Текст книги "Страсть"

Лайма ВАЙКУЛЕ

Вайкуле было всего 16 лет, когда в 1970 году на одной из рижских дискотек она познакомилась с молодым бас-гитаристом Андреем Латковским. Андрей был из интеллигентной семьи – его отец преподавал в Рижском университете политэкономию, а мама работала экспертом Торговой палаты Латвии. По словам Андрея, как только он пришел из армии, то сразу обратил на Лайму внимание. Случилось так, что они работали в одном коллективе – в оркестре. Поработали какое-то время, разошлись, потом опять поработали. Никаких отношений между ними не было, разве что взаимная симпатия…

«А потом опять судьба нас свела, и мы снова стали работать вместе, но уже в Ленинграде (это произошло в 1978 году. – Ф. Р.). Жизнь вне дома, гостиницы… Лайма была очень яркая, я стал ухаживать, и мы пошли по жизни вместе…»

Всесоюзная слава пришла к Вайкуле в середине 80-х. Они с мужем имели тогда четырехкомнатную квартиру в центре Риги и дачу в Юрмале. Однако по новому закону, принятому в Латвии после распада СССР, бывшие собственники, имевшие в 20—30-е годы в республике недвижимость и уехавшие затем за границу, теперь имели право получить эту недвижимость обратно. Вот и у дачи Лаймы объявился бывший хозяин, который теперь проживал в Швейцарии. Пришлось артистке вместе с мужем покупать себе новую дачу все в той же Юрмале.

Лайма Вайкуле рассказывает: «Все потраченные на ремонт прежней дачи деньги нам так и не вернули. Хотя вначале новые владельцы обещали заплатить 20 тысяч долларов, только чтобы мы освободили дом. Скрепя сердце заплатили тысячу. Увы, таков закон! Он не защищает людей, которые здесь жили десятилетиями. Кстати, объявившийся бывший «хозяин» сюда, в Юрмалу, так и не переехал, предпочитая жить в Швейцарии…»

Вот уже 30 лет рядом с Лаймой ее верный друг и продюсер Андрей Латковский. Они до сих пор не расписаны. Лайма говорит: «Официально я не замужем. Я слишком дорожу своей свободой, чтобы позволить кому-либо ее у меня отнять. Если бы Андрей попытался это сделать, наши отношения закончились бы мгновенно. Я как мой ротвейлер: когда собака была маленькая, я пробовала заняться ее «спартанским» воспитанием – чтобы рядом ходила, на кровать не залезала… Друзья подарили мне детский манеж, я поставила его у кровати, посадила туда Кэнди и легла спать, опустив в манеж руку, чтобы ей не было одиноко. А проснулась оттого, что она – нет, не плакала, не скулила – разбегалась и билась лбом в сетку. Потом отходила, опять разбегалась и опять пыталась разорвать эту сетку. Она рвалась на свободу! Я такая же…

Наверно, любовь к свободе не позволяет нам с Андреем пойти дальше. Причем наши отношения не хуже, чем были в самом начале, а даже лучше и, как нам кажется, стали более прочными. И, может быть, в этом и заключается секрет, почему у нас брак гражданский. Мы в любой день можем разойтись каждый в свою сторону. И это нас удерживает еще крепче. Я всегда говорю: когда человек начинает думать, что кто-то кому-то принадлежит (я имею в виду отношения между мужчиной и женщиной), в этот момент все и рушится…»

А вот что по этому же поводу говорит Андрей Латковский: «Мы считаем себя состоящими в браке, я во всяком случае. Скажем, если бы мы решили родить ребенка, то, конечно, сразу бы расписались. А пока до этого не доходят руки. И так всю жизнь, хотя сначала мы не хотели делать этого сознательно. Больше всего переживали наши родители, наверное, им это неприятно до сих пор. Но мы думали по-другому: время было тяжелое, мы хотели чего-то добиться, посмотреть мир…

