Текст книги "Идиот (адаптированный текст)"

– Ва́шему слуге́, когда́ дожида́лся…

– Како́му слуге́? – раздало́сь со всех сторо́н.

– А вот что в пере́дней сиди́т.

– Князь – демокра́т, – сказала Аглая. – Ну, е́сли Алексе́ю расска́зывали, нам уж не мо́жете отказа́ть.

– Я обяза́тельно хочу́ слы́шать, – повтори́ла Аделаи́да.

– Ра́ньше, действи́тельно, – обрати́лся к ней князь, – у меня́ мысль была́, когда́ вы у меня́ сюже́т для карти́ны спра́шивали, дать вам сюже́т: нарисова́ть лицо́ приговорённого за мину́ту до сме́рти.

– Как же э́то лицо́ нарисова́ть? Како́е же э́то лицо́?

– Э́то ро́вно за мину́ту до сме́рти, – с по́лною гото́вностью на́чал князь, – тот са́мый моме́нт, когда́ он подня́лся на ле́сенку. Тут он взгляну́л в мою́ сто́рону; я погляде́л на его́ лицо́ и всё по́нял… Зна́ете, тут ну́жно всё предста́вить, что бы́ло до того́, всё, всё. Он жил в тюрьме́ и ждал ка́зни, – по кра́йней ме́ре ещё че́рез неде́лю. А тут вдруг по како́му-то слу́чаю де́ло бы́ло сокращено́. В пять часо́в утра́ он спал. Э́то бы́ло в конце́ октября́; в пять часо́в ещё хо́лодно и темно́. Вошёл тюре́мщик тихо́нько и осторо́жно тро́нул его́ за плечо́: «В деся́том часу́ сме́ртная казнь». Он со сна не пове́рил, но когда́ совсе́м очну́лся, сказа́л: «Всё-таки тяжело́ так вдруг…» Мне ка́жется, он ду́мал доро́гой: «Ещё до́лго, ещё жить три у́лицы остаётся!» Круго́м наро́д, крик, шум, – всё э́то на́до перенести́, а гла́вное, мысль: «Вот их де́сять ты́сяч, а их никого́ не казня́т, а меня́-то казня́т!» К ме́сту ка́зни ведёт ле́сенка; тут он пе́ред ле́сенкой вдруг запла́кал, а э́то был си́льный и му́жественный челове́к, большо́й злоде́й, говоря́т, был. Наконе́ц стал всходи́ть на ле́сенку; но́ги перевя́заны и потому́ дви́жутся шага́ми ме́лкими. Внизу́ ле́сенки он был о́чень бле́ден, а как подня́лся, стал вдруг бе́лый как бума́га. Вот тут-то свяще́нник поскоре́й ему́ крест к са́мым губа́м стал подставля́ть, ма́ленький тако́й крест, сере́бряный, четырёхконе́чный, – ча́сто подставля́л, помину́тно. В э́ти са́мые после́дние секу́нды голова́ интенси́вно рабо́тает до са́мой после́дней че́тверти се́кунды, когда́ уже́ голова́ лежи́т и ждёт над собо́й звон желе́за. Я бы, е́сли бы лежа́л, наро́чно слу́шал и услы́шал! Нарису́йте так, что́бы видна́ была́ одна́ то́лько после́дняя ступе́нь ле́сенки; престу́пник встал на неё: голова́, лицо́ бле́дное как бума́га, свяще́нник протя́гивает крест, тот с жа́дностью протя́гивает свои́ си́ние гу́бы и гляди́т, и – всё зна́ет. Крест и голова́, вот карти́на, лицо́ свяще́нника, палача́, его́ двух помо́щников и не́сколько голо́в и глаз сни́зу, – всё э́то мо́жно нарисова́ть как бы на тре́тьем пла́не, в тума́не, для дета́ли… Вот кака́я карти́на.

Князь замолча́л и погляде́л на всех.

– Ну, тепе́рь расскажи́те, как вы бы́ли влюблены́, – сказа́ла Аделаи́да.

Князь с удивле́нием посмотре́л на неё.

– Вы как начнёте расска́зывать, перестаёте быть фило́софом. Расска́зывайте же.

– Я не был влюблён, – отвеча́л князь так же ти́хо и серьёзно, – я… был сча́стлив ина́че.

– Как же, чем же?

