Текст книги "Солдаты холодной войны"

Глава шестая

Он родился любопытным от природы.

Эд Перри

Интерес Билла Перри к военным делам был очевиден с самого раннего возраста, когда он проводил часы за изучением книг по истории и географии в публичной библиотеке в городе Батлер, штат Пенсильвания, в рабочем городке, производящем сталь, расположенном на холмах к северо-востоку от Питтсбурга. В 1939 году, когда ему было 12 лет, он тщательно отслеживал начальные фазы Второй мировой войны, слушая радио и читая газетные сообщения. «Я до сих пор помню названия трех кораблей, которые потопили: “Граф Спи” – “Аякс”, «Эксетер» и “Ахиллес”», – сказал он с явной гордостью в 2008 году, почти через 70 лет после морского сражения в декабре 1939 года между немецким линейным крейсером, известным как «карманный линкор», и тремя британскими линкорами у берегов Уругвая.[130]130
  Интервью Уильяма Перри 10 ноября 2008 года. Во время одного из значительных столкновений во время войны артобстрел и торпеды с британских кораблей повредили немецкое судно, которое успешно атаковало торговый корабль в Южной Атлантике в начале 1939 года. После приказа линкору «Адмирал граф Шпее» отправиться в более безопасные воды в порту Монтевидео и ошибочного решения, что судно столкнулось с громадной британской флотилией, капитан судна Ганс Лангсдорф поспешно увел «Граф Шпее» в устье реки Ла-Плата. Гитлер был вне себя от гнева от такого решения, и через несколько дней капитан Лангсдорф покончил с собой. Министерство военно-морского флота США, Военно-морской исторический центр, Битва у реки Плата, декабрь 1939 года.


[Закрыть]

«Я очень интересовался и следил за этими событиями с огромнейшим вниманием, – сказал Перри. – Это не типично для 12–13-летнего мальчика». Или для других членов его семьи. «Я был “с приветиком”, – сказал он.[131]131
  Интервью Уильяма Перри 10 ноября 2008 года.


[Закрыть] И действительно, Эд, старший брат Перри, вспоминает, как Билл изучал книги по географии в скромном доме семьи на улице Локаст в Батлере. «Я бы никогда не предпочел такого рода занятие в приятный летний день, – сказал Эд. – Но я не мог оторвать его от чтения.[132]132
  Интервью Эдварда Перри 21 мая 2009 года.


[Закрыть] Думаю, он родился, обладая любознательностью от природы. И она была направлена на весь мир, у него был широкий кругозор».

Перри родился 11 октября 1927 года в Вандергрифте, штат Пенсильвания, который, как и Батлер, был промышленным городом на северо-востоке от Питтсбурга. Он был младшим из трех детей. Его отец Эдвард, сын шахтера, работал крановщиком на местном литейном заводе. Когда Билл стал постарше, его семья переехала не очень далеко, в г. Индиана, штат Пенсильвания, а в итоге осела в Батлере. После небольшого периода работы на грузовике для доставки хлебобулочной продукции отец Билла открыл собственную булочную. Через несколько лет он вместе со своим братом Эрнестом уже управлял компанией «Братья Перри», небольшой сетью бакалейных магазинов шаговой доступности, пытаясь выжить во время Великой депрессии.

Семья была республиканской – по крайней мере, отец себя относил к Республиканской партии и пресвитерианской церкви. Брат Билла вспоминает, что их отец никогда не ходил в церковь, сказав однажды священнику, что у него есть более интересные занятия для себя по воскресеньям. «Я очень много тружусь. Я очень занят. Мне нужен отдых». На что пастор отвечал: «Эд, если ты так занят работой, то, значит, ты слишком сильно занят».

Мать Билла Мэйбл до своего замужества была школьной учительницей в городке Сьюикли, примерно в 20 километрах к северо-западу от Питтсбурга. Будучи на шесть лет старше своего мужа, она была якорем спокойствия в легко воспламеняющейся семейной обстановке. Эд Перри, брат Билла, вспоминал, что их отец, боясь, что может нанести вред одному из детей во время вспышки гнева, в большой степени передал вопросы воспитания в руки Мэйбл. «Он говорил, что не полагался на свои силы, и опасался того, что могло бы произойти, если бы он сошел с ума из-за нас, – вспоминал Эд. – И никогда не поднимал руку на нас, никогда».

Эд описывал их отца как замкнутого человека и говорил, что Мэйбл «была моим источником вдохновения и для Билла тоже».[133]133
  Интервью Эда Перри 21 мая 2009 года.