Когда во время концерта я смотрю на Лайму, у меня возникает чувство гордости за нее. Я чувствую, что это – мое. Да, чувство собственничества. Ведь я вижу не глазами зрителя, а глазами близкого человека, и я уверен, что никто так не может оценить Лайму, потому хотя бы, что не знает, как это начиналось с 17 лет…

Хотя что-то мне в ней, конечно, не нравится. Точнее – мне в ней не все нравится. Например, то, что она фанатичка – на работе становится абсолютно неуправляемым человеком. С ней очень тяжело перед выходом на сцену, в гримерке… Я считаю, что это неправильно, потому что человек должен всегда управлять собой, иначе это становится каким-то сумасшествием…»

Детей у супругов нет, поскольку Вайкуле в свое время не захотела их иметь, опасаясь за карьеру. Поэтому теперь всю свою нерастраченную материнскую энергию певица отдает братьям нашим меньшим – собакам. Наверное, нет в отечественной поп-тусовке человека более сердобольного к животным, чем Лайма. Один из танцоров ее ансамбля признается: «Когда мы с гастролями выступаем в другом городе, можно запросто проследить маршрут, по которому проехала Лайма: там на углах улиц едят бездомные псы».

Несколько лет назад Лайма решила завести собаку и выбрала самую боевую породу – ротвейлера. Собаку назвала Кэнди (в переводе с английского – «конфетка»). Однако, несмотря на безобидное имя, Кэнди отличается крутым нравом. По словам самой Лаймы, в ее отсутствие она кусает всех подряд. В понятие «все» входят как близкие люди певицы (мама, муж), так и сослуживцы (например, новой управляющей салоном «Лайма-люкс» Кэнди порвала рукав роскошной шубы). Стоит отметить, что слава о крутом нраве Кэнди простирается далеко за пределы нашего отечества. Был случай, когда Лайма вынуждена была отказаться от заграничных гастролей, так как устроители наотрез отказались принимать ее с Кэнди, а оставить собаку было не с кем.

Лайма Вайкуле рассказывает: «Когда моя собака укусила маму (очень сильно), я плакала, просила прощения, потому что только я виновата в этом, но… я не могу ее уничтожить. Был еще момент: Кэнди укусила Андрея, Андрей ее заломал, прижал к земле, а я должна была подать ему поводок, чтобы он собаку придушил, покорил… Кэнди на меня так смотрела, что мне казалось, я предаю ее… Это мое несчастье, что она такая. Но Кэнди влюбила меня во все живое. В то, на что раньше я не обращала внимания…»

В отличие от большинства своих коллег Вайкуле редко становилась героиней скандальной хроники. Поэтому как гром среди ясного неба прозвучали в начале апреля 2003 года публикации в ряде российских СМИ о поведении Вайкуле на дне рождения Владимира Винокура. Торжество проходило в ресторане отеля «Метрополь», причем Вайкуле пришла туда не только как гость, но и как именинница (ей на днях исполнилось 49 лет). Журналисты сообщали, что певица явилась без мужа и была самой отвязной на вечеринке.

Д. Лебедев («Жизнь»): «Весь вечер виновники торжества внимательно следили, чтобы у гостей регулярно наполнялись и опустошались фужеры. Сами именинники тоже не отставали: Винокур налегал на виски, Лайма – на шампанское. И в конце концов они начали вытворять такое, чего от них ни гости, ни родственники никак не ожидали.

Когда принесли торт, Вайкуле, схватив большой кусок, попыталась из своих рук накормить им Винокура, но промахнулась и перепачкала Владимиру Натановичу не только лицо, но и дорогой костюм. А потом Лайма и вовсе разгулялась. Она вытащила на сцену Валентина Юдашкина и устроила своеобразный стриптиз – стащила с него брюки. С трудом вырвавшись из ее железных рук, модельер, в свою очередь, сам попытался раздеть Лайму. Разошедшихся не на шутку знаменитостей остановили гости».

