Текст книги "Карибский кризис"

«Прокуратура г. Волжского Волгоградской области; исх. 17-1750-04

Директору ООО Совинком Разгону А. А.

Ваше обращение о законности и обоснованности проведения конкурса на поставку медицинского оборудования среди лизинговых компаний, проводившегося 08.07.2004 г администрацией г. Волжского прокуратурой города, рассмотрено.

В ходе проверки выявлены нарушения порядка проведения конкурса, установленного Федеральным законом «О конкурсах на размещение заказов на поставки товаров, выполнения работ, оказание услуг для государственных нужд» от 6.05.1999 г № 97-ФЗ и Законом Волгоградской области «О поставках продукции для государственных нужд Волгоградской области» от 28.01.2003 г № 784-ОД (ред. от 22.06.2004 г). С целью их устранения прокуратурой города в адрес главы администрации внесено представление, с предложением признать несостоявшимся конкурс, проводившийся 8.07.2004 г.

Прокурор города Волжского Старший советник юстиции – Поляков А. И.»

Позже мне пришло письмо из Управления экономики города Волжского, проводившего этот тендер, в котором меня уведомили, что,

«…тендер от 08.07.2004 признан несостоявшимся, вопрос о проведении повторного конкурса по выбору лизинговой компании для поставки медицинского оборудования в лечебно-профилактические учреждения управления здравоохранения администрации г. Волжского с переходом права собственности после выполнения условий договора рассматривается. Точная дата проведения конкурса будет сообщена дополнительно».

Эта победа обошлась мне в 200,000 рублей – столько взял святой Иосиф на расходы, а сколько и кому он дал – это меня как заказчика не интересовало. В случае победы на повторном конкурсе я бы заработал минимум в 10 раз больше, но до этого предстояло дожить.

Волгоградские же тендеры переиграли в этом же году, осенью 2004 года, но их общая сумма была небольшой, около 10 млн рублей, чистая прибыль составила порядка 1,000,000 рублей.

После победы в этой славной боевой кампании святой Иосиф вернулся к своим рэкетирским штучкам. Пошли новые разводы, в том числе спекуляции по поводу Волжского тендера. Так, например, старый седой полковник зарядил, будто провёл переговоры с мэром Волжского, и тот поведал ему, что готов отказаться от услуг МЛК и начать работу с Совинкомом – то есть сыграть новый тендер в нашу пользу, и не только этот тендер на $2 млн, но и ряд других – и цена вопроса составляет $20,000. Якобы мэр уже получил эти деньги авансом от МЛК, и если он не выполнил обязательства, не выиграл им тендер и отказывается от дальнейшего сотрудничества с ними, то должен вернуть им эти деньги. А поскольку он уже их подержал в руках, то возвращать их как-то не с руки, и пускай новый поставщик покажет свою состоятельность и окажет уважение – позолотит ручку в знак дальнейшего взаимовыгодного сотрудничества.

Всё это походило на правду, но я уже достаточно знал святого Иосифа, чтобы распознать, где он говорит правду, а где лукавит. Эта история показалась мне разводом, и я витиевато довёл до его сведения, что смогу принять решение только при личной беседе с мэром Волжского. Больше святой Иосиф эту тему не поднимал.

В середине сентября мы выиграли практически на автомате очередной тендер в горздравотделе на поставку медоборудования в городские больницы на сумму около тринадцати миллионов рублей – гематологические анализаторы, аппараты ИВЛ, приборы внутрижелудочной РН-метрии, цифровые ультразвуковые диагностические системы (Карман уже не сам играл тендеры в своей епархии – горздравотделе, официально закупками занимался комитет муниципального заказа, на который он и святой Иосиф имели влияние); и после этого наше общение со старым седым полковником временно прекратилось: мы перестали встречаться, редко созванивались, все вопросы решались через исполнителей, а деньги ему (ежемесячные платежи) носил мой родной брат Максим, студент мединститута.

Итак, капризный демиург Иосиф прекратил свои нападки, очевидно, у него обнаружились более серьезные дела – и об этих делах, а также об истинных причинах его неприязни, немного позже. А поведение его протеже было ещё только первым накопившимся облачком, первым звонком издали.

