Текст книги "Сказка о васильке"

Сказка о васильке
Федор Иванов

© Федор Иванов, 2017

ISBN 978-5-4485-1535-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Хорошо летом в деревне Судаки

После выписки из больницы Сережа жил дома. Силы его прибывали, их становилось все больше и больше.

Незаметно прошли зима и весна. Наступило лето. Надо было куда-то ехать на отдых. Но куда? Думали, думали… Наконец, решение было принято.

Папа отвез Маму и Сережу в деревню. От города до деревни было далеко, больше ста километров.

Ехали туда долго, потому что далеко, а еще потому, что дороги не знали. Просто одна знакомая с папиной работы объяснила, куда надо ехать. В какую сторону света…

Еле-еле нашли нужное место, каким-то чудом нашли. За городом Пуховым, за селом Роицкое, за деревней Строво, совсем близко от реки Отвы располагается замечательная деревня по названию Судаки. Летом в реке можно купаться, ловить рыбу, стирать белье (вода чистая) и кататься на лодке. Хорошо, когда река рядом. Хорошо, когда лето!

Дом, где предстояло поселиться для летнего отдыха, выбрали по крынкам. Просто увидели, что крынки сушатся на колышках забора. Раз есть крынки, значит, есть и корова. Раз есть корова, можно покупать молоко! А молоко очень нужно Сереже, чтобы окрепнуть после болезни, о которой помнят родители, и иногда вспоминает Сережа.

Итак, Папа и Мама увидели крынки. Остановились у заборчика, поговорили с хозяйкой дома, побеседовали с хозяином дома, обо всем договорились и в домике их поселились, как будто всегда здесь жили.

Мама и Сережа остались в деревне, а Папа уехал в город. Ему надо было на работу.

Когда Сережа провожал Папу, он сорвал цветок-василек, который рос у обочины, и подарил его Папе.

Папа уехал. Лето выдалось жарким, дождливым и веселым. В деревне Судаки все были добрые: люди, коровы, лошади, быки… Дожди тоже были добрые, щедрые, обильные, как из ведра!…

Счастливые злыми не бывают! В той деревне, наверное, все были счастливы! И животики ни у кого не болели, и дышалось всем полной грудью!

Да! Совсем забыл сказать. Были там и не очень счастливые, а поэтому довольно сердитые домашние птицы. Их, важных гусей и индюков, Сережа вначале даже немного побаивался. Гуси шипели, когда он проходил, а индюки сердились на него за что-то, и один погнался за Сережей, бормоча что-то быстро-быстро, тряся малиновым гребнем и ругаясь по-своему, по-иностранному, то ли по-индюшиному, то ли по-индюшачьи, а возможно, по-индюковски.

Потом Сережа все же привык к гусям и индюкам. Чего их бояться! У каждого гуся свой характер. Птицы, в конце концов, добрыми оказались! Тоже привыкли к Сереже!

Интересно жить, когда за двором река, за улицей гора, на горе еще две деревни, повыше и пониже, а дальше лес!

Хорошо жить без стен, без пола и потолка. Хорошо, когда вместо них лес, река, небо и поле!

Сережа быстро повеселел. Дышал и не мог никак надышаться! Он уже почти забыл тяжелую осень прошлого года.

Да и лето выдалось на славу! Теплое, раздольное, с грозами и дождями. Дожди лили не простые, а проливные, золотистые, падали капли на землю, похожие на золотые искры, с солнцем напополам.

Угадывание дождя. Предчувствие дождя. Радость дождя. Свет из-за туч. Грозное величие неба. Гроза….

Разве можно забыть все это? Сережа и не забудет. Никогда!

Большое ожидание

Да.… Вот еще какое дело: Сережа все больше и больше скучает по Отцу.

Когда же он приедет? Все чаще бегает Сережа по дороге в сторону, куда уехал Отец. Только бы не пропустить маленькую голубую искорку, космический корабль, волшебную палочку на четырех колесах по имени «Москвич четыреста седьмой», в котором должен вот-вот приехать Папа!

Жизнь и распорядок дня становятся частью большого Сережиного ожидания. Все подчиняется Большому Ожиданию, все мысли и желания кружатся вокруг него. Словно бы и большая радость, и строгое наказание соединились в этом ожидании! Скорей бы уж приехал!