[Закрыть]

«Мама была не только его женой, но и его наставником, который, бывало, поощрял его и давал советы при решении вопросов продвижения в делах. Папа всегда зависел от матери и уважал ее мнение».[134]134
  Неопубликованные мемуары Эдварда Перри, с. 7.


[Закрыть]

Ли Перри, институтская возлюбленная Билла и его жена с 1947 года, описывала семейство Перри времен детства Билла как сплоченное и заботящееся друг о друге. «Билл, в частности, обожал и уважал свою мать, возможно, даже больше, чем отца, – говорила она. – Его отец был, может быть, немного излишне властным. Но его мать была очень заботливой».[135]135
  Интервью Ли Перри 4 марта 2009 года.


[Закрыть]

Билл и Леонилла Грин встретились в кабинете тригонометрии, когда оба учились в средней школе в Батлере. Они также вместе пели в школьном хоре и вскоре начали совместно выступать в оркестре буги-вуги, в котором играл Билл и который назывался «Клуб 2 часа». Билл играл на пианино, Ли была певицей. В их оркестре было три тромбона, три трубы и ударники. Вместе с другими участниками оркестра они по выходным забирались в грузовичок компании «Братья Перри» и ездили по ближайшим городкам выступать на танцах. «Билл и Ли могли здорово танцевать свинг», – вспоминал Эд.[136]136
  Интервью Эда Перри 21 мая 2009 года.


[Закрыть]

Ли, яркая маленькая брюнеточка, была из более либеральной, политически активной семьи Батлера, чем семья Перри. «Биллу нравилось приходить и присутствовать на некоторых наших дискуссиях. Ему нравились два моих брата, которые были очень активными во всякого рода политических делах».[137]137
  Интервью Ли Перри 4 марта 2009 года.


[Закрыть]

После японского нападения на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года Перри решительно собрался участвовать в войне, хотя и не подходил еще по возрасту для призыва на службу. «Я хотел участвовать, – сказал он. – Мне было 14 лет, а значит, война должна была длиться еще четыре года, чтобы я смог принять в ней участие».[138]138
  Интервью Уильяма Перри 10 ноября 2008 года.


[Закрыть]

В день своего 17-летия в 1944 году – за год до срока призыва – Перри направился в Питтсбург для того, чтобы записаться на Программу набора курсантов авиационного училища корпуса армейской авиации. Он был приведен к армейской присяге и отправлен домой для ожидания открытия курсов подготовки летчиков. Позже Перри размышлял над тем, что армия приняла его, несмотря на возраст, потому что, по всей вероятности, не планировала призывать его на действительную службу до достижения им 18 лет. Он окончил среднюю школу, в которой был научной звездой и учителя которой были уже не в состоянии дать ему что-то большее в научном плане, и поступил в Технологический институт Карнеги в Питтсбурге.

В начале 1945 года программа подготовки курсантов военно-воздушного училища была прекращена, и Перри получил сообщение о почетном увольнении. Война все еще продолжалась, и Перри немедленно записался добровольцем в военно-морскую авиацию и был направлен в Филадельфию для призыва на учебные сборы. Ему все еще не было полных 18 лет. К его удивлению и огромному разочарованию, он не прошел по физической подготовке из-за постоянно повышенного кровяного давления. После полутора лет обучения в Технологическом институте Карнеги он записался в инженерные войска. К тому времени ему уже исполнилось 18 лет, и война закончилась.

Перри и его инженерная рота были направлены морем в Японию для оказания помощи в восстановлении разрушенного. Когда он прибыл в Наха, административный центр Окинавы, то был поражен степенью разрушения после жестокого сражения на острове весной 1945 года. «Вы бы никогда не поверили в такое, если бы сами не увидели это, – сказал он. – Город размером с Сан-Хосе, и ни одного уцелевшего здания».[139]139
  Интервью Уильяма Перри 10 ноября 2008 года.


[Закрыть]

Когда его командировка в Японию завершилась, на пути домой Перри остановился в Северной Калифорнии. Он был поражен мягким климатом и западным пейзажем, поэтому через год-другой решил перебраться из Технологического института Карнеги в Стэнфорд. Билл и Ли поженились перед импровизированным алтарем в Зеленой гостиной на авеню Орхидей в Батлере 29 декабря 1947 года. На следующее лето они уехали в Калифорнию, и он поступил в Стэнфордский университет той же осенью. К 1952 году у них было четверо детей, включая девочек-двойняшек.

