Текст книги "Лабиринт смерти"

– Не судите скоропалительно, – возразил Белснор. – На планете есть и другие сооружения.

– Имеете в виду туземную цивилизацию? – заинтересовался Сет.

– Имею в виду вещи, остающиеся загадкой для нас. Тут есть здание. Я его заметил однажды, бродя по округе. А придя туда во второй раз, уже не нашел. Здоровенный серый домина. Правда огромный. С башенками, окнами… По-моему, восемь этажей. И не только я видел это здание, – добавил он, будто оправдываясь. – Бем, Уолш. Фрэйзер говорит, что видел, но ведь он и соврать может. Не похоже, что его тянет на поиски приключений.

– А в здании кто-нибудь живет? – спросил Сет.

– Не могу сказать. Издалека мы мало что разглядели, а близко никто не подходил. Очень уж вид у него… – Белснор замялся в поисках слова, – предостерегающий.

– Хотелось бы посмотреть, – сказал Толчиф.

– Сегодня уже никто не выйдет из поселка, – ответил Белснор и пояснил: – Вот-вот может появиться связь со спутником, мы получим инструкции. Это ведь сейчас самое важное. – Он снова плюнул на траву, на этот раз задумчиво.

Доктор Милтон Бабл глянул на наручные часы и подумал:

«Полпятого, и я скис. Должно быть, слишком мало сахара в крови. Верный симптом – усталость в конце дня. Надо бы принять глюкозу, прежде чем это станет серьезным. Мозг просто не может функционировать без нормального содержания сахара. А что, если развивается диабет? Такое запросто может случиться, с моей-то наследственностью».

– Бабл, в чем дело? – спросила Мэгги Уолш, усаживаясь рядом с врачом в столь же спартанской, как и весь поселок, совещательной комнате. Она подмигнула, отчего он вмиг разозлился. – Опять нездоровится? Чахотка гложет, как даму с камелиями? Что на этот раз?

– Гипогликемия, – ответил он, рассматривая свою руку, лежащую на подлокотнике кресла. – Плюс некоторая экстрапирамидальная нейромышечная активность. Моторный тик дистонического характера. Не очень комфортно.

Он ненавидел эти ощущения: большой палец дергается, будто скатывает хлебный шарик; язык скручивается в трубочку. Вдобавок сухость в горле. «Господи, – подумал он, – придет ли этому конец когда-нибудь?»

Но хоть герпический кератит, досаждавший ему всю прошлую неделю, унялся. Он был рад и этому. Благодарение Богу!

– Для вас тело – все равно что дом для женщины, – сказала Мэгги Уолш. – Вы его ощущаете скорее как среду обитания, чем как…

– Соматическая среда обитания – одна из самых реальных, – раздраженно перебил Бабл. – Ее мы получаем самой первой, в момент рождения, а после, когда стареем, когда Разрушитель Формы искажает наш облик и отнимает жизненную силу, мы вновь открываем простую истину: так называемый внешний мир мало что значит, если подвергается опасности наше соматическое существование.

– Вы поэтому стали врачом?

– Все гораздо сложнее, чем обычная причинно-следственная взаимосвязь. Тут предполагается дуализм. Мой выбор рода занятий…

– Эй вы, потише, – рявкнул Глен Белснор, уже несколько часов бившийся над поселковым передатчиком. – Хотите чесать языками, идите на улицу.

Его шумно поддержало несколько человек.

– Бабл, – подал голос развалившийся в кресле Игнац Таг, – вам досталась удачная фамилия. – И разразился смехом, похожим на лай.

– Вам тоже, – бросил Тагу Тони Дункельвельт.

– Тихо! – вскричал красный, потный Глен Белснор, показывая на внутренности передатчика. – Или хрен от гребаного спутника получите, а не инструкции. Если не заткнетесь, сами будете копаться в этой металлической требухе. А я постою в сторонке и посмеюсь.

Бабл резко поднялся, повернулся и вышел.

Он стоял под холодными косыми лучами закатного солнца и неторопливо, чтобы не слишком стимулировать желудочную секрецию, курил трубку.

«Наша жизнь, – размышлял он, – в руках маленьких людей вроде Белснора. Здесь их власть. Страна одноглазых, в которой слепой – король».