…Все больше мучит мальчика огромная забота: сможет ли Папа доехать, добраться до деревни?! Столько дождей пролилось. Дорога земляная размокла, разлились огромные лужи. Не проходимы и не проезжаемы! Из-за этих самых луж в деревне появился один не очень счастливый человек. Это был Сережа! Зато гуси и утки были довольны! Лужи, похоже, им очень даже нравятся!

Река тоже любит дождь: стала шире. Бурлит. Вода опять чуть мост не снесла. Как, каким чудом, прилетит маленькая голубая машина, веселая искра на четырех колесах с Папой за рулем? Неизвестно!

Начал Сережа внимательно исследовать все лужи возле деревни. Все изучил, все запомнил, все взял на учет, но только не уменьшается, растет его тревога больше и больше. Уже до неба доросла! Когда только закончатся в небесах эти тучи? Когда высохнут лужи?

А пока видит Сережа, как вязнут в грязи грузовые машины, как тяжело ревут трактора, пробиваясь с трудом, скользя вперед на огромных задних колесах, оставляя за собой широкие и глубокие, как овраги, колеи.

Нет! Не пробьется Папа на маленькой и легкой легковой машине. Не доедет до Сережи. Никак ему не доехать! Или через мост не переедет. Или в луже машина завязнет. Или из глубокой колеи не выберется! Опасности грозят со всех сторон!

«Мама, как ты думаешь, когда Папа к нам приедет?» спрашивает Сережа Маму в сотый раз. «В эту субботу или в следующую?»

Мама отвечает: «Папа приедет, как только освободится на службе».

«А дождь ему не помешает?»

«Папе? Дождь?»

Пожимает плечами Мама, словно хочет сказать, что ничего на свете: ни грозы, ни ливни, ни наводнения, ни размокшие дороги никогда Папу не остановят!

Но что же делать с лужами! Почему они только растут и никогда не уменьшаются?

«Бабушка Сходя, а мост у вас крепкий?» спрашивает мальчик хозяйку.

Бабушка, когда собиралась куда-нибудь, никогда не говорила: «Я схожу» Ей больше нравилось говорить так: «Я сходю!» Поэтому ей и придумали такое необычное имя «Сходя!»

Отвечает Сереже бабушка Сходя: «Летом мост крепкий, а весной нет. Каждую весну мост наш паводком сносит. Каждый год приходится новый мост мастерить! Что с половодьем делать! Буйство стихии! Никуда от воды не денешься!»

«Как хорошо, что сейчас не весна!» думает Сережа.

Наступила суббота. С самого утра Сережа места себе не находит от волнения. Хорошо, что Мама понимает его беспокойство и разрешает ему бегать на край деревни, к оврагу, где Сережа измеряет веточкой глубину самой большой лужи. Именно там вязнут грузовики и захлебываются водой колесные трактора!

День тянется долго. Вот уже скоро вечер, уже как-то все на земле и в небе успокоилось. Свет мягкий, приятный, только вечером бывает такой! Даже тихий-тихий звук хорошо слышен издалека, поэтому все на свете в мирный этот час связано, все не отдельно, а вместе!

«Нет. Не приедет сегодня Папа! Ждать бесполезно! Скоро уже наступит ночь!» думает Сережа.

Но что это? Не мотор ли ревет у речки? Да, мотор! Все ближе! Но где? С какой стороны реки? За мостом? Перед мостом?! Надо посмотреть! Сережа бежит стремглав прямо к оврагу.

Он видит машину и Папу в ней. Автомобиль скатывается с холма и застревает в огромной луже у оврага. Вся вода рек и морей там! Окна автомобиля раскрыты. Папа. Это Папа! В дорожной кожаной куртке! В коричневой кепке!

Колеса папиной машины буксуют в вязкой грязи. Папа сражается, «Москвич» тоже борется! Не сдаются! Голубая искра прорывается через лужу в деревню! Ура!

Стремглав летит Сережа к машине. Возле нее уже собрались жители-советчики. Люди деревни любят советовать. У них любое дело общее. Все всегда поровну делят. Всем делятся. Вместе работают. Сообща отдыхают. Советы друг другу дают. Советы друг от друга принимают!

Нет чужих в деревне, потому что знают люди: небо одно на всех! В деревне люди это хорошо понимают, им небо хорошо видно! Лучше, чем людям города!

«Ветки, ветки под колеса клади!» кричит бабушка Сходя Папе.

«Направо, направо рули, Эх, не туда колесами вертишь!» это бабушка Фекла дает свой совет!

