Текст книги "За чьей спиной прячется президент?"

Глава 8
Неуязвимый де Голль

В том же 1961 году во Франции началась настоящая «охота» (другого слова не подобрать) на президента страны Шарля де Голля. «Охоту» на президента объявили члены так называемой «Секретной вооруженной организации» (ОАС), во главе которой стоял генерал Сален. Чем же не угодил глава республики оасовцам?

Шарль де Голль стал премьер-министром в июне 1958 года. Боевой генерал, основатель патриотического движения «Свободная Франция» в годы Второй мировой войны, де Голль был именно тем человеком, прихода которого к власти ждала буквально вся Франция. Покончив с продажной и нерешительной Четвертой республикой, он основал Пятую, разработал и принял новую конституцию. Однако настоящим «камнем преткновения» в его политике был Алжир. Будучи с 1830 года французской колонией, эта североафриканская страна вот уже несколько десятилетий боролась за свою независимость. С 1954 года в Алжире началась национально-освободительная война.

Придя к власти в 1958 году, Шарль де Голль во всеуслышание заявил, что Алжир не отдаст, что он всегда будет французским. Однако уже через год, а точнее, 16 сентября 1959 года, де Голль торжественно признает право алжирского населения на самоопределение. В январе 1960 года в Алжире вспыхивает мятеж антиголлистов, который продлился всего неделю и был подавлен. Четырнадцатого ноября 1960 года на заседании совета министров де Голль объявил о своем решении вынести алжирский вопрос на референдум, который назначил на 8 января 1961 года. И вскоре на этом референдуме 75 процентов голосовавших ответили де Голлю «да».

Между тем противники президента не сидели сложа руки. В марте 1961 года в Швейцарии состоялся съезд военных и гражданских ультра, которые учредили «Секретную вооруженную организацию» (ОАС). Методом борьбы с голлистами они избрали террор, который вскоре буквально захлестнул как Алжир, так и Францию. В сентябре 1961 года было совершено и первое покушение на Шарля де Голля. Поначалу считали, что авторами его были оасовцы. Но значительно позднее выяснилось, что помимо ОАС в стране действовала еще одна антиголлистская организация, строго законспирированная и состоявшая из высокопоставленных военных и гражданских деятелей, сенаторов, депутатов, которые до определенного момента поддерживали президента, но затем решили его убрать.

Покушение состоялось 8 сентября в двадцати километрах от Парижа по дороге в Коломбэ, около Пон-сюр-Сен, и было весьма неплохо подготовлено. Для его осуществления на обочину дороги террористы привезли груду песка, в который и спрятали бомбу, содержащую в себе сорок пять килограммов взрывчатки. Если бы эта бомба взорвалась, воронка от взрыва была бы диаметром в сто метров. Естественно, что все, кто мог оказаться рядом с этой грудой песка, взлетели бы на воздух. Однако мощного взрыва тогда не произошло. Когда в десять часов вечера мимо груды песка проезжал президентский кортеж, произошел всего лишь легкий взрыв, в результате которого никто не пострадал. Как говорили потом сведущие люди, этот безобидный взрыв подстроила сама служба безопасности президента. Разоблачив заговорщиков, охрана изъяла мощную бомбу и вместо нее подложила в песок свою. Зачем? Высказывались догадки, что неудачное покушение могло оказаться выгодным де Голлю по политическим мотивам.

Между тем первая неудача не обескуражила врагов президента. Даже наоборот, она подстегнула их к новым попыткам свести с ним скорые счеты. Двадцать второго августа 1962 года было совершено одно из самых громких покушений на де Голля. В самом лучшем романе, который когда-либо повествовал о наемном убийце, в романе Фредерика Форсайта «День Шакала», об этом покушении рассказано следующее:

«В семь часов сорок пять минут другая группа появилась за стеклянными дверьми, приковав внимание охраны. Шарль де Голль в неизменном темно-сером двубортном костюме и черном галстуке галантно пропустил вперед мадам Ивонн де Голль и, взяв ее под руку, вместе с ней спустился по ступенькам к ожидающему «Ситроену». Они сели на заднее сиденье: мадам де Голль – слева, президент – справа от нее.

