово.

В разных сторонах белого экрана три круга прояснения. Будто некто методично в три руки по спирали чистит затуманенное стекло. В просветах видны невысокие горы, холмы, равнины и впадины. Картинка, надо сказать, завораживает.

– Сколько осталось до полной карты? – раздался голос Дэниса.

– Ещё десять часов, – ответил СЛАИ.

– Хорошо. По окончании сообщите мне. Нет сведений о разыскиваемых?

– Пока ничего нового. До района их прежнего местопребывания остаётся пара часов.

– Буду ждать новостей. Спасибо, СЛАИ. Пока, – проговорил капитан и, дождавшись его отключения, взглянул на меня с упрёком в глазах: – Майкл, почему так получилось? Я же просил, чтобы исследования начались с места аварии прежней экспедиции.

– Дэнис, прости. Мы со СЛАИ подумали, так будет лучше. Дело в том, что хотелось скоординировать работы подводных сканеров с теми, что на орбите, для полной картины со всех сторон. А те были запущены ранее, так что…

– Понятно. Ладно, пусть так. Просто не терпится. Сам понимаешь.

– Дэнис, ты всё ещё надеешься?.. Это, прости меня, нездорово.

– Просто хочу поставить точку.

– Потерпи, дорогой. Немного осталось. Как будут новости, сообщу немедленно. Пока.

Так, отдохнул, вернулась бодрость, пора поработать. Что там с внешних спутников-сканеров? Ничего… На что мы надеялись? Что синергичная работа изнутри и снаружи сделает бурю прозрачной? Увы и ах. Чем же эта электромагнитная буря вызвана? Ведь двенадцать лет назад её ещё не было. Значит, что-то произошло тогда? Но почему никто ничего не заметил? Что же, что же, что же могло произойти?

– СЛАИ, у тебя есть данные о каких-либо необычных происшествиях в районе Юпитера двенадцать лет назад?

– Из удалённых источников ничего особенного. А более детальные исследования в этой области проводил в то время, как известно, Посейдон, но связь с ним до сих пор не установлена. Боюсь, что мы потеряли его навсегда. В то время Юпитер проходил через пояс астероидов, но это регулярное событие, так что ничего необычного.

– Ничего необычного… и всё-таки что-то произошло. Просто так электромагнитный шторм планетарного масштаба не мог возникнуть. Может, какой-то астероид упал в то время на Европу?

– Уверен, что нет. Пусть я не могу подтвердить это данными Посейдона, но наш капитан знал бы о таком событии.

– Понятно. Извини за настойчивость. Это не твоя вина. СЛАИ, мне пришла в голову одна идея. Надо проверить. Разверни-ка наши спутники внешнего обзора с Европы на окружающее пространство.

– Следить за чем-нибудь конкретным?

– Нет, просто обзор близлежащего космоса.

– Будет сделано.

– Когда будут первые результаты?

– Через три часа.

– Отлично, как раз успею сходить поработать.

Снова сине-фиолетовые просторы. Словно вся планета укрыта тёмно-сиреневой тканью в горошек. Функцию горошка играют пятна света от прожекторов вокруг лагеря. Только на свету снег кажется знакомым, белым. Хотя ведь это не так. По структуре он здесь совсем другой. Ходить по нему сложно. Проваливаешься по колено. Мы все здесь похожи на прыгающих кузнечиков на лыжах. Скок да скок. Нет уж, это не по мне. Лучше воспользоваться глайдером в этот раз. Хорошо, что я его с Земли захватил. Пригодился! Красота! Скользишь себе над поверхностью, следов не оставляя. Жаль, ни одного разумного существа вокруг. Видел бы меня какой-нибудь туземец, подумал бы, что я божественного происхождения. На худой случай просто маг.

А вот и наш запасной тоннель. Посмотрим. Прошли уже больше половины, неплохо. Остался всего километр льда. Думаю, до конца смены управимся. Хорошо, что экран надёжно защищает от электромагнитной бури. Роботы могут работать спокойно. Никаких сбоев, всё по плану. «Юла» работает на славу. Показатели? В норме. Моё присутствие необязательно.