А муж Сходи, Степан Петрович, ничего не говорит. Ничего не говоря, в самую середину лужу заходит и молча машину вперед руками толкает! Это, конечно, самый полезный совет! Самый дельный!

А Папа всех слушает, но делает всегда так, как ему самому кажется правильным. И сейчас тоже так! Самостоятельно правильный путь намечает, как будто говорит людям:

«Всем спасибо, конечно, но я и сам выберусь. Я уже подумал и понял, как и что надо делать!».

Задний ход! Передний ход! Еще немного вперед. Мотор ревет. Грязь летит из-под колес. Машина медленно плывет к краю огромной лужи. Это уже не машина, а катер! Еще одно усилие и… Папа выводит автомобиль на твердую дорогу.

Сережа открывает дверцу. Папа выходит из машины и поднимает Сережу на руки.

Крепко прижимает к себе.

«Очень долгой была эта неделя. Просто нескончаемая какая-то! Еле дождался субботы. Как ты? Как Мама?»

Радостной была встреча. Сережа забрался в машину и увидел там Василек. Тот самый цветок, который он подарил Папе, когда Папа уезжал в город.

Когда спустились сумерки, и на небе показались первые звезды, Отец и Сын уселись в машине. Она тоже устала и отдыхала под ветками старых яблонь у калитки, ведущей в сад.

Вот что Папа рассказал Сереже о том, как ехал из города в деревню, и почему так долго ехал, и что случилось по пути!

Папа тоже скучал

Вот рассказ Папы:

«Неделя показалась мне очень долгой. Я приходил на работу рано утром. Беседовал с посетителями, проводил совещания, читал и подписывал документы. Потом вставал и подходил к одному из окон кабинета. К тому самому окну, из которого была видна дорога на город Пухов.

Всегда сдержанная и строгая, секретарь Клара Ивановна о чем-то догадывалась, потому что однажды спросила меня, не выдержав:

«А что это вы все к окну подходите? Что там увидели интересного?»

Что я мог ей ответить? Я промолчал. Не мог же я признаться, что жду-не дождусь субботы.

Время пролетело быстро: вчера забылось, сегодня случилось, завтра явилось, в новый наш день превратилось, разбудило людей, мишек, зайчиков и матрешек и велело мне:

«Собирайся скорей и поезжай к Сереже! Мальчик ждет-не-дождется!».

И я стал собираться. Тетя Алена, наш Главный экономист (именно она посоветовала нам для отдыха деревню Судаки) предупредила меня, что за городом Пуховым прошли проливные дожди, и что на машине вообще не проехать никак, может быть на тракторе тоже никак, и на танке тоже. А самолеты в Судаки не летают!

Лучше мне было, по ее мнению, в эти выходные спокойно дома сидеть и никуда не ездить.

Но я не мог уже оставаться в городе. Заехал на рынок, купил арбуз, который ты так любишь, что ползимы о нем мечтаешь, взял резиновые сапоги для тебя и мамы, купил еды…

Все, кажется, готово. Уложил я все вещи, посмотрел на Василек, твой подарок, который я прикрепил спереди у лобового стекла, и поехал по дороге, прямо на город Пухов.

Не успел я выехать из города, как подул ветер, набежали черные тучи, и грянул гром. С неба хлынули потоки воды. «Дворники» не успевали очищать стекла машины от быстрых капель. Автомобили останавливались на обочине. Казалось, что невесть откуда взявшиеся ручьи вот-вот смоют всех нас с дороги в кювет!

Я посмотрел на Василек, и мне показалось, что я услышал твой голос:

«Жду тебя, Папа! Совсем заждался уже! Ну, когда же ты приедешь!»

Я не стал тормозить машину. Я наклонился к переднему стеклу и старался взглядом нащупать правильный путь, направляя автомобиль через потоки воды, которые захлестывали нас, как огромные волны.

Машина медленно продвигалась вперед. Василек торопил меня! Он говорил со мной твоим голосом, сынок! Не разрешал остановиться!

Первая остановка

Но, чуть позднее, мне все же пришлось затормозить и встать с краю дороги. Расскажу, как это произошло!

Я проехал по шоссе довольно большую часть пути. Дождь кончился. Движение на дороге снова стало очень оживленным.

Вдруг я услышал сзади громкие сигналы. Я посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, как автомобили, один за другим, сворачивали на обочину! Уже не по причине дождя! Они освобождали дорогу для огромного каравана машин. Караван возглавлял автомобиль милиции. За ним шли автобусы, грузовики, открытые машины и закрытые фургоны.