– Хорошо́, я вам расскажу́, – проговори́л князь как бы в глубо́ком разду́мье.

Коммента́рий

ревни́вый – здесь: о́чень внима́тельный

без вся́кой церемо́нии – про́сто

разуме́ется – коне́чно

подвя́зывать – завя́зывать на ше́е

ве́треный – легкомы́сленный

взгляну́ть – посмотре́ть

поми́лование – реше́ние об отме́не наказа́ния

сокро́вище – та́йное бога́тство

приговорённый – престу́пник, кото́рый получи́л пригово́р, реше́ние суда́ о наказа́нии

пала́ч – челове́к, кото́рый соверша́ет казнь

Вопро́сы

1. Была́ ли генера́льша ра́да визи́ту ро́дственника?

2. Измени́лось ли мне́ние генера́льши о кня́зе по́сле разгово́ра с ним?

3. Что рассказа́л князь о свое́й жи́зни за грани́цей?

4. Каку́ю карти́ну князь предложи́л написа́ть Аделаи́де?

5. Что рассказа́л князь о свое́й встре́че с одни́м челове́ком?

6. Когда́ лю́ди начина́ют цени́ть ка́ждую мину́ту свое́й жи́зни?

7. Почему́ на кня́зя тако́е си́льное впечатле́ние произвела́ сме́ртная казнь?

8. О чём ду́мал приговорённый к сме́ртной ка́зни за мину́ту до сме́рти?

VI

– Я всё вре́мя был там с одни́ми детьми́. Э́то бы́ли де́ти той дере́вни, кото́рые учи́лись в шко́ле. Все мои́ четы́ре го́да так и прошли́. Я им всё говори́л, ничего́ от них не скрыва́л. От дете́й ничего́ не на́до скрыва́ть под предло́гом, что они́ ма́ленькие и что им ра́но знать. Че́рез дете́й душа́ ле́чится…

Де́ти снача́ла меня́ не полюби́ли. Я был тако́й большо́й, я всегда́ тако́й мешкова́тый; я зна́ю, что я и собо́й дурён… наконе́ц и то, что я был иностра́нец. Де́ти надо мной снача́ла смея́лись, пото́м по́сле одно́й исто́рии мы подружи́лись. А пото́м па́стор и шко́льный учи́тель запрети́ли де́тям да́же встреча́ться со мной, а до́ктор Шне́йдер обяза́лся смотре́ть за э́тим. Впосле́дствии всё э́то ула́дилось, но тогда́ бы́ло о́чень хорошо́: я да́же ещё бли́же сошёлся с детьми́ и́з-за э́того. А Шне́йдер мно́го мне говори́л и спо́рил со мной о мое́й вре́дной «систе́ме» с детьми́. Кака́я у меня́ систе́ма! Наконе́ц, Шне́йдер мне вы́сказал одну́ о́чень стра́нную свою́ мысль, – э́то уж бы́ло пе́ред са́мым мои́м отъе́здом, – он сказа́л мне, что он вполне́ убеди́лся, что я сам соверше́нный ребёнок, что я то́лько ро́стом и лицо́м похо́ж на взро́слого, но что разви́тием, душо́й, хара́ктером и, мо́жет быть, да́же умо́м я не взро́слый, и так и оста́нусь, хотя́ бы я до шести́десяти лет про́жил. Я о́чень смея́лся: он, коне́чно, непра́в, потому́ что како́й же я ма́ленький? Но одно́ то́лько пра́вда: я и в са́мом де́ле не люблю́ быть со взро́слыми, с людьми́, с больши́ми, – и э́то я давно́ заме́тил, – не люблю́, потому́ что не уме́ю. Что бы они́ ни говори́ли со мной, как бы добры́ ко мне ни́ были, всё-таки с ни́ми мне всегда́ тяжело́ почему́-то, и я ужа́сно рад, когда́ могу́ уйти́ поскоре́е к това́рищам, а това́рищи мои́ всегда́ бы́ли де́ти, но не потому́ что я сам был ребёнок, а потому́ что меня́ про́сто тяну́ло к де́тям. Когда́ я, ещё в нача́ле мое́й жи́зни в дере́вне, – вот когда́ я уходи́л тоскова́ть оди́н в го́ры, – их выпуска́ли из шко́лы, всю э́ту толпу́ шу́мную, бегу́щую с их узелка́ми, с кри́ком, со сме́хом, с и́грами, то вся душа́ моя́ начина́ла вдруг стреми́ться к ним. Не зна́ю, но я стал ощуща́ть како́е-то чрезвыча́йно си́льное и счастли́вое ощуще́ние при ка́ждой встре́че с ни́ми. Я остана́вливался и смея́лся от сча́стья, гля́дя на их ма́ленькие, ве́чно бегу́щие но́жки, на ма́льчиков и де́вочек, бегу́щих вме́сте, на смех и слёзы, и я забыва́л тогда́ всю мою́ тоску́.