М. Самохин («Экспресс-газета»): «Торжество стало развиваться совершенно непредсказуемо. Сначала великолепная Лайма измазала тортом лицо Винокуру. А потом, накачавшись спиртным, стала на глазах у всех домогаться то Кобзона, то Розенбаума. Если сначала это выглядело как шутка, то потом кое-кому стало не до смеха. Особенно когда Вайкуле начала раздевать Валентина Юдашкина. Встав на колени, она со знанием дела вмиг расстегнула ширинку ошалевшему кутюрье. Неизвестно, чем бы все это закончилось, но Винокур оттащил проказливую латышку от юдашкинского гульфика.

– Во дает! – восхищенно произнес солидный усатый господин, толкнув локтем свою юную очкастую подругу. – Знаешь, я ее помню еще по Юрмале, когда она в варьете ресторана «Юрас Перле» танцевала. Жила тогда где-то на станции Дзинтари, напротив ресторана «Узбекистон». И голой танцевала при открытом окне. А гуляющие в кабаке «денежные мешки» с удовольствием «снимали» ее. Она и сейчас прекрасно выглядит. И молодой задор, поди ж ты, сохранила…»

В марте 2009 года Вайкуле исполнилось 55 лет. Однако, глядя на нее, этих лет ей не дашь – выглядит она лет на десять моложе. Кто-то может заподозрить певицу в том, что она не вылезает из кабинетов пластических хирургов. Но это не так – она еще не сделала ни одной пластической операции. Как же ей удается так сохраняться? Послушаем ее собственные слова:

«Те, кто обращается к пластическим хирургам – сумасшедшие! Ну, не над этим надо работать! Если внутри тебя есть что-то хорошее, то будешь красив и внешне. Ведь секрет красоты и здоровья всем известен. Закон очень прост – свежий воздух, чистая вода и здоровая пища, то, из чего мы все состоим. Но как раз именно нам, артистам, труднее всего придерживаться простого пути к хорошему самочувствию. У нас сумасшедший график. Но я научилась и к этому приспосабливаться. Например, я стараюсь не получать сразу слишком много информации. Когда у тебя много дел, то сразу пугаешься. Я научилась думать только о завтрашнем дне, а о послезавтрашнем буду думать завтра. Утро – мое любимое время суток, потому что еще ничего не произошло, а я оптимист и жду от наступившего дня только хорошего…»

А вот что она сказала о своей личной жизни («Комсомольская правда», номер от 26 марта, автор – А. Велигжанина):

«Замужем я была несколько часов в этом противном Лас-Вегасе! У меня был и есть любимый мужчина – Андрей. Он предложил расписаться. Мы тогда были в Америке. Я попробовала, мне очень не понравилось! Я все перевела в шутку и осталась свободной женщиной. Я очень свободолюбивый человек. И когда мне говорят, что теперь вы принадлежите другому человеку, это страшно! Тогда я поняла, что замужем быть не хочу…»

Отметим, что в свое время Вайкуле хотела родить ребенка, но ее муж Андрей отговорил ее. Пришлось лечь в клинику. Потом она пожалела об этом. И даже собиралась пойти на усыновление ребенка. Однако ее крестный не дал на это своего благословения. Не объяснив, почему.

Между тем незадолго до юбилея Вайкуле у нее возникли проблемы со здоровьем – ей сделали операцию на левом колене (удалили мениск). И хотя это событие лишило ее возможности участвовать в телепроекте «Ледниковый период» (а она очень этого хотела), однако во всем остальном она себя не ограничивала – гастролировала, участвовала в разных фестивалях. Кстати, Вайкуле всегда поет «вживую», что также говорит о ее хорошем здоровье.

В ее юрмалском доме по-прежнему живут собаки – три американских бульдога. Каждое утро она бродит с ними по десять километров вдоль пляжа либо купается. С собаками у нее полное взаимопонимание. По ее же словам: «Они понимают меня как никто, преданы мне как никто».

Наталья ВАРЛЕЙ

В первый раз Варлей вышла замуж, когда училась в Театральном училище имени Щукина, в конце 60-х. Ее супругом стал актер Николай Бурляев. Причем по популярности Варлей, конечно, в ту пору затмевала своего супруга: только что вышла «Кавказская пленница», которая мгновенно вознесла «спортсменку-комсомолку-красавицу» на самую вершину киношного Олимпа. Отчасти, может быть, поэтому звездный брак просуществовал недолго.

