Текст книги "Прозябая на клочке земли"

– Что-то не хочется застолий, – поспешно сказал Роджер. – Я только что из-за стола. – Он вспомнил, зачем пришел сюда, и добавил: – Хочу отнести им бутылку вина, чего-нибудь особенного.

– Можно я с тобой? – задыхаясь, спросила она. – Позволь мне тоже пойти.

– Нет, – отрезал он.

– Ну и черт с тобой, – вспылила она. – Денег от меня не получишь. Тебе же нужна пара баксов, чтобы выпендриться перед ними с вином, правда?

– Я пообещал им.

– Как нехорошо получилось!

На какое-то время оба замолчали. От его близости ее то переполняло изнутри, то отпускало, как будто это бился пульс. С какой бы радостью она сейчас вонзила в него свои ногти, вцепилась бы в него что есть силы. Руки ее непроизвольно судорожно хватали воздух. Она не отводила от него взгляда.

Оставив Тедди, Роджер вернулся в столовую, где малышка сидела на высоком стуле под лампой. При его появлении болезненное личико ребенка расцвело улыбкой. Неожиданно для себя он решил забрать Розу с собой. А почему бы и нет? Он сел рядом с ней за стол, там, где Тедди кормила ее. Взяв со стола чистую ложку, он медленно помахал ею, и у девочки от удивления открылся рот. От ложки отразился свет, и ребенок радостно загулил. Роджер тоже засмеялся.

Две сиамские кошки глазели на ложку со своего дивана. Их взгляд был полон алчности и ненависти. Ощущая исходящую от них жажду разрушения, он повернулся на стуле к ним спиной.

Глава 3

Женщина на террасе сказала:

– Здравствуй, Грегг. Значит, снова к нам в гости.

– Здравствуйте, миссис Ант, – ответил Грегг.

Он все еще тянул отца за руку.

Спустившись по ступенькам, миссис Альт протянула Роджеру руку:

– Добрый день. Очень рада познакомиться с вами, мистер Линдал.

Он высвободил руку, за которую крепко держался сын.

– Позже, – негромко бросил он ему.

Роджер почти справился со своим смятением и уже мог внимательнее присмотреться к миссис Альт.

– Извините, – сказал он. – Ему хочется покататься на лошади.

Они пожали друг другу руки, и миссис Альт сказала:

– У вас очень яркая супруга, мистер Линдал. Она на всех нас произвела большое впечатление. – Наклонившись, она обратилась к Греггу: – Чем хочешь заняться? В футбол хочешь поиграть с мальчиками? Кажется, они все пошли на футбольное поле. Отвести тебя туда?

– Я знаю, где оно, – сказал Грегг. – Я там вчера был. – Он отбежал на несколько ярдов, остановился и, обернувшись, крикнул: – До свидания! Я – на футбольное поле!

И побежал дальше мимо деревьев, а потом скрылся из виду.

– Он найдет? Не заблудится? – забеспокоился Роджер.

– Он уже на месте. Это сразу за подъемом, – успокоила его миссис Альт.

– Я не знал, что это все ваша территория. Больше на ферму похоже.

– Ну да. Мы стараемся, чтобы дети как можно больше времени проводили на свежем воздухе. У нас есть животные – на самом деле здесь раньше и была ферма. Тут разводили элитный скот. Несколько пенсионеров этим занимались. Имение принадлежало им, а потом один из них умер.

– Там, где я родился, разводят элитных свиней, – поделился с ней Роджер.

– Знаю, я около года прожила на западе Арканзаса, в Фейетвилле.

– Там всюду свиньи, – сказал Роджер.

– Вы выросли на ферме?

– Да.

– Тогда вам здесь, наверно, как… – Миссис Альт засмеялась. – Ну, то есть вам тут все должно казаться знакомым – постройки, запахи. Некоторые родители, принюхавшись, начинают не на шутку сомневаться, может, тут антисанитария какая… Это заметно по тому, как они начинают всюду совать нос.

– По мне, так хорошо пахнет, – заверил ее Роджер.

Сложив руки на груди, миссис Альт сказала:

– Чек вашей жены у меня в кабинете. Если хотите, мы вам вернем его.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Жена рассказала вам, что мы с ней поссорились? И пикировались все время, что она тут пробыла. У нас с ней это сразу началось. По всем мыслимым поводам.