Когда́ я уже́ отправля́лся в доро́гу сюда́, они́ все, все́й толпо́й, провожа́ли меня́ до ста́нции. А когда́ я в Берли́не получи́л отту́да не́сколько ма́леньких пи́сем, кото́рые де́ти уже́ успе́ли мне написа́ть, то тут то́лько я и по́нял, как их люби́л. Послу́шайте, когда́ я вошёл сюда́ и посмотре́л на ва́ши ми́лые ли́ца, – я тепе́рь о́чень всма́триваюсь в ли́ца, – и услы́шал ва́ши пе́рвые слова́, то у меня́, в пе́рвый раз с того́ вре́мени, ста́ло на душе́ легко́.

Что я заме́тил в ва́ших ли́цах? Я вам с больши́м удово́льствием э́то скажу́. У вас, Аделаи́да Ива́новна, счастли́вое лицо́, из всех трёх лиц са́мое симпати́чное. Кро́ме того́, что вы о́чень хороши́ собо́й, на вас смо́тришь и говори́шь: «У неё лицо́, как у до́брой сестры́». У вас, Алекса́ндра Ива́новна, лицо́ то́же прекра́сное и о́чень ми́лое, но, мо́жет быть, у вас есть кака́я-нибудь та́йная грусть. Но про ва́ше лицо, Лизаве́та Проко́фьевна, – обрати́лся он вдруг к генера́льше, – про ва́ше лицо́ уж мне не то́лько ка́жется, а я про́сто уве́рен, что вы соверше́нный ребёнок, во всём хоро́шем и во всём дурно́м, несмотря́ на то, что вы в таки́х лета́х. Вы ведь на меня́ не се́рдитесь?

Когда́ князь замолча́л, все на него́ смотре́ли ве́село, да́же и Агла́я, но осо́бенно Лизаве́та Проко́фьевна.

– Вот и проэкзаменова́ли! – закрича́ла она́. – Но то́лько что ж вы, князь, про Агла́ю ничего́ не сказа́ли?

– Я ничего́ не могу́ сейча́с сказа́ть; я скажу́ пото́м.

– Почему́? Ка́жется, заме́тна?

– О да, вы чрезвыча́йная краса́вица, Агла́я Ива́новна. Вы так хороши́, что на вас бои́шься смотре́ть. Красоту́ тру́дно суди́ть; я ещё не пригото́вился. Красота́ – зага́дка.

– Э́то зна́чит, что вы Агла́е загада́ли зага́дку, – сказа́ла Аделаи́да. – Разгада́й-ка, Агла́я. А хороша́ она́, князь, хороша́?

– Чрезвыча́йно! – с жа́ром отве́тил князь. – Почти́ как Наста́сья Фили́пповна, хотя́ лицо́ совсе́м друго́е!..

Все перегляну́лись в удивле́нии.

– Как кто-о-о? – протяну́ла генера́льша. – Как Наста́сья Фили́пповна? Где вы ви́дели Наста́сью Фили́пповну? Кака́я Наста́сья Фили́пповна?

– Гаври́ла Ардалио́нович Ива́ну Фёдоровичу портре́т пока́зывал. Наста́сья Фили́пповна подари́ла сего́дня Гаври́ле Ардалио́новичу свой портре́т, а тот принёс показа́ть.

– Я хочу́ ви́деть! – закрича́ла генера́льша. – Пожа́луйста, князь, сходи́те в кабине́т, возьми́те у него́ портре́т и принеси́те сюда́. Скажи́те, что посмотре́ть. Пожа́луйста.

Князь попроси́л у Га́ни портре́т и вы́шел из кабине́та, пото́м вдруг останови́лся, подошёл к окну́ и стал гляде́ть на портре́т Наста́сьи Фили́пповны.

