Текст книги "Очкарик. Боевик. Альтернативная история"

ГЛАВА 7. БЛОК-ПОСТ

Так уж устроена психика человека, что ценность своей жизни он осознаёт лишь в момент явной опасности, когда нервная система оценит уровень угрозы как критический. В первом бою страшно всем. Поэтому зачастую именно второй бой решает, кто ты есть – воин или трус, солдат или паникёр. Способен ли ты противодействовать врагу или покажешь ему спину. Только экстремальные обстоятельства позволяют узнать себе цену. Первый бой для Андрея прошёл как-то сумбурно – страшно – интересно. Сейчас было страшно.

1. Блок – пост на перекрёстке Московского тракта, о котором предупреждал Виктор, был небольшим, но оживлённым, и состоял из смешанных сил. Четверо «егерей» с лёгким стрелковым, включая пулемёт, и небольшой британский разведывательный БТР fv-107 «Симитэр» («Шамшир»), с 30-мм автоматической пушкой, грамотно перекрыли дорогу, обеспечивая себе широкий спектр обстрела впереди и справа вдоль дороги. Слева перекресток перегораживали лёгкие полевые укрепления с амбразурами, у которых, переговариваясь по рации с механиком-водителем, нёс службу штаб-сержант 9 «фаертима» 16 Британской бригады Эдвард МакАллан и трое его бойцов. Здоровенный рыжебородый ирландец, всю свою жизнь проживший в Ливерпуле, куда его предков занесли нужда и поиски работы, и откуда 6 лет назад, в драке с местными футбольными фанатами сломав им несколько костей, весьма неожиданно для себя самого оказался рядовым на борту военного самолёта, везущего в Ирак

