Текст книги "Толкование на Святое Евангелие"

Толкование на Евангелие от Марка

О Евангелии от Марка

Святое Евангелие от Марка написано было в Риме спустя десять лет по вознесении Христовом. Сей Марк был ученик и последователь Петров, которого Петр называет даже сыном своим, разумеется, духовным. Назывался он также и Иоанном, был племянником Варнавы, сопутствовал апостолу Павлу. Но большей частью находился при Петре, с которым был и в Риме. Посему верные в Риме просили его не только проповедовать им устно, но и изложить для них дела и жизнь Христа в писании; он едва соглашался на это, однако написал. Между тем, Петру открыто было Богом, что Марк написал Евангелие. Рассмотрев сие Евангелие, Петр засвидетельствовал, что оно истинно. Потом послал Марка епископом в Египет, где он своей проповедью основал в Александрии Церковь и просветил всех живущих в полуденной стране.

Отличительные черты этого Евангелия суть ясность и отсутствие всего неудобовразумительного. Притом, сей евангелист почти сходен с Матфеем, кроме того, что короче, а Матфей пространнее и что у Матфея в начале упоминается о рождестве Господа по плоти, а Марк начал с пророка Иоанна. Отсюда некоторые не без основания видят следующее знаменование в евангелистах: Бог, сидящий на Херувимах, которых Писание изображает четвероличными (см. Иез. 1, 6, 10), преподал нам четверо – образное Евангелие, оживляемое одним духом.

Итак, у каждого из Херувимов одно лицо называется подобным льву, другое – подобным человеку, третье – орлу, а четвертое – тельцу.

Так и в деле евангельской проповеди.

Евангелие от Иоанна имеет лицо льва, ибо лев есть образ царской власти, – так и Иоанн начал с царственного и владычественного достоинства, с Божества Слова, сказав: В начале было Слово… и Слово было Бог (Ин. 1, 1).

Евангелие от Матфея имеет лицо человека, потому что оно начинается с плотского рождения и вочеловечения Слова.

Евангелие от Марка сравнивается с орлом, потому что оно начинается с пророчества об Иоанне, а дар пророческой благодати, как дар острого видения и прозрения в отдаленную будущность, можно уподобить орлу, о котором говорят, что он одарен самым острым зрением, так что он один из всех животных, не смежая очей, взирает на солнце.

Евангелие от Луки подобно тельцу, потому что начинается со священнического служения Захарии, возносившего фимиам за грехи народа; тогда приносили в жертву и тельца.

Итак, Марк начинает Евангелие пророчеством и житием пророческим.

Слушай же, что говорит!

Глава первая

1-3. Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия. Как написано у пророков: вот, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему.

Иоанна, последнего из пророков, евангелист представляет началом Евангелия Сына Божия, потому что конец Ветхого есть начало Нового Завета. Что касается свидетельства о Предтече, то оно взято из двух пророков – из Малахии: Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною (3, 1) и из Исаии: Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте… стези Богу нашему (40, 3). Это – слова Бога Отца к Сыну. Он именует Предтечу Ангелом за его ангельскую и почти бесплотную жизнь и за возвещение и указание грядущего Христа. Иоанн уготовлял путь Господень, приготовляя посредством крещения души иудеев к принятию Христа.

Пред лицем Твоим значит: близок к Тебе Ангел Твой. Этим означается родственная близость Предтечи ко Христу, так как и пред царями шествуют преимущественно родственные особы.

Глас вопиющего в пустыне, то есть в пустыне Иорданской, а еще более – в синагоге иудейской, которая была пуста в отношении к добру.

Путь означает Новый Завет, а стези – Ветхий как неоднократно нарушаемый иудеями. К пути, то есть к Новому Завету, они должны были приготовиться, а стези Ветхого исправить, ибо хотя древле они и приняли их, но впоследствии совратились со стезей своих и заблудились.

4-5. Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои.

Иоанново крещение не имело отпущения грехов, а вводило для людей одно покаяние. Но как же Марк говорит здесь: для прощения грехов? На это отвечаем, что Иоанн проповедовал крещение покаяния. А эта проповедь к чему вела? К отпущению грехов, то есть ко крещению Христову, которое заключало уже в себе и отпущение грехов. Когда мы говорим, например, что такой-то пришел перед царем, повелевая приготовить пищу для царя, то разумеем, что исполняющие это повеление бывают облагодетельствованы царем. Так и здесь. Предтеча проповедовал крещение покаяния для того, чтобы люди, покаявшись и приняв Христа, получили оставление грехов.

6. Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед.

Мы уже говорили об этом в Евангелии от Матфея; теперь же скажем только о том, что там опущено. Именно, что Иоаннова одежда была знамением сетования и пророк показывал таким образом, что кающемуся должно плакать, так как вретище обыкновенно служит знаком плача; кожаный же пояс означал омертвелость иудейского народа. А что сия одежда означала плач, об этом говорит Сам Господь: Мы пели вам печальные песни (в слав.: плакахом вам), и вы не рыдали, – называя плачем здесь жизнь Предтечи, потому что далее говорит: Пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес (Мф. 11, 17–18). Равно пища Иоаннова, указывая здесь, конечно, на воздержание, была вместе и образом духовной пищи тогдашних иудеев, которые не ели чистых птиц небесных, то есть не помышляли ни о чем высоком, а питались только словом возвышенным и направленным горе, но опять упадающим долу. Ибо саранча (акриды) есть такое насекомое, которое прыгает вверх, а потом опять падает на землю. Равным образом народ ел и мед, производимый пчелами, то есть пророками, но он оставался у него без ухода и не был умножаем углублением и правильным разумением, хотя евреи и думали, что они разумеют и постигают Писание. Они имели Писания как бы некоторый мед, но не трудились над ними и не исследовали их.

7-8. И проповедывал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его. Я крестил вас водою; а Он будет крестить вас Духом Святым.

Я, говорит, недостоин быть даже самым последним рабом Его, который бы разрешил (развязал) ремень, то есть узел на ремне обуви Его. Понимают, впрочем, и так: все приходившие и крестившиеся от Иоанна разрешались посредством покаяния от уз грехов своих, когда веровали во Христа. Таким образом, Иоанн у всех развязывал ремни, то есть разрешал узы греховные, а у Иисуса не мог разрешить такого ремня, потому что у Него он не нашел сего ремня, то есть греха.

9-11. И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского, и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из воды, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение.

Не за отпущением грехов Иисус приходит ко крещению, ибо греха Он не сотворил, равно и не для получения Духа Святаго, ибо как могло Иоанново крещение даровать Духа, когда оно не очищало грехов, как я сказал? Но и не для покаяния идет Он креститься, поскольку Он был больший самого Крестителя (см. Мф. 11, 11). Итак, для чего же приходит? Без сомнения, для того, чтобы Иоанн объявил о Нем народу. Поскольку многие стеклись туда, то благоволил прийти, чтобы засвидетельствовано было пред многими, кто Он, а вместе и для того, чтобы исполнить всякую правду (Мф. 3, 15), то есть все заповеди закона. А поскольку послушание крестящему пророку, как посланному от Бога, было также заповедью, то Христос исполняет и сию заповедь. Дух сходит не потому, чтобы Христос имел нужду в этом (ибо, по существу, Он в Нем пребывает), но чтобы ты знал, что и на тебя при крещении сходит Дух Святый. При сошествии Святаго Духа тотчас изречено и свидетельство. Поскольку Отец говорил свыше: Ты Сын Мой, то, чтобы слышавшие вдруг не подумали, что Он говорит об Иоанне, сходит на Иисуса Дух, показывая, что это сказано о Нем. Небеса же отверзаются и нам, когда мы крещаемся.

12–13. Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню. И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями. И Ангелы служили Ему.

Научая нас не унывать, когда после крещения впадаем в искушения, Господь уходит в пустыню на искушение или, лучше, не уходит, а отводится Духом Святым, показывая через то, что и мы не должны сами ввергаться в искушения, но принимать их, когда они постигают нас. А в пустыню уходит для того, чтобы по причине уединенности места диавол возымел дерзость и мог приступить к Нему, ибо он обыкновенно нападает тогда, когда видит, что мы одни. Место искушения было до того дико, что там во множестве водились звери. Ангелы стали служить Ему уже после того, как Он победил искусителя. Все это в Евангелии от Матфея изложено пространнее.

14–15. После же того, как предан был Иоанн, пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия и говоря, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие; покайтесь и веруйте в Евангелие.