«Зачем я сюда прилетел?» – спросил он себя и не получил немедленного ответа. Только вопль смятения поднялся из глубины подсознания, где бродили, жалуясь и стеная, неясные силуэты, точно забытые пациенты благотворительной психиатрической лечебницы. Они теребили Бабла, тянули его в прежний мир, в мерзейшие годы, когда на Орионе‑17 он жил с медсестрой Марго, последней из его ассистенток. То был долгий и неэлегантный роман, закончившийся путаной трагикомедией – как для него, так и для нее. Она его бросила… или он ее? На самом деле, думал он, все бросают всех в таких ситуациях, когда царит неразбериха и попахивает судом. Мне повезло, я вышел из игры вовремя, довольно легко отделался. Она могла бы доставить уйму хлопот. И доставляла, взять хотя бы серьезную угрозу моему физическому здоровью, одно белковое истощение чего стоит.

Да, кстати, подумал он. Пора принять масло из проростков пшеницы, витамин Е. Надо идти домой. А заодно проглочу несколько таблеток глюкозы, от гипогликемии. Что, если я умру по дороге? Кого это расстроит? Как себя поведут остальные? Понимают они это или нет, но я играю важную роль, я необходим для их выживания. Я им нужен, но они мне нужны ли? Да, в том качестве, в каком нужен Глен Белснор. Значение имеет то, что они способны делать. Важны навыки, требующиеся для поддержания жизни в этом дурацком местечке. Для существования псевдосемьи, которая все равно никогда не станет настоящей семьей. Спасибо за это тем, кто вмешивается извне.

Придется сказать Толчифу и этому, как его… Морли. Скажу Толчифу, Морли и его жене – а она недурна собой – насчет вмешательства извне, насчет увиденного мною здания… Я подобрался к нему достаточно близко, чтобы прочесть надпись над входом. Кроме меня, вроде никто не прочел.

По гравийной дорожке он зашагал к своей квартире. Подойдя, увидел на крыльце домика четверых: Сьюзи Смат, Мэгги Уолш, Толчифа и мистера Морли. Последний говорил, его пузо напоминало огромную паховую грыжу.

«Интересно, чем он питается? – подумал Бабл. – Картофель, жареное мясо, к любому блюду – кетчуп, пиво. Пивного алкоголика узнать проще простого: ноздреватая кожа лица, особенно в местах волосяного покрова; мешки под глазами; одышка. Этот Морли так пыхтит, будто у него водянка. На самом деле почки не в порядке. Ну и конечно, с физиономии не сходит багровый цвет…

Люди, всегда потакающие своим желаниям, вроде этого Морли, совершенно не понимают – не способны понять, – что заливают в свои тела яд. Микроэмболии… Очень опасно для важных участков мозга. Но они, глупцы, не прекращают медленное самоубийство. Это регресс, возвращение в испытательную стадию, предшествовавшую возникновению реальности. Возможно, запоздало срабатывает механизм выживания биологического вида: плохие особи самоуничтожаются, чтобы уступить место хорошим. Их самки достанутся более приспособленным к жизни, более развитым самцам».

Взойдя на крыльцо, он постоял, держа руки в карманах, послушал. Морли во всех подробностях излагал свой теологический опыт. Наверное, просто врал.

– …«Дорогой друг», так обратился Он ко мне. Видимо, моя персона для Него что-то значила. Помог с погрузкой… На это ушло немало времени, и мы успели побеседовать. Голос у Него тихий, но я все разбирал без труда. Он не сказал ни одного лишнего слова, и вообще Он выражает свои мысли с предельной точностью. В Нем нет ничего таинственного, что бы там ни городили… Так вот, мы грузили и разговаривали о том о сем. И Он пожелал благословить меня. Почему? По Его словам, я именно тот человек, который для Него что-то значит. Он был совершенно конкретен; Он просто констатировал факт. «Я считаю, ты из тех людей, которые имеют значение, – сказал Он или выразил эту мысль похожими словами. – Я горжусь тобой, – добавил Он. – Страстной любовью к животным, сочувствием к низшим формам жизни исполнена душа твоя. Сочувствие – вот та основа, которая позволяет личности развиться и выйти за пределы Проклятия. Такая личность, как ты, – именно то, что Мы ищем». – Морли многозначительно умолк.