16 Британскую, вместо того, чтобы по многолетней семейной традиции угодить в тюрьму, был весьма недоволен. Мало того, что ему не нравилась вся эта дурацкая затея тупых политиков устроить на территории России какую-то демократическую реформу, так ещё и командир «фаертима» майор Стэнли Коул три дня назад, с самого начала миротворческой миссии, загремел в госпиталь с ранением бедра, когда какой-то чокнутый русский полицейский открыл по ним огонь из окон магазина. Новый офицер, лейтенант Уилл Бейтс, был редкостной сволочью и сержанта откровенно недолюбливал. Иначе зачем бы он отправил его, бывалого вояку, на блок – пост на Moskovsky trakt (чёрт бы побрал эти русские названия!), на целые сутки. Да ещё со скандинавами, которые делают вид, что ничего не понимают, и в целом не слушают его команд, хотя должны подчиняться. Штаб-сержант был тертым калачом и в Ираке научился ценить безопасность, когда в полевую столовую их подразделения вошла неприметная девушка, от которой, как и от пятерых бойцов, остались одни клочья после взрыва пояса шахида. Тогда он отделался ударом опрокинутого стола по голове и провалялся с сотрясением мозга неделю. Дженкинсу повезло меньше (или больше?) и он уехал домой без ноги. Сейчас Дженкинс жил в пригороде Манчестера и потихоньку пил. Эдвард верил только себе, и на душе у него было неспокойно. Сюда их кинули, потому что едва коалиция успела занять регион Tomsk (опять эти дурацкие названия!), как в этой «таёжной заднице» – так назвал район командир сектора полковник Парсонс, начались проблемы. Позавчера какой-то псих вышел перед патрулём на дорогу и когда стали проверять его, ударил ножом в пах рядового. Пришлось психа пристрелить. В тот же день пропал водитель 4 «фаертима» весельчак Джимми Шоу, коренной чёрный уроженец Стратфорда (Шилов немного ошибся). Вчера нашли его машину, откуда сапёры сняли из-под капота растяжку. А когда стали буксировать, шарахнула вторая, где-то под колесом, насмерть окатив пылающим бензиновым душем двоих ребят, сидевших на броне тягача. Машина тоже превратилась в дырявое ведро. Вообще, в городе было неспокойно. То тут, то там вспыхивали перестрелки, что – то горело, кого-то преследовали и задерживали, помещая в наспех организованный на городском стадионе фильтрационный лагерь для неблагонадёжных. А ведь всего третий день, как самолёт бригады сел на полосу местного аэропорта, захваченного группой 6 «фаертима», которой командовал его старый друг – сержант Алекс Минтон. Позавчера, когда они разместились в каких-то ангарах промышленной зоны, Минтон, – бывалый солдат, умеющий убивать во имя демократии быстро и много, и у которого в этот раз тряслись руки, поделился с ним своими впечатлениями о захвате аэропорта с ещё одним безумным названием Bogashevo. Ну какой идиот мог придумать такое название? По словам Минтона, его группе удалось довольно быстро локализовать и уничтожить охрану аэропорта – полицейских и каких-то придурков в синей униформе с надписью «секьюрити», у которых ничего кроме газовых баллончиков и дубинок не было. Большую часть персонала аэропорта Минтон и его группа расстреляли прямо в зале. Ну, на всякий случай. Продвигаясь по территории, группа встретила неожиданное сопротивление в диспетчерской вышке. Там заперлись двое – молодой парень и какой-то старик. Оба отказались выйти, опустили защитную сетку, и через стекло наружной двери было видно, как они принялись крушить оборудование, чего нельзя было допускать, – задачей группы являлось обеспечение посадки основных сил. Молодой кинулся к сейфу, стал рвать и жечь документы. Пока Филипс и Коэн высаживали дверь, стекло которой оказалось бронированным триплексом, Минтон приготовил дымовую гранату, и метнул её в образовавшуюся дыру. Каково же было его удивление, когда граната с набиравшим силу потоком дыма, вылетела обратно и свалилась вниз, задымляя всё вокруг так, что пришлось напялить противогазы и рассредоточиться, чтобы при недостаточной видимости не пострелять друг друга. Вдруг из проёма в потемневший ядовитый воздух хлопнул пистолетный выстрел, и Филипс, страшно заорав, рухнул и покатился, упав на первый этаж, где продолжал извиваться и орать еще несколько секунд, превращаясь в факел, потому что огненный шмель сигнальной ракетницы попал ему под челюсть над броневоротником, напрочь пережигая сосуды и оплавляя остальное. Смерть была жуткой – всё-таки голова отгорела. Не раздумывая, Коэн дал очередь по стрелку на вспышку, и было слышно, как кто-то упал, попутно снося за собой приборы. Едва дым стал рассеиваться, на что понадобилось отвлечь троих людей, чтобы высадить несколько окон и попутно выкинуть шашку на улицу, Минтон с двумя членами группы ворвался в зал через проём и остолбенел. Молодой, что сжигал бумаги, лежал ничком на полу, поджав под себя ноги в луже крови. Рука его была сильно – до черноты – обожжена и сжимала обгоревший ворох бумаг, или точнее то, что от них осталось. Рядом, чуть в стороне, лежала древняя сигнальная ракетница – допотопный однозарядный пистолетище. Ещё дальше, лицом к разбитому окну, среди перевёрнутых столов и приборов на полу вяло сучил ногами старик, который часто сипло прерывисто дышал, видимо получив сильное отравление. Ошибку допустил Уилсон, не усмотрев в старике угрозы, и подошёл к тому вплотную, ногой перевернув его на спину. Старик раскрыл уже мутнеющие глаза и слабо шевелясь, повёл по полу рукой, после чего у ноги солдата сверкнула короткая голубая вспышка и из Уилсона, мешком упавшего на старика, пошёл дым. Подскочивший Минтон дернул Уилсона на себя и выстрелил в деда. Но к этому моменту они оба были мертвы, и в диспетчерской носился стойкий запах человеческого дерьма (Филипс), палёного мяса (Уилсон) и едкого дыма (шашка), затекающий во все уголки и настойчиво напоминающий о провале. Только позже, когда дым развеялся, и на место прибыла команда военных медиков, выяснилось, что Уилсон получил поражение электрическим током в голень, – старик держал в руке мощный силовой кабель. Как при этом не убило самого Минтона, было неясно. За всю миротворческую операцию на Балканах в 90-е Минтон не потерял ни одного члена группы. А здесь за несколько минут сразу двоих. Командир группы лейтенант Фаулер подал по команде рапорт и теперь Алекса ожидали скорые разборки… От раздумий Мак Аллана отвлек шум рации – на связь вызывал штаб. Коротко доложив дежурному офицеру об обстановке, сержант посетовал, что «егеря» не очень – то ему подчиняются, после чего решил дать своим возможность перекусить и отозвал троих из четверых к БТРу.