Услышав, что Иоанн предан в темницу, Иисус удаляется в Галилею, дабы и нам показать, что не должно самим вдаваться в искушения, а избегать их; когда же впадем, терпеть. Христос проповедует по видимости одно и то же с Иоанном, как то: покайтесь и приблизилось Царствие Божие. Но на самом деле это не одно и то же: Иоанн говорит покайтесь, чтобы отклонить от грехов, а Христос говорит покайтесь с тем, чтобы отстали от буквы закона, почему и присовокупил веруйте в Евангелие, ибо тот, кто хочет веровать по Евангелию, уже упразднил закон. Господь сказывает, что исполнилось время закона. Доселе, говорит, закон был в действии, а отныне настает Царствие Божие, жизнь по Евангелию. Эта жизнь справедливо представляется нам Царством Небесным, ибо когда видишь, что живущий по Евангелию ведет себя почти как бесплотный, как не скажешь, что он имеет уже Царство Небесное (где нет ни пищи, ни пития), хотя оно, кажется, еще и далеко.

16–18. Проходя же близ моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море; ибо они были рыболовы. И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков. И они тотчас, оставив свои сети, последовали за Ним. И, пройдя оттуда немного, Он увидел Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, также в лодке починивающих сети; и тотчас призвал их. И они, оставив отца своего Зеведея в лодке с работниками, последовали за Ним.

Симон (которому Господь дал имя Петр; см. Мф. 16, 18) и Андрей сначала были учениками Предтечи; когда же они увидели свидетельствованного Иоанном Иисуса, то присоединились к Нему. Потом, когда Иоанн был предан, они со скорбью перешли опять к своему прежнему занятию. Итак, Христос призывает их теперь во второй раз, ибо настоящее призывание есть уже второе.

Заметь, что они питались от своих праведных трудов, а не от неправедных занятий. Такие люди стоили того, чтобы быть первыми учениками Христа. Тотчас, оставив свои сети, они пошли вслед за Ним, ибо не должно медлить, а должно тотчас же последовать Христу.

После сих уловляет Иакова и Иоанна. И эти, хотя сами были бедны, однако делились пропитанием с престарелым отцом своим. Но они оставили отца не потому, что оставлять родителей доброе дело, но потому, что отец их хотел воспрепятствовать им последовать Господу. Так и ты, когда родители будут препятствовать тебе, оставь их и последуй Благому. Видно, Зеведей не веровал, но мать сих апостолов веровала и, когда умер Зеведей, также последовала за Господом. Приметь же и сие, что прежде призывается деяние, а потом – созерцание, ибо Симон Петр есть образ деяния, потому что был пламенного характера и всегда упреждал других, что свойственно деянию; а Иоанн, напротив, представляет в себе созерцание, ибо был богослов по превосходству.

21–22. И приходят в Капернаум; и вскоре в субботу вошел Он в синагогу, и учил. И дивились Его учению; ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники.

Откуда пришли в Капернаум? Из Назарета, и притом в день субботний. Когда обыкновенно собирались для чтения закона, тогда пришел учить и Христос. Ибо и закон для того повелевал праздновать субботу, чтобы люди занимались чтением, собираясь для сего вместе. Учил же Господь обличительно, а не льстиво, как фарисеи: убеждал делать добро, а непокорным угрожал мучением.

23–28. В синагоге их был человек, одержимый духом нечистым, и вскричал: Оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас. Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий. Но Иисус запретил ему, говоря: замолчи и выйди из него. Тогда дух нечистый, сотрясши его и вскричав громким голосом, вышел из него. И все ужаснулись, так что друг друга спрашивали: что это? что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему? И скоро разошлась о Нем молва по всей окрестности в Галилее.

Злые духи называются нечистыми, потому что любят всякие гнусные дела. Выйти из человека бесы почитают погибелью для себя. Злобные бесы и вообще вменяют в злострадание себе, когда не позволяется им делать людям зло. Притом, будучи плотолюбивы и привыкши услаждаться веществом, они как бы терпят большой голод, когда не живут в телах. Посему Господь и говорит, что бесовский род изгоняется постом. Нечистый не сказал Христу: «Ты свят», поскольку и из пророков многие были святы, но сказал: Святый Божий, то есть единственный в существе Своем Святый. Но Христос заставляет его молчать, дабы мы знали, что бесам должно заграждать уста, хотя бы они и говорили правду. Бес мечет и сильно сотрясает одержимого, чтобы очевидцы, видя, от какого бедствия избавляется человек, ради чуда уверовали.