– Продолжайте, – взволнованно попросила Мэгги Уолш.

– А потом Он сказал странную вещь, – сообщил Морли. – Он сказал: «Так и Я спас тебя, сохранил тебе жизнь, сочувствием побуждаемый. Я знаю: твоя огромная способность к состраданию дает тебе возможность спасать жизни как физически, так и духовно». Вероятно, Он подразумевал мою будущую деятельность на Дельмаке-Ноль.

– Но Он этого не говорил, – заметила Сьюзи Смат.

– В этом не было необходимости, – улыбнулся Морли. – Я понял все, что Он имел в виду. Если на то пошло, общаться с Ним было проще, чем с большинством знакомых мне людей. Я не о вас, конечно… черт, я же вас совсем не знаю, но вы, надеюсь, меня поняли. В Его речи не было ни трансцендентальных символических пассажей, ни метафизики вроде той галиматьи, что несли шарлатаны до появления Книги Спектовски. Я неоднократно имел возможность убедиться в правоте этого автора, когда общался с Ходящим.

– Так вы Его и раньше встречали?

– Несколько раз.

Доктор Милтон Бабл не выдержал и открыл рот:

– Я тоже несколько раз видел Его. И однажды имел дело с Мыслетворцем. В сумме получается восемь контактов с Единым Истинным Божеством.

Все четверо смотрели на врача, выражения лиц были разные. У Сьюзи Смат – скептическое. Мэгги Уолш демонстрировала полнейшее недоверие. Толчиф и Морли казались заинтересованными.

– И дважды, – продолжал Бабл, – с Заступником. Так что десять встреч. Это, конечно, за всю мою жизнь.

– Вы слышали рассказ мистера Морли о его опыте, – сказал Толчиф. – Похоже на ваш?

Бабл пинком сбросил с крыльца камешек. Тот ударился в ближайшую стену, замер на земле.

– В общем и целом, да. Полагаю, мы можем в некотором роде принять на веру услышанное от мистера Морли. Но все же… – Он сделал многозначительную паузу. – Боюсь, я склонен относиться к этому скептически. Мистер Морли, вы правду рассказали о Ходящем? Может, какой-нибудь бродячий работник прикинулся Им? Вы рассматривали такую версию? Нет, я не отрицаю того, что Ходящий время от времени появляется среди нас. Это подтверждается моим личным опытом.

– Я знаю, это был Он, – рассердился Морли. – Точно знаю. Потому что Он говорил про моего кота.

– Ах да, кот. – Бабл улыбнулся не только собеседнику, но и своему внутреннему состоянию: он чувствовал глубокое и искреннее веселье, бурлящее в кровеносной системе. – Так вот откуда взялось «сочувствие к низшим формам жизни».

Угодивший в логическую западню Морли взъярился еще пуще:

– Как бродяга мог узнать про моего кота? Да и нет в Текеле Упарсине никаких бродяг. Там все работают, это же кибуц.

В сумрачной дали загремел голос Глена Белснора:

– Заходите сюда! Есть связь со спутником! Сейчас заставлю его воспроизвести фонограмму.

Первым пошел Бабл. Оглянувшись на ходу, сказал:

– Вот уж не надеялся, что у него получится.

Теперь он чувствовал себя отлично, хоть и не знал почему. Наверное, повлиял рассказ Морли о встрече с Ходящим, вызвал благоговение при всей своей неправдоподобности. Надо будет разобраться с этим. И лучше, если разбором займется человек со зрелым критическим умом.

Пятеро вошли в совещательную комнату и заняли свободные кресла. Из динамиков рации шел шорох статики, прерываемый случайными обрывками речи.

Этот шум резал уши Баблу, но он ничего не говорил. Лишь демонстрировал формальный интерес в угоду поселковому технику.

– Мы сейчас ловим помехи, – сообщил Белснор. – Воспроизведение еще не началось. И не начнется, пока я не отправлю на спутник специальный сигнал.

– Запускайте фонограмму, – потребовал Уэйд Фрэйзер.

– Да, Глен, давайте, – поддержали его другие голоса.

– Хорошо, – согласился Белснор и нажал несколько кнопок на панели перед собой.

Замигали лампочки, сообщая о включении приборов на борту спутника.