2. Шилов и его бойцы подошли к блок-посту в темноте и долго изучали, как его обойти, чтобы без шума спуститься к реке. По всему выходило, что этого сделать не удастся. Слишком уж плотным был график движения патрулей на других улицах и блок-пост перекрывал все возможные направления. Шилов задумался, и уже решил было спуститься под землёй, по ливневой канализации, пусть никто из группы и не знал там коммуникаций, но тут Ушаков предложил разделиться на группы, одной из которых пошуметь в стороне, дав тем самым возможность остальным отойти, пока пост будет реагировать, затем скрыться. План был прост, но это и делало понятным его исполнение. Вадик с Ушаковым, взяв последние два выстрела к гранатомёту и дополнительный магазин к автомату, полученный в подвале от пацана в разбитых очках и там же пополненный из собственных невеликих запасов, замерли в развалинах правее БТРа, со стороны англичан. БУМ прикидывал дистанцию выстрела и возможные пути отхода. Пока он изучал обстановку на позиции, Вадим осмотрелся в ближних развалинах, где обнаружил полузасыпанный, но вполне пригодный для перемещения вход в цокольный этаж. Шилов с пацанами, Иваном и расчётом Кулиева подошли к посту слева, удерживая в поле зрения «егерей». Виктор с оставшимися вернулся вверх по дороге, и должен был отвлечь.

3. Всё сразу пошло не так. БУМ промахнулся. Точнее, выпущенная им граната ударила «Шамшир» в угловой скос брони спереди справа и рикошетом ушла вбок, разорвавшись в развалинах. Взрывом только разбросало поодаль куски бетона. Блок – пост среагировал мгновенно. Десантники юркнули под укрытия, кто куда. «Егерям» повезло меньше. Шилов резанул из «Печенега» и один из бойцов упал. Остальные нырнули за полевые укрытия, открыв беспорядочный, но плотный огонь, и выдавая себя вспышками выстрелов.

– Всем повторять мои действия, не стрелять, – произнёс Шилов и ползком быстро двинулся влево из сектора обстрела, обходя шведов во фланг. Группа рванулась следом. Переползание по камням в темноте, когда осколки бетона, стекла и арматура вот-вот порвут кожу, зажмут ногу или обдерут плечо, дело невесёлое. Пули строчками уходили в ночное небо, слепо и с визгом втыкаясь в остатки домов, рикошетили и крошили кирпич. Андрей полз вперёд, стараясь не поднимать зад, чтобы не словить случайный подарок, что получалось плохо – слишком уж рельеф был сложным. Пот со лба заливал глаза, затрудняя и без того весьма слабую видимость. Винтовку приходилось держать за цевьё, намотав ремень на руку. Очки держались на честном слове. Какой-то камень больно ударил по бедру, заставив дернуться и зашипеть от боли. Как Кулиев с расчётом тащили АГС, Андрей боялся и думать. Да и некогда было думать. Короткие команды Шилова помогали удержаться на поверхности, потому что где—то внутри заворочался противный и скользкий червяк по имени страх. Тут слева подал глухой звук Петух. Мельком бросив взгляд, Андрей ничего, кроме бесформенного силуэта поодаль, в темноте не увидел.

Шилов остановился за кучей мусора возле оконного проёма и зашептал:

– Всем продвинуться дальше, рассредоточиться. Пацанам не стрелять, расчёт – приготовить стрелковое. Тихо. Бойцы сноровисто, но бесшумно, достали автоматы, Кулиев подполз к Шилову и тот молча ткнул пальцем в сторону шведов, чуть левее, показывая как их обойти. Только сейчас Андрей сообразил, что Шилов заводит Кулиева на дальность броска гранаты. Подтянув и сжав покрепче винтовку, Андрей ждал команды, стараясь скрыть себя в темноте – отблеск очков мог выдать всех.