Их зять, полковник Ален де Буасье, тогда начальник штаба танковых и кавалерийских соединений французской армии, проверил, надежно ли закрыты задние дверцы, и занял свое место рядом с Марру.

Двое мужчин, сопровождавших президента и его супругу, направились ко второму лимузину. Анри Джудер, телохранитель де Голля, сел рядом с шофером, поправил кобуру с тяжелым пистолетом, закрепленную под левой подмышкой. Второй мужчина, комиссар Дюкре, начальник службы безопасности президента, сказал пару слов охранникам и, убедившись, что все в порядке, залез на заднее сиденье. Один.

Два мотоциклиста в белых шлемах завели двигатели и вырулили к воротам. Их разделяло не более четырех метров. «Ситроены» описали полукруг и выстроились в затылок друг другу за мотоциклами. Часы показывали семь пятьдесят.

Снова распахнулись железные ворота, и маленький кортеж мимо стоящих навытяжку гвардейцев выкатился на Фобур Сен-Оноре, а затем на проспект Мариньи. Молодой человек в белом защитном шлеме, сидящий на мотоцикле в тени каштанов, подождал, пока кортеж проследует мимо, и устремился следом. Регулировщики не получали никаких указаний относительно времени отъезда президента из дворца, движение транспорта было таким же, как в любой другой день, и о приближении кортежа полицейские узнавали по вою мотоциклетных сирен, едва успевая перекрывать движение на перекрестках.

На утопающем в тени проспекте кортеж набрал скорость и вырвался на залитую солнцем площадь Клемансо, направляясь к мосту Александра III. Мотоциклист следовал тем же путем. За мостом Марру выехал на проспект генерала Галлиени и далее на бульвар Инвалидов. Мотоциклист получил нужную ему информацию: генерал де Голль покидает город. На пересечении бульвара Инвалидов и улицы Варен он сбросил скорость и остановился у кафе на углу. Войдя в зал, он достал из кармана металлический жетон и направился к телефону-автомату.

Подполковник Жан-Мари Бастьен-Тири ждал звонка в баре на окраине Медона. Он работал в министерстве авиации, был женат, имел троих детей. Под обликом респектабельного чиновника и примерного семьянина подполковник скрывал жгучую ненависть к Шарлю де Голлю, который, по его мнению, предал Францию, и к тем, кто в 1958 году вернул старого генерала к власти, уступив Алжир местным националистам…

Он потягивал пиво, когда зазвонил телефон. Бармен пододвинул к нему телефонный аппарат, а сам отошел к телевизору на другом конце стойки. Бастьен-Тири послушал несколько секунд, пробормотал: «Очень хорошо, благодарю вас», – и положил трубку. За пиво он заплатил заранее. Не спеша вышел из бара на тротуар, вытащил сложенную в несколько раз газету и дважды развернул ее.

На другой стороне улицы молодая женщина опустила тюлевую занавеску в квартире на первом этаже и повернулась к дюжине мужчин, рассевшихся по стульям и кушеткам:

– Маршрут номер два.

Пятеро юношей, новички, нервно вскочили. Семеро остальных, возрастом постарше, держались спокойнее. Командовал ими лейтенант Ален Бургене де ла Токне, помощник Бастьена-Тири, придерживавшийся крайне правых взглядов, выходец из семьи дворян-землевладельцев, тридцать пять лет, женат, двое детей…

По знаку де ла Токне мужчины через дверь черного хода вышли в переулок, где стояло шесть автомобилей, украденных или нанятых. До восьми часов оставалось пять минут.

