Текст книги "Солдаты холодной войны"

После отставки Уинна и Мозли военно-воздушные силы США провели ряд нововведений, в том числе сосредоточение всех стратегических ядерных сил в одном вновь созданном формировании – Командовании глобальных ударов военно-воздушных сил США. Гейтс, как представляется, доволен проведенными реформами. И тем не менее, если Военно-воздушные силы США не могут уследить за своим арсеналом, представьте, что может однажды случиться с ядерным оружием и расщепляющимися материалами в Пакистане, Северной Корее и Иране.

Именно по этой причине Джордж Шульц и его коллеги потратили много времени, чтобы заставить Соединенные Штаты и другие страны предпринять краткосрочные и среднесрочные шаги с целью недопущения попадания ядерных материалов в руки террористов.

Такого материала до ужаса великое множество, и трудно обеспечивать его охрану. С одним из случаев вопиющей халатности Соединенные Штаты недавно столкнулись в Польше.

Глава четвертая

Там находилось самое большое количество отработанного высокообогащенного уранового топлива, которое нам удалось убрать, а может быть, даже когда-либо удастся устранить в будущем.

Эндрю Бьенявский

На протяжении многих лет Институт атомной энергии Польши был причиной ядерных кошмаров Америки. Система безопасности в приходящем в упадок комплексе в пригороде Варшавы была в таком состоянии, что его чиновники с таким же успехом могли бы поместить объявление на воротах с указанием направления для диверсионной группы к хранилищу высокообогащенного урана.[102]102
  Отчет о деятельности Национальной администрации по ядерной безопасности (НАЯБ) в Польше был сделан после поездки автора в эту страну в сентябре 2010 года с рядом официальных представителей НАЯБ.


[Закрыть] Строение 19А, небольшое здание белого кирпича недалеко от главных ворот, содержало достаточно обогащенного урана для производства 18 ядерных боезарядов. Примитивная система безопасности здания состояла из обычного замка на обычной двери и ограды из тонкой проволоки. Система аварийной сигнализации отсутствовала, не было электронных сенсоров, камер слежения. Ворота на территорию института в Отвок-Сверке, в конце деревенской дороги примерно в 40 километрах к юго-западу от польской столицы, охранялись самым безобразным образом.

Польский институт по заведенному порядку отправлял партии высокообогащенного урана в Строение 19А из двух исследовательских реакторов, находящихся на этой же территории. Вместо производства электричества исследовательские реакторы используются для научных опытов или производства среди прочего радиоактивных материалов, используемых в ядерной медицине. Отработанное или облученное топливо польских реакторов – уран, который утратил возможность снабжать энергией реакторы – хранилось в тех же контейнерах, в которых оно изначально использовалось, трубках, известных как топливные стержни, или тепловыделяющие элементы. Вода служила как барьером для ядерных реакций, возникающих между трубками, так и радиационным щитом, защищающим любого, кто приближался или входил в здание. С годами поляки накопили более полутоны высокообогащенного урана в Строении 19А, известного как Хранилище отработанного топлива.

Единственная действующая система безопасности была установлена у «продуктов распада», смешанных собственно с ураном, часть которого была высокорадиоактивной и потенциально смертельной для любого, кто обращался с ним без защитного оборудования. Как любят говорить инженеры-ядерщики, эти продукты «сами себя защищают», имея в виду, что только дурак рискнет похитить их. Но со временем угроза радиации уменьшилась по мере снижения уровня радиоактивности высокорадиоактивных элементов с малым периодом распада. В конечном счете температура большей части складированного урана стала достаточно низкой, чтобы его можно было перевозить тем, кто вознамерится совершить кражу. Извлечение расщепляющегося изотопа урана-235, важной составной части бомбы, потребовало бы химического процесса для отделения изотопа от других материалов в топливных стержнях. Некоторые из инженеров-ядерщиков при наличии доступного лабораторного оборудования и материалов могли бы проделать эту работу в обычном гараже.

Еще большим искушением для террористов стало бы небольшое количество высокообогащенного урана, которое можно было бы безопасно брать голыми руками без какого-либо защитного оборудования. Оно хранилось без учета в неохраняемых складских помещениях при двух реакторах. Полученный материал ожидал использования в реакторах и еще не накопил радиацию распада расщепляющегося материала. Это отнюдь не продукты, которые «сами себя защищают». Любой может спокойно взять брикет только что полученного высокообогащенного урана голыми руками без каких-либо проблем для своего здоровья.