Почему-то молчала отвлекающая группа, ушедшая вверх по дороге. Кулиев и один из расчёта растворились в темноте. Спустя какие – то секунды возле шведского бронеколпака рванула ф-1, брошенная бойцом. Почему БТР пока не стрелял и не двинулся после первого выстрела, было непонятно, и это ещё больше пугало. Ребята не знали, что первая граната при ударе о броню оглушила мехвода, и тот просто не успел завести машину. Башенный стрелок же в этот раз изменил привычке быть за пушечным станком и подошёл к ужинавшим, тоже не успев пока вернуться, несмотря на распоряжения сержанта, – мешали стрельба и неразбериха, – и теперь проклинал себя за беспечность, нервно сжимая в руках свою L85. В эту же секунду с другого фланга опять ударил БУМ, целя в машину. Но и сейчас граната ушла мимо – помешала темнота. В этот раз выстрел разметал верхние ряды мешков с песком, за которым скорчились британцы. Те не задержали с ответом и стали полосовать огнём развалины, разбившись на две группы по секторам. Но БУМ с Вадимом уже ринулись в темноту, обходя тех правее и соединяясь с командой Шилова уже за постом, – для отхода. У Шилова дело было плохо. Группа увязла в перестрелке и никто не мог поднять головы. «Печенег» выплюнул по шведам три короткие очереди и у него заклинило затвор – сказались долгое отсутствие чистки после напряжённых боёв и попавшая в затвор грязь. Группа осталась с лёгким стрелковым вооружением. Активно заработал шведский «миними» – пулемётчик, осмелевший после взрыва гранаты, и когда заглох «Печенег», азартно лупил в темноту, ведя подавляющий огонь. Андрей, да и все остальные поняли, что шведы прижимают их, дожидаясь поддержки и сделают всё, чтобы уничтожить. Шилов, тихо матерясь, лежал в нескольких метрах впереди и колотил чем-то по затвору, пытаясь оживить его. Неожиданно впереди и сбоку от Андрея из темноты по шведам оранжевой вспышкой шарахнула очередь, выбив искры из бронещита, и кто-то быстро пробежал. Тут пулемётчик «миними» заткнулся, видимо меняя магазин или укрываясь от ответной очереди. Шилов что – то рявкнул и, подхватив пулемёт, пригнувшись бросился в сторону укреплений. Тут же справа вскочил Иван, метнувшись следом, на ходу за шиворот срывая Андрея с кирпичей. Цепляя на ходу винтовку, тот кинулся вперёд, но через несколько шагов упал, попав ботинком между кирпичей и растянулся, в кровь разбив подбородок и локти. Вспышка боли породила не только звёздочки в голове, но и помогла собраться. Впереди слышались крики, кто – то залопотал по – скандинавски, тут же посыпались матерщина, ругань и дважды грохнул пистолет, потом ещё. В отблесках выстрелов Андрей лишь мельком заметил, что в укреплениях идёт потасовка. Но детали разобрать было невозможно – слишком быстро менялась картина. Ринувшись на помощь, мальчик совсем забыл, что справа, совсем рядом, автоматическая пушка и британцы. Чьи-то пули вспороли землю возле правой ноги, тут же взревел двигатель Шамшира, и Андрей кубарем покатился за кучу сломанной мебели, в спасительную темноту. Сердце выскакивало от ужаса, ладони и лохмотья куртки взмокли. Двигаясь ползком в сторону драки в укреплениях, где что-то хрустело, кто-то хрипел и то и дело раздавались выстрелы, Андрей увидел, как от начавшего движение броневика оторвались две рослых фигуры в сторону укреплений. Вскинув винтовку, Андрей нажал на спуск, ударив от живота по бегущим. Винтовка подпрыгнула и грохнула непривычным и каким-то чуждым уху звуком. Не ожидавшие отпора десантники прыгнули в стороны, повторив тот же манёвр, что и он сам три секунды назад. Выпустив короткую очередь, Андрей кинулся вбок, уходя с линии огня, и тут же с оглушительным рёвом низколетящего самолёта закашлял крупнокалиберный автомат БТРа, расчищая снарядами площадку, где он только что стоял. Спас только провал между двумя шалашом сложившимися бетонными плитами, куда он угодил, попутно получив несколько новых синяков и ссадин. Снаряд срезал верхнюю часть «шалаша», засыпав Андрея мелкими обломками и пылью. Закрывая ладонью затвор, он пополз вперёд, в сторону реки, туда, где в укреплении шла драка.