– Простите, что говорю об этом снова, – сказал Роджер, – но у меня магазин. Если вы готовы отдать мне чек, я заберу Грегга и поеду обратно.

Ему не хотелось задерживаться здесь: школа, запах сена, животных и навоза, вид конюшни, земля и засохшая трава – все это слишком подействовало на него.

– Как знаете, – ответила миссис Альт и тотчас же пошла вверх по лестнице, к зданию.

Держа руки в карманах, он последовал за ней. Директриса шла быстро, и он, отстав от нее, оказался в пустом коридоре, перед ним стоял письменный стол, а дальше был вестибюль. На стуле сидела маленькая девочка и, не отрываясь, читала книгу. Скорее всего, она его даже не заметила.

– Вот ваш чек, – просто сказала появившаяся миссис Альт.

Она отдала Роджеру чек, и он сунул его в карман рубашки.

– Так часто бывает? – поинтересовался он.

– Бывает иногда. Мы относимся к этому спокойно.

Не похоже было, чтобы она злилась, в ней чувствовалось только нетерпение. Видимо, она умеет подходить ко всему безоценочно: ни одобрять, ни осуждать. Наверное, у нее тут забот хватает, в голове приходится одновременно держать много разных дел. Она была не против постоять здесь и поговорить с ним, но поскольку их деловые отношения закончились, ей хотелось поскорее вернуться к ждавшей ее работе.

– Не буду вас задерживать, – сказал он. – Большое спасибо за то, что не… – он сам в точности не знал, что хотел сказать. – За то, что освободили меня от лишних хлопот.

– В следующий раз все-таки заранее обговаривайте все с женой, – посоветовала миссис Альт, улыбнувшись дружелюбно, но сдержанно. – Приятно было с вами познакомиться. У вас славный мальчик. Надеюсь, астма у него пройдет. Уверена в этом. Он такой живой, любознательный. Ему понравилось смотреть, как подковывают лошадь. Вопросами всех так и засыпает.

Они снова пожали друг другу руки, и он вышел из темного вестибюля на крыльцо. Солнечный свет ударил ему в глаза, и он закрыл их. Привыкнув к свету, он направился туда, где скрылся Грегг.

Роджер пережил потрясение. Эти запахи так ярко напомнили ему о брате. Вдруг с ужасающей силой возникла иллюзия, что брат рядом, что его одиночество закончилось. Прелое сено, конюшня, сухая крошащаяся почва… Прямо перед ним, под рукой.

«Стивен», – произнес он.

Разбитые, отвердевшие яйца. Черные трещины, источающие запахи и слизь. Ведро нес он.

– О боже! – воскликнула его мать. Голос у нее был звонкий, твердый. – Это еще что? Уберите это с кухни, и не надо приносить сюда всякую дрянь.

Мы сохранили эти яйца. Двадцать шесть штук.

Два разбились.

По двору носится старая наседка: ищет в сарае и рядом с ним. То внутрь заскочит, то выскочит между досками.

Смешно.

Встал мужчина на вид лет тридцати, что-то сказал женщине, сидевшей рядом, вышел на поле, взял мяч и тщательно построил ребят.

– Джерри, ты стань сюда. Уолт, ты сюда. Тебя как зовут? Грегг? Становись сюда, Грегг. Майк, туда. Все, хорошо. Готовсь! – Сам мужчина приготовился выбросить мяч между широко расставленных ног. – Начали! – крикнул он.

Мяч пролетел несколько ярдов и упал в траву. Дети с воплями бросились к нему, вытянув руки и изготовившись хватать пальцами.

Мужчина, улыбаясь, прошел упругой походкой с футбольного поля обратно, к своим спутникам.

К полю вниз по склону вела тропа. Роджер пошел по ней и оказался недалеко от того места, где сидели взрослые. Они заметили его. Одна из женщин вытянула шею, чтобы рассмотреть его получше, потом все разом повернулись в его сторону.

Не обращая на них внимания, Роджер смотрел на детей. Учителя, решил он. Его положение тут не из лучших. Он на чужой территории. Грегг не имеет права носиться по их футбольному полю, играть их мячом. От этого он чувствовал себя неловко. Хотелось забрать Грегга и немедленно уехать.

Но для ребенка место отличное. С этим не поспоришь.