Труднее всего при изготовлении бомбы добыть обогащенный уран.[103]103
  Феноменальная взрывная сила оружия на основе расщепляющихся материалов происходит из распада атомов в процессе расщепления. Совсем немного специально выделенных изотопов таких определенных тяжелых элементов, как природный уран-235 (U-235) или искусственный плутоний-239 (Pu-239), способны давать подобный результат. В каждом случае, когда сердцевина атома, или его ядро, расщепляется, элементарные частицы, известные как нейтроны, выскакивают из ядра. Они, в свою очередь, ударяют и раскалывают другие ядра в последовательной цепной реакции. Каждый раз при распаде атома небольшое количество его массы превращается в энергию. По мере быстрого моментального ускорения цепной реакции происходит огромнейший выброс энергии. Движение было зафиксировано в формуле Эйнштейна E=mc². Она гласит, что небольшой кусочек материи, умноженный на скорость света в квадрате, равняется огромному количеству энергии. Высокообогащенный уран, очищенная форма природного урана, оказывается расщепляющимся веществом, идеально подходящим для поддержания цепной ядерной реакции деления. Он производится путем обогащения изотопа U-235 в природном уране, самом тяжелом элементе природы. Уран в его природной форме не опасен и не пригоден для использования в производстве ядерного оружия. Путем процесса, известного как обогащение, U-235 может быть превращен в уран. При более высоком уровне обогащения он становится веществом, из которого можно изготовить оружие. Водородная бомба, которую никто не может себе представить произведенной террористической группой, по сути, является результатом двух стадий изготовления ядерного оружия, производящихся последовательно одним приемом. Детонация во время первой стадии, названная первичной, вызывает ядерные силы, которые активируют вторую стадию, известную как вторичная. От происходящего на второй стадии деления выделяется много энергии, обратный процесс деления ядра. В оружии, в основе которого положен процесс расщепления, легкие ядра, такие, как изотопы водорода, соединяются и создают более тяжелый атом в процессе, который также высвобождает какое-то количество энергии, поскольку этот более тяжелый атом имеет несколько меньшую массу, чем изначальные изотопы водорода.


[Закрыть] Это требует действий промышленного уровня вне пределов возможностей террористической группы. Но, имея всего лишь примерно три килограмма высокообогащенного урана, небольшая команда инженеров и техников сможет создать простое оружие. Такое количество может быть украдено и вывезено через границы в нескольких контейнерах размером с упаковку молока около двух литров. Спусковой механизм, который высвободит ядерную энергию, сравнительно прост – один блок обогащенного урана воздействует на другой блок с высокой скоростью. Такой процесс требует точного инженерного расчета, но эта работа вполне по силам технически смекалистой группе. Подробная проектная информация «грязной» урановой бомбы, известная как оружие собственной сборки, доступна в Интернете уже много лет. Роберт Оппенгеймер и его коллеги по Манхэттенскому проекту, явившемуся американской попыткой военного времени создать атомную бомбу, были так уверены, что план сработает, что они даже не удосужились испытать снаряд до того, как он был сброшен над Хиросимой 6 августа 1945 года.

В докладе правительства США 1977 года, подготовленном задолго до появления информации об изготовлении бомбы в Интернете, говорилось: «Небольшая группа лиц, никто из которых никогда не имел доступа к секретной литературе, имеет возможность смоделировать и создать примитивное ядерное взрывное устройство. …Понадобятся только простые приспособления механической мастерской, которые можно достать, не вызывая подозрений».[104]104
  Matthew Bunn, Securing the Bomb: Securing All Nuclear Materials in Four Years, Project on Managing the Atom, Belfer Center for Science and International Affairs, John F. Kennedy School of Government, Harvard University, commissioned by the Nuclear Threat Initiative, Nov. 2008, p. 6. Original source: U. S. Congress, Office of Technology Assessment, Nuclear Proliferation and Safeguards (Washington, DC: OTA, 1977).


[Закрыть]

Хлипкая система безопасности, которая долгое время существовала в польском институте, типична для исследовательских реакторов во всем мире, что вызывает тревогу. Приблизительно 160 из 200 исследовательских ядерных реакторов, построенных в более чем 40 странах во времена холодной войны, работало на топливе, из которого можно было изготовить бомбу, или на топливе, близком по уровню к этому. Десятки из них до сих пор продолжают работать на таком топливе.