4. В это же время Вадик и БУМ, поначалу нырнувшие было от обстрела в полуподвал цокольного этажа, выскочили на англичан неожиданно близко. Ушаков успел среагировать и вскинул пистолет, выстрелив в ближнего бойца, залегшего между куч и целившего в сторону Шилова. Солдат хрюкнул и уткнулся ничком в приклад. Другой оказался быстрее и дал очередь навскидку, едва не задев Вадима, почувствовавшего над ухом исходящее от близкой пули тепло. Не вступая в перестрелку, оба поначалу кинулись дальше, опасаясь новой атаки, но Ушаков вдруг дернул Вадима за рукав и кивнул в сторону начавшей движение машины. Гранат не было. Вдруг у Шамшира заработала автоматическая пушка, пламенем выстрела хорошо осветив место. Вадик и Сергей, не раздумывая, кинулись под прикрытие брони, когда увидели, как с другой стороны машины двое побежали к шведам. Вдруг из темноты по ним простучала короткая очередь и камуфлированные зайцы ринулись в стороны. И это было хорошо. Один из англичан, скрываясь за бронёй, выбежал прямо на Вадима. Тот быстро шагнул влево, вскинул автомат и ударил десантника магазином «Калашникова» в лицо. От неожиданности или защищаясь десантник вскинул к лицу руки, но магазин с чавканьем впечатался над верхней губой, которую почти полностью оторвал, дробя на осколки передние зубы. Брызнула кровь. Ушаков сбоку выстрелил десантнику в бедро и пинком отправил под колёса БТРа, подхватив его винтовку. Тот вскрикнул, но тут же был раздавлен машиной. Второй находился где-то с другого борта. Не это было главным. На снаряжении погибшего висели две ребристые оборонительные гранаты. Вадик рывком сорвал одну и не раздумывая сунул её под башню, куда пришлось. Оба мгновенно отскочили за обвалившуюся стену и не дожидаясь результатов, ринулись вперёд и залегли. Позади рвануло и пушка замолчала. Вспышка осветила пространство впереди и Сергей увидел мелькнувшего среди шведских укреплений Шилова.

– Туда! – крикнул он, и поднялся было, но Вадим дёрнул его назад. Свалившись, Сергей непонимающим взглядом посмотрел на товарища. Тот мотнул головой, показывая назад, и отрывисто зашептал:

– Прикрыть надо. Там они, суки!!! Навалятся. За мной!

Вадик подхватил автомат и метнулся к позиции англичан. Там шипела рация и кто-то быстро говорил. Пробегая обратно мимо остановившегося Шамшира, Вадим не засёк на том каких-либо повреждений от гранаты. Но машина не двигалась. Похоже мехвод и артиллерист на этот раз были оглушены взрывом сильнее. Взобравшись сбоку и укрываясь насколько возможно за плоской маленькой башней, он попытался вычислить в темноте говорящего по рации, попутно контролируя люк, но Ушаков опередил его. Выскочив из за кормы БТРа, как чёрт из шкатулки, Сергей выстрелил из пистолета между разбрУдарнными мешками и прыгнул в какую-то яму, почти скрывшись в темноте. На выстрел из мешков кто-то гортанно крикнул, и по Сергею ударила очередь. Тот замычал, покатившись между развалин. Размышлять было некогда и Вадим, подняв автомат, выстрелил одиночным на вспышку и спрыгнул с машины в темноту к Сергею. В ответ на выстрел из-за мешков понеслись явные ругательства, из которых он уловил только знакомое «shit!».