Бастьен-Тири готовил покушение много дней, замеряя углы стрельбы, скорость движения автомобилей и расстояние до них, огневую мощь, достаточную для того, чтобы остановить машины. Местом для засады он выбрал прямой участок проспекта де ла Либерасьон, у пересечения главных дорог в предместье Парижа Пети-Кламар. По плану первая группа снайперов начинала стрелять по машине президента, когда та находилась в двухстах ярдах от них. Укрытием им служил стоящий на обочине трейлер.

По расчету Бастьена-Тири, сто пятьдесят пуль должны были прошить первую машину в тот момент, когда она поравняется со снайперами, лежащими за фургоном. После остановки президентского лимузина из боковой улицы должна выехать вторая группа боевиков, чтобы в упор расстрелять агентов службы безопасности, ехавших во второй машине кортежа. Отход обеих групп должен был осуществляться на трех автомобилях, ждущих на другой улице.

На самого Бастьена-Тири, тринадцатого участника операции, возлагалась задача подать сигнал о приближении президентского кортежа. В восемь часов пять минут обе группы заняли исходные позиции. В сотне ярдов от трейлера Бастьен-Тири расхаживал на автобусной остановке все с той же газетой в руке, взмах последней служил сигналом для Сержа Бернье, командира группы снайперов, стоящего у трейлера. Те должны были открыть огонь по его приказу. Бургене де ла Токне сидел за рулем автомобиля, призванного отсечь вторую машину кортежа. Ватин Хромоногий, устроившись рядом, сжимал в руках ручной пулемет.

Когда щелкали предохранители винтовок у Пети-Кламара, кортеж генерала де Голля вырвался из интенсивного транспортного потока центра Парижа на более свободные проспекты окраины. Скорость машин достигла шестидесяти миль в час.

Увидев, что дорога впереди пуста, Франсуа Марру взглянул на часы и, спиной чувствуя нетерпение генерала, еще сильнее надавил на педаль газа. Оба мотоциклиста переместились в хвост кортежа. Де Голль не любил мерцания маячков. В таком порядке в восемь часов семнадцать минут кортеж въехал на проспект Дивизии Леклерка.

А в миле от них Бастьен-Тири пожинал плоды допущенного им серьезного просчета, о сути которого он узнал от полиции лишь шесть месяцев спустя. Готовя покушение, он воспользовался календарем, в котором указывалось, что 22 августа сумерки падали в 8.35, то есть кортеж де Голля появился бы в Пети-Кламар значительно раньше этого времени, даже с учетом задержки, как и произошло на самом деле. Но подполковник ВВС взял календарь 1961 года. Двадцать второго августа 1962 года сумерки упали в 8.10. Эти двадцать пять минут оказались решающими в истории Франции. В 8.18 Бастьен-Тири заметил кортеж, мчащийся по проспекту де ла Либерасьон со скоростью семьдесят миль в час, и отчаянно замахал газетой.

На другой стороне дороги, на сотню ярдов ближе к перекрестку, сквозь сгущающиеся сумерки Бернье вглядывался в едва различимую фигуру на автобусной остановке.

– Подполковник уже махнул газетой? – задал он риторический вопрос.

Слова едва успели слететь с его губ, как президентский кортеж поравнялся с автобусной остановкой.

– Огонь! – заорал Бернье.

Они начали стрелять, когда первый лимузин поравнялся с трейлером и помчался дальше. Двенадцать пуль попали в машину лишь благодаря меткости стрелков. Две из них угодили в колеса, и, хотя шины были самозаклеивающимися, внезапное падение давления привело к тому, что машина пошла юзом. Вот тут Франсуа Марру спас жизнь де Голлю.

Если признанный снайпер экс-легионер Варга стрелял по колесам, то остальные – по удаляющемуся заднему стеклу. Несколько пуль засело в багажнике, одна разбила заднее стекло, пролетев в двух-трех дюймах от головы президента. Сидевший впереди полковник де Буасье обернулся и крикнул тестю и теще: «Головы вниз!» Мадам де Голль легла головой на колени мужа. Генерал холодно бросил: «Что, опять?» – и повернулся, чтобы посмотреть, что делается позади.