Он так и стоял один, беспокойно глядя на детей, пока, наконец, один из взрослых не встал, перебросившись несколькими словами с сидевшими, и не подошел к нему.

– Вы ведь мистер Линдал? Отец Грегга?

– Да, – ответил он.

– Я – Ван Эке. Преподаватель арифметики.

Учитель пожал ему руку. Держался он покладисто, непринужденно – вероятно, это было профессиональное. Он, как и другой учитель, был одет в спортивную гавайку с короткими рукавами и легкие брюки. Оба они и еще три женщины тут отдыхали. Все приветливо улыбались Роджеру. У них был с собой переносной радиоприемник, настроенный на популярную музыку, и поднос с кувшином и стаканами.

– Присоединяйтесь к нам! – предложил Ван Эке. – Ваша жена тоже здесь? Я познакомился с ней вчера, когда она приезжала с Греггом. Мы даже пообедали вместе.

– Они были не вдвоем, – вставила одна из женщин, и все засмеялись. – Миссис Альт тоже с ними обедала.

Роджеру ничего не оставалось, как подойти к ним вместе с Ван Эке. Учитель арифметики представил его всей компании.

– Это миссис Макгиверн, преподаватель естественных наук. Мисс Тай, преподает у нас английский и физкультуру. А это мистер и миссис Боннер. Родители, как и вы. Их дети там, вместе с вашим.

– Мы – рангом ниже. Сначала идут учителя, потом родители, – пошутила миссис Боннер.

– А потом дети, – добавил ее муж.

– Они на нижней ступени иерархии, – сказал Ван Эке.

– А как же опоссум?

– Виноват, на нижней ступени – он.

Ван Эке поинтересовался:

– Миссис Линдал тоже приехала?

– Нет, – сказал Роджер, неловко присев рядом. – Только я и Грегг.

– Сколько лет вашему мальчику? – спросила миссис Боннер.

– Семь с половиной, – ответил он и добавил: – Он у нас ростом пока не вышел.

– Вот побудет здесь – подрастет до шести футов и выше.

И снова все засмеялись, кроме мистера Боннера, внимательно изучавшего его. Все казались открытыми, добродушными, кроме, пожалуй, Боннера. Но Роджер ощущал все большую неловкость. Ему придется рассказать им о своей ситуации и выставить себя в дурацком свете.

Учителя продолжили беседу, наблюдая за игрой детей. Мистер и миссис Боннер были приблизительно его возраста, старше учителей, которые походили скорее на студентов колледжа. Ван Эке точно еще не было тридцати. У мисс Тай было бесцветное мягкое лицо. Она, скорее всего, получила диплом сразу после войны. Из всех учителей миссис Макгиверн казалась самой опытной и зрелой. У Боннера были пухлые волосатые руки, розовое лицо, редеющие, но вьющиеся волосы. Рядом с ним сидела его жена, положив руки на подтянутые колени и вертя пальцами травинку. В отличие от учительниц, сидевших в джинсах, она была в юбке и блузке. Благодаря ленточке в волосах она выглядела моложе мужа и учителей, но когда подняла взгляд, Роджер понял, что ей за тридцать. У нее было привлекательное круглое лицо и хорошие глаза. Глаза ему понравились.

– Это с вами я должна договориться о мальчике? – спросила она.

– Вряд ли, – ответил он.

– Миссис Альт что-то такое говорила о том, что я могла бы подвозить вашего мальчика по выходным.

– Мне об этом ничего неизвестно, – признался Роджер.

– Может, речь шла о ком-то другом, – предположила миссис Боннер, подбросив травинку и поймав ее. – Я думала, она говорит о вас. Надо будет спросить у нее. – Она обратилась к мужу: – Разве она не «Линдал» сказала? По-моему, «Линдал».

– Насколько я помню, – вставил Ван Эке, – об этом говорила миссис Линдал. Во время обеда. Мол, ей это неудобно.

– А, да, это миссис Линдал была, – подтвердила миссис Макгиверн.

Все в ожидании повернулись к нему.

– Прошу прощения, – сказал Роджер, – мне она об этом ничего не сказала.

Боннер повернул руку внутренней стороной и взглянул на часы. Густо поросшее волосами запястье было перехвачено темным кожаным ремешком.