29–31. Выйдя вскоре из синагоги, пришли в дом Симона и Андрея, с Иаковом и Иоанном. Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя, Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им.

К вечеру в субботу, как обычно было, Господь пошел в дом учеников для принятия пищи. Между тем, та, которая должна была послужить при сем, одержима была горячкой. Но Господь исцеляет ее, и она начинает служить им. Эти слова дают знать, что и ты, когда Бог исцеляет тебя от болезни, должен употребить здоровье свое на служение святым и на благоугождение Богу. Одержим бывает своего рода горячкою и человек гневливый и от гнева становится дерзок на руку. Но если слово удержит его за руку и кротко прострет ее, то прежде сжигаемый гневом начинает служить слову. Ибо гневливый, когда слово удержит его руку, восстает, и таким образом гнев служит слову.

32–34. При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных и бесноватых. И весь город собрался к дверям. И Он исцелил многих, страдавших различными болезнями; изгнал многих бесов, и не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос.

Не без причины прибавлено: когда заходило солнце. Поелику думали, что непозволительно исцелять в день субботний, то дождались заката солнца и тогда уже стали приносить больных для исцеления.

Многих исцелил сказано в значении «всех», потому что все составляют множество. Или: не всех исцелил потому, что некоторые оказались неверующими, которые и не были исцелены за свое неверие, но многих из принесенных исцелил, то есть тех, кои имели веру.

Бесам не позволял говорить для того, чтобы, как я сказал, научить нас не верить им, хотя бы они и говорили правду. Иначе если они найдут кого-либо вполне доверяющего им, то чего не сделают, проклятые, примешивая к правде ложь! Так и Павел запретил пытливому духу говорить, что сии человеки – рабы Бога Всевышнего (Деян. 16, 17), – святой муж не хотел слышать отзыва и свидетельства из нечистых уст.

35–39. А утром, встав весьма рано, вышел; и удалился в пустынное место, и там молился. Симон и бывшие с ним пошли за Ним. И, найдя Его, говорят Ему: все ищут Тебя. Он говорит им: пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедывать; ибо Я для того пришел. И Он проповедывал в синагогах их по всей Галилее, и изгонял бесов.

После того как исцелил больных, Господь уходит в пустынное место, научая тем нас, чтобы мы не напоказ делали что-либо, но если сделаем какое добро, спешили бы скрыть его. И молится Он также для того, чтобы показать нам, что все, что ни делаем доброго, должно приписывать Богу и говорить Ему: Всякое даяние доброе и всякий дар совершенный нисходит свыше, от Отца светов (Иак. 1, 17). Сам по Себе Христос даже не имел нужды в молитве. Далее, когда народ искал и сильно желал услышать слово Его и получить от Него исцеление, Он не остается с ним, хотя принимает это с благосклонностью, но идет и к другим нуждающимся в исцелении и наставлении. Ибо не должно ограничивать дела учения одним местом, но надобно всюду рассеивать лучи слова. Но смотри, как Он соединяет с учением деяние: проповедует, а потом изгоняет и бесов. Так и ты учи и вместе твори дела, дабы слово твое не было тщетно. Иначе если бы Христос не показал вместе и чудес, то слову Его не поверили бы.

40–42. Приходит к Нему прокаженный и, умоляя Его и падая пред Ним на колени, говорит Ему: если хочешь, можешь меня очистить. Иисус, умилосердившись над ним, простер руку, коснулся его, и сказал ему: хочу, очистись. После сего слова проказа тотчас сошла с него, и он стал чист.

Благоразумен был прокаженный и веровал, посему не сказал «если попросишь у Бога», но, веруя в Него как в Бога, сказал если хочешь.

Христос прикасается к нему в знак того, что ничего нет нечистого. Закон запрещал прикасаться к прокаженному, как к нечистому, но Спаситель, желая показать, что нет ничего по природе нечистого, что требования закона должны упраздниться и что они имеют силу только над людьми, прикасается к прокаженному; тогда как даже Елисей так боялся закона, что и видеть не хотел Неемана, прокаженного и просившего исцеления (см. 4 Цар. 5, 10).