Большинство исследовательских реакторов за пределами Соединенных Штатов остались с тех времен, когда Соединенные Штаты и Советский Союз награждали своих союзников, передавая им реакторы и топливо, на котором они могли работать, в качестве подарков, которые обещали открыть мирные блага атома в медицинских и научных исследованиях.[105]105
  Практически все исследовательские реакторы находятся под управлением государства или университетов. 20 или около того американских университетов имеют исследовательские реакторы, и до недавнего времени многие из этих устройств плохо охранялись. С помощью Министерства энергетики США 17 американских университетских реакторов, которые работали на высокообогащенном уране, были переоборудованы для работы на низкообогащенном уране. Реакторы в Массачусетском технологическом институте и в Университете Миссури стоят в очереди на переоборудование.


[Закрыть] Президент Дуайт Эйзенхауэр назвал свою программу «Атом для мира». На протяжении десятилетий Соединенные Штаты отправили примерно полторы тонны обогащенного урана за пределы страны. Советский Союз распределил более двух с половиной тонн. Еще одна тонна материалов, находящаяся на площадках по всему миру, не имеет отношения ни к Советскому Союзу, ни к Соединенным Штатам. Общего расходного материала достаточно для изготовления 170 бомб.

Реакторы остаются источником гордости и ядерных знаний для многих стран, поэтому многие из них не хотят отказываться от них. Реактор «Мария» в Польше – назван в честь Марии Кюри, польского ядерного первопроходца – до сих пор производит применяемые в медицинских целях радиоактивные изотопы и, судя по всему, будет использоваться как учебный центр для нового поколения польских инженеров-ядерщиков, необходимых для работы на атомных электростанциях, которые правительство планирует построить.[106]106
  Еще один польский реактор «Ева» был выведен из строя в 1995 году.


[Закрыть] Подобные судьбы характерны для исследовательских реакторов в других странах. Речь идет о таких странах, как Пакистан, Казахстан, Узбекистан, Ямайка, Мексика, Южная Африка, Белоруссия, Гана, Вьетнам и Россия. И все же большинство операторов этих реакторов пренебрегает вопросами безопасности, никогда даже не задумываясь о возможности попыток украсть урановое топливо.

Сейчас, по прошествии более половины столетия после запуска Эйзенхауэром программы «Атом для мира», Соединенные Штаты и Россия изо всех сил пытаются вернуть восвояси обогащенный уран, который они когда-то отправили за границу. Это усилие – один из практических шагов, на которых Джордж Шульц и его коллеги настаивали, требуя, чтобы Вашингтон и Москва предприняли с целью уменьшения ядерной угрозы. Министерство энергетики США поставило перед собой цель вернуть 5 тонн к 2016 году. К середине 2011 года оно вывезло или поставило под свою охрану примерно 3,5 тонны и очистило реакторы приблизительно в 20 странах.

Не так-то легко и дешево отдать все материалы под охрану, организовать безопасную транспортировку и в конечном счете сделать их безвредными путем снижения уровня обогащения – по сути, путем процесса, обратного обогащению, – до точки, при которой материал уже не может быть использован для изготовления бомбы. Фактически это работа на много миллионов долларов, требующая высокого уровня технической компетенции, тщательных мер безопасности и сотрудничества десятков правительственных служб. Президент Обама выдвинул в качестве важнейшей американскую программу, получившую известность как Инициатива по уменьшению глобальной угрозы, установив в качестве крайнего срока обеспечения безопасного хранения урана, находящегося на уровне обогащения, достаточном для изготовления бомбы, 2013 год.