Э́то необыкнове́нное по свое́й красоте́ и ещё по чему́-то лицо́ ещё сильне́е порази́ло его́ тепе́рь. Как бу́дто го́рдость и презре́ние, почти́ не́нависть, бы́ли в э́том лице́, и в то же са́мое вре́мя что́-то дове́рчивое, что́-то удиви́тельно простоду́шное; э́ти два контра́ста вызыва́ли да́же како́е-то сострада́ние. Князь смотре́л с мину́ту, огляде́лся круго́м, поспе́шно прибли́зил портре́т к губа́м и поцелова́л его́. Когда́ че́рез мину́ту он вошёл в гости́ную, лицо́ его́ бы́ло соверше́нно споко́йно.

Генера́льша мо́лча рассма́тривала портре́т Наста́сьи Фили́пповны.

– Да, хороша́, – проговори́ла она́ наконе́ц, – о́чень да́же. Так вы таку́ю-то красоту́ це́ните? – обрати́лась она́ вдруг к кня́зю.

– Да… таку́ю… – отвеча́л князь с уси́лием.

– За что?

– В э́том лице́… страда́ния мно́го…

– Вам, мо́жет быть, так ка́жется, – реши́ла генера́льша. Алекса́ндра взяла́ портре́т, к ней подошла́ Аделаи́да.

– Э́такая си́ла! – горячо́ сказа́ла Аделаи́да. – С тако́й красото́й мо́жно мир измени́ть!

Агла́я взгляну́ла на портре́т то́лько ме́льком.

Генера́льша позвони́ла.

– Позва́ть сюда́ Гаври́лу Ардалио́новича, – приказа́ла она́ воше́дшему слуге́. Она́ была́ раздражена́.

– А!.. – сказа́ла она́, уви́дев входя́щего Га́ню. – Здра́вствуйте! Вы вступа́ете в брак?

– В брак?.. В како́й брак?.. – спроси́л испу́ганный Гаври́ла Ардалио́нович. – Н-нет… я… н-нет. – Агла́я хо́лодно смотре́ла на него́.

– Нет? Вы сказа́ли: нет? – насто́йчиво допра́шивала Лизаве́та Проко́фьевна. – Дово́льно, я бу́ду по́мнить. Проща́йте, у вас мно́го заня́тий, а мне пора́ е́хать. До свида́ния, князь-голу́бчик! Заходи́ поча́ще. Алекса́ндра, зайди́ ко мне.

Генера́льша вы́шла. Га́ня зло́бно взял со стола́ портре́т.

– Князь, я сейча́с домо́й. Е́сли вы не измени́ли жела́ние жить у нас, то я вас доведу́, а то вы и а́дреса не зна́ете.

– Посто́йте, князь, – сказа́ла Агла́я, – вы мне ещё в альбо́ме напи́шете. Па́па сказа́л, что вы каллигра́ф. Я вам сейча́с принесу́…

И она́ вы́шла.

– Э́то вы разболта́ли им, что я женю́сь? – кри́кнул Га́ня.

– Уверя́ю вас, что вы ошиба́етесь, – споко́йно и ве́жливо отвеча́л князь, – я и не знал, что вы же́нитесь.

– Вы слы́шали ра́ньше, как Ива́н Фёдорович говори́л, что сего́дня ве́чером всё реши́тся у Наста́сьи Фили́пповны, вы э́то и пе́редали! Кто же мог им переда́ть, кро́ме вас?

– Вам лу́чше знать, кто пе́редал, я ни сло́ва про э́то не говори́л.

Пришла́ Агла́я.

– Вот, князь, – сказа́ла Агла́я, положи́в на сто́лик свой альбо́м, – вы́берите страни́цу и напиши́те мне что́-нибудь.

– Что же мне написа́ть? – спроси́л князь.

– А я вам сейча́с продикту́ю, – сказа́ла Агла́я. – Пиши́те же: «Я в торги́не вступа́ю». Покажи́те. Превосхо́дно! Благодарю́ вас. До свида́ния, князь…

– Я сейча́с, то́лько мой узело́к возьму́, – сказа́л князь Га́не, – и мы вы́йдем.

Наконе́ц о́ба вы́шли на у́лицу.