5. Осторожно, но уверенно подбираясь к месту потасовки, Андрей услышал, как правее – возле бронемашины – вспыхнула перестрелка и бабахнула граната, взвизгнув осколками, и сразу присел, но угрозы оттуда для себя не обнаружил и подобрался вплотную к бронещитам. Один из них был опрокинут и на нём висел труп бойца из расчёта Кулиева с развороченной выходными отверстиями спиной. В проёме здоровый и рослый солдат в чужой форме, с чем-то огромным и плоским в руке навалился на Шилова, который, опрокинутый на спину, скрёб ногами по камням и уже хрипел, изо всех сил пытаясь противодействовать удушению. Пулемёт валялся в нескольких метрах в стороне. Поодаль мелькнули Кулиев и один из его бойцов, стреляя одиночными по кому-то в темноте. Шилова они не видели. Петух куда-то потерялся и помочь командиру было некому. Андрей вскинул было винтовку, но стрелять было нельзя – можно попасть в командира. Тогда он почему-то отбросил оружие и прыгнул десантнику на спину, визжа от ужаса и впиваясь грязными обломанными ногтями тому в щёку, а зубами пытаясь укусить в шею. Расширенными от адреналина зрачками Андрей до мельчайших подробностей увидел каждый волосок на шее штаб-сержанта, мелкие капельки выступившего пота и красноватую пыль, покрывавшую шею, какие-то очень мелкие песчинки – камешки и даже структуру ниток его униформы на засаленном воротнике над бронежилетом. 6. Драка с русским пулемётчиком почти закончилась победой, когда на Мак Аллана сверху обрушился визжащий бешеный долговязый тушканчик, впившийся ногтями в щёку и доставляя этим сильную боль. Пытаясь скинуть напавшего и одновременно не оставляя попытки задушить русского под собой, Эдвард изогнулся и повёл назад правой рукой, в которой, пытаясь убить им пулемётчика, держал верный, проткнувший в Ираке не один живот, десантный «файнберн», и попробовал уклониться, превозмогая боль. Но кинжал в тушканчика не попал – тот как-то отбил, и продолжал висеть крепко, вцепившись сержанту в лицо, истошно орал, заглушая своим визгом выстрелы и хрипы задыхающегося, пытаясь порвать зубами шею и этим здорово мешая делу борьбы за торжество демократии. Огненная вспышка взорвалась в ухе, которое стали с нечеловеческой силой рвать цепкие лапки тушканчика. Показалось, что пополам рвётся вся голова. Потом по голове прогремели два выстрела, замолотив молотками по каске, отчего она превратилась в колокол, и он мгновенно оглох, ослабив хватку. Тушканчик куда исчез и его место занял свирепый медведь с огромным ножом – пилой, который молча приставил к горлу, надрезая кожу на шее, откуда брызнула горячая кровь. Штаб-сержант всё понял и поднял руки. -С-с-с-с-с-пасибо, – просипел полузадушенный Шилов Ивану и тут же врезал боковой справа штаб – сержанту в челюсть, затем столкнул того вбок, вылезая. Из носа и разбитой губы шла кровь. Утирая её рукавом, Шилов перевалился на бок, глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание, и сплюнул сгустком крови.