Инициатива по уменьшению угрозы, выдвинутая Обамой, является самой последней в долгой серии американских усилий по обеспечению безопасности для расщепляющихся материалов, которые датируются временем распада Советского Союза в 1991 году. Сэм Нанн предложил первые шаги в тот год, включая финансируемые Америкой инициативы повышения безопасности на бывших советских комплексах ядерного оружия. Программы далеки от совершенства.[107]107
  Большая часть работы касалась огромных военных запасов, а не сравнительно небольших количеств материала, пригодного для изготовления ядерного оружия, найденного в таких исследовательских реакторах, как в Польше. Когда Советский Союз развалился, тонны пригодного для изготовления ядерного оружия расщепляющегося материала оказались доступными для вероятного воровства или переадресации. Ядерная безопасность была в неудовлетворительном состоянии в России, которая унаследовала большую часть советского арсенала. Около 3200 единиц ядерного оружия и большое количество урана, из которого можно произвести бомбы, охранялись ненадлежащим образом в новых независимых государствах – Украине, Беларуси и Казахстане. Подталкиваемый Сэмом Нанном, а позднее Биллом Перри, среди прочих, Вашингтон предоставил финансовую помощь и техническое содействие для того, чтобы помочь четырем странам повысить безопасность, демонтировать вооружения и поддерживать трудоустройство ученых-ядерщиков. По одной очень примечательной программе высокообогащенный уран из боеголовок советской эпохи продается Соединенным Штатам, где он превращается в топливо для атомных станций. Примерно 10 процентов электроэнергии Америки сегодня производится на уране, прежде находившемся в советских боеголовках, нацеленных на Соединенные Штаты.


[Закрыть] В 2010 году Главное контрольное управление США, проверяющее эффективность федеральных программ для Конгресса, обнаружило отсутствие координации действий между Министерством обороны, Министерством энергетики и Государственным департаментом.[108]108
  «Nuclear Proliferation; Comprehensive U. S. Planning and Better Foreign Cooperation Needed to Secure Vulnerable Nuclear Materials Worldwide», report of the Government Accountability Office, Dec. 15, 2010. 104.


[Закрыть] В результате ГКУ заявило, что усилия всех сторон давали сбои из-за плохого планирования, нечетких оценок расходов, неточности определения площадок и оборудования с уязвимыми материалами, а также недостаточного сотрудничества с другими странами.

Несмотря на проблемы, с помощью программ было много сделано для снижения опасностей со времен окончания холодной войны. Работа в Польше, стоившая американскому налогоплательщику 60 миллионов долларов, – реальный пример чрезвычайных мер, которые необходимы для предотвращения попадания ядерных материалов в руки террористов.[109]109
  Данные предоставлены Национальной администрацией по ядерной безопасности США.


[Закрыть] Возглавляемые Америкой усилия в Польше, начатые в довольно умеренном темпе в середине 1990-х годов, являются необычным сплавом дипломатии, технологий и финансирования. Не незаконного подкупа, а широкого использования американских денег с тем, чтобы убедить иностранные правительства в том, что в их интересах избавиться от высокообогащенного урана. Вплоть до того, что Вашингтон платит большую часть по счету для возврата в Россию обогащенного урана, произведенного в России. Для сохранения работы исследовательских реакторов в таких местах, как Польша, Вашингтон готов предоставить технологии по переоборудованию их для работы на менее мощной форме низкообогащенного урана, непригодного для изготовления бомбы.

Последняя часть отработанного топлива в польском институте была вывезена в сентябре 2010 года. То была очень затейливо отрежиссированная операция, схожая со сложными военными маневрами, требующими четкой координации действий сотен подготовительных и рабочих шагов с участием американцев, россиян и поляков. Операция, которую первоначально планировалось осуществить в течение четырех лет, была проведена в кратчайшие сроки, за восемь месяцев, чтобы уложиться в жесткие сроки, установленные Обамой. Национальная Администрация по ядерной безопасности (НАЯБ), входящая в состав Министерства энергетики США, руководит всеми работами. Эндрю Бьенявский, помощник заместителя главы НАЯБ, был главным ответственным за польскую операцию и десятки аналогичных мероприятий, которые проводит НАЯБ по всему земному шару в соответствии с указанием Обамы. Его отец родился в польском портовом городе Гданьске и жил в Польше до 1939 года, а после нацистского вторжения он уехал в Родезию. Эндрю родился в ЮАР – его мать из Южной Африки – и переселился в Соединенные Штаты в 1978 году, когда ему было 11 лет. Он провел несколько лет в Москве, занимаясь программами Министерства энергетики США в России. Работая в Варшаве, Эндрю однажды взял несколько часов отгула, чтобы вечером встретиться со своим польским двоюродным братом, с которым он ранее никогда не виделся. Он принес с собой толстую детально проработанную книгу родословной семьи Бьенявских.