– Сходи-ка лучше, Лиз, да спроси у нее. Нам уж уезжать скоро.

– Она, наверное, наверху, у себя в кабинете, – подсказала миссис Макгиверн.

– Пойду, узнаю все-таки, о ком был разговор, – согласилась Лиз Боннер. – Она говорила, что хочет сегодня это уладить.

Взяв сумочку, она легко встала и пошла вверх по тропинке. Пройдя половину пути, она оглянулась и сказала:

– О ком-то ведь шла речь.

И скрылась из виду.

«Поеду-ка я отсюда», – решил Роджер. Окружающим он сказал:

– Приятно было со всеми познакомиться. Может быть, еще увидимся. – Он поднялся. – Пора возвращаться в Лос-Анджелес.

– Грегга вы сегодня оставляете? – спросил Ван Эке.

– Нет, на неделе, – ответил он и, не оглядываясь, пошел к полю. – Грегг! – позвал он. – Пора ехать домой.

– Еще чуть-чуть! – прокричал Грегг. – Пожалуйста, еще немного, ладно?

Повернувшись к нему спиной, мальчик исчез среди детей.

Роджер разозлился и прикрикнул:

– Ну-ка, быстро сюда!

Догнав сына, он схватил его за запястье и потащил прочь от других ребят. Грегг удивленно и обиженно заморгал, потом его расстроенное лицо сморщилось, он открыл рот и громко заплакал. Остальные дети притихли: все смотрели, как Роджер уводит сына с поля.

– Подожди, я тебе еще задам, – пригрозил Роджер. – Я тебя так выпорю, навсегда запомнишь. Я не шучу.

Грегг споткнулся и чуть не упал. Роджер поднял его и пошел дальше, вверх по тропинке. Земля скользила и осыпалась у них под ногами, вслед за ними летел вниз целый поток комьев вперемешку с травой и камнями. Взрослые молча наблюдали.

Сквозь слезы и рыдания Греггу удалось сказать:

– Пожалуйста, не надо меня пороть. – Его лишь раз в жизни наказали физически. – Прости меня, я больше не буду. – Он, очевидно, очень смутно понимал, что же такое он натворил. – Пожалуйста, папочка.

Школьные здания остались позади, и они добрались до дороги, которая вела обратно в город.

– Ладно, – смягчился Роджер, – пороть не буду.

Его гнев и тревога начали ослабевать.

– Но в следующий раз чтоб слушался меня. Понял, нет?

– П-понял, – пробормотал Грегг.

– Ты же знал, что я тебя жду.

Грегг спросил:

– А когда мы сюда вернемся?

– О, боже, – в отчаянии выдохнул Роджер.

– Может, завтра вернемся?

– Сюда ехать очень далеко.

– Я хочу сюда вернуться, – настаивал Грегг.

Они с трудом тащились по дороге. Роджер держал сына за руку. Оба вспотели, оба молчали.

«Ну и попал, – подумал он. – Все вверх дном».

– Мама сказала, можно будет, – сказал наконец Грегг.

– Далеко очень.

– Ничего не далеко.

– Далеко, далеко, – настаивал Роджер. – И слишком дорого. Так что хватит об этом.

Казалось, этому пути не будет конца, обоим становилось все хуже, оба уже не понимали, где они и что тут делают. Оба ничего перед собой не видели – просто поворачивали, куда вела дорога. Спустившись, они остановились: Грегг наклонился, чтобы завязать шнурок.

– Я куплю тебе содовой, – предложил Роджер.

Сын только шмыгнул в очередной раз носом и, даже не взглянув на отца, встал и пошел дальше.

– Ну и ладно, – сказал Роджер. – К черту все.

Они вошли в город, сначала шли по жилому району, потом вошли в деловую часть.

– Посмотри, там парк, – показал Роджер. – Хочешь, в парк сходим?

– Нет, – ответил Грегг.

В авторемонтной мастерской Роджер забрал машину, оплатил счет за смазку и задним ходом стал выезжать на улицу. Сын рядом ерзал на сиденье.

– Мне в туалет надо, – буркнул Грегг.

Дернув ручной тормоз, Роджер открыл дверцу машины и помог сыну выйти, чтобы вернуться в мастерскую. Он оставил машину и отвел Грегга в туалет. Когда они вернулись, машины на месте не было.

– Кто-то угнал, – предположил Грегг.