– Генерал Тритон из Западного Межпланета приветствует колонию Дельмак-Ноль.

– Вот она! – воскликнул Белснор. – Запись.

– Тихо, Белснор! Мы слушаем.

– Да я хоть сто раз могу повторить, – проворчал Белснор.

– Итак, комплектация персонала закончена, – заявил генерал Тритон из Западного Межпланета. – Согласно нашему плану, эта стадия должна была завершиться не позднее четырнадцатого сентября по земному времени. Теперь я, во‑первых, хочу объяснить, кем и с какой целью создана колония Дельмак-Ноль. Она… – Голос оборвался.

– Уи-и-и… – завыли динамики. – Уххх… У-бэ-бэ-бэ…

Потом ворвалась статика и сразу утихла – Белснор повернул ручку громкости.

Последовавшую паузу нарушил грубый смех Игнаца Тага.

– Глен, в чем дело? – спросил Тони Дункельвельт.

Белснор неохотно ответил:

– Фонограф на спутнике имеет только две головки. Стирающую и записывающе-воспроизводящую. Случилось вот что: вторая головка переключилась с воспроизведения на запись. Так что она автоматически стирает предназначенную для нас информацию. Прекратить это я не могу. Запись идет и, вероятно, будет идти до конца.

– То есть от вас ровным счетом ничего не зависит? – спросил Уэйд Фрэйзер.

– Ну да, – кивнул Глен Белснор. – Прибор уничтожает речь генерала Тритона и тут же записывает шумы. Перевести его в другой режим я не способен. Вот, смотрите. – Он пощелкал переключателями. – Бесполезно. Заклинило головку. – Оставив рацию в покое, он выругался, откинулся на спинку кресла, снял очки и вытер лоб.

Динамики исторгли невнятный диалог и вновь умолкли. В комнате никто не подавал голоса. Говорить было не о чем.

Глава 5,
в которой финансовые дела доктора Бабла приходят в полный беспорядок

– Мы можем только одно, – произнес наконец Глен Белснор, – вести передачу по релейной сети, чтобы сообщение добралось до Терры. Информировать генерала Тритона и Западный Межпланет о случившемся. О том, что инструкция до нас не дошла. В такой ситуации руководство, несомненно, направит к нам связную ракету со второй фонограммой, и мы ее воспроизведем здесь. – Он указал на вмонтированное в рацию устройство.

– Сколько времени это займет? – спросила Сьюзи.

– Я еще ни разу не пробовал отсюда войти в релейную сеть, – сказал Глен Белснор. – Но посмотрим, вдруг да получится. Дня два, максимум три. Единственная проблема… – он почесал щетинистый подбородок, – фактор безопасности. Возможно, Тритон не желает, чтобы просьба попадала в релейную сеть и доходила до ушей каждого обладателя мощного приемника. В этом случае он просто не ответит.

– Тогда нам останется одно: собрать вещи и улететь, – проговорил Бабл. – Немедленно.

– Как улететь? – ухмыльнулся Игнац Таг.

Носачи, подумал Сет Морли. У нас нет летательных аппаратов, кроме этих бесполезных корабликов. И даже если исхитримся добыть топливо – например, соберем со всех баков в один, – на борту нет навигационного оборудования, чтобы проложить нужный курс. Мы ведь даже не знаем координат Дельмака-Ноль, так как его нет на картах Западного Межпланета. Не по этой ли причине нам поставили обязательным условием прилет на носачах?

«Над нами опыты проводят, – гневно подумал он. – Да, это именно эксперимент. Может, и не было никаких инструкций на спутнике? Может, все так и задумано?»

– Попытка не пытка, – сказал Толчиф. – Попробуй связаться с радиорелейщиками. А вдруг прямо сейчас получится.

– Почему бы и нет? – Белснор подрегулировал настройки, приладил к уху головной телефон, включил одни контуры, выключил другие.

Люди сидели и ждали в полнейшей тишине. «Как будто от этого зависит наша жизнь», – подумал Морли. Возможно, она и впрямь зависела.

– Есть что-нибудь? – не вытерпела Бетти Джо Бем.

– Ничего, – вздохнул Белснор. – Даю картинку. – Зажегся маленький экран. Одни полосы, визуальная статика. – Релейная сеть работает на этой частоте. По идее мы должны ловить радиообмен.