Бьенявского, выпускника Государственного университета Пенсильвании, называли подлинным Джеком Бауэром, многогранным героем телесериала «24 часа», показанного телеканалом «ФОКС». Его не волнует это сравнение, и с его джентльменской манерой держаться, мальчишеским шармом и очками в проволочной оправе он не так-то и схож с брутальным Бауэром. Но сравнение уместно по одной причине – Бьенявский является первой линией обороны против ядерного терроризма. По делам, имеющим отношение к России, он делает ставку на Игоря Большинского, круглолицего украинца, сейчас ставшего американским гражданином, у которого имеется талант установления делового сотрудничества с россиянами, включая вопрос о вывозе польского урана. Казалось, мобильник Большинского постоянно приделан к его уху, пока он был в Польше, когда принимал звонки на английском, русском и украинском языках. Дуэт создал продуктивное партнерство и придал Инициативе по уменьшению глобальной угрозы обаятельное международное лицо.

Бьенявский является начальником, боссом, Большинский – переговорщиком и посредником в делах. Они, в свою очередь, пригласили одного из самых стабильных директоров страны для того, чтобы заниматься материальной частью по перевозочным операциям. Майкл Тьяке, специалист по организации всей работы, взял на себя руководство в Польше. Он называет себя техническим советником по транспорту и работает на Национальную лабораторию Айдахо. Жилистый и сильный Тьяке открыл отделение в номере варшавской гостиницы и проводил там недели, разрабатывая планы по перевозке топлива.

Работа с поляками требует достаточной степени дипломатии. Американцы не могли вторгаться в Польшу, объявлять, что ее ядерное оборудование опасно устарело, и рассчитывать на то, что местное руководство будет приветствовать помощь Вашингтона. Тьяке должен был найти польского партнера, чтобы направлять подготовку и иметь дела с различными правительственными ведомствами, которые должны дать добро на транспортировку или предоставить поддержку для ее обеспечения. Он в итоге установил сотрудничество с Влодзимежем Томчаком, мягким, англоговорящим директором завода по обращению с радиоактивными отходами в Польше. Они работали с полицией, военными и другими службами безопасности, разведслужбами, федеральными и региональными службами по охране окружающей среды, таможенными чиновниками и специалистами по опасным веществам. Следовало обезопасить автомобильные и железные дороги и морские пути. Нужны были специальные транспортные контейнеры. Таможенный офицер, нагруженный большим кофром, сделанным из картона, должен был сопровождать обогащенный уран на грузовике, в поезде и на судне во время долгого пути из пригорода Варшавы в советский северный порт Мурманск. Оттуда его повезут поездом в «Маяк», ядерный комплекс глубоко в России, где превратят в низкообогащенный уран.

Временами задачи стояли неимоверно сложные. «Это самое большое количество отработанного топлива ВОУ (высокообогащенного урана), которое мы когда-либо перевозили или когда-нибудь еще перевезем в соответствии с программой НАЯБ, чтобы обеспечить сохранность этих ядерных материалов», – сказал Бьенявский.[110]110
  Интервью Эндрю Бьенявского Джофу Бламфилу из Национального общественного радио 24 сентября 2010 года.


[Закрыть] Безопасность в Сверке должна быть усовершенствована с тем, чтобы отработанное топливо находилось под охраной вплоть до его отправки в страну, где оно было произведено. Там были установлены система кабельного телевидения и электромагнитные замки. Перевозка отработанного топлива из реактора «Мария» в специальные емкости для хранения потребовала переделки части здания реактора. Даже самые простые вещи требовали внимания к себе – импровизированное заграждение от снега было установлено над внешним рельсом в Строении 19А для того, чтобы не допустить снежного заноса, который мог бы помешать движению топливных стержней по рельсам к грузовикам, ожидающим за стенами реактора. Операторы реактора должны были быть уверены в том, что реактор может быть успешно переделан для работы на особенном типе низкообогащенного урана, произведенного в Соединенных Штатах. Стоимость работы реактора, которая, по некоторым расчетам, составит более 10 млн долл. США, оплачивалась Вашингтоном. И таких пунктов становилось все больше, а очередность всех шагов следовало тщательно продумать так, чтобы вывоз и транспортировка топливных стержней осуществлялись без задержек строго в соответствии с графиком.