Глава 22,
Где раскрываются причины, толкающие предпринимателя брать кредиты подчас под неразумный процент, и где мудрый читатель призадумается над метким изречением: «Кредит – это афера»

Самым спокойным и безопасным периодом моей деятельности было то время, когда я работал на своих деньгах и не был никому должен. Осознание этого факта явилось мне в полной мере в начале 2004 года, на седьмом году моей предпринимательской активности. Мне как владельцу частного бизнеса всегда приходилось в той или иной форме кредитоваться (до этого, работая с Гордеевым, я рисковал только своими деньгами). Поначалу то было взятие товара у поставщиков без предоплаты, на условиях отсрочки платежа. Такой вариант кредитования можно считать вполне безопасным: в случае форс-мажора кредитора можно кинуть (если у него нет возможности взыскать долг силой), либо вести бесконечные переговоры, договариваться и растягивать выплату на долгий срок – если это серьезная структура с собственной службой безопасности. Мне довелось иметь дело с самыми различными структурами и могу сказать, что вести диалог можно абсолютно со всеми компаниями. Другое дело банки: при первой же задержке выплаты процентов они автоматически включают свой карательный механизм, кроме того, заносят твои данные во всевозможные стоп-листы и всячески вредят тебе и твоей репутации даже в ущерб своим собственным интересам, ведь у тебя остается мало шансов вернуть им долг, если твоим партнерам станет известно, что у тебя проблемы. Если у тебя хорошие отношения с банкирами, то на какой-то незначительный период удастся сдержать службу безопасности и отсрочить санкции. На какой-то незначительный срок. Но всё равно ты будешь у них под колпаком и они постоянно будут тебя третировать и не успокоятся до тех пор, пока не опечатают твоё имущество и не пустят тебя по миру.

Первый банковский кредит я получил в Кировском отделении Волгопромбанка (г. Волгоград) осенью 2001 года. Сумма была незначительная – 400,000 рублей. Залогом по кредиту был товар в обороте – то есть находившаяся на складе продукция. Сотрудники кредитного отдела пришли на склад, осмотрели то, что там находится, и подписали бумаги. Они не могли проверить, насколько реальные цены указаны в документах, на самом деле стоимость была завышена в несколько раз, чтобы сумма товара превышала сумму кредита в три раза. Бухгалтерская отчетность была соответствующим образом исправлена – необходимо было показать высокую прибыльность и достаточно высокие налоговые платежи. Управляющий филиалом получил 10 % от суммы кредита.

Далее, с расширением бизнеса, мне снова пришлось кредитоваться в Волгопромбанке. После смены того первого управляющего, который получал комиссионные и принимал все документы, что мои сотрудники предоставляли на кредитный комитет, возникли поползновения к тому, чтобы в обеспечение кредита была заложена недвижимость либо другое реальное имущество, а не «товар в обороте», который сегодня на складе, а завтра продан. Однако мне удалось пресечь эту нездоровую тенденцию. В середине 2004 года задолженность перед Волгопромбанком достигла 2,5 млн рублей. Обеспечением кредита был всё тот же товар в обороте. Его уже даже не проверяли. Обороты по расчетому счету искусственно завышали, то есть несколько раз прогоняли одни и те же суммы, чтобы активность компании казалась выше, чем она есть на самом деле. Кроме того, я перечислял на Совинком деньги других своих фирм, в том числе Экссона, и платил за них с Совинкома в счет взаиморасчетов. Это создавало проблемы бухгалтеру, которому приходилось закрывать документами эти денежные трансакции, но мне нужно было поддерживать репутацию очень успешного человека, так как я рассчитывал кредитоваться более крупными суммами.

Мне приходилось перехватываться и в других местах – у друзей и знакомых, под более высокий процент, чем в банке (если банк брал 24 % в год, то друзьям приходилось платить до 10 % в месяц). Это были грабительские проценты, но в связи с расширением бизнеса возникали авральные ситуации, когда срочно нужны деньги, а взять их негде – например, клиенты задерживают платеж, а мне надо заплатить стратегическим поставщикам, которые в случае долгой задержки могут пересмотреть условия работы, аннулировать дилерские скидки, и так далее.

Соучредительство в Экссоне, открытие аптек, увеличение продаж и как следствие необходимость держать большой склад – всё это требовало бесперебойных денежных вливаний.