– Но не ловим, – сказал Бабл.

– Да, не ловим, – подтвердил, вращая ручки настройки, Белснор. – Раньше было по-другому. Крутишь ротор вариконда, пока не получаешь четкий сигнал. А эта техника слишком сложная. – Он вырубил питание. Экран потух, шумы в динамиках прекратились.

– В чем дело? – спросила Мэри Морли.

– Нас нет в эфире, – сообщил Белснор.

– Что?! – воскликнули в изумлении сразу несколько человек.

– Мы не ведем передачу. Релейные станции нас не слышат, а раз они нас не слышат, то и отвечать не будут. – Глен Белснор откинулся на спинку кресла, скорчился в бессильной злости. – Это заговор. Заговор, черт бы их всех побрал!

– Вы это в буквальном смысле? – поинтересовался Уэйд Фрэйзер. – Хотите сказать, все подстроено?

– Мне не наладить передатчик, – сказал Глен Белснор. – И приемник настроить не могу. Я здесь уже месяц и сделал несколько простых проверок. Ловил сигнал от операторов из этой звездной системы, и передавать получалось. Все вроде нормально действовало. И вот на тебе! – Он смотрел в пол, на лице играли желваки. Вдруг он кивнул: – Ага! Я понял, что происходит.

– Надо полагать, ничего хорошего? – спросил Бен Толчиф.

– Когда спутник получил мою команду на включение бортовых фонографа и передатчика, он послал сигнал назад. Вот на это устройство, – указал Белснор на радиостанцию. – И по сигналу все вырубилось. Мы больше ничего не передадим и не примем. Эта гора железа уже не слушается меня. Чтобы она заработала, наверное, нужен еще один сигнал со спутника. – Он беспомощно покачал головой. – Гениальная идея. Правда, можно только восхищаться ею, ничего другого не остается. Мы отдаем приказ спутнику, а он отправляет нам свой. Как в шахматах: ход, ответный ход. И ведь это я запустил механизм, своими руками. Так крыса в клетке находит рычаг, при нажатии на который падает корм. Избегая рычага, что бьет током. – Голос его был полон горечи и отчаяния.

– А вы отсоедините приемник и передатчик, – посоветовал Сет Морли. – Может, это отменит команду.

– Возможно… А, черт возьми, наверняка тут есть устройство самоликвидации. Важные элементы либо уже уничтожены, либо разрушатся, когда я к ним притронусь. И запчастей нет, восстановить испорченный контур я не смогу.

– А луч автопилота? – спросил Сет Морли. – По нему я летел сюда. И сигнал можно послать по нему.

– Луч автопилота бьет на восемьдесят – девяносто тысяч миль, затем рассеивается. Вы ведь его на этой дистанции поймали?

– Примерно, – подтвердил Сет.

– Мы полностью изолированы, – сказал Белснор. – И это произошло за считаные минуты.

– Я знаю, что мы должны сделать, – заявила Мэгги Уолш. – Давайте подготовим общую молитву и попробуем ее передать вибрацией голосовых связок. Может, и дойдет, только она должна быть не слишком длинной.

– Если краткость – главный критерий, то могу предложить свою помощь, – сказала Бетти Джо Бем. – Я ведь опытный лингвист.

– Это в последнюю очередь, – буркнул Белснор.

– Не в последнюю, – возразила Мэгги Уолш. – Это испытанный и эффективный способ получения помощи. Вот, например, мистер Толчиф сюда попал благодаря молитве.

– Но она была передана по радио, – напомнил Белснор. – А мы не можем выйти в эфир.

– Вы что, не верите в молитвы? – ехидно спросил Уэйд Фрэйзер.

– Я не верю в молитвы, если они не усилены техникой, – отчеканил Белснор. – Даже Спектовски признавал: молитва действует эффективнее, когда распространяется с применением техсредств по сети Господних миров, достигая всех Проявлений.