– Да нет, – сказал Роджер, оглядываясь в поисках кого-нибудь из персонала. – Где моя машина? – спросил он. – Я оставил ее здесь с заведенным двигателем.

– Наш работник припарковал ее на той стороне улицы, – ответили ему. – Она въезд перегораживала. Вон там, видите?

Он показал в сторону, где они увидели свою машину – она стояла через улицу, у почтового ящика.

– Спасибо, – поблагодарил Роджер.

Переждав на переходе поток машин, они пошли на другую сторону. В это время рядом с ними остановился «Форд-универсал», и женский голос окликнул его:

– Мистер Линдал, подождите, пожалуйста, минутку!

Затем «Форд» отъехал, повернул направо и резко затормозил у тротуара. Роджер не понял, кто это: рассмотреть женщину он не успел, а голос не узнал. Машину эту он видел впервые.

Дверь автомобиля распахнулась, из него выскочила Лиз Боннер, заперла машину и спешно пошла навстречу Роджеру и Греггу.

– Послушайте, – запыхавшись, начала она, – вы спешите в Лос-Анджелес? Не можете задержаться еще на пару минут? Миссис Альт сказала, что вы передумали и решили не оставлять Грегга в школе. Почему? Что случилось? Вы же собирались? Из-за кого это? – Подойдя совсем близко, она серьезно и пристально смотрела на Роджера. От нее пахло солнцем, тканью и испариной. – Это из-за того, что мои мальчики наскочили на него, когда играли в мяч? Чик – мой муж – говорит, это из-за того, что вы видели, как мы кричали на него, и это вас разозлило. Это правда?

Он чувствовал себя последней сволочью.

– Нет, – ответил он, – я принял решение раньше. С вами это никак не связано.

– Да? – Видно было, что она не верит ему. – Точно? Но вы же привезли его сюда, ехали аж из Лос-Анджелеса. А ваша жена договорилась, чтобы я забирала его в выходные. Потом, они с Эдной составили списки вещей, которые ему надо привезти. Кажется, ваша жена даже заплатила ей за первый месяц. Ничего не понимаю. Эдна, по-моему, расстроилась, из нее ничего членораздельного не вытянуть. – Тут словесный поток миссис Боннер иссяк. Она потянула за бретельку платья и, кажется, поняла странность своего положения. – Боже, это, наверное, глупо, – пробормотала она. – Что-то я разошлась. Ну, как бы то ни было, мы хотели как лучше.

Ни он, ни она не знали, что делать дальше.

– Привет, – сказала Лиз Боннер Греггу и ласково убрала ему челку со лба.

– Здравствуйте, – ответил Грегг.

– Как вы поедете в Лос-Анджелес? – спросила Лиз Боннер. – Ах, у вас машина. Значит, вас не надо подвозить.

– Спасибо, – сказал он.

– Что ж, жаль. А школа хорошая. Может быть, в другой раз. – Она как-то нерешительно улыбнулась. – Рада была с вами познакомиться. – Помедлив, она сказала: – Мы-то подумали… Мы подумали, что вы новенький родитель и у вас было идеалистическое представление о школе, и вот вы привозите сюда вашего мальчика, а тут – мы. И мы все испортили. – Она пожала плечами. – Не знаю уж как. И мы подумали, что Эдна из-за этого разозлилась. Из-за того, что мы испортили все. Ну, может, увидимся. Когда-нибудь.

Она поспешила к своей машине, отперла дверь, села и, внимательно посмотрев на поток автомобилей, поехала в сторону школы. Ее «универсал» нуждался в мойке: он был покрыт слоем пыли и дорожной грязи. Автомобиль быстро исчез и снова показался на склоне при выезде из городка. Роджер и Грегг смотрели, как его серый силуэт взлетает вверх по холму, по которому они недавно плелись вниз.

– Мы могли бы поехать вместе с ней, – сказал Грегг.

Они сели в свой «Олдсмобиль». Двигатель работал. Служащий автомастерской не стал его выключать.

– Обратно в Эл-Эй, – вздохнул Роджер.

Рванув от тротуара, он двинулся в направлении, противоположном тому, в котором ехал красный «Форд-универсал».

– Ну и дела, – сказал он Греггу. – Ты когда-нибудь видел что-то подобное?