В начале сентября 2004 года я обнаружил, что издержки превышают доходы (помимо расходов по обслуживанию займов были еще офисные расходы, аренда, и так далее). Мои компаньоны инвестировали в мой медицинский бизнес 10 миллионов рублей. Изначально речь шла о солидарной ответственности: доходы и расходы одинаково распределяются между участниками (и это меня устраивало), но через некоторое время после того, как я взял у них деньги, мои компаньоны так разыграли карту, что я был вынужден взять на себя обязательство выплачивать им фиксированные 10 % в месяц. Они мотивировали изменение своего решения тем, что в отличие от Экссона, где участники получали одинаково 15 чистой прибыли, на Совинкоме они не имели возможности лично контролировать ситуацию, поэтому потребовали выплаты фиксированного процента. А ситуация на Совинкоме сложилась таким образом, что я не мог допустить их ко всем делам и заволокитил вопрос с трудоустройством их представителя (родственника Ансимовых) – если бы они узнали реальное состояние дел, то срочно потребовали бы возврата своих денег. И не только – мои компаньоны поставили бы под сомнение мои деловые способности и, возможно, перестали бы доверять на Экссоне. Новые условия меня не устраивали – аптеки не вышли на проектную мощность, не начали приносить доход, который бы покрывал все издержки. А вернуть деньги компаньонам я тоже не мог, средства были израсходованы – вложены в аптечный бизнес, частично пущены на текущие нужды.

Помимо десятимиллионного долга перед компаньонами, я был должен один миллион рублей своему старинному другу, однокласснику и однокурснику, Вадиму Второву. Деньги были взяты также под 10 %. Разумеется, я сказал ему, что деньги берутся под высокодоходные операции, если бы я сказал правду, что этими деньгами планируется латать дыры, никто бы мне и копейки не дал.

Таковы были приблизительные расклады по долгам по состоянию на начало осени 2004 года. «Приблизительные» потому, что мне приходилось еще перехватываться в других местах – у Винцаса Блайваса, например. Я брал по два-три миллиона сроком на месяц-полтора, и проценты по займам опустошали мой скудеющий карман.

Итак, сложилась такая ситуация, единственным выходом из которой был следующий: срочно раздобыть крупную сумму денег и вернуть деньги компаньонам, чтобы не платить им грабительские проценты, и реструктурировать ставший проблемным медицинский бизнес. Быстро взять деньги можно было лишь одним способом: получить кредит в банке или товар на отсрочку платежа у поставщиков. К сожалению, никто не предлагал таких интересных схем, как в 2003 году с необеспеченными векселями. Крупные тендеры на поставку медоборудования всё ещё были в проекте. Ожидалось, что деньги под них федеральный бюджет выделит в середние года, но реально эти средства должны были поступить не ранее середины следующего.

Моим сотрудникам были даны соответствующие поручения. Действовали во всех направлениях. Ренат сделал документы на целый автопарк дорогих автомобилей, чтобы предоставить их банку в обеспечение кредита, Винцас Блайвас договаривался с разными банками, сотрудники отдела поставок разрабатывали новых поставщиков (долг перед поставщиками составлял на тот момент около 12 миллионов рублей; это была плавающая цифра: Совинком брал товар на отсрочку платежа, сроками от одного месяца до полугода, со всеми были разные договоренности, и по мере поступления средств от покупателей мы расплачивались с поставщиками, такая получалась карусель).

Никто не сидел сложа руки. Однако, единственным вариантом, который выстрелил, оказался всё тот же Кировский филиал Волгопромбанка. Максимум, что я смог с них стрясти – это 10 миллионов рублей. Филиал не мог самостоятельно принять решение о более крупной сумме, это необходимо было согласовывать с головным офисом. А если бы правление банка принялось придирчиво проверять всю документацию и залоговое имущество, то не только бы не выдало новый кредит, но и отозвало бы существующий 2,5-миллионный.

Залогом по новому кредиту выступило медицинское оборудование – два ультразвуковых сканера Acuson 128XP производства Сименс. Аппараты принадлежали волгоградскому кардиоцентру, в котором находился мой офис, склад и аптека. Момент для переговоров с главврачом, Станиславом Халанским, был выбран удачно: кардиоцентр задолжал Совинкому более четырёх миллионов рублей, и я мотивировал необходимость кредитования тем, что должен расплатиться со своими поставщиками. Халанский дал согласие на то, чтобы переместить аппараты в мой офис на то время, когда туда придут представители банка для осмотра залога. (сделать документы и поставить на баланс фирмы оборудование было самым простым делом во всём проекте, хотя и дорогостоящим – поскольку это имущество было официально оформлено как мой взнос в уставный фонд, то пришлось платить соответствующие налоги). Но когда главврач кардиоцентра вник во все детали, то начал сомневаться, он обеспокоился, а не арестуют ли банкиры оборудование, если я не верну кредит. Мне пришлось долго уговаривать его, заверять, что всё будет в порядке. А в случае форс-мажора они придут за оборудованием не в кардиоцентр, а на Совинком. И за подделку документов пострадает фирма, а не госучреждение. На всякий случай Халанский попросил, чтобы я временно навесил на аппараты шильдики с другими серийными номерами. Что и было сделано.