– Предлагаю отправить нашу общую молитву на максимальное расстояние, покрываемое лучом автопилота, – сказал Морли. – Излучим ее на восемьдесят или девяносто миль, и Божеству будет легче поймать… Сила молитвы обратно пропорциональна гравитации, и если молящегося отдалить от планетного тела – а девяносто тысяч миль серьезное расстояние, – то получится неплохой математический шанс на получение сигнала разными Проявлениями. И Спектовски писал об этом, только не помню, где именно. Кажется, в конце одного из приложений к своей Книге.

– Закон Терры запрещает сомневаться в силе молитвы, – заметил Уэйд Фрэйзер. – К тому же это против всех правил и установок Западного Межпланета.

– И ты, конечно, донесешь, – поддел его Игнац Таг.

– Никто не ставит под сомнение эффективность молитвы, – произнес Бен Толчиф, глядя на Фрэйзера с откровенной враждебностью. – Мы всего лишь ищем наилучший способ ее применения. – Он встал. – Мне надо выпить. До свидания.

Бен Толчиф нетвердой поступью вышел из комнаты.

– Хорошая идея, – обратилась к Сету Морли Сьюзи Смат. – Пожалуй, я ее поддержу. – Она встала, одарив его машинальной, лишенной чувств улыбкой. – А ведь страшно, согласитесь. Не думаю, что генерал Тритон дал на это санкцию, наверняка тут какая-то ошибка. Сбой в электронном устройстве, о котором начальство даже не подозревает. Как вы считаете?

– По моим сведениям, генерал Тритон исключительно надежный человек.

На самом деле Сет Морли прежде ничего не слышал о генерале Тритоне, он просто счел необходимым подбодрить Сьюзи. Всем бы не помешала моральная поддержка. А генерал – кто его знает, может, у него и вправду хорошая репутация. Вера в мирские ценности, как и в духовные, – необходимость. Без нее можно ли жить на свете?

Доктор Бабл повернулся к Мэгги Уолш:

– И какому Проявлению Божества адресуем мы свою молитву?

– Если мы хотим перенестись во времени назад, скажем, вернуться в тот момент, когда никто из нас еще не принял назначения, то лучше обратиться к Мыслетворцу. Если хотим, чтобы Божество в данной ситуации заменило нашу группу на какую-нибудь другую, то это Заступник. А если речь идет об индивидуальном выходе из безвыходного положения…

– Все три варианта, – дрожащим голосом перебил Берт Кослер. – Пусть само Божество решит, какой способ лучше.

– Оно может ничего не решить, – ехидно проговорила Сьюзи Смат. – Давайте лучше сами выберем. Не в этом ли кроется искусство молитвы?

– Именно, – подтвердила Мэгги Уолш.

– Кто-нибудь, записывайте, – сказал Уэйд Фрэйзер. – Предлагаю начать так: «Благодарение за всю ту помощь, что была оказана Тобою нам в прошлом. Крайне не хотелось беспокоить Тебя, учитывая, как сильно Ты занят, но ситуация вынуждает». – Он помолчал в задумчивости и спросил у Белснора: – А какова она, ситуация? Нам что, достаточно починки передатчика?

– Этого мало, – ответил за Белснора Бабл. – Мы хотим, чтобы нас отсюда вывезли и чтобы никогда больше не видеть Дельмака-Ноль.

– Если заработает передатчик, мы все остальное сделаем сами. – Белснор нервно куснул сустав пальца на правой руке и добавил: – Не будем просить слишком многого. Только запчасти для передатчика. Чем короче молитва, тем лучше. Разве в Книге об этом не написано? – Он повернулся к Мэгги Уолш.

– На странице сто пятьдесят восемь, – ответила Мэгги, – Спектовски утверждает: душа мига бытия – того недолгого времени, что мы живем, – суть разум. А что касается искусства моления, то сила разума обратно пропорциональна расстоянию.

– Скажем просто, – предложил Белснор, – Ходящий-по-Земле, помоги нам получить запасные детали к передатчику.

– Я бы вот что посоветовала, – сказала Мэгги Уолш. – Давайте попросим мистера Толчифа о словесном оформлении молитвы, поскольку предыдущая его молитва оказалась успешной. Наверное, он знает, как правильно обращаться к Божеству.

– Позовите Толчифа, – сказал Бабл. – Он, должно быть, перетаскивает пожитки из носача к себе в квартиру. Пусть кто-нибудь сходит найдет его.

– Я пойду. – Сет Морли встал и вышел из совещательной комнаты в вечернюю мглу.