Российская часть также была тщательно продумана. Для того чтобы обеспечить безопасную погрузку ядерных материалов на судно, отправляющееся в семидневное путешествие по морю в Мурманск, Большинский связывался с ОАО «Аспол Балтика», российской судоходной компанией, чтобы зафрахтовать у нее судно. Корабль, построенный для советского ВМФ в 1990 году сингапурской судостроительной компанией, изначально предназначался для несения на своем борту советских ядерных ракет. Почти через 20 лет его поставили в сухой док в Таллине, Эстония, где его оборудовали несколькими слоями радиационной защиты, современной противопожарной системой и другими новшествами. Его переименовали, и он стал называться сухогруз «Эм-си-эл Трейдер». Соединенные Штаты оплатили чек на переделку в сумме 1,5 млн долл.

Обогащенный уран перевозили обратно в Россию пятью партиями, начиная с октября 2009 года, через полгода после выступления Обамы в Праге. (Большая часть необлученного высокообогащенного урана на этом реакторе, с которым легче было обращаться, была репатриирована в 2006 и 2007 годах.) Вес последней партии составлял приблизительно 48 кг, что более чем достаточно для изготовления бомбы.

Реактор «Мария» был построен при советском содействии. Его запустили в 1974 году. К 2010 году он последний раз подвергался плановому осмотру и проверке систем безопасности за счет Вашингтона. Несмотря на усовершенствования, здание с отлетающей штукатуркой и краской, протекающей крышей и другими признаками запустения и недостаточного финансирования реактора требовало ремонта. Красно-желтый индикатор радиоактивности в холле, которым проверяли посетителей на предмет заражения, выглядел и звучал как какой-то пропеллер в фильме с Баком Роджерсом.[111]111
  Вымышленный персонаж телесериала в жанре «космическая опера». – Прим. перев.


[Закрыть] Толстая, внушительных размеров дверь, отделяющая собственно реактор от прилегающего пространства лаборатории и пункта управления, ужасно скрипела, когда ее открывали, и вела во внутренний отсек, находящийся сразу за активной зоной реактора.

Несмотря на устаревшее оборудование, это место со всей очевидностью было предметом гордости для Гжегожа Кжиштошека, директора института. Лысеющий ученый с бородой, в белом халате поверх спортивного синего клубного пиджака и рубашки в бело-розовую клетку, демонстрировал активную зону реактора, пункт управления и другие помещения здания реактора. «Мария», возможно, маленький устаревающий кусочек атомного века в Польше, однако Кжиштошек не оставлял никаких сомнений в том, что он и его коллеги планируют продолжать его работу, даже если они будут вынуждены превратить его в реактор, работающий на низкообогащенном уране. «Мы не в большом восторге от переделки нашего реактора», – сказал он группе американских гостей.

Отработавшее топливо должно быть прежде всего вынуто и перенесено в транспортные бочки-контейнеры. Это тонкое дело, которое осуществлялось в т. н. «парной», герметически закрытом помещении с «руками» робота и зажимными щипцами, которыми управляют за ее пределами. Бочки-контейнеры, в свою очередь, устанавливались в семи ярко-синих грузовых контейнерах, которые размещались на автомобилях-платформах. В каждом контейнере находилось три бочки, в каждой из которых помещалось по четыре тепловыделяющих топливных стержня, содержащих примерно по 500 граммов отработавшего топлива. На стенки грузовых контейнеров наклеивались знаки радиации в виде бриллианта с указанием радиоактивных элементов: U-238 (основной уран), U-235 (высокообогащенный уран), Pu-239 (плутоний), Cs-137 (цезий).

В 4 часа вечера, когда солнце клонилось к горизонту, в необычайно теплую вторую половину дня, колонна автотранспорта была наготове. Полиция и спецназ собирались внутри комплекса в Сверке, занимая места около выездных ворот, где грузовики выстраивались в очередь. Пожарные машины, «Скорая помощь» и несколько других транспортных средств аварийной службы также выстраивались в очередь. Капитан Грегорий Тржчинский из Национальной полиции Польши созвал всех водителей грузовиков на финальный брифинг. Крепко сбитый офицер сообщил командированным американским и английским журналистам, что, по его мнению, никаких проблем не должно быть и что он не имеет информации о какой-либо угрозе перехвата колонны. «Польша довольно мирная страна», – сказал он с улыбкой. Военный вертолет быстро пролетел, с шумом делая круги над ждущим отправления конвоем. «Я считаю, что мы предусмотрели все, но вы немного волнуетесь», – сказал Большинский. Через несколько минут грузовики и машины сопровождения одна за другой прошли через ворота, с ревом направляясь в сторону Варшавы и железнодорожного депо.