В кардиоцентр это оборудование было поставлено Сименсом примерно в 1996 году, оно давно устарело, было снято с производства и его стоимость на вторичном рынке составляла около $15,000 за единицу. Знакомые оценщики из фирмы Юнитекс составили акт, в котором указали стоимость оборудования $350,000 (за один аппарат). Система была «доукомплектована» большим набором датчиков (реально, стоимость одного современного ультразвукового датчика составляла около $50,000).

На фирме был цейтнот: помимо основной работы, шло лицензирование аптек и ремонт новых помещений; в связи с задержками платежей поставщикам возникла нервозная обстановка и в лихорадочном темпе шли поиски альтернативных поставщиков; вдруг посыпались тендеры, для участия в которых изготавливались тонны документов, и так далее. Положение осложнял наметившийся конфликт внутри фирмы и раскол коллектива. Немудрено, что в такой ситуации документы на кредит готовились из рук вон небрежно. Ошибка была на ошибке, и сотрудники банка были в шоке оттого, что на одних и тех же документах на бланках Сименса, налоговой инспекции и других серьезных организаций (с соответствующими печатями) каждый день меняются сведения. По легенде, Совинком открывает частный медицинский центр, для которого и приобретены ультразвуковые сканеры (на самом деле, мы действительно планировали открыть частный медицинский центр на территории кардиоцентра – Халанский выделил нам здание площадью более 500 квадратных метров, но проект застопорился из-за недостатка финансов). С обоснованием кредита вышел полный караул. Нужно было нарядно расписать этот виртуальный медицинский центр с указанием тарифов на обслуживание и графиками получения прибыли, а на фирме решительно некому было заниматься этой творческой работой, соответственно слабали какую-то маловразумительную отписку – так что каждый владеющий компьютером мог бы разоблачить, что текст взят из интернета в неизменном виде.

Но это было полбеды. В день, когда представители банка должны были прийти осмотреть предмет залога, возникла нестыковка между исполнительным директором Михаилом Расторгуевым и врачом диагностического отделения, в чьем ведении находилось оборудование и которая по приказу главврача должна была переместить аппараты в наш офис (аппараты были на колесиках и легко перемещались). Когда банкиры явились, оборудование находилось в отделении и было в работе. Нимало не смущаясь, Расторгуев повёл их в стационар, и, открыв без стука дверь кабинета, сказал: «Ну давайте осматривайте, да побыстрее, а то мне некогда!» Врач в этот момент проводила манипуляцию с пациентом, в коридоре была очередь… Всё прошло довольно скомкано, сотрудники банка доложили управляющей, что, судя по всему, залоговое имущество принадлежит кардиоцентру, и в общем-то всё дело пахнет грандиозной аферой.

Между тем Расторгуев, которого я постоянно дергал по телефону с вопросом: «Когда наконец мы получим кредит?», позвонил управляющей и эмоционально переадресовал ей это вопрос, мол, хватит валять дурака, перечисляйте нам наши деньги. Пошло разбирательство, в итоге добрались до главного врача, который, естественно, заявил, что вообще не понимает, о чём идёт речь, оборудование принадлежит кардиоцентру и ни о каком залоге для сторонних фирм и речи быть не может.

Управляющая позвонила мне в Петербург и потребовала объяснений. Мне пришлось срочно вылететь в Волгоград. Объяснение я дал такое: мол, кардиоцентр задолжал Совинкому крупную сумму. В счет погашения долга я попросил главврача уступить мне оборудование для частного медицинского центра (на самом деле на тот момент было ужасно сложно снять с учета госимущество и переоформить на частную структуру). Пока идет оформление документов, Акусоны временно находятся в стационаре и на них выполняются процедуры. Чтобы моё объяснение выглядело убедительнее, я намекнул, что моя фирма не просто так находится в самом крупном медучреждении города и осваивает весь его бюджет… что главврач в доле и негласно является соучредителем частного медцентра, на который потихоньку перетаскивает активы в виде медоборудования (реально, этому оборудованию давно было пора на свалку, а не в частный медцентр).

– Но почему главврач сказал нам, что оборудование принадлежит кардиоцентру и не может быть предоставлено в залог? – спросила управляющая.

Я многозначительно парировал:

– А как, по-вашему, должен был отвечать крупный областной чиновник на вопросы посторонних лиц!?