– Мэгги, это отличная идея, – услышал он слова Бабла, поддержанные согласным хором голосов.

Сет осторожно двинулся дальше, заблудиться в незнакомой колонии было проще простого.

«Зачем я вызвался? – запоздало подумал он. – Пусть бы кто-нибудь другой сходил. – Впереди светилось окно. – Может, он там?»

Бен Толчиф допил виски, зевнул и неуклюже встал. «Пора двигаться, – сказал он себе. – Надеюсь, удастся отыскать в потемках мой носач».

Он вышел из дому, на слух добрался до гравийной дорожки и взял предположительный курс на стоянку носачей. И почему, спрашивается, нет освещения? Тут он сообразил: остальным колонистам сейчас не до фонарей. Все обсуждают поломку рации. Винить их не за что, это ведь самая важная проблема. «Почему я не с ними? Почему не действую, как положено частичке коллектива? Но ведь и коллектив уже не действует, как положено коллективу. Всего лишь группа замкнутых на себе индивидуумов, которые без конца ссорятся. В этой компании я не имею корней, не нахожу общих интересов. Чувствую себя кочевником и не знаю, куда деться. Вот и теперь как будто чей-то властный голос велел идти из совещательной комнаты в квартиру, а затем отправил искать в потемках носач».

Впереди появилось черное пятно, оно двигалось на фоне менее темного неба. Человек.

– Толчиф?

– Да. – Бен напряг зрение. – Вы кто?

– Морли. Меня попросили найти вас. Хотят, чтобы вы составили молитву, поскольку пару дней назад вам такое удалось.

– Хватит с меня молитв, – ответил Толчиф, испытывая горькую обиду. – Сами видите, куда последняя завела. Застрял тут со всеми вами… Без обид. Я лишь хочу сказать… – он махнул рукой в отчаянии, – удовлетворение этой молитвы – акт жестокий, негуманный, учитывая, в какую мы попали ситуацию. И Божество не могло не знать об этом.

– Понимаю ваши чувства, – сказал Морли.

– А почему сами не займетесь? Вы же недавно встречались с Ходящим, по логике, вам и формулировать просьбу.

– Я по молитвам не спец. И Ходящего не звал, это была Его идея явиться мне.

– Выпить хотите? – спросил Толчиф. – А потом не поможете ли с переноской вещей из носача в дом?

– У самого вещи не перенесены.

– Да уж. Взаимопомощь тут на высоте.

– Ну, если вы мне сначала пособите…

– Ладно, до встречи.

Толчиф двинулся дальше, водя перед собой руками в темноте, и некоторое время спустя наткнулся на металл корпуса. Парковка найдена. Теперь нужно разыскать свой носач.

Бен оглянулся. Он был один; Морли ушел.

«Почему же этот тип мне отказал? – задал он себе вопрос. – Без помощника не перенести большинство коробок. А ну-ка, подойдем к делу с умом. Если удастся включить посадочные огни носача, работать будет гораздо легче».

Он обнаружил штурвал, отдраил и распахнул люк. Сигнальные лампы зажглись автоматически; теперь он мог трудиться при свете.

«Пожалуй, я сейчас выну только одежду, умывальные принадлежности и Книгу, – решил он. – Почитаю ее, пока сон не сморит. Я устал, пилотирование вытянуло все силы. Да еще эта авария с рацией. Полное поражение. Но почему я попросил его о помощи? – запоздало удивился он. – Совсем незнакомый человек. И он меня не знает. Переноска вещей – это моя проблема, а у него своих наверняка хватает».

Бен Толчиф выбрал коробку с книгами, вытащил ее из чрева носача и понес в направлении, как он надеялся, своей квартиры. «Надо бы фонарик найти, – подумал он, тяжело ступая. – О черт, я же забыл погасить посадочные огни. Все идет не так, – решил Бен. – Лучше бы мне вернуться к остальным. Или отнести только эту коробку и еще выпить? К тому времени колонисты, возможно, уже выйдут из совещательной комнаты и согласятся мне помочь».

Он кряхтел и потел, идя по гравийной дорожке к темному и неподвижному силуэту дома, разделенного на несколько жилых помещений. Ни одно окно не светилось. Все колонисты, кроме него, были вместе, сочиняли молитву.