На следующее утро, проехав по железной дороге примерно 500 км до Гдыни на побережье Балтийского моря, контейнеры ожидали пересадки на ржаво-красный «Эм-си-эл Трейдер», пришвартованный к огромной пристани и охраняемый спецназовцами в масках. Польский технический специалист проверил каждый контейнер сложным счетчиком Гейгера с тем, чтобы удостовериться в отсутствии утечки радиации. Польские, американские и российские официальные лица наблюдали за тем, как гигантский кран поднимал синие контейнеры один за другим из дока и опускал их в трюм судна, где докеры расставляли их по местам. Затем толстые металлические листы каждый весом в 10 тонн были уложены поверх контейнеров для создания противорадиационной защиты. Когда первый груз с ураном добрался до Гдыни в 2009 году, портовые работники отказались грузить контейнеры, опасаясь этого радиоактивного груза. Но польские чиновники заверили их в том, что это безопасно, и поэтому грузчики занимались со всеми последующими поставками.

Когда последний лист был уложен на место, палуба, которая, как огромная гармошка, была собрана к носу судна, вновь медленно расправилась до конца и полностью закрыла трюм. Два буксира проплыли вдоль судна, мягко уводя его из дока в направлении к гавани и открытому морю. Моторы «Эм-си-эл Трейдера» с шумом заработали, на судне загудела сирена, и рулевой направил его в Мурманск.

Польша была шестой страной, с которой занимались Бьенявский и Большинский с момента пражского выступления Обамы. До этого были Румыния, Ливия, Тайвань, Турция и Чили. Многие были еще впереди, включая Украину, Сербию, Мексику, Вьетнам и Казахстан. Беларусь присоединилась к списку сотрудничающих стран в конце 2010 года. В ноябре 2010 года Казахстан с американской помощью завершил перевозку 10 тонн высокообогащенного урана и трех тонн плутония из каспийского порта на безопасную площадку для хранения примерно в 2500 км в Северо-Восточном Казахстане. Там было достаточно расщепляющихся материалов, чтобы изготовить сотни видов ядерного оружия. Через месяц Сербия, также сотрудничающая с Соединенными Штатами, отправила 13 кг, или 28 фунтов, высокообогащенного урана в Россию.

Как только «Эм-си-эл Трейдер» исчез из видимости в судоходном канале в Гдыне, Бьенявский, Большинский, Тьяке и их польские, а также российские партнеры собрались под импровизированным укрытием на причале на буфетный обед с несколькими тостами.

Бьенявский поднял стакан с водкой, чтобы отметить завершение работы. «У нас появилось особое выражение, – объявил он. – Невозможное – возможно», – сказал он по-русски.

В Польше – да, но пока еще не в Пакистане, самом притягательном источнике нахождения материала для изготовления бомбы для любой террористической группы. Секретные телеграммы Госдепартамента, ставшие открытыми для общественности благодаря разоблачениям Викиликс, раскрыли тот факт, что Пакистан отверг американские просьбы репатриировать высокообогащенный уран, который он получил для исследовательского реактора в соответствии с программой «Атом для мира». Анна Паттерсон, посол Соединенных Штатов в Пакистане, сообщила в телеграмме в мае 2009 года коллегам в Вашингтоне, что Пакистан игнорирует договоренность с Вашингтоном относительно отказа от расщепляющихся материалов. Ранее в 2009 году она писала, что «нашей главной озабоченностью является не опасение того, что какой-то исламский боевик выкрадет все оружие целиком, а вероятности, что кто-то работающий в ведомствах правительства Пакистана мог бы постепенно выкрасть достаточно материала для производства в конечном счете такого оружия».[112]112
  Jane Perlez, David E. Sanger, and Eric Schmitt, «Wary Dance With Pakistan in Nuclear World», New York Times, Dec. 1, 2010.


[Закрыть]

Опасения Паттерсон имели под собой основания, учитывая открытую поддержку Пакистаном движения «Талибан» в Афганистане и слабые усилия правительства по поиску и аресту руководителей «Аль-Каиды», скрывающихся в горах Вазиристана в Северо-Восточном Пакистане. И это не выглядит паникерством, когда представляешь себе, как небольшая группка пакистанцев, получившая доступ к правительственным складам расщепляющихся материалов, передает террористам высокообогащенный уран, достаточный для изготовления нескольких ядерных бомб.