Ехал он медленно, держа руль обеими руками. «И как же я в это влип? – спрашивал он сам себя. – Как вообще можно попасть в такое положение?»

Яркий свет ослеплял его – солнце било прямо в глаза. И так предстояло ехать весь обратный путь.

«Господи, – думал он. – И так все плохо дома. Не надо делать еще хуже, пожалуйста, не надо».

Глава 4

В субботу, ближе к вечеру, когда Вирджиния шла от автобусной остановки домой в северо-восточной части Вашингтона, к тротуару подъехал старый, обшарпанный автомобиль. Окно опустилось, и ее окликнули.

Сначала она подумала, что это Ирв Раттенфангер: это был его «Бьюик» 34-го года, только нагруженный ящиками и коробками. Приваренный к крыше багажник тоже был завален вещами. Затаив дыхание, она остановилась и узнала Роджера Линдала, который целиком прикончил ее бутылку вина на давешнем застолье у Раттенфангеров. Ему едва хватало места на переднем сиденье среди коробок. Радостно помахав ей рукой, он припарковался, выскочил из машины, обежал ее и прыгнул на тротуар. Он был сегодня весел, но Вирджиния насторожилась. Как только она узнала его, внутри возникло одно из тех иррациональных дурных предчувствий, что коренятся в детских переживаниях и опыте жизненных неудач.

Она поздоровалась с ним и заметила:

– Ты прямо сияешь сегодня.

– Только что получил чек от государства, – радостно сообщил он. – Я тут катался вокруг – девушка, с которой ты снимаешь комнату, сказала, что ты вот-вот придешь домой. С работы возвращаешься? – Он потащил ее к своей машине. – Садись, подвезу до дома.

– У тебя же совсем нет места, – сказала она с сомнением.

– Найдется. – Открыв дверь, он показал ей место рядом с водительским, которое он заблаговременно освободил от коробок. – Слушай, я в Калифорнию еду.

Она невольно заинтересовалась.

– Вот на этом?

– Выезжаю сегодня, поздно вечером. Уже погрузился, и у меня есть наклейка «С». Ой… – Он замолчал, и его лицо стало серьезным. – Слушай, я не смогу выехать, пока не схлынет движение. Не хочешь проехаться со мной?

На секунду она подумала, что он предлагает ей буквально проехать с ним какое-то расстояние в его перегруженной машине, чтобы просто проверить, как будут работать передачи и двигатель – такой пробный прогон.

– Ну, в смысле, давай прокатимся в парк Рок-Крик или еще куда-нибудь. На пару часиков. – Он вскинул руку и внимательно посмотрел на часы. – Еще только три часа.

– Ты что, действительно собрался уезжать?

– Ну да.

Его лицо засветилось улыбкой и словно разгладилось.

– Ты так и не вернулся, – сказала она. – На вечеринку.

– Я позже пришел, – рассеянно ответил он. – После того, как ты домой ушла. – Он переминался с ноги на ногу. – Ну так что? Там вроде звери живут, в вольерах. Я один раз ехал через этот парк.

И ни слова о вине, которое он поклялся вернуть. Почему-то она была уверена, что он никогда этого не сделает.

– Ну, давай, – согласилась она.

Она жила недалеко от парка, и ей нравилось бродить там, особенно у реки. Место знакомое, и ей было не так страшно. Да и, в конце концов, он дружит с Раттенфангерами. У него даже их старый безобидный автомобиль.

Когда они сели в машину, двери едва закрылись. Ей пришлось поставить на колени картонную коробку с одеждой. Его манера вождения сначала напугала ее: он стремительно срывался с места у светофоров и, не сбавляя скорости, поворачивал на углах. Но делал он это умело.

– Что за чек? – спросила она, не придумав, о чем еще заговорить.

– Компенсация, – сказал он. – От Дядюшки Сэма.

– А-а. – Она вспомнила о своей собственной работе в вашингтонских военных госпиталях. – Ты был в армии?

– Да, – кивнул он. – Получил ранение на Филиппинах. – Он бросил на нее взгляд и сказал: – Мы дрались с япошками, меня схватили с группой партизан и увезли на подводной лодке.

– Куда тебя ранило?

– В ногу, – сказал он. – Японский пулеметчик прострелил кость навылет. Но я убил его – филиппинским метательным ножом.