Ему стало смешно. Этак они, глядишь, до утра провозятся. Он снова рассмеялся, на сей раз с гневом и отвращением.

Найти свою квартиру ему удалось по совсем простому признаку – распахнутой настежь двери. Вошел, бросил картонку с книгами на пол, включил свет… Бен Толчиф находился в крошечной комнатушке с платяным шкафом и кроватью. Койка не понравилась – слишком узкая и жесткая на вид. «Боже», – вздохнул он и уселся на кровать. Вынул несколько книг из коробки, порылся среди остальных, обнаружил бутылку виски «Питер Доусон». Отвинтил пробку и мрачно хлебнул из горлышка.

Посмотрел на ночное небо в дверном проеме, увидел притуманенные воздушными потоками звезды. На миг они прояснились. Непросто разглядеть звезды, очень уж сильна рефракция света у атмосферы этой планеты.

В проеме показался большой серый силуэт, закрыл собой небо. В руках вновь прибывший держал какую-то трубку, и эту трубку он направил на Толчифа. Тот успел разглядеть оптический прицел и спусковой крючок. Кто это? Что это? Он изо всех сил напряг зрение и услышал слабый хлопок. Исчез серый силуэт, тотчас вернулись звезды. Но они изменились. Бен увидел, как столкнулись две из них и образовали новую; она вспыхнула и быстро померкла. Он наблюдал, как новая превращается из яростно пылающего кольца в темное чугунное ядро, как остывает во мраке. Вместе с ней теряли жар и другие звезды. Он видел силу энтропии, метод Разрушителя Формы в действии, превращение галактики в россыпь красноватых угольков, а затем в пылевидное безмолвие. И саваном тепловой энергии покрылся весь мир, этот загадочный маленький мир, казавшийся с самого начала чуждым и бесполезным.

Она умирает, сообразил Толчиф. Вселенная. По ней расползается тепловой туман, и вскоре останутся лишь возмущения, ничего кроме; какое-то время небо будет освещено ими, а затем почернеет. Прекратится даже сам процесс рассеивания энергии. Как странно и, черт возьми, как страшно, подумал он, вставая и делая шаг к двери.

И этот шаг оказался последним в его жизни.

Тело обнаружили через час. Сет Морли, стоя в дверном проеме заполненной людьми комнатки, подумал: «Это чтобы он не помог с молитвой».

– Те же враги, что вывели из строя рацию, – предположил Игнац Таг. – Они понимали: если бы Толчиф придумал молитву, она бы дошла. Даже без релейной сети. – Он посерел от страха.

«Все боятся», – заметил Сет Морли.

В свете комнаты лица казались вырубленными из камня. Ни дать ни взять тысячелетние идолы.

«Вокруг нас смыкается время, – подумал он. – Словно ушло будущее, ушло от каждого из нас. Не только от Толчифа».

– Бабл, вы проведете вскрытие? – спросила Бетти Джо Бем.

– Сделаю что смогу. – Доктор Бабл сидел возле мертвого Толчифа, ощупывал его. – Крови не видно. Никаких следов повреждений. Нельзя исключать естественную смерть, например из-за проблем с сердцем. Но и выстрел из теплового ружья с близкого расстояния способен дать такой результат… Хотя в этом случае остался бы след ожога. – Он расстегнул воротник Толчифа, просунул руку за пазуху, чтобы ощупать грудь. – Убить его мог кто-нибудь из нас, – сказал врач. – Нельзя отбрасывать эту версию.

– Это сделали чужие, – твердо произнесла Мэгги Уолш.

– Тоже не исключено, – проворчал Бабл. Он кивнул Тагу, Фрэйзеру и Белснору. – Помогите отнести его в лазарет. Чем быстрее начну вскрывать, тем лучше.

– Никто из нас его не знал, – сказала Мэри.

– Вроде последним я его видел, – сообщил Сет Морли. – Он хотел перенести свои вещи из носача в эту квартиру. Я обещал помочь, когда освобожусь. Кажется, он был не в духе. Я намекнул, что не помешало бы его содействие в составлении молитвы, но он интереса не проявил. Только про вещи свои говорил, что перенести их надо. – Сет испытывал острое чувство вины.