Коммента́рий

под предло́гом – предлага́я приду́манную причи́ну вме́сто настоя́щей

мешкова́тый – с неспорти́вной фигу́рой

дурён собо́й – некраси́в

скрыва́ть – пря́тать

ме́льком – о́чень бы́стро, не остана́вливая взгляд

сострада́ние – жа́лость, сочу́вствие к друго́му челове́ку

голу́бчик – ла́сковое обраще́ние

разболта́ть – грубо: проговори́ться, вы́дать та́йну

в торги́ не вступа́ю – не торгу́юсь, не обсужда́ю це́ну

Вопро́сы

1. Когда́ князь быва́л сча́стлив?

2. Почему́ де́ти люби́ли кня́зя?

3. Что сказа́л князь о дочеря́х генера́ла Епанчина́?

4. Что ду́мает князь о Лизаве́те Проко́фьевне?

5. Что порази́ло кня́зя в портре́те Наста́сьи Фили́пповны?

6. Что ду́мает князь Мы́шкин о красоте́?

7. Како́е впечатле́ние оста́вил на вас князь Мы́шкин по́сле расска́зов за за́втраком?

8. Что написа́л князь в альбо́ме Агла́и?

9. Что сказа́л Га́ня кня́зю?

10. Куда́ князь и Га́ня пошли́ по́сле за́втрака с семьёй Епанчины́х?

11. Красота́ – зага́дка. с тако́й красото́й мо́жно мир измени́ть… Кто э́то сказа́л? Согла́сны ли вы с э́тими слова́ми?

VII

Га́нечкина кварти́ра находи́лась на тре́тьем этаже́, предназнача́лась для сда́чи внаём и занята́ была́ Га́ней и его́ семе́йством не бо́лее двух ме́сяцев тому́ наза́д.

Кварти́ру разделя́л коридо́р. С одно́й стороны́ коридо́ра находи́лись три ко́мнаты, кото́рые сдава́лись жильца́м; в са́мом конце́ его́, у ку́хни, находи́лась четвёртая ко́мнатка, кото́рую занима́ли отставно́й генера́л И́волгин, оте́ц семе́йства, и тринадцатиле́тний брат Гаври́лы Ардалио́новича, гимнази́ст Ко́ля. Кня́зю да́ли сре́днюю из трёх ко́мнат.

Вдруг в ко́мнату вошёл сам генера́л.

– Он! – проговори́л он ти́хо, но торже́ственно. – Как живо́й! Слы́шу, повторя́ют знако́мое и дорого́е и́мя, и вспо́мнил уше́дшее про́шлое… Князь Мы́шкин?

– То́чно так-с.

– Генера́л И́волгин, отставно́й и несча́стный. Ва́ше и́мя и о́тчество, сме́ю спроси́ть?

– Лев Никола́евич.

– Так, так! Сын моего́ дру́га, мо́жно сказа́ть, това́рища де́тства, Никола́я Петро́вича?

– Моего́ отца́ зва́ли Никола́ем Льво́вичем.

– Льво́вич, – попра́вился генера́л. – Я вас на рука́х носи́л.

– Неуже́ли? – спроси́л князь. – Мой оте́ц уж два́дцать лет как у́мер.

– Да; два́дцать лет; два́дцать лет и три ме́сяца. Вме́сте учи́лись; я пря́мо в вое́нные…

– Да и оте́ц был вое́нным.

– Ва́ша ма́тушка…

Генера́л приостанови́лся как бы от гру́стного воспомина́ния.

– Да и она́ то́же полго́да спустя́ пото́м умерла́ от просту́ды, – сказа́л князь.

– Не от просту́ды, пове́рьте старику́. Я тут был, я и её хорони́л. С го́ря по своему́ кня́зю, а не от просту́ды. Да-с, по́мню я и княги́ню! Мо́лодость! И́з-за неё мы с кня́зем чуть не уби́ли друг дру́га.

Князь начина́л слу́шать с не́которой недове́рчивостью.