Роджер снова взглянул на нее, и Вирджиния поняла, что это выдумки.

– Врешь, – сказала она.

– Нет, правда. У меня там серебряная пластина.

– Покажи.

– Она внутри. Прижилась. – Его голос звучал как-то особенно, глухо.

– Я работаю с ранеными военными, – не поверила Вирджиния. – Ты не смог бы так хорошо ходить.

Роджер хотел было возразить, но передумал. В нем появилось что-то лукавое, грубовато-проказливое, и она невольно попала под его обаяние. Но он не признавался, что соврал: только кивал головой.

– Мне нужно заправиться, – сказал он, когда они въехали в деловой район.

Не произнеся больше ни слова, он свернул с улицы и пронесся мимо насосов автозаправочной станции «Тексако», затем сдал задним ходом к эстакаде для заправки смазкой и выключил двигатель. Неожиданно, не покидая машины, он вдруг разговорился – торопливо, сбивчиво и нервно:

– Был у нас молочник, и мы иногда прикрепляли на крыльце записку, ну, кнопкой к двери прикалывали, чтобы он не оставлял нам в этот день молока. Как-то раз я выглянул в окно и увидел, что он на крыльцо не поднимается: раз висит записка, он просто дает газу и отъезжает, чтоб время зря не терять. И я стал писать разное. Напишу, например: «Оставьте четыре галлона сливок, шесть фунтов масла и шесть пинт молока», вывешу такую записку, а он выглянет из окна своего грузовика – и газу. А в один прекрасный день приехал новый молочник, поднялся на крыльцо, прочитал записку, ну и выгрузил все это дело. Масла, сливок и молока на двадцать долларов. И еще кварту апельсинового сока.

Роджер замолчал.

– Когда это было? – спросила она. – Когда ты был маленький?

– Да, – ответил он.

И опять Вирджиния почувствовала, что он увиливает. Ведь даже в ее детстве – а она была моложе его – молоко развозили на лошадях. Она помнила, как цокали копыта на рассвете, когда все еще спали. Но, может быть, в другом городе было по-другому, предположила она.

– Кажется, Дора говорила как-то, что ты женат.

– Господь с тобой! – казалось, ужаснулся он.

К ним, вытирая руки тряпкой, подошел служащий заправки в коричневой форме.

– Вам помочь?

– Будьте добры, можно на пару секунд воспользоваться вашим гидравлическим домкратом? – попросил Роджер.

– Зачем?

– Потому что моим бамперным домкратом весь этот груз – да еще на багажнике – не поднять. – Теперь его голос звучал подобострастно, унизительно угодливо – такого ей не приходилось слышать никогда. – Ну пожалуйста, будьте хорошим парнем.

Служащий пожал плечами и отошел. Роджер тут же выскочил из машины и помчался за гидравлическим домкратом, который успел заметить ранее. Вскоре он вернулся, таща его за собой.

– Хочу поставить запасную шину на заднее левое, – пояснил он Вирджинии. – Всего пару секунд, ладно?

Домкрат скрылся под автомобилем. Она открыла дверь и ступила на тротуар.

Стоя на четвереньках, он подталкивал домкрат под заднюю ось. У Вирджинии возникла странная уверенность в том, что, как бы глупо это ни казалось, он проделывает все это специально для нее, а не потому, что ему действительно нужно заменить шину. Таким косвенным образом он хотел что-то донести до нее.

Может быть, он так демонстрирует свое мастерство, подумала она. И хотя Вирджиния не очень в этом разбиралась, даже для нее было очевидно, что у Роджера не очень хорошо получалось: сначала он не мог установить домкрат на правильном месте, потом долго пытался разобраться, как работает сам домкрат, и, наконец, когда задняя часть машины начала подниматься, никак не мог снять колпак. Поискав вокруг, он нашел отвертку, принадлежавшую заправке «Тексако». Действуя ею как рычагом, он сковырнул колпак, и тот лязгнул о землю. Тем временем подошел служащий. Вместе с Вирджинией он стоял и молча скептически наблюдал за происходящим. Ей было приятно, что работник станции стоял рядом и был того же мнения, что она.