В начале двадцатого века люди мечтали о самовосстанавливающейся технике, а достигнуто это только в наше время. И хорошо, и боязно. Так, глядишь, мы, люди, скоро будем не нужны. Роботы сами справятся. Особенно если ими будет руководить кто-то вроде СЛАИ. Лучше об этом не думать.

Повезло, что здесь лёд тонкий – всего три с половиной километра толщиной. Хотя это странно. Теневая сторона, вечный холод. Должно быть значительно толще. Дэнис говорил, что в прошлый раз им пришлось спускаться на семикилометровую глубину, чтобы дойти до жидкой воды, до океана. А ведь они были на световой стороне. Под неусыпным красным оком Юпитера… Что могло вызвать столь бурное таяние льда? Если и дальше пойдёт такими же темпами, то через год-другой по местному времени от льда ничего не останется. Может, надо было через год приехать? Тогда и бурить не пришлось бы. С другой стороны, кто знает, что здесь произойдёт, когда льда не будет…

Выбросить всё из головы и заняться делом. Надо графитовые стрежни пополнить. Распоряжусь, чтобы отправили дополнительную партию с основного корабля. Кто молодец? Я молодец! Настоял, чтобы побольше дали. Ещё и на Энцелад с лихвой хватит.

Как там Софья? СЛАИ сказал, что жизненно важные функции вернулись в норму. Надеются, что вот-вот придёт в себя. Конечно придёт. Я в наноботы верю. Им просто нужно дать время. Всё-таки она интересный человек. Напрасно вскинулся тогда на неё. Ладно, вернётся – извинюсь.

– Майкл, ваше время на исходе. Пора отдохнуть, – прозвучал в шлемофоне спокойный голос СЛАИ.

– Так точно! Возвращаюсь, – отрапортовал я, разворачивая глайдер. Как быстро время течёт. Пора дать возможность «нанам» поработать. Распорядок превыше всего. Душ, покой, сон. Что-то забыл? Ах да, поесть. Спасибо, желудок. Напомнил. Что у нас там на обед? Бефстроганов из ГМО-водорослей с картофельным пюре. Давненько я настоящего мяса не едал. Язык, что ни говори, обмануть можно, но мозги-то помнят!

Смешно! Вспомнилась статья из истории двадцатого века. Как единым фронтом люди боролись против ГМО. Слава богу, безуспешно. Каких только небылиц не распространяли! Как много всё же значит общая безграмотность! Только она может подвинуть на борьбу с тем, что тебя самого породило. Ведь и сам человек появился в результате непрерывной модификации генома. Те же злосчастные бактерии и вирусы своими генами, позволяя нам приобретать новые свойства и осуществлять новые функции, способствовали нашему процветанию.

К чему привела вся эта борьба? Две трети населения пользуются несомненными выгодами наноботов, по сути дела являющимися квинтэссенцией генной модификации каждого дня, а последняя треть упрямо отрицает очевидную их пользу и изрыгает проклятия в адрес неверных. Надо записать эти мысли и позже преподнести Ляле в нашем очередном диспуте. Уверен, что он скоро состоится.

– СЛАИ, каковы предварительные результаты внешнего обзора? Сообщи мне, если есть хоть какие-то отклонения от предыдущих исследований.

– Майкл, есть данные. Колебания Европы вокруг своей оси эклиптики увеличились в два раза. С двадцати трёх метров до сорока семи за один оборот.

– Ого! И чем это вызвано?

– Я ещё продолжаю обрабатывать результаты. Скорее всего, усилением притяжения Юпитера и Ио.

– Очень интересно. Такого колебания, думаю, вполне достаточно для разогрева океана. Попробуй проанализировать детально эту возможность.

– Я как раз этим и занимаюсь. Думаю, ты прав, Майкл. Но что могло случиться с Юпитером и Ио за один юпитерианский год?

– Вот это нам и предстоит выяснить… СЛАИ, собери-ка мне все данные обсерватории «Аргус» за последние два года.

– Это очень много, Майкл.

– СЛАИ, не тупи. Только данные «глаз», направленных на Юпитер и Ио.

– В каком виде?

– В каком, в каком… Знаешь, а собери-ка ты их в виде фильма. Так будет наглядней. А я пойду, немного отдохну. Усталость.

– Спокойного отдыха, Майкл. Когда будет готово, сообщу.