43–45. И, посмотрев на него строго, тотчас отослал его, и сказал ему: смотри, никому ничего не говори; но пойди, покажись священнику, и принеси за очищение твое, что повелел Моисей, во свидетельство им. А он, выйдя, начал провозглашать и рассказывать о происшедшем, так что Иисус не мог уже явно войти в город, но находился вне, в местах пустынных. И приходили к Нему отовсюду.

И из сего научаемся также не выставлять себя напоказ, когда оказываем кому добро. Ибо вот и Иисус Сам велит очистившемуся не разглашать о Нем. Хотя Он и знал, что не послушается тот и разгласит, однако, как я сказал, научая нас не любить тщеславия, велит никому не говорить. Но, с другой стороны, всякий облагодетельствованный должен быть признательным и благодарным, хотя бы благодетель его и не нуждался в том. Так и прокаженный разглашает о полученном благодеянии, несмотря на то, что Господь не велел ему. Христос посылает его к священнику, потому что, по повелению закона, прокаженному не иначе можно было войти в город, как по объявлении священническом об очищении его от проказы; в противном случае он должен был быть изгнан из города. В то же время Господь велит ему принести и дар, как по обыкновению приносили очистившиеся; это во свидетельство того, что Он не есть противник закона, напротив, столь дорожит им, что заповедуемое в законе и Он повелевает исполнять.

Глава вторая

1–5. Через несколько дней опять пришел Он в Капернаум; и слышно стало, что Он в доме. Тотчас собрались многие, так что уже и у дверей не было места; и Он говорил им слово. И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои.

По вшествии Господа в Капернаум многие, услышав, что Он в доме, собирались в надежде удобного доступа к Нему. При сем вера мужей, принесших расслабленного, была столь велика, что они проломали кровлю дома и спустили его. Посему и Господь подает ему исцеление, видя веру сих принесших или и веру самого расслабленного. Ибо и он сам не позволил бы взять себя, если бы не веровал, что исцелится. Впрочем, Господь часто исцелял ради веры одного приносящего, хотя приносимый не был верующим, и, напротив, часто же врачевал ради веры приносимого, хотя приносящие не веровали. Прежде всего отпускает Он грехи болящему – прощаются тебе грехи твои, а потом врачует болезнь, потому что труднейшие болезни большей частью происходят от наших грехов, как и в Евангелии от Иоанна Господь связывает с грехами болезнь одного расслабленного. Этот упоминаемый у Иоанна расслабленный не один и тот же с упоминаемым ныне, напротив, это два разных человека. Потому что упоминаемый у Иоанна не имел человека помогающего, а нынешнего несли четверо; первый был у купели Овчей, а этот – в доме; тот – в Иерусалиме, а сей – в Капернауме. Можно найти и другие между ними различия. Но должно сказать, что упоминаемый у Матфея (см. 9, 2–7) и здесь у Марка есть один и тот же.

6-12. Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога? Иисус, тотчас узнав духом Своим, что они так помышляют в себе, сказал им: для чего так помышляете в сердцах ваших? Что легче? сказать ли расслабленному: «прощаются тебе грехи»? или сказать: «встань, возьми свою постель, и ходи»? Но чтобы вы знали, что Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи, – говорит расслабленному: тебе говорю: встань, возьми постель твою, и иди в дом твой. Он тотчас встал и, взяв постель, вышел перед всеми, так что все изумлялись и прославляли Бога, говоря: никогда ничего такого мы не видали.