– А-а-а…

Начальница кредитного отдела, которая присутствовала при этом, мягко попросила, чтобы в следующий визит представителей банка оборудование находилось бы в офисе Совинкома и на нём бы работали мои сотрудники. Я облегченно вздохнул: если следующий визит состоится, значит, не всё потеряно и шансы взять кредит остаются. И осторожно спросил: «А когда точно вы придете осматривать залоговое имущество?»..

Я не стал беспокоить Халанского, и, как ни в чем ни бывало, обратился к врачу диагностического отделения, в чьем ведении находилось оборудование. В назначенное время она прикатила оборудование в наш офис, банкиры его благополучно осмотрели и подписали акт осмотра. Я был уже на взводе: эти деньги, что называется, были нужны еще вчера, и конечно же, все до копейки были расписаны.

Но в тот момент, когда ожидалась выдача кредита и я ждал из банка приглашения приехать и подписать новый кредитный договор, разразился новый скандал. Та самая начальница кредитного отдела, которая во время моего объяснения усердно кивала, будто всё понимает и входит в ситуацию, она вдруг затеяла разбирательство, почему в качестве залога мы предъявляем всё те же аппараты, которые, судя по серийным номерам, принадлежат кардиоцентру. Начался новый виток разбирательств.

Я уже не стал признаваться, что и номера эти ненастоящие… И без того хватило канители. Я принялся объяснять по новой: кардиоцентр задолжал Совинкому, главврач в доле, люди в курсе…

– Почему в вашем штате нет сотрудников с медицинским образованием, которые бы могли работать на этом оборудовании, и вообще, есть ли у вас лицензия? – вопрошала начальница кредитного отдела, с каждым новым вопросом всё больше усложняя и запутывая дело.

Я терпеливо разъяснял: оборудование приобретено заранее, получение лицензии в процессе, и так далее.

Накладкам и неприятностям не было конца и края. На следующий после выдачи кредита день возникло новое осложнение, способное погубить всё моё дело. В обосновании кредита получателем ссуды была указана моя же структура – подставная фирма, с расчетного счета которой я планировал распределить деньги так, как считал нужным. Много куда следовало заплатить, около двадцати компаний, кое-что обналичить, чтобы отдать компаньонам, и не представлялось возможным объяснить это в экономическом обосновании кредита. Однако выяснилось, что именно в этот момент требовалось сделать перекредитование по предыдущему траншу – 2,5 миллиона рублей. (официально предыдущий кредит был выдан сроком на год, и формально раз в квартал надо было иметь на расчетном счете сумму кредита, банк её акцептировал и на следующий день возвращал обратно, по бумагам это проходило как погашение и последующая выдача ссуды; при существующих оборотах собрать в нужный день два с половиной миллиона рублей для очередного перекредитования не составляло проблем; но по закону подлости в нужное время этих денег не оказалось на расчетном счете; сотрудники могли бы подсуетиться заранее и сделать оборот по кредиту из тех денег, что обращались на счету – платежи покупателей или поступающие от Экссона средства – но все понадеялись, что хозяин всё помнит и как-нибудь сам всё решит). Итак, деньги поступили на расчетный счет прокладки, откуда планировалось их потратить, и вдруг выяснилось, что сегодня последний день перекредитования. В том банке у меня не было других фирм, чтобы одним днем перекинуть туда средства и тут же вернуть на расчетный счет Совинкома в Кировском филиале Волгопромбанка. Если перечислять на другие банки – это задержка минимум на один день. И тогда всё – санкции, подозрения банкиров, вероятность того, что через три месяца при очередном перекредитовании банкиры заберут всю ссуду. Пришлось перебрасывать деньги на Волгопромбанк с той же самой фирмы, на которую они из Волгопромбанка только что поступили. Что тут началось…

– Вы сбросили кредитные деньги на вашу подставную фирму! Вы взяли новый кредит для погашения предыдущего! – верещала начальница кредитного отдела.

К разговору подтянули сотрудника службы безопасности, который охарактеризовал мои действия как «мошенничество».

– Да брось, брат! – сказал я ему. – Мы же общее дело делаем, обоюдное. За месяц по моему расчетному счету проходит до 30 миллионов рублей, банк крутит эти деньги, получает прибыль, выплачивает тебе зарплату.

И прочая, и прочая…

В общем, кое-как, через пень-колоду, мытьём и катаньем, я убедил этих беспокойных банкиров, что мои помыслы чисты, как святой родник, и после этого, что называется, вытер пот со лба: «Уффффф!» Мне нужно было минимум 30 миллионов, чтобы залатать все дыры, и если каждые 10 миллионов будут доставаться мне с таким неимоверным трудом, боюсь у меня не хватит сил выдержать этот адский марафон.