Когда Варлей заканчивала училище, на ее горизонте возник новый воздыхатель, причем иностранец. И она имела все шансы укатить с ним на Запад и жить там вполне обеспеченно. Но она сама этого не захотела. Вот ее собственные слова:

«К нам в училище приехали из Бельгии студенты театральных вузов. Возглавлял эту компанию Люсьен Хармегинс, сын министра обороны Бельгии. Мы подружились. Потом, когда они вернулись домой, я стала получать от Люсьена письма. Приглашал в Бельгию, звал на виллу в Ниццу. А чтобы мне в голову не приходило ничего дурного, предлагал взять с собой подружку. В общем, влюбился и очень хотел на мне жениться. Но у меня тогда были совершенно другие планы. Если бы он появился в моей жизни раньше, чем Володя, возможно, все сложилось бы по-другому…»

Володя, о котором идет речь, не кто иной, как сын Нонны Мордюковой и Вячеслава Тихонова. Он был однокурсником Варлей по «Щуке» и влюбился в нее по уши. По словам Варлей: «Володя влюбился в меня, когда увидел «Кавказскую пленницу». Он был молодым, сильным, крепким. У нас были общие дипломные спектакли: я, например, играла Снегурочку, он – Мизгиря. Он был очень способный человек, с прекрасными внешними данными, добрым по сути. Володя четыре года ночевал на чердаке, чтобы увидеть, как я прохожу мимо. Но, когда мы поженились, он стал ревновать меня к каждому фонарному столбу. Находились люди, которые говорили ему: «Я с ней был». И мы выясняли отношения чуть ли не через день!»

Окончив училище в 1971 году, Варлей поступила в труппу Театра имени Станиславского. Ее первой большой ролью была Роз-Мари Фей в спектакле Н. Погодина «Альберт Эйнштейн». Затем она получила еще две главные роли, однако сыграть их ей тогда не удалось по вполне прозаической причине: она забеременела. Вскоре на свет появился сын, которого назвали Василием. Однако к тому времени молодая семья уже распадалась: Владимир Тихонов стал все чаще злоупотреблять алкоголем, в доме на этой почве постоянно происходили скандалы. К тому же у Тихонова появилась молодая любовница – эстрадная танцовщица. В итоге Варлей приняла решение развестись с мужем.

Уже через месяц после рождения ребенка Варлей вернулась на театральную сцену. Было очень тяжело, так как приходилось разрываться между домом и театром. Когда Василию исполнилось три года, она стала брать его с собой на гастроли. Почему ребенка нельзя было оставить на попечение родителей? Дело в том, что родители актрисы в тот период серьезно болели, а родители со стороны отца ребенка – Вячеслав Тихонов и Нонна Мордюкова – были заняты каждый своими проблемами (у Вячеслава Тихонова, например, за год до появления внука родилась дочь Аня).

По словам Натальи Варлей: «Вася рос у меня очень самостоятельным, бывало, один оставался в гостиничном номере. Я знала, что Вася никогда не сделает того, чего нельзя делать. Не откроет балконную дверь, не разожжет костер в комнате».

Варлей была красивой женщиной и при желании, наверное, могла бы легко устроить свою судьбу, выйдя замуж за режиссера или знаменитого актера. Но она после развода с Тихоновым предпочла жить одна. За что и платила по полной программе. В кино, если приглашали сниматься, роли ей в основном предлагали какие-то бесцветные, да и сами фильмы были второсортными. Не лучшим образом обстояли дела и в театре. Вот что она вспоминает:

«Первая роль была вводом в спектакль за две репетиции. Я немножко вышла из формы, жутко комплексовала. В зале сидели мои родители, текста было много. И в первой же эмоциональной сцене вдруг почувствовала, что меня «перемкнуло» от волнения и я не могу вспомнить ни одного слова! Меня прошиб холодный пот. В цирке, когда душил страх, – а я ведь безумная трусиха, боюсь высоты, – в проходах стояли мои коллеги, которые поддерживали меня внутренне, и я успокаивалась. А здесь я повернулась к кулисам и увидела глаза актеров, которые радовались моему провалу. Все они отлично знали текст. Я посмотрела в другую кулису – то же самое. Во взгляде моего партнера читалось ехидное: «Ну что, звездулька?» Все это длилось минуту. Я посмотрела ему в глаза: «Боря, я текст забыла…» Он подсказал одно слово, я за это слово зацепилась и от злости вспомнила все. Я поняла, что в театре никто тебя, как в цирке, поддерживать не будет. Хотя там тоже иногда от зависти резали тросы, даже люди погибали… Но это редкость, по большому счету в цирке есть чувство локтя…»

За время работы Варлей в этом театре сменилось четыре главных режиссера, и ее положение в нем было то стабильным, то шатким. Завистники не переводились. Однажды Варлей приехала из-за рубежа и привезла оттуда красивую кофточку. В первый же день надела ее, но, когда после спектакля вернулась в гримерную, увидела, что на кофте кем-то из коллег прожжена огромная дырка.

В другом случае она должна была играть роль Натали в «Былом и думах». Режиссер Сандро Товстоногов пообещал, что спектакль будет идти в одном составе и, если кто-то из актеров заболеет, спектакль отменят. Однако надо же было такому случиться, что незадолго до премьеры Варлей угодила в больницу. Тут же вокруг этой роли разгорелись интриги, и в конце концов ее получила другая актриса. Про свое обещание режиссер уже не вспоминал.

И все же, несмотря на то, что достойных фильмов с участием Варлей выходило на экраны не так уж и много, зритель продолжает любить эту актрису, ласково именуя Ниной. Причем порой эта любовь проявляется в самых неожиданных местах и при таких же обстоятельствах. Рассказывает Наталья Варлей: «Летела в Кисловодск на съемки. В аэропорту меня почему-то никто не встретил. Подхожу к первому же милиционеру с просьбой помочь добраться до гостиницы. Рядом стоит черная «Волга». Страж порядка говорит водителю: «Валэр, давэзешь?» – «Канэшно». Поехали. Смотрю, город уже заканчивается, а мы все никак не доедем. Горы кругом, ни зги не видать, я один на один с каким-то бандитом. С гонораром за прошлые съемки, который лежал в кошельке, мысленно уже попрощалась, а он вдруг спокойно так говорит: «Тэпэрь я с тобой буду дэлать все, што хачу. Изнасылую, а патом все равно убью». – «Ах, ну если все равно убьешь, то мне терять нечего», – подумала я и приготовилась к отчаянному сопротивлению. Он все-таки решил начать с сумочки, вынул деньги, паспорт, открыл его и… застонал как раненый зверь: «Наташа, я вас нэ узнал, вы моя самая любимая актриса, умоляю, простите мнэ мою глупую шутку».

В начале 80-х Варлей вновь вышла замуж и вскоре забеременела. Роды оказались преждевременными – ребенок появился на свет на восьмом месяце. Актриса тогда училась на 2-м курсе Литературного института и готовилась к контрольной по истории КПСС. Времени до экзамена было в обрез, поэтому Варлей решила перепечатать контрольную ночью. Работала не смыкая глаз, а утром внезапно почувствовала себя плохо. В тот же день отправилась в роддом.

Наталья Варлей вспоминает: «Попала я к ассистенткам. Они болтали, курили и не обращали на меня внимания. А когда появился ребенок, поняли, что срок маленький, резус – отрицательный, и забегали. Ребенок не закричал. Я лежала на носилках, надо мной склонился молодой врач Алексей Владимирович: «Возьми себя в руки, ребенок очень тяжелый». Я старалась держаться, но когда всем в палату детей на кормление принесли, а мне – нет, у меня тут же началась истерика. Я рыдала часа два. А на другой день Алексей Владимирович взял меня за руку и повел смотреть ребенка. Сын лежал в кювезе, под стеклянным колпаком, с трубочками во рту, в носу… «Вот ребенок, у которого невероятная воля к жизни, он нам помогает, – сказал мне врач, – а ты своим плачем мешаешь. Надо выбрать имя по святцам и окрестить».