Роджер тем не менее не терял бодрого расположения духа. Он орудовал гаечным ключом и бросал на землю рядом с собой одну за другой гайки, болты и что-то еще. Колесо, наконец, отвалилось. Он прислонил его к крылу и поднял запасную шину, чтобы поставить ее. Сгорбившись над своими худыми коленями, потея и кряхтя, он бился, пока работник не пришел все-таки ему на подмогу. Когда первый болт был прикручен, работник удалился, и Роджер закончил работу сам. Радостно повернувшись к ней, он спросил:

– Как ты считаешь, доеду я до Калифорнии?

– Думаю, доедешь, – ответила она.

Он поблагодарил работника – уж слишком расшаркивается, подумала она, – и вскоре они снова были в пути. Роджер рассказывал какую-то длинную историю, случившуюся с ним и Ирвом в тридцатые годы, но она не слушала, а размышляла, пока вдруг не поняла: заменой шины он хотел показать ей, что не способен добраться до Калифорнии, что его на это не хватит. Может быть, он даже сам не осознавал этого.

Вместе с этой мыслью на Вирджинию волной накатило новое чувство, что-то похожее на нежность. Теперь ей стало ясно, что из него можно лепить все, что угодно. Сидя за рулем собственного автомобиля, он ждал указаний от нее: на самом деле он вез ее не в парк Рок-Крик. У него не было никакой конкретной идеи, никакого плана, только желание быть с ней. И так он ехал, поворачивал, ждал перед светофорами, непрестанно болтая, но так ничего и не сказав по сути. А ведь он скрывает все хоть сколько-нибудь важное о себе, подумала она. Задавать ему прямые вопросы бесполезно, потому что в ответ она услышит выдумки, небылицы, как про его подвиги на Тихом океане. Но он делал это не для того, чтобы произвести на нее впечатление, он не хвастался, а просто заполнял паузы.

В целом она нашла его милым. Ну и пусть несет околесицу. Ее от этого не убудет.

– У тебя есть знакомые в Калифорнии? – спросила она.

– Есть, – ответил он. – У меня полно приятелей на Побережье, в районе Лос-Анджелеса. Там сейчас все развивается, можно хорошо заработать.

– Ты там бывал?

– Ну конечно.

– А я ни разу.

– Я отвезу тебя.

Она ничего не ответила. А он не стал повторять. Но после этого она вдруг снова почувствовала то же, что и при первой встрече с ним, когда обнаружила, что он выпил вино, принесенное ею на вечеринку.

– Тебе стоило бы повидать кого-нибудь из этих воевавших, – сказала она, дрожа от какого-то смутного внутреннего возмущения; ее почти трясло. – Страшные ожоги, раны. Их заново нужно учить двигать ногами и руками, как детей, им все нужно начинать с нуля. Те, кто там не побывал, просто не понимают, как это ужасно. И они поступают каждый день, их толпами привозят с разных тихоокеанских островов. Люди смотрят кинохронику, а там показывают только, как пушки стреляют да высаживаются войска. Никто не видит всей этой жути, каково это на самом деле. Кажется, что это увлекательно, как рассказы о приключениях. Как то, о чем пишут в журналах. Материалы тщательно отбираются.

– Так и есть, – согласился он, но как-то вяло. – Здесь, в Штатах, у людей странное представление обо всем этом.

– Я вижу их каждый день, – сказала Вирджиния, и после этого нечего больше было сказать.

Но она позволила ему покатать ее. Прежде всего ей было любопытно узнать, правда ли он собирается уехать этим вечером или же вся эта история с Калифорнией взбрела ему в голову как оправдание нагруженной машины. Может, он просто переезжает с одной квартиры на другую, подумала она. Или перевозит эти коробки и тюки на хранение к Раттенфангерам. То, что он куда-то перемещается, было очевидно по тому, как он неслышно расхаживал без обуви по квартире Раттенфангеров, роясь в их шкафах, по тому, что купил их автомобиль и везет свои пожитки. Может быть, ей попался бродяга, странствующий в поисках работы? Девочкой, когда она росла в Мэриленде, она видела, как мать прогоняла бомжей от парадных ворот – случалось, что они проникали во двор, чтобы съесть свой сэндвич и выпить кофе, спрятавшись на ступеньках черного хода, и потом продолжить свои скитания. Однажды какой-то бродяга оставил недоеденный сэндвич, и мать велела ей немедленно выбросить его в мусорный бак и вымыть руки. Вирджиния скормила сэндвич собаке.