Марру, плавно сбрасывая скорость, выровнял машину, затем вновь вдавил в пол педаль газа. «Ситроен» рванулся к пересечению с проспектом дю Буа, на котором притаилась вторая группа боевиков ОАС. Лимузин с охранниками, целый и невредимый, не отставал от машины президента.

Учитывая скорость приближающихся автомобилей, Бургене де ла Токне, ждущий на проспекте дю Буа в машине с работающим двигателем, мог выбрать один из двух вариантов: выехать перед ними и погибнуть в неизбежном столкновении или появиться на дороге на полсекунды позже. Де ла Токне предпочел остаться в живых. «Ситроен» президента успел проскочить вперед, и машина оасовцев оказалась рядом с автомобилем охраны. Высунувшись по пояс из окна, Ватин опорожнил магазин ручного пулемета в заднее окно удаляющегося «Ситроена», сквозь разбитое стекло которого виднелся характерный профиль генерала де Голля.

– Почему эти идиоты не отстреливаются? – проворчал генерал.

Джудер пытался выстрелить в Ватина, их разделяло не более десяти футов, но ему мешал водитель. Дюкре крикнул, чтобы тот не отставал от президентского лимузина, и через минуту машина оасовцев осталась позади. Оба мотоциклиста, вылетевшие на обочину после внезапного появления де ла Токне, также догнали лимузины. И кортеж в полном составе продолжил путь к базе французских ВВС Виллакоблу.

У оасовцев не было времени выяснять отношения. Бросив машины, использованные в операции, они расселись по трем автомобилям, предназначенным для отхода, и растворились во все более сгущающихся сумерках».

После этого покушения французская полиция устроила крупнейшую облаву в истории страны. По следам террористов устремилась служба безопасности СДЭКЭ, в сферу деятельности которой входили разведывательная деятельность за пределами Франции и контрразведка на своей территории. Из семи отделов этой службы деятельностью ОАС непосредственно занимался Пятый отдел, носивший название – Отдел Противодействия. Штаб-квартира этого отдела размещалась в квартале неподалеку от бульвара Мортье, ближе к Порт де Милья, северо-западному предместью Парижа. В штат отдела в основном входили молодые, физически крепкие люди, которые проходили подготовку в специальном тренировочном лагере в Сатори. Там их учили стрельбе, рукопашному бою, радиосвязи, обращению с взрывными устройствами и многому другому. Помимо искусства выживать в экстремальных условиях, их обучали и умению профессионально убивать. Поэтому, когда кто-нибудь из оасовцев внезапно исчезал или умирал от несчастного случая, сведущие люди прекрасно понимали, чьих рук это дело. «Питомцы Сатори» были так же безжалостны к своим противникам, как последние к ним. На их стороне была вся мощь государства и негласная поддержка уголовного мира страны. Сотни бандитов тайно работали на Пятый отдел, выдавая местонахождение членов ОАС. В результате всего этого уже осенью 1962 года большинство участников покушения 22 августа были арестованы.

Двадцать второго февраля 1994 года в газете «Известия» была опубликована заметка корреспондента Ассошиэйтед Пресс Кристофера Бернса под заголовком: «Шакал умер в Парагвае». В ней сообщалось: «В Парагвае в возрасте 71 года умер Жорж Ватен, пытавшийся убить президента Франции генерала Шарля де Голля. Эта история легла в основу изданного во всем мире романа Фредерика Форсайта «День Шакала». В 1963 году Ватен был заочно приговорен к смертной казни.

Жорж Ватен сражался против алжирцев, требовавших независимости, и возненавидел генерала де Голля, который в 1962 году согласился на самостоятельность Алжира. Он возглавлял одну из групп ОАС, организации французских офицеров, не примирившихся с решением де Голля. В 1961 году ОАС пыталась устроить государственный переворот. Двадцать второго августа 1962 года Ватен (у Форсайта он – Ватин Хромоногий. – Ф. Р.) и девять членов его группы обстреляли автомобиль президента. Де Голль не пострадал.