Сегодня Варлей живет в одном доме с Бари Алибасовым и его «на-найцами» (Мерзляковский переулок, район Нового Арбата). Ее старший сын Василий сначала работал в метрополитене, затем пошел учиться (одновременно работая) в Институт современных искусств. Женат. В мае 1995 года у него родился сын Женя. Так что «кавказская пленница» уже бабушка.

Младший сын – Александр – учится в английской школе, а также посещает воскресную школу при Свято-Даниловом монастыре.

В 2006 году, после долгого перерыва, Варлей вернулась в кинематограф: снялась в фильме «Волкодав» (премьера состоялась в январе следующего года).

Вера ВАСИЛЬЕВА

Первая любовь Васильевой оказалась мучительной и тяжелой. В 1951 году она влюбилась в известного театрального режиссера Бориса Равенских, который ставил в Театре сатиры, где играла Васильева, спектакль «Свадьба с приданым». На тот момент Равенских был женат и имел детей, но это не остановило Васильеву, которая впервые по-настоящему влюбилась. Встречались влюбленные тайком на территории актрисы – в ее 9-метровой комнатке на улице Горького. Эту жилплощадь актриса получила в начале 50-х, после того как была удостоена Сталинской премии за фильм «Сказание о земле сибирской». Говорят, в первоначальном варианте указа о награждении фамилии Васильевой не было, но в дело вмешался сам Сталин. После просмотра картины он спросил: «Где нашли такую прелесть на роль Настеньки? Уж больно хорошо сыграла, надо дать ей премию».

Несмотря на лауреатство, комнату Васильевой дали из разряда «скромнее не придумаешь»: мало того что под самой крышей, так та еще и постоянно протекала, из-за чего актрисе приходилось ставить на пол аж по два ведра. Из мебели у Васильевой были лишь матрац на ножках, стол, два стула и шкаф, а из посуды – три тарелки и две чашки. Однако после коммунальной квартиры, где Васильевой в течение многих лет пришлось жить со своей семьей – вшестером в одной комнате, – это новое жилище казалось раем.

В «Свадьбе с приданым» Васильева играла главную роль – Ольгу. А ее жениха играл молодой актер того же театра Владимир Ушаков (его ввели вместо сильно пьющего Алексея Егорова), который тайно был влюблен в Васильеву. Он знал, что сердце его возлюбленной несвободно, сам был женат, однако со своим чувством ничего поделать не мог. Любовный треугольник просуществовал два года, после чего Васильева сама сделала выбор. Устав ждать, когда Равенских выберет между ней и своей женой, она приняла решение порвать с ним. И когда прознавший про это Ушаков (к тому времени уже разведенный) пришел к ней с предложением руки и сердца, она немедля дала согласие. Вскоре молодые сыграли свадьбу.

Вспоминает Вера Васильева: «Володя считает, что я в какой-то степени вышла за него замуж не по любви. И не по расчету, а просто потому, что я не могла и дальше так жить. Я очень любила Бориса Ивановича. Если бы его сослали, я поехала бы за ним. Но если бы стала его женой, я, наверное, погибла бы. Он часто влюблялся. Пока он меня любил, я была спокойна, а когда ушел в другой театр, я не знала, как мне жить… Мы ведь расстались с Равенских не потому, что все стало плохо, а как раз на гребне наших отношений. И для него было полной неожиданностью, что я вышла замуж. Такой вот удар получил…»

Жили молодые в общежитии. Ушаков, чтобы разгрузить жену по хозяйству, нанял ей домработницу. Но та плохо справлялась со своими обязанностями, вместо порядка создавая лишь беспорядок. Соседей это сильно злило. После ее уборки Татьяна Пельтцер обычно кричала Васильевой: «Вера, иди убирай за своей прислугой».