Фарисеи обвиняли Господа в богохульстве за то, что Он отпускал грехи, так как это право принадлежит одному Богу. Но Господь дал им и другое знамение Божества Своего – знание сердца их, потому что одному только Богу известно сердце каждого, как и пророк говорит: Ты один знаешь сердце всех (3 Цар. 8, 39; 2 Пар. 6, 30). Между тем, фарисеи, хотя и было Господом открыто им, что у них в сердце, остаются бесчувственными и Знающему сердца их не уступают того, что Он мог бы врачевать и грехи. Тогда Господь через исцеление тела удостоверяет в том, что Он исцелил и душу, то есть посредством явного утверждает сокровенное и посредством легчайшего – труднейшее, хотя это казалось им иначе. Ибо фарисеи исцеление тела, как действие видимое, почитали труднейшим, а врачевание души, как невидимое, – легчайшим и рассуждали как бы так: «Вот обманщик, который отклоняет от Себя исцеление тела, как дело очевидное, и врачует невидимую душу, говоря прощаются тебе грехи. Если бы Он в самом деле мог исцелить, то наверняка исцелил бы тело, а не стал бы прибегать к невидимому». Посему Спаситель, показывая им, что Он может совершить то и другое, как бы так говорит: «Что легче уврачевать – душу или тело? Без сомнения, тело; но вам кажется напротив. Итак, Я исцелю тело, что на самом деле легко, а только вам кажется трудным, и тем уверю вас в исцелении души, что, действительно, трудно и кажется легким лишь потому только, что невидимо и необличаемо».

Встань, возьми свою постель и ходи, – тогда говорит расслабленному: дабы таким образом более уверить в действительности чуда, что оно было не мечтательное, а вместе показать, что Он не только исцелил болящего, но и дал ему силу. Так поступает Господь и с душевными немощами: не только освобождает нас от грехов, но и подает нам силу для исполнения заповедей.

Итак, и я, расслабленный, могу исцелиться. Ибо и ныне есть Христос в Капернауме, в доме утешения, то есть в Церкви, которая есть дом Утешителя. Я расслабленный, потому что силы души моей недейственны и недвижны во благо, но когда четыре евангелиста возьмут и принесут меня ко Господу, тогда услышу слово Его: чадо! Ибо я делаюсь сыном Божиим через исполнение заповедей и мне отпустятся грехи. Но как принесут меня к Иисусу? Проломав кровлю. Что же кровля? Ум, как верх существа нашего. На этой кровле много земли и черепиц, то есть земных дел, но когда все это будет сброшено, когда будет разломана и освобождена от тяжести сила ума, когда потом спущусь вниз, то есть смирюсь (я не должен возноситься вследствие облегчения ума моего, но по облегчении обязан ниспуститься, то есть смириться), тогда исцелюсь и возьму постель мою, то есть тело, возбуждая оное к исполнению заповедей. Ибо не только должно восстать от греха и познать свой грех, но и взять постель, то есть тело, для делания добра.

Тогда можем достигнуть и созерцания, так что все помыслы в нас скажут: Никогда ничего такого мы не видали, – то есть никогда не имели такого разумения, как ныне, исцелясь от расслабления. Кто очищен от грехов, тот, поистине, видит.

13–17. И вышел Иисус опять к морю; и весь народ пошел к Нему, и Он учил их. Проходя, увидел Он Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, встав, последовал за Ним. И когда Иисус возлежал в доме его, возлежали с Ним и ученики Его и многие мытари и грешники: ибо много их было, и они следовали за Ним. Книжники и фарисеи, увидев, что Он ест с мытарями и грешниками, говорили ученикам Его: как это Он ест и пьет с мытарями и грешниками? Услышав сие, Иисус говорит им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию.

По совершении чуда над прокаженным Господь уходил к морю, вероятно, ища уединения, но народ снова стекается к Нему. Познай же, что по той мере, как ты станешь избегать славы, она будет гоняться за тобой, а ежели ты будешь гоняться за ней, она убежит от тебя. Вот и Господь только что удалился к морю, как народ опять бежит вслед за Ним. Однако Иисус и отсюда ушел и на пути уловил Матфея. Именуемый теперь у Марка Левий есть Матфей, так как у него было два имени. Посему-то Лука и Марк, скрывая настоящее имя, называют его Левием. Но сам он не стыдится, напротив, откровенно говорит о себе, что видел Иисус Матфея – мытаря (см. Мф. 9, 9). Так и мы не будем стыдиться открывать грехи свои.

Левий сидел у сбора пошлин, занимаясь по обязанности своей или взыскиванием податей с кого-нибудь, или составлением отчета, или чем другим, что обыкновенно делали сборщики податей в местах своих занятий. Но теперь так оказался усерден ко Христу, что, оставив все, последовал за Ним и в великой радости созвал многих на обед.