– Я стра́стно влюблён был в ва́шу ма́тушку, ещё когда́ она́ в неве́стах была́, – неве́стой дру́га моего́. Князь заме́тил. Прихо́дит ко мне у́тром в седьмо́м часу́, бу́дит. Одева́юсь с изумле́нием; молча́ние с обе́их сторо́н; я всё по́нял. Вынима́ет из карма́на два пистоле́та. Без свиде́телей. Заряди́ли, приложи́ли пистоле́ты одновре́менно к сердца́м и гляди́м друг дру́гу в лицо́. Вдруг слёзы у обо́их из глаз, дро́гнули ру́ки. Князь кричи́т: твоя́, я кричу́: твоя́! Одни́м сло́вом… одни́м сло́вом… вы к нам… жить?

– Да, на не́которое вре́мя, быть мо́жет, – проговори́л князь.

– Князь, мама́ша вас к себе́ про́сит, – кри́кнул загляну́вший в дверь ма́льчик. Князь привста́л бы́ло идти́, но генера́л положи́л ладо́нь на его́ плечо́.

– Как настоя́щий друг отца́ ва́шего, жела́ю предупреди́ть, – сказа́л генера́л, – я, вы ви́дите са́ми, пострада́л по траги́ческой катастро́фе. По обстоя́тельствам сдаём кварти́ру. Мне, кото́рому на́до бы́ло быть генера́л-губерна́тором!.. Но вам мы ра́ды всегда́. А ме́жду тем у меня́ в до́ме траге́дия!

Князь смотре́л вопроси́тельно и с больши́м любопы́тством.

– Гото́вится брак двусмы́сленной же́нщины и молодо́го челове́ка, кото́рый мог бы быть при дворе́. Э́ту же́нщину введу́т в дом, где моя́ дочь и где моя́ жена́! Но пока́ я дышу́, она́ не войдёт!

– Князь, пожа́луйста, зайди́те ко мне в гости́ную, – позвала́ Ни́на Алекса́ндровна, сама́ уже́ появи́вшаяся у двере́й.

– Поду́май, друг мой, – закрича́л генера́л, – ока́зывается, я́-то носи́л кня́зя на рука́х мои́х!

Ни́на Алекса́ндровна укори́тельно гля́нула на генера́ла и с любопы́тством на кня́зя, но не сказа́ла ни сло́ва. Князь пошёл за не́й; но то́лько они́ пришли́ и се́ли, как генера́л вдруг вошёл сам в гости́ную.

– Сын моего́ дру́га! – закрича́л он, обраща́ясь к Ни́не Алекса́ндровне. – Но, друг мой, неуже́ли ты не по́мнишь поко́йного Никола́я Льво́вича?

– Папа́ша, вам обе́дать пригото́вили, – сказа́ла Варва́ра Ардалио́новна, входя́ в ко́мнату.

– А, э́то прекра́сно! Я таки́ проголода́лся… Но слу́чай, мо́жно сказа́ть, да́же психологи́ческий…

– Суп опя́ть осты́нет, – с нетерпе́нием сказа́ла Ва́ря.

– Сейча́с, сейча́с, – бормота́л генера́л, выходя́ из ко́мнаты.

– Вы должны́ мно́гое извини́ть Ардалио́ну Алекса́ндровичу, – сказа́ла Ни́на Алекса́ндровна кня́зю. – Согласи́тесь са́ми, у вся́кого есть свои́ недоста́тки и свои́… осо́бенные черты́. Об одно́м бу́ду проси́ть: е́сли мой муж обрати́тся к вам по по́воду упла́ты за кварти́ру, скажи́те ему́, что о́тдали мне… Что э́то, Ва́ря?

Ва́ря верну́лась в ко́мнату и мо́лча подала́ ма́тери портре́т Наста́сьи Фили́пповны. Ни́на Алекса́ндровна вздро́гнула и снача́ла как бы с испу́гом, а пото́м с го́рьким ощуще́нием рассма́тривала его́. Наконе́ц, вопроси́тельно погляде́ла на Ва́рю.

– Ему́ сего́дня пода́рок от неё само́й, – сказа́ла Ва́ря, – а ве́чером у них всё реша́ется.

– Сего́дня ве́чером! – в отча́янии повтори́ла вполго́лоса Ни́на Алекса́ндровна. – Тут сомне́ний уж нет никаки́х, и наде́жд то́же не остаётся.

Вошёл Га́ня, Ни́на Алекса́ндровна то́тчас замолча́ла. Портре́т Наста́сьи Фили́пповны лежа́л на са́мом ви́дном ме́сте. Га́ня, уви́дев его́, взял и бро́сил на свой пи́сьменный стол.