В 1990 году Ватен рассказал журналистам, что по первоначальному плану де Голля хотели похитить, передать в руки военного трибунала и только затем казнить. Но автомобиль появился раньше, чем заговорщики были готовы, и они стали стрелять.

Ватен бежал в Швейцарию. Полиция его арестовала, но не выдала Франции, потому что по закону Швейцария не выдает преступника, если ему грозит смертная казнь. Его выслали в Испанию, затем он уехал в Латинскую Америку».

Однако вернемся во Францию 62-го года.

Оперативный штаб ОАС теперь возглавил полковник Антуан Арго. В свое время он служил лейтенантом у де Голля в «Свободной Франции» и храбро сражался с нацистами за свободу своей родины. Но теперь нацистов не было, и главным врагом Арго избрал для себя своего бывшего командира и его сторонников. В недрах ОАС готовилось новое покушение на президента Франции.

Это покушение должно было состояться 15 февраля 1963 года у главного входа в военную академию, что на Марсовом поле в Париже. В тот день предполагалось выступление Шарля де Голля в академии, и в тот момент, когда он должен был подойти к парадным дверям, террорист Жорж Ватен собирался выстрелить в него с крыши одного из корпусов академии. Заговор раскрыли, можно сказать, случайно. Чтобы провести Ватена на территорию академии, оасовцы заручились поддержкой одного из охранников. Однако накануне покушения он все рассказал властям. В тот же день трое организаторов заговора были арестованы.

Когда президент Франции узнал об очередном заговоре против него, он тут же вызвал к себе министра внутренних дел Фрея и внушительно произнес: «С этими покушениями мы зашли слишком далеко». После чего СДЭКЭ и ее шеф генерал Эжен Гибо получили приказ обезглавить ОАС. Этот приказ поступил 20 февраля, а уже 25 февраля в Мюнхене в отеле «Эден-Вольф» агентами Пятого отдела СДЭКЭ был арестован сам Антуан Арго. Однако до конца войны было еще далеко.

В заключение этой главы отмечу, что, несмотря на пятнадцать покушений, готовившихся и осуществленных против Шарля де Голля, он умер в своей постели в Коломбэ 9 ноября 1970 года.

Глава 9
Кто убил Джона Кеннеди

В отличие от де Голля, на Джона Кеннеди было совершено одно-единственное покушение. И оно, увы, удалось.

Джон Фитцджеральд Кеннеди стал президентом США 20 января 1961 года. Было ему в ту пору 43 года. После президентства мрачных и нелюдимых Г. Трумэна и Д. Эйзенхауэра открытый, доброжелательный Джон Кеннеди буквально покорил Америку. И не только он. Его жена Жаклин ни в чем не уступала мужу и была популярна не менее, чем он. И вот 22 ноября 1963 года в Далласе случилась трагедия. Общеамериканская трагедия.

Ноябрьская поездка президента США в Даллас была вызвана тем, что в демократической партии Техаса осенью 1963 года произошел раскол. Губернатор штата Джон Коннэли стал настойчиво уговаривать президента Джона Кеннеди и вице-президента Линдона Джонсона посетить его «вотчину». Основным аргументом в этих уговорах было то, что накануне выборов 1964 года разлад среди демократов может обойтись стране слишком дорого, прежде всего для самого Д. Кеннеди, который мечтал о втором президентском сроке. В конце концов Д. Кеннеди согласился с доводами Коннэли, хотя ехать в Даллас особой охоты не испытывал. Дело в том, что местные нефтяные воротилы, недовольные его налоговой политикой, развернули в штате оголтелую антипрезидентскую кампанию. Да и Секретная служба предупреждала его о том, что ехать в этот город опасно. Накануне визита министру юстиции США положили на стол письмо от члена Национального комитета демократической партии Техаса Байрона Скелтона, в котором тот откровенно выражал беспокойство в связи с предстоящим визитом президента в Даллас. Б. Скелтон в своем послании заявлял, что есть люди, способные нанести президенту ущерб. Поэтому он настоятельно просил исключить Даллас из техасского маршрута президента.