А фарисеи начинают винить Господа, представляя себя, конечно, людьми чистыми. Но Господь сказал на это: Я пришел призвать не праведников (то есть вас, оправдывающих самих себя, – говорит в виде глумления над ними), но грешников. Призвать, впрочем, не с тем, чтобы они оставались грешниками, но к покаянию, то есть чтобы они обратились. К покаянию сказал, дабы ты не подумал, что, призывая грешников, Он нисколько не исправляет их.

18–20. Ученики Иоанновы и фарисейские постились. Приходят к Нему и говорят: почему ученики Иоанновы и фарисейские постятся, а Твои ученики не постятся? И сказал им Иисус: могут ли поститься сыны чертога брачного, когда с ними жених? Доколе с ними жених, не могут поститься. Но придут дни, когда отнимется у них жених; и тогда будут поститься, в те дни.

Иоанновы ученики как еще несовершенные держались иудейских обычаев. Посему некоторые из приходивших ко Христу представляли их в пример и винили Спасителя за то, что ученики Его не постятся наравне с теми. А Он говорил им: «Ныне Я, Жених, нахожусь с ними, и потому они должны радоваться, а не поститься; но когда Я буду взят из сей жизни, тогда, подвергаясь напастям, они будут и поститься, и скорбеть». Называет Себя женихом не только потому, что обручал Себе девственные души, но и потому, что время первого пришествия Его есть время не плача и горя для верующих в Него и не тяжелое время, но успокаивающее нас крещением без дел закона. В самом деле, что за труд креститься? И, однако, в этом легком деле обретаем спасение.

Сыны чертога брачного суть апостолы, потому что они сподобились радости Господа и соделались причастниками всякого небесного блага и утешения. Можешь понимать и так, что всякий человек, когда совершает добродетель, есть сын чертога брачного и, доколе имеет при себе Жениха – Христа, не постится, то есть не оказывает дел покаяния, ибо зачем каяться тому, кто не падает? Когда же отымется от него Жених – Христос, когда он впадет в грех, тогда начинает поститься и каяться, чтобы уврачевать грех.

21–22. Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани: иначе вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино вытечет, и мехи пропадут. Но вино молодое надобно вливать в мехи новые.

Как небеленая, то есть новая, заплата по своей твердости только раздерет ветхую одежду, если будет пришита к ней, и как новое вино по своей крепости разорвет старые мехи, так и ученики Мои, как бы говорит Господь, еще не окрепли, и потому, если обременим их, мы через это сделаем им вред, так как они по немощи своего ума похожи еще на ветхую одежду. Итак, не следует возлагать на них тяжелой заповеди поста.

Или можешь и так понимать: Христовы ученики, будучи уже новыми людьми, не могут служить старым обычаям и законам.

23–28. И случилось Ему в субботу проходить засеянными полями; и ученики Его дорогою начали срывать колосья. И фарисеи сказали Ему: смотри, что они делают в субботу, чего не должно делать? Он сказал им: неужели вы не читали никогда, что сделал Давид, когда имел нужду и взалкал сам и бывшие с ним? Как вошел он в дом Божий при первосвященнике Авиафаре, и ел хлебы предложения, которых не должно было есть никому, кроме священников, и дал и бывшим с ним? И сказал им: суббота для человека, а не человек для субботы; посему Сын Человеческий есть господин и субботы.

Ученики Господа срывают колосья как приученные жить уже не по закону. Когда фарисеи стали негодовать на это, то Христос заграждает им уста, указывая на Давида, который по нужде нарушил закон при первосвященнике Авиафаре. Бегая от Саула, пророк Давид пришел к сему первосвященнику и обманул его, сказав, что он послан царем по крайней военной надобности. Тут он и ел хлебы предложения и взял обратно меч Голиафа, некогда посвященный им Богу. Означенных хлебов было двенадцать, они каждый день возлежали на трапезе – шесть на правой и шесть на левой стороне трапезы. Некоторые спрашивают, почему же евангелист назвал здесь первосвященника Авиафаром, тогда как книга Царств именует его Ахимелехом (см. 1 Цар. 21, 1)? Можно сказать на это, что первосвященник тот имел два имени – Ахимелех и Авиафар. Можно объяснить и иначе, а именно: книга Царств говорит о тогдашнем иерее Ахимелехе, а евангелист – об Авиафаре, тогдашнем архиерее, и потому показания их не противоречат одно другому. Иерей был на тот раз Ахимелех, а Авиафар был тогда архиереем, то есть первосвященником.