Сережа спросил: «Сколько же их было? Тысяча?»

Ну, нет, не тысяча, конечно. Сто, да, около сотни! Я сразу понял, в чем, собственно, дело. Еще вчера я прочел, что умер знаменитый писатель. Он умер в Москве, а завещал похоронить себя в небольшом городе, где у него была летняя дача. На этот раз пришлось и мне остановиться, чтобы пропустить траурную процессию. Я свернул направо и встал на обочине.

Тут Сережа не выдержал и прервал рассказ Папы. Он уже несколько недель думал о чем-то важном, но никак не решался об этом важном спросить:

«Папа, а что такое «умер?»

Папа задумался и ответил не сразу, не очень весело и не очень уверенно.

«Ох, и вопросы же ты задаешь! Мне трудно это объяснить!.. «Умер»… Это значит: «перестал быть». То есть, умереть может только тот, кто родился, кто был! Смерть это несчастье после счастья…

Нет! Не то говорю! Счастье после счастья! И это самое важное, что нужно понять! Ты пока моих слов не поймешь, конечно, пока они для тебя, что шум дождя…. Все же послушай! Писатель, с которым прощались сегодня, действительно родился, БЫЛ по-настоящему, не только по документу о рождении!

Он жил, а не притворялся, что живет, как еще бывает иногда с некоторыми людьми!

Сбылся он и как Человек, и как Писатель. Сочинил много умных и добрых книг. Не оставался на земле равнодушным! Как мне кажется, не любил он дурацких слов «мне все равно» и «это ваши проблемы». Напротив, этот хороший человек никогда не ставил забора между собой и другими, между своими рассказами и жизнью.

Ты еще маленький, Сережа. Не все еще можешь понять. Да и не нужно и даже вредно «все» понимать. Намного полезнее учиться быть внимательным, честным, учиться размышлять… Решать задачи… Любить… О, это самое трудное, но и самое нужное! Разве можно хоть что-либо понять на белом свете, не любя? Или любя только себя?

Ты поймешь мои слова лет через двадцать, не раньше. Даже взрослым людям надо не менее двадцати лет, чтобы понять настоящий смысл произошедших событий! Некоторым и этого мало!

Пока для тебя слова «умер», смерть» это всего лишь набор звуков, похожих на слова «сумерки», «смеркается», «кумир». Настоящий смысл слов будет открываться тебе постепенно, на протяжении многих лет, всей жизни. Ребенок понимает одно, а старик совсем другое! Никогда не думай, что понял раз и навсегда! Так просто не бывает!

Для тебя сейчас слово «смерть» непонятное, оно только пугает тебя, как сказка про черный фургон, которую вы, мальчишки, любите рассказывать на ночь; вызывает смутный страх, как музыка «Траурного марша» композитора Шопена, от которой ты (я это заметил!) убежал, заткнув уши, и спрятался под одеяло… Не помнишь? Прошлой весной духовой оркестр исполнял ее, эту прощальную музыку, в соседнем дворе.

Ребенок не понимает печальных слов и звуков марша, и не надо тебе понимать, потому что в душе Маленького Человека еще нет печали, а глубоко понимают люди не только разумом все же, но и душой, кожей, прожитыми годами, длиной пройденного пути, всем телом, быть может!!!

Для нас, стариков, для меня, пожилого по сравнению с тобой человека, ничего страшного в печальном слове, даже в крике плачущих труб, уже нет! В нем, в этом слове, спасение от боли… Избавление от страданий. Дверь, вовремя открытая природой, когда все остальные двери уже закрыты…

Вот какое значение имеет слово «умер» для людей старшего возраста.

Сережа немного загрустил и вернул разговор на прежнюю дорогу:

«Потом ты опять поехал, да, Папа?!»

«Да. Когда караван со Счастливым Писателем проехал мимо, все водители опять продолжили свой путь, и я тоже.

Но мои приключения на этом не закончились. В городе Эхове у меня заглох мотор. Прямо в центре города, возле сквера. Жму на педаль газа. Ничего. Молчит мотор. Сворачиваю к тротуару, чтобы другим путь не загораживать. Машина еще немного катится и встает как вкопанная.

Начинаю копаться в моторе. Никак не получается. Не могу найти неисправность! Не заводится мотор, хоть что делай! Не хочет заводиться!