Кроме всего прочего, ни для кого в администрации президента не являлось секретом и то, что Даллас был самым криминальным городом Техаса. Штат занимал первое место в США по количеству убийств. В 1962 году три из каждых четырех убийств (72 процента) были совершены с помощью огнестрельного оружия. На ноябрь 1963 года в Далласе уже насчитывалось 110 убийств. Помимо этого, произошло несколько опасных инцидентов политического толка. В 1960 году во время избирательной кампании толпа разъяренных домохозяек набросилась на Линдона Джонсона, а 24 октября 1963 года в городе было совершено нападение на представителя США в ООН Эдлая Стивенсона. Одним словом, насилие в этих местах стало едва ли не особенностью здешнего образа жизни.

И все же президент США не рискнул отменить свой визит, не желая давать своим противникам повода упрекнуть его в трусости. К тому же многие члены его администрации единственно, чего опасались в поездке, – так это нелестных выкриков из толпы или, на худой конец, града тухлых яиц. Даже жена президента Жаклин Кеннеди, видя, какой популярностью пользуется ее муж не только в родной стране, но и далеко за ее пределами, не верила в то, что в Далласе их могут встретить враждебно.

Восемнадцатого ноября 1963 года, то есть за четыре дня до визита Кеннеди, в Даллас прибыл агент Секретной службы при Белом доме Уинстон Дж. Лоусон, который вместе с начальником полиции города Джессом Кэрри и главным агентом Секретной службы Далласа В. Форестом Соррелзом проехал по маршруту президентского кортежа. Некоторые места на этом пути вызвали у них законную тревогу. Однако сделать что-нибудь существенное, чтобы «прикрыть» эти места, они уже не могли – времени оставалось буквально в обрез. Может быть, они понадеялись на «авось». А может быть, просто растерялись, увидев, что на дорогу, по которой проследует президентский кортеж, выходило больше двадцати тысяч окон.

Двадцать первого ноября в 11.05 с аэродрома Эндрюс стартовал президентский самолет. Он взял курс на город Сан-Антонио. Вместе с президентом в самолете находились: его жена Жаклин, ее секретарь Памелла Турнюр, секретари президента, губернатор Ральф Ярборо, несколько корреспондентов из пресс-бюро Белого дома, телохранители и члены экипажа. Что касается самого самолета, то, как писал У. Манчестер, самолет Джона Кеннеди был как бы продолжением его самого. Президент лично наблюдал за внешним оформлением самолета и дал указание покрыть его голубой краской. Получив самолет 21 октября 1962 года, он налетал на нем 75 тысяч миль. На стенах главного салона в середине самолета, на обивке кресел, на посуде и в центре телефонных дисков была изображена золотая президентская эмблема. Туда выписывалось пятнадцать журналов и пять ежедневных газет. Все другие самолеты – военные и гражданские – уступали ему дорогу. За его полетом следили радарные установки, и внизу, вдоль линии его воздушного маршрута, была введена система контрольных пунктов Секретной службы.

Если бы президентский самолет совершил вынужденную посадку, на ее месте оказался бы в кратчайший срок агент Секретной службы в специальной машине. В течение пятнадцати минут до и после того, как пилот производил посадку или стартовал с любого аэродрома, летное поле было закрыто для всех других самолетов. В пути президентский самолет имел право приоритета. Только после того, как он набрал высоту, разрешался старт для сопровождающих его самолетов и самолетов с представителями прессы. В пути они должны были обгонять самолет президента, с тем чтобы их пассажиры в месте назначения могли подготовиться к встрече президента до того, как он спустится по трапу под звуки гимна «Слава вождю».