Звездная чета Васильева – Ушаков поставила своеобразный рекорд в актерской среде: вместе они живут вот уже более полувека. Как рассказывает сама актриса: «Мне иногда говорят: «Вера, как ты свою жизнь однообразно прожила. Можно сказать, не влюблялась ни в кого. Всегда оставалась верной женой, даже не кокетничала ни с кем». Но дело в том, что я все чувства проживаю в театре, на сцене. Там у меня есть и любимые, я бываю и брошена, и влюблена. На сцене испытываю многое из того, чего не выпало мне в жизни…

В быту я очень уступчивый человек, стараюсь ни с кем не конфликтовать. Хотя в принципиальных вопросах на компромиссы не иду. Но и не кричу о своих взглядах на каждом шагу. Просто если какой-то человек мне не нравится, я тихо и спокойно прекращаю с ним отношения.

Я благодарна своему мужу за снисходительность к моей бытовой несостоятельности. Я ведь почти ничего не умею готовить. Разве что щи или кашу. Я котлеты не умею делать, никогда в жизни не испекла ни одного пирожка. Для меня принять гостей – это надо кого-то попросить накрыть стол. Я совсем не уютное, не семейное и не домашнее создание. Когда мы жили в общежитии при Театре сатиры (там Толя Папанов жил с Надей, Татьяна Ивановна Пельтцер со своим отцом), муж взял для меня домработницу. Она была бывшим поваром и готовила только блюда, которые считала достойными аристократической семьи, например взбитые сливки… Затем у нас жила сестра мужа, тоже помогала…

Детей у меня нет. Я даже не знаю, жалею я об этом или нет. Животных тоже не держим: муж не может рано вставать, а я – не люблю. Я немножко ленивая, люблю поспать, никогда не делала никаких физкультур, не соблюдала диет…

Жаловаться на жизнь грех – я получаю и пенсию, и зарплату, и премиальные… Запросы у меня и у мужа небольшие. На жизнь хватает…»

Как мы помним, своих детей у Васильевой нет. Однако есть женщина, которую она считает своей дочерью. Об этом сама актриса рассказала в сентябре 2008 года в интервью газете «Комсомольская правда» (автор – А. Плешакова). С этим человеком актриса познакомилась в 1991 году совершенно случайно. Она спешила к мужу в больницу, нагруженная сумками. А дело было зимой, и брать такси было несподручно – дорого. В этот самый момент к ней и подошла незнакомая девушка, которая вызвалась помочь нести тяжеленные сумки. Далее послушаем рассказ самой актрисы:

«А потом мне пришло удивительно доброе письмо, написанное девушкой по имени Даша. Я ей ответила и предложила увидеться. После спектакля мы встретились у театра, и я узнала в ней ту самую девушку, которая помогла добраться до больницы…

У меня впечатление, что я обрела дочь, которая подарила мне чувство защищенности перед жизнью. Мы объездили с ней чуть ли не все московские больницы – муж постоянно болел, и вместе с Дашей мы его навещали. Если нужно было достать дефицитное лекарство и я в ужасе не знала, что делать, вдруг появлялась Даша и помогала решить эту проблему. У нее какое-то есть чутье – приходить в самый нужный момент. Как у ангела-хранителя. Я никогда не встречала такой нежной заботы, такого желания оградить меня от любых бытовых трудностей, связанных с моими родными. При этом Даша – цельный, волевой и самодостаточный человек, лидер по характеру, но по отношению ко мне невероятно заботливая…

А еще благодаря Дашеньке я позволила такую роскошь, как завести кота. Раньше из-за постоянных гастролей и поездок домашнее животное было для меня под запретом. Кота Филимона нашла на улице Даша. «Тут во дворе котенок маленький, такой хорошенький. Может быть, взять его?» – позвонила она мне. Приезжает, на ладошке – крошка. Котеночек нежно-палевый, с голубыми глазками. Смотрю на него – маленького, беспомощного, – и нет никаких сомнений: конечно, он наш.

Из поездки в Иерусалим я привезла Даше освященный крестик – вроде как теперь она моя духовная крестная дочка. Было бы нелепо говорить о ней как о «своей» дочери, потому что у Даши есть замечательные родители…»