Сел я снова в машину. Посмотрел на Василек. И вдруг меня осенило! Хлопнул себя по лбу: как же я сам-то не догадался. Я же знаю: один проводок у распределителя ненадежный, отворачивается сам собой! Надо его подкрутить. Подкрутил, завел машину и дальше поехал. Вот так!

Если бы не ты, Сережа, да не твой Василек, так бы и пришлось мне в Эхове ночевать у сквера.

«Это была бы „скверная“ ночь» пошутил Сережа.

«Около скверная!» пошутил Папа в свою очередь и продолжал:

«После Эхова и Пухова я свернул с хорошей дороги. Начались особые дорожные условия. Началась земляная дорога.

Луж становилось все больше. Лужи становились все глубже. Я уже по цвету воды научился заранее определять, переплыву я лужу, или надо ее объезжать справа или слева, или толкать машину придется, людей на помощь звать…

Десять опасных мест проехал я без остановки. Думал, что все уже, что скоро до моста в твою деревню доберусь.

Не тут-то было! Застрял я все же в одиннадцатой луже.

Так глубоко в нее погрузился, что всем задним мостом в грязь уперся. Словно бы в болото провалился! Теперь автомобиль точно с места уже не сдвинуть!»

«Бедный!» переживает за Отца Сережа. «Как. же ты выбрался оттуда? Кто тебе помог?»

«Никогда не догадаешься! Солдаты! Мимо проезжал большой грузовик, крытый брезентом. В нем сидели военные. Много—много солдат. В кабине рядом с водителем офицер. Увидел, как я в луже стою и машину с места пытаюсь столкнуть. Засмеялся почему-то… Потом нахмурился…

Выпрыгнул из кабины и как крикнет своим солдатам:

«А ну, ребята, поможем!»

Посыпались солдаты из кузова, как яблоки с яблони в ветреный осенний день.. Прямо в лужу приводняются! Не боятся воды: сапоги у них почти до колен! Облепили машину со всех сторон, что муравьи соломинку. Из грязи вырвали, подняли и на сухое место перенесли! Прямо на руках! Такие ребята хорошие попались!

«Спасибо!» сказал я солдатам и офицеру, а они уже в кузове, руками мне машут, веселые, радостные, что доброе дело сделали!

Офицер в кабину залез. В окно высунулся. Спрашивает меня.

«А Василек кто вам подарил? Жена?

Отвечаю немного удивленно: «Нет, сын! Сережа! А вы откуда про Василек знаете?»

Кричит мне тогда офицер из окошка большой машины:

«Этот цветок я сразу заприметил! Такой он весь из себя необыкновенный, что нельзя его не заметить! Привет Сереже! Пусть больше никогда не болеет!»

Сел я в машину, завел мотор и посмотрел на твой Василек. Подумалось мне тогда: «Не цветок ли помогает, не он ли посылает на дорогу помощников, добрых людей, с которыми приятно вместе быть, а когда расстаешься, то хочется о них вспоминать?»

Цыгане

Папа продолжает рассказывать:

«Было потом еще одно приключение…».

«Какое?» спросил Сережа.

«А вот какое! Проехал я еще отрезок пути, уже скоро к мосту на Судаки сворачивать. Но перед поворотом опять застрял. А застрял, потому что ход сбавил. А ход сбавил, потому что передо мной цыгане собирались подраться».

«Откуда там цыгане взялись?» спросил Сережа.

«А они живут там недалеко. Представь: лужа на дороге, большая, как озеро. Слева заливные луга. Справа зеленая лужайка. За ней деревня. А на лужайке цыгане, как на картине! Все в красных рубахах. Высокие, крепкие. Стоят один против другого. Набычились. Насупились. Натопорщились.

В руках топоры, в ушах серьги, на пальцах кольца блестят.

Подул ветер. Раздулись красные рубашки, взлохматились черные волосы, растрепались бороды.

Тоже картина. Только с ветром!

Думаю:

«Ну, сейчас начнется! Порубят они себя в капусту. Помоги, Василек!»

Не стал ждать, пока они, как солдаты и офицер, сами твой Василек заметят. А вдруг не заметят? Надо им скорей волшебный цветок показать, чтобы угомонились!

Взял я цветок в одну руку, открыл дверцу другой рукой, выпрыгнул из машины прямо в воду. Крикнул цыганам:

«Эй, цыгане! А ну, бросай топоры! Сын мне Василек подарил не для того, чтобы вы тут топорами рубились! Василек запрещает вам драться. Слышите меня?!!»