Что касается личной охраны президента, то возглавлял ее 49-летний Рой Келлерман. Он выглядел настоящим атлетом, однако в жизни был несколько медлителен и неразговорчив, за что и получил среди своих товарищей шутливое прозвище Говорун. В той роковой поездке он сопровождал президента и был главным среди агентов Секретной службы, хотя по инструкции в каждую поездку с президентом должен был отправляться и начальник Секретной службы Белого дома Джерри Бен. Однако Бен выхлопотал для себя право не сопровождать Кеннеди в каждой поездке и в тот день находился в Вашингтоне.

Отношения Кеннеди и охраны в целом были ровными и доброжелательными. Правда, Кеннеди, в отличие от своего предшественника Д. Эйзенхауэра, был гораздо активнее и, «идя в народ», ставил порой в трудное положение своих охранников, но те, выражая свое неудовольствие в открытой форме, все же прощали ему все «прегрешения».

Отмечу еще один интересный момент во взаимоотношениях Кеннеди и его охраны. Дело в том, что его охрана была посвящена во все его амурные дела и даже всячески потворствовала ему, несмотря на то, что все тайные поездки президента к любовницам доставляли охране лишнюю головную боль. Поэтому многие встречи Кеннеди с женщинами происходили прямо в Белом доме.

Вспомним, что связь Кеннеди и Мерилин Монро продолжалась восемь лет: с 1954 по 1962 год. Затем Кеннеди «передал» свою знаменитую любовницу родному брату Роберту, но в августе 1962 года Мерилин Монро внезапно скончалась.

Однако вернемся к ноябрю 1963 года и продолжим наше повествование о поездке Кеннеди в Даллас.

Посетив Сан-Антонио, президент со свитой побывал также в Хьюстоне и Форт-Уорте. В последний перед Далласом пункт своего маршрута – Форт-Уорт – президентская команда прибыла в 23 часа 07 минут. С аэродрома все отправились на ночевку в отель «Техас». Супруги Кеннеди почти сразу легли спать. Однако большинство их окружения бодрствовало почти всю ночь. И что самое поразительное и, несомненно, вопиющее – девять агентов Секретной службы, не поставив в известность своего начальника Роя Келлермана, отправились развлекаться в город. Более того, время от времени к ним присоединялись еще три агента из смены, которая охраняла гостиничные апартаменты президента.

Утром 22 ноября президентская команда вновь отправилась на аэродром, села в самолет и вылетела в Даллас. В 11.38 они уже были в пункте назначения. К тому времени Даллас был буквально наводнен полицейскими. Начальник полиции Джесс Кэрри мобилизовал все силы, отменил для сотрудников отпуска и собрал под своим началом семьсот полицейских, пожарных, шерифов, техасскую конную полицию, агентов техасского департамента общественной безопасности и агентств ФБР при губернаторе. Говорят, что Даллас еще никогда не был свидетелем столь строгих мер безопасности.

По описанию все того же У. Манчестера, президентский кортеж двигался по городу в следующем порядке. Головная машина – белый «Форд» без номера, управляемый начальником полиции Кэрри. Рядом с Кэрри сидел агент Лоусон. На заднем сиденье – шериф Билл Декер (слева) и В. Форест Соррелз (справа). За задним буфером шли три мотоцикла, за которыми на расстоянии пяти автомобильных корпусов двигались остальные машины.

«СС 100Х» – машина президента. Шесть пассажиров находились на своих обычных местах: Келлерман рядом с Гриром (шофер), чета Коннэли на откидных местах, супруги Кеннеди на заднем сиденье. Четыре мотоцикла, по два с каждой стороны, эскортировали машину президента.

За президентской машиной следовал лимузин «Хавбек» с агентом Сэмом Кинни за рулем. Рядом с Кинни – Эмори Робертс, командир «Хавбека». Клинт Хилл стоял на подножке слева, агент Билл Макинтайр – позади него. Джон Риди – на правой подножке, агент Лэндис – позади. Дэйв Пауэрс сидел на правом откидном месте, Кен О’Доннел – на левом. Агент Джордж Хикки занимал левое место на заднем сиденье, агент Гленн Беннет – правое. Между ними лежал автомат системы «АР-15233» с такой пробивной силой, что, если бы его пуля попала в грудь человека, она разнесла бы и голову.