7. Андрей краем глаза уловил, как сержант отводит руку назад за спину, намереваясь его ударить, и выставил локоть, отводя атаку. В руке нападавшего блеснула сталь, до пяток наполнив пацана холодным, всепоглощающим, животным страхом, отчего он завизжал ещё громче и от охватившей судороги усилил давление пальцев, разрывая противнику кожу. Тот выкрикнул какие-то ругательства, пытаясь разбить схватившие его пальцы о камни, для чего как лошадь несколько раз резко мотнул головой. Почувствовав, как между пальцев потекла чужая кровь, а суставы пронзила острая боль, Андрей от ужаса озверел окончательно, одновременно пытаясь надавить коленом штаб-сержанту в поясницу, в спину – куда придётся, и уже плохо соображая, что делает. Извиваясь на спине противника, Андрей отчётливо видел мелкие капельки пота, выступившие у того на шее, тонкую красноватую пыль, покрывшую шею сержанта, структуру ниток на воротнике и тускло блеснувший через прорыв ткани чехла острый край каски, как вдруг отчётливо почувствовал в кармане нечто, давившее сбоку, и сквозь завесу ватного тумана в голове осознал, что это «Удар», который он сунул туда перед выходом. Мгновенно убрав руку от лица почти сбросившего его с себя штаб-сержанта, Андрей кое-как выдернул ствол и не глядя сунул его к голове десантника, нажимая на спуск. У того над ухом неожиданно громко бахнул выстрел и стальные обрезиненные шарики со звоном ударили в край краски, ударом отклонив голову сержанта вбок. Британец, не ожидавший такого, был слегка оглушен и чуть ослабил хватку. Это дало Шилову драгоценные полсекунды, чтобы рвануться из-под противника и глотнуть воздуха. Андрей, продолжая что-то орать и одной рукой разрывать противнику рот, выстрелил в штаб-сержанта снова, и шарики опять угодили в каску, уже в районе затылка, отчего тот клюнул носом вперёд. – Хех! – задыхающийся Шилов, услышав сильные хлопки выстрелов над головой душившего, изо всех сил добавил чуть ослабившему хватку противнику кулаком сбоку, и потащил с себя, попутно размазывая по униформе текущую из разбитого носа кровь. Штаб-сержант сдавленно охнул, выпуская воздух из пострадавшего от удара лёгкого, но попытки сбросить долговязого тушканчика не прекращал, продолжая удерживать и Шилова. Из темноты кто-то набежал на звук и обрушился на Андрея сзади, подмял под себя, сильно ударив чем-то, похоже прикладом, в поясницу. Выронив «Удар», Андрей скатился с сержанта, переворачиваясь на спину, лицом к нападавшему и вскидывая к лицу руки. Живот свело от ужаса, – вот – вот убьют! Выброс адреналина в кровь прибавил сил, и он стал извиваться по камням, пытаясь уйти от противника, отчаянно визжа от страха. Тот действовал умело и сноровисто, до ослепительной боли ударив по травмированной голени, отчего у Андрея мгновенно закружилась голова. Рядом – в нескольких метрах (!) впереди всё ещё дрались откатившиеся туда Шилов и штаб-сержант, отчаянно матерясь каждый по – своему. Шилову приходилось непросто, – он держался из последних сил.

Встретившись взглядом с атаковавшим его молодым крепким бойцом в британской униформе, Андрей понял, что шансов у него нет. Вдруг взгляд нападавшего изменился с озлобленного на удивлённый, и мальчик увидел, как изо рта у того хлынула кровь, заливая бронежилет и куртку, а из кадыка, прорывая кожу, появилось острие огромного медвежьего ножа. Из темноты возник Иван, выдергивая нож из шеи десантника, и молча оттолкнув Андрея, прыгнул к штаб – сержанту и Шилову.