– Сего́дня, Га́ня? – спроси́ла вдруг Ни́на Алекса́ндровна.

– Что сего́дня? – спроси́л бы́ло Га́ня и вдруг посмотре́л на кня́зя. – А, понима́ю, вы уж и тут!.. Да что у вас, наконе́ц, боле́знь э́то, что ли, кака́я?

– Е́сли всё ко́нчено, – сказа́ла Ни́на Алекса́ндровна, – не злись, пожа́луйста, Га́ня, я вполне́ смири́лась.

Га́ня был удивлён, но осторо́жно молча́л. Ни́на Алекса́ндровна с гру́стной улы́бкой приба́вила:

– Ты всё ещё сомнева́ешься и не ве́ришь мне; не беспоко́йся, не бу́дет ни слёз, ни просьб. Всё моё жела́ние в том, что́бы ты был сча́стлив. Коне́чно, я отвеча́ю то́лько за себя́; ты не мо́жешь того́ же тре́бовать от сестры́…

– Я сказа́ла, что е́сли она́ сюда́ войдёт, то я отсю́да уйду́, и то́же сло́во сдержу́, – сказа́ла Ва́ря.

– Из упря́мства! – закрича́л Га́ня. – Из упря́мства и за́муж не выхо́дишь! Хоть сейча́с исполня́йте ва́ше наме́рение. Надое́ли вы мне уж о́чень. Как! вы реша́етесь, наконе́ц, нас оста́вить, князь! – воскли́кнул он кня́зю, увида́в, что тот встаёт с ме́ста.

Князь вы́шел мо́лча. Вдруг он услы́шал за дверьми́ стук. Князь откры́л дверь и – останови́лся в изумле́нии, весь да́же вздро́гнул: пред ним стоя́ла Наста́сья Фили́пповна. Она́ бы́стро прошла́ в прихо́жую, толкнула его́ с доро́ги плечо́м, и зло сказа́ла:

– Е́сли лень колоко́льчик попра́вить, так в прихо́жей бы сиде́л, когда́ стуча́тся. Ну, вот тепе́рь шу́бу урони́л!

Шу́ба действи́тельно лежа́ла на полу́; Наста́сья Фили́пповна сбро́сила её сама́ не гля́дя, но князь не успе́л приня́ть.

– Иди́, доложи́.

Князь хоте́л бы́ло что́-то сказа́ть, но до того́ растеря́лся, что с шу́бой пошёл в гости́ную.

– Ну, вот тепе́рь с шу́бой идёт! Шу́бу-то заче́м несёшь? Ха, ха, ха! Да ты сумасше́дший, что ли? Ну, куда́ ты идёшь? Ну, кого́ ты бу́дешь докла́дывать?

– Наста́сью Фили́пповну, – пробормота́л князь.

– Отку́да ты меня́ зна́ешь? – бы́стро спроси́ла она́ его́. – Я тебя́ никогда́ не вида́ла! Иди́, докла́дывай… Что там за крик?

– Браня́тся, – отве́тил князь и пошёл в гости́ную. Он вошёл и объяви́л:

– Наста́сья Фили́пповна!

Коммента́рий

заряди́ть – вложи́ть патро́н во что-н. (напр., в пистоле́т)

укори́тельно – с осужде́нием, уко́ром, неодобри́тельно

отча́яние – безнадёжность

брани́ться – руга́ться

мама́ша, папа́ша – обраще́ние к роди́телям (устар.)

при дворе́ – во дворце́ импера́тора

доложи́ть – официа́льно сообщи́ть занима́ющему бо́лее высо́кое положе́ние

Вопро́сы

1. Из кого́ состоя́ла семья́ И́волгиных?

2. Что рассказа́л кня́зю генера́л И́волгин?

3. Был ли И́волгин на са́мом де́ле дру́гом Никола́я Льво́вича Мы́шкина?

4. О чём попроси́ла кня́зя Ни́на Алекса́ндровна? Как вы ду́маете, почему́?

5. Как в семье́ Га́ни относи́лись к его́ жени́тьбе на Наста́сье Фили́пповне (оте́ц, мать, сестра́)?

6. Кто пришёл к И́волгиным в дом?

7. Почему́ Наста́сья Фили́пповна обраща́лась к кня́зю на «ты»?