Открытая машина вице-президента шла от «Хавбека» на расстоянии двух с половиной автомобильных корпусов.

Таким образом, мы видим, что с президентом в машине был лишь начальник его охраны Келлерман. Во времена президентства Ф. Рузвельта агенты охраны стояли на подножках машины и окружали его живым щитом. У Кеннеди в гараже была всего лишь одна машина с подножками, и в тот роковой день она везла не президента, а его охрану. Охрана предложила ему надеть на себя бронежилет, но президент отказался. Тогда поступило предложение двум телохранителям встать за президентом в машине. Но и это предложение он отклонил, объяснив это так: «Я не хочу быть слишком отрезанным от людей!» И охрана повиновалась.

Президентский кортеж начал свое движение в 11 часов 55 минут. По всему маршруту движения на улицах города стояли толпы людей, радостно приветствовавших своего президента. Не меньшее количество приветствовало Кеннеди из раскрытых настежь окон окрестных домов.

В 12.30 президентская машина выехала с Хьюстон-стрит на Элм-стрит, хотя безопаснее было бы проехать прямо по Мэйн-стрит. До Торгового центра, где должен был состояться завтрак, оставалось всего несколько минут езды. Президентская машина миновала красивое кирпичное здание Дал-Текса и кирпичный фасад склада школьных учебников. Если бы кто-то из охраны глянул в тот момент в сторону этого склада, он бы заметил в крайнем окне шестого этажа ствол винтовки, направленный в сторону машины президента.

Как установят потом, обладателем винтовки оказался 24-летний Ли Харви Освальд. Этот молодой человек родился в 1939 году в Новом Орлеане. Его отец умер от сердечного приступа за два месяца до рождения сына, и до трех лет мальчик жил в семье своей тетки. Мать его вновь вышла замуж и почти не уделяла внимания младшему сыну. Учился Ли в разных школах, однако особого рвения в учебе не проявлял. В пятнадцать лет он внезапно увлекся марксизмом и даже мечтал вступить в коммунистическую партию. Едва же ему исполнилось семнадцать лет, он пошел по стопам старших братьев и записался в армию.

Осенью 1957 года Освальд был направлен на военную базу в Ацуги, в Японии. Служба там проходила спокойно и вполне устраивала Освальда. Однако вскоре его подразделение должно было переправиться на другую базу, на Филиппины. Чтобы не ехать, Освальд прострелил себе руку из пистолета. Вскоре после того состоялся трибунал, который установил, что выстрел произошел случайно, но за незаконное хранение оружия присудил Освальду штраф и отправил на гауптвахту. Исполнение приговора было отложено на шесть месяцев, в течение которых неуравновешенный Освальд сумел «влипнуть» в еще одну историю. Он ввязался в драку с сержантом и оскорбил его. За это – новый трибунал и приговор: понижение в чине, штраф и 20 дней военной тюрьмы.

Прослужив еще некоторое время (и даже поучаствовав в военных действиях на Тайване в сентябре 1958 года), Освальд вернулся в Америку и вскоре был уволен из армии, на четыре месяца раньше срока. Однако дома он не засиделся. Через два дня после увольнения он выехал в Европу и 15 октября 1959 года был уже в Хельсинки. А оттуда его путь лежал в Москву. Шестнадцатого октября он ступил на советскую землю.

В Москве Освальд обратился к советским властям с просьбой предоставить советское гражданство. Однако ему отказали. И тогда Освальд режет себе вены, после чего его отвозят в больницу, а через некоторое время власти решают оставить его в СССР, правда, гражданства не дают. Тридцать первого октября Освальд явился в американское посольство в Москве и официально заявил, что отказывается от американского гражданства. А в ноябрьском письме одному из своих братьев он осуждает американский империализм и хвалит Советский Союз. Он пишет: «Америка – умирающая страна!»