Повернулись все цыгане в мою сторону. Посмотрели, поглядели. Подумали о чем-то. Потом на меня пошли, медленно так, топоры из рук не выпускают…

Впереди всех старый цыган Седина в Бороде. Подошли цыгане к луже. Зашли в лужу. Стоят в воде! Окружили меня и машину со всех четырех сторон света. В глазах красным-красно от их рубашек.

Вдруг старый цыган как крикнет:

«Топоры в воде топи, под задние колеса бросай! А ну, живей, чавалы, ромалы! Гей!»

И цыгане бросили топоры под задние ведущие колеса. Сел я за руль, и машина по топорам, как по ровной дороге, из лужи выкатилась.

Поблагодарил я цыган за помощь. Поклонился Старому Цыгану. Он мне по возрасту в Отцы годится!

А тот сказал на прощание:

«У нас ведь тоже свои Сережи есть! Они также любят своих родителей, как твой сын тебя. Папы для них тоже самые главные, самые сильные и кудрявые! Передай твоему мальчику привет от нас. Его Василек нам о наших детях напомнил. Спасибо тебе, Сереже и цветку, что драке не позволили случиться!»

Я сказал тогда цыгану:

«Я сейчас уеду. Обещайте, что без меня драться не будете!»

Ответил мне Цыган Седина в Бороде:

«Поезжай спокойно. Драться без тебя не будем. На обратном пути заезжай к нам в гости. Ты нам теперь не чужой человек!»

И поехал я дальше. Вот и поворот к мосту!

Свернул я к реке. Промчался заливными лугами: дорога там неплохая, почти сухая, просохла уже под жаркими лучами солнышка летнего.

Вон мост через реку к деревне. Судаки. Стоит, наклонился, бедный такой, несчастный. Река его после обильных дождей чуть было опять не унесла, как в весенний паводок.

Подъезжают машины. Разворачиваются и обратно едут. Водители видят, что мост не прямо стоит, а криво, и ехать по мосту боятся. Уж лучше в объезд, чем в реку упасть.

Даже пешеходы-самоходы у реки мнутся, опасаются на мост ступить!

Спрашиваю у них: «Вы-то чего боитесь? Вы же легкие, не то, что машины!»

Отвечают мне пешеходы-самоходы «Да, конечно, легкие! А вдруг мост все же рухнет? В реку падать и нам, легким, тоже не хочется!»

Смотрю на Василек. Прошу совета:

«Что мне делать, Василек? Если ехать на Запрудово, а потом на Разливаево через Затопляево на Острова, то я и завтра еще до места не доберусь! А может, все же через мост попробовать? Как думаешь? Упадет он или не упадет?»

И почудилось мне, что Василек улыбнулся и сказал: «Поезжай, где короче! Выдержит мост! Не беда, что кривой, не упадет! Кривые-то иногда еще крепче прямых держатся!»

Поверил я Васильку, сел за руль, нажал на газ и на полном ходу пронесся по мосту, так что никто из зрителей даже ахнуть не успел. Выдержал мост! Не упал!

Зарычал мотор, закрутились колеса, влетел я на горку, слетел с нее птицей и в овражке застрял в последний раз перед самой деревней у самой околицы. Остальное ты знаешь!»

Сережа молчал. Папа тоже молчал. Новый дождь застучал по крыше машины.

Сережа размышлял о чем-то своем. Потом спросил:

«Папа, а ты рассказал все, как было? Ничего не придумал?»

Папа ответил не сразу. Вспоминал свой рассказ…

«Все приключения приключились на самом деле. Вот Василек только…»

Сережа спросил:

«Что Василек? Ты про него придумал, чтобы интереснее было, да?»

Папа сказал:

«Нет-нет! Не придумал я. Про цветок тоже всю правду тебе рассказал! Ведь его я, действительно, все время в мыслях держал! Василек помогал мне, участвовал в приключениях, во всех делах был со мной рядом, как Друг!!

Сережа помолчал и сказал снова.

«Если бы не Василек, получился бы у тебя просто рассказ. А с Васильком вышла целая Сказка!»

Папа согласился:

«Да. Ты прав. А главная моя сказка, настоящая, большая и хорошая, вот какая: ты есть у меня! Пойдем скорей на ужин, Сережа! Мама, поди, заждалась нас уже…».

Мама покормила Сережу, и он уснул. Ему снились цветные сны: солдаты в зеленых гимнастерках, цыгане в красных рубашках…

И голубой Василек!