Надо было двигаться, бой всё ещё шёл, и с трудом оттолкнувшись от земли, Андрей приподнялся, перевернулся на живот, нашаривая свою винтовку, и встретился взглядом с мертвыми глазами десантника с распоротым горлом. С трудом подавив в себе приступ рвоты, быстро на четвереньках подобрался к мертвецу и стал дрожащими окровавленными руками стаскивать бронежилет, из кармашка которого торчала небольшая рация. Это не удавалось и тогда, плюнув на труп, он, сам не зная зачем, выхватил рацию и кинулся к поясу и разгрузке, где на ремнях висело снаряжение. Кое-как перевернув погибшего на спину, Андрей ударил по застёжке, быстро расслабил ремень и потянул его на себя, уперевшись ногами тому в бок. Взгляду попалась красно-белая эмблема «Нападающий орёл» на рукаве и грязная нашивка с наименованием части, где Андрей разобрал только «16 Royal …fantry». Изучать было некогда. Над головой и где-то совсем рядом ударила короткая очередь «миними», и он откинулся на спину, не прекращая попытки достать ремень и судорожно дёргая липучки разгрузки. Наконец она поддалась, и спихнув труп ногами – тот перекатился с кучи вниз, – Андрей выдернул снарягу на себя. Нащупав на разгрузке продолговатый металл, выхватил из крепления средних размеров пистолет с угловатым ребристым стволом и необычной лёгкой пластиковой рукояткой, и сразу понял: «Глок! 17-й!!!». Машинка была знакома по прочитанным описаниям, и зажав оружие в руке Андрей передёрнул затвор, досылая патрон, затем подхватил свой шведский «Бофорс» и закинул за спину L85 погибшего. Напоследок злорадно пихнув английский труп ногой (куда только делись сострадание и гуманизм!), повернулся в сторону Шилова, но там никого уже не было. «Миними» тоже замолчал. Подобравшись к месту борьбы Андрей руками влез во что-то мокрое и липкое, и отдёрнув их, на коленях двинулся дальше. Тут ладонь наткнулась на продолговатое и острое. Уколов ладонь Андрей поначалу убрал руку, но сразу ощупал предмет. Это оказался тот самый десантный нож, который, обрадовавшись находке и чертыхаясь, кое-как по-разбойничьи он сунул за пояс. Из темноты сбоку опять хлопнул выстрел, на этот раз одиночный из АК и оттуда появились два силуэта – Вадик тащил на себе БУМа. Опять загрохотало впереди, в стороне реки, куда двигалась группа. – Помоги!!! – быстро сказал Вадим и вдвоём они ползком поволокли Сергея вперёд и влево, обходя место боя через развалины. Вдруг позади, вверх по дороге куда ушла отвлекающая группа, что-то сильно рвануло, и в ночное небо поднялся столб огня, со вздохом расправляя плечи и сполохами осветив разрушенные кварталы. Следом загрохотали очереди. – Подкрепление прислали – угостили их наши. – громко, задыхаясь, прошептал Вадим, – Давай отходим, ниже туда. К реке. Как Шилов приказал, – продолжал он. Тащить было трудно, – мешали две винтовки и разгрузка, которую Андрей повесил на шею. Вадим тащил свой автомат и пистолет Ушакова на ремне, мо но молча протянул руку, забирая разгрузку у пацана. Ставший пока бесполезным гранатомёт раненого он сунул в дыру между развалин, надеясь, что тот не обнаружат. Перераспределять остальное оружие было некогда. Ушакова зацепило куда-то справа, и там постоянно выступала кровь, от потери которой тот стремительно слабел. Бой, длившийся для Андрея бесконечно долгие четыре с половиной минуты, понемногу затихал, но вверх по дороге шло настоящее сражение – то и дело срабатывали автоматические пушки или крупнокалиберный пулемёт, а засада огрызалась. Витя со своей немногочисленной командой действовал умело. – Стой, помочь надо и передохнуть, – завернув за полуразрушенное здание сказал Андрей. Вадим блеснул внимательными глазами в темноте, перевёл взгляд на поникшего Ушакова и молча усадил того возле стены. Сергей застонал. – Тихо Серёга, – зашептал Андрей, – нельзя шуметь. Неожиданно позади послышалось лёгкое шуршание и чьё-то дыхание. Бойцы прислонились к стене и замерли, вскидывая оружие. В проём, блеснув глазами, сунулась знакомая собачья морда.

– Тьфу ты, Лайза, напугала! – обрадовано прошептал Андрей, опуская пистолет.

Что было с остальными, неясно. Надо было быстро спускаться к реке.

8. – С-с-сука, чуть не задушил, – прохрипел майор. Иван молча кивнул и ответил: – Уходить надо, пока не очухались. С этим что? – ткнул он пальцем в штаб-сержанта, лежавшего на животе, с сильно поцарапанным лицом и уже заплывающим на глаз огромным багровым кровоподтёком. – Всё, уходим. Этого с собой. Допросим – Шилов громко свистнул, подавая сигнал. Впереди, уже за блок – постом мелькнул привставший из развалин Кулиев, и дав короткую очередь из «миними» по британцам, прятавшимся у борта молчавшего броневика, махнул рукой, обозначая себя. С ним был кто-то ещё. Иван с майором ринулись вниз по склону.

На ходу Шилов подцепил отброшенный в драке заклинивший «Печенег».

Иван пнул штаб-сержанта и встряхнул за шиворот, поднимая:

– Вставай, красавчик! – И толкнул того впереди, быстро стянув запястья сзади куском подобранной проволоки. Своим же ножом Иван сноровисто разрезал пленному шнурки на высоких ботинках. Шилов понимающе хмыкнул.

– Ладно, двинули.

Тут оба обернулись назад, где в начале улицы грохнул взрыв, поднялся высокий столб огня, осветивший местность и понеслась перестрелка. Шилов радостно улыбнулся: – Вот и Витя подключился! Дай Бог. Да поздно что-то. Иван пожал плечами и толкнул пленника вперёд.