Текст книги "Москва пьющая"

Москва пьющая
Федор Иванов

© Федор Иванов, 2017

ISBN 978-5-4485-4658-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От Яузы к Курскому

Он был сильно пьян… Rак тростник в бурю качался у бордюра сквера между дорогой и Яузой, в опасной близости от проносящихся машин.

Я подошел ближе. Он был высокого роста, худой, с длинным лицом и пьяными сонными глазами, лет сорока, не больше.

Я подумал, что дорогу ему вряд ли перейти в таком состоянии… Раздавят. Остановившись рядом, спросил:

«Куда вам? Я провожу!»

«Мне за город надо, к брату еду. Он по Курской дороге живет».

«Ну, значит, нам по пути. Вам на Курский вокзал, и мне туда же. Пойдем вместе».

Я взял его под руку, и мы с трудом переправились через дорогу. Пьян он был в стельку, но шел, как ни странно, легко, устойчиво, хотя и раскачивался, но не падал, так что не тяжело было с ним идти. Нашлись силы и время для разговора:

«Ты откуда сам-то?»

«Из Абхазии. Там родился и жил лет до двадцати. Потом в тюрьму попал, а сейчас в Москву с юга еду, из Белгорода. Чудно: напился я еще под Курском, а теперь вот по Москве шатаюсь, хмель курский выгуливаю…»

«А сюда зачем?»

«Работу ищу. В церкви хочу работать: я по столярному делу умею, жестянщиком могу, крыши крыть тоже…»

«А почему именно в церкви?»

«Люблю в церковь ходить. Душа там успокаивается. Коммунистов этих ненавижу за то, что церкви порушили!»

– Ладно, не надо про плохое… Церкви, может, и рушили, зато Жизнь строили! Ты лучше про себя расскажи. В тюрьму-то за что посадили?»

Молчит. Вспоминает. Потом нехотя:

«Было дело да прошло. За драку. Заступился за одного парня. Ну, ты лучше не спрашивай!»

Вот мы уже у вокзала. Рядом мчатся и гудят авто. Нежаркий неяркий летний день. Входим в здание, идем в зал ожидания. Прямо на меня правит тележку дюжий грузчик:

«Посторонись!»

Он чуть не задевает меня тележкой. Глаза моего попутчика мгновенно просыпаются, вспыхивают, он отпускает ругательство:

«Ну, ты, осторожней, а то башку отвинчу прямо на рабочем месте!»

Носильщик не отвечает и следует дальше. Глаза моего заступника снова потухают.

«А я вот к брату еду. Надеюсь, поможет с работой. Хотя раньше никогда не помогал. Сам он при деле, все у него есть: и дом, и жена, и дети, и сад большой. А все равно не люблю его. Если он мне не поможет, я опять чего-нибудь натворю. Слушай, я тебе сейчас одну вещь скажу. Очень будет плохо, если я брата убью?»

Последние слова он произносит как-то отчаянно весело, с вызовом, который он посылает то ли мне, то ли своему Богу.

«Зачем ерунду городишь? Совсем, что ли, обалдел? Что за мысли у тебя?»

«Не надо, выходит?» задумчиво говорит он. «Да ладно тебе, я пошутил, а ты и поверил! Эх, ты…»

Возле нас возникает какой-то юркий гражданин средних лет. Невидимый магнит буквально притягивает его к моему попутчику. Мой ведомый сразу оживляется:

«Сидел? Где? Скажи, кем в лагере был? Шнырем?»

Юркий мужчина обижается и слегка мрачнеет, словно ему напомнили неприятную страницу биографии, которую он считал давно закрытой:

«Зачем обижаешь? Я к тебе с открытой душой, а ты…»

Я оставляю обоих выяснять отношения и ухожу. Вокруг шумит огромный муравейник-вокзал. Город в городе. Государство в государстве. И все куда-то едут. И никому ни до кого нет дела…

Попутчик

Высокий, сухой, черты лица правильные, большой прямой нос с горбинкой, крупные глаза, взгляд мутный, неопределенный. И мысли такие же мутные. Трудно жить с похмелья!

«Надо же так нажраться!» говорит он самокритично. Спрашивает:

«Далеко ли от станции автовокзал?»

Объясняю, что недалеко. Потом он снова и снова еще раз десять задает мне тот же вопрос. Память, видать, совсем дырявая. Рассказывает, что не смог достать билета до Набережных Челнов, поэтому решил ехать до Казани, а потом сесть на автобус.

Смотрит на спящую на нижней полке женщину. Умиляется:

«Как сладко спит!»

Ощупывает себя. Беспокоится:

«Какое у меня лицо? Нормальное?»

На его лице у правого глаза два красных пятна.

«Вчера был дебош!»

«Где?»

«В тамбуре! Господи, какая же на свете твоем шелупонь живет! Откуда только берутся? …Знаешь, я пистолет в окно выбросил!»

«Газовый?»

«Нет. Боевой. «Макаров».

Достает лицензию на право ношения, показывает мне.

«Жаль только, что кто-нибудь подберет!»

«Зачем же ты выбросил?»

«А это чтобы человека не убить!»

«Как же ты теперь?»

«А новый получу. Напишу заявление. Мне положено! Ерунда все это…»

Как же он надоел мне! Ничего у него не получалось. Падал с полки. Болтал чушь. Опохмелялся пивом. Потом грыз орешки. «Хорош работничек!» подумал я с досадой. И не пошел провожать его к автобусу. Сам найдет остановку!

А теперь, много лет после той встречи, почему-то, с особым чувством вспоминаю его слова: «Выбросил, чтобы человека не убить».

Если бы все, умеющие стрелять, сделали так, как мой попутчик!..

Цепочка зла

29 октября в Москве было сыро. Недавно прошел дождь, воздух был сырой и тяжелый. Сквозь него приходилось чуть не проталкивать себя, как сквозь густую вязкую массу.

Уже давно стемнело

...

конец ознакомительного фрагмента