После окончания Стэнфорда в 1949 году и получения степени магистра математики там же через год Перри девять месяцев изучал математику в университете Айдахо в Москве, штат Айдахо. Потом семья отправилась в Сиэттл, где Билл устроился на работу во время летних каникул в компанию «Боинг» для участия в программе разработки все еще секретного бомбардировщика «В-52». Осенью Перри поездом отправился обратно на Восточное побережье. В сентябре 1951 года Билл, собиравшийся стать профессором математики, записался на курс докторантуры по математике в Университете штата Пенсильвания в городке Стейт-Колледж, немногим более 160 км от Батлера.

Привлекательность Университета штата Пенсильвания заключалась частично в финансовой стороне. Дополнительно к получаемой им помощи на обучение Перри работал на полставки в фирме «Хэллер, Рэймонд и Браун», мозговом тресте Стейт-Колледжа, который занимался аналитическими исследованиями по вопросам обороны. Джон Лютер Мак-Лукас, который позднее стал директором Управления национальной разведки США и заместителем министра обороны по ВВС, являлся техническим директором фирмы, когда в ней работал Перри.

Работа в фирме «Хэллер, Рэймонд и Браун» – в качестве руководителя программы исследования для Службы связи сухопутных войск – привила Перри серьезный вкус к деятельности в сфере обороны. Он был увлечен ею. «Мне она показалась очень интересной, – сказал Перри. – И я с ней справлялся».[140]140
  Интервью Уильяма Перри 10 ноября 2008 года.


[Закрыть] Она ему так понравилась, что в возрасте 26 лет, почти заканчивая программу докторантуры в 1954 году, он отказался от своих амбиций стать преподавателем математики и принял предложение работать от «Сильвании электроник» в Калифорнии. Электронная компания, стремящаяся расширить свой бизнес в сфере обороны, открывала новую электронную лабораторию в Маунтин-Вью, недалеко от Стэнфорда, для работы на сухопутные войска. Вскоре семья Перри оказалась вновь в поезде, направлявшемся в Калифорнию, а у Билла было новое назначение переломного характера.

Сидней Дэвид Дрелл родился в г. Атлантик-Сити, штат Нью-Джерси, 13 сентября 1926 года. Его отец Тулли эмигрировал из Украины в Соединенные Штаты за 14 лет до этого, жил в Филадельфии и учился в Университете штата Пенсильвания, где получил степень фармацевта. Ко времени рождения Сида он работал фармацевтом в компании «Надежная фармация», и в районной аптеке Атлантик-Сити. Мать Сида, Роза Уайт, переехала в Америку из России со своей семьей примерно в 1905 году. Она училась в Университете Темпл в Филадельфии и начала работать школьным учителем. Роза и Тулли встретились в Филадельфии и поженились в 1920 году в Атлантик-Сити, где отец Розы имел вполне успешный бизнес скобяных изделий.

Двухэтажный деревянный дом Дреллов находился на авеню Южная Виктория, рядом с Ориентал-авеню и недалеко от набережной. «Я всегда думал, что родился на Ориентал-авеню, потому что она была на доске в «Монополии», – сказал Дрелл. – Это было время Великой депрессии. Мы никогда не голодали и не испытывали особой нужды. Но это была жизнь без деликатесов – типичная жизнь иммигрантской семьи. Главное, что было на первом месте, – это образование. Моя сестра и я должны были пойти в вуз, несмотря ни на что».[141]141
  Интервью Сидни Дрелла, 12 августа 2009 года. Другие биографические комментарии Дрелла в этой главе сделаны в этом же интервью.


[Закрыть]

Тулли Дрелл читал книги запоем и передал эту привычку своему сыну и дочери, Тее. В доме было полно книг. «Мой отец никогда не был хорошим бизнесменом, – вспоминал Дрелл. – Для моего отца жить значило читать Платона, Аристотеля, Эмерсона, Сантаяна – он прочитал все книги в доме. …Он уходил в себя, я имею в виду, когда он читал или играл в шахматы. Но ему надо было зарабатывать на жизнь». Сиду особенно нравились Конрад и Диккенс, он влюбился в поэзию. «У меня был замечательный учитель в средней школе в Атлантик-Сити, человек по имени Кларенс Дайк. Я помню его потому, что он познакомил меня с Вордсвортом, Шелли, Байроном, Китсом, мировой поэзией, которую мой отец тоже любил».

Математика была самым любимым предметом Сида в школе. Пока остальные ученики сражались с алгеброй и тригонометрией, Дрелл изучал дополнительный курс, который не входил в программу обучения его одноклассников, о том, как пользоваться логарифмической линейкой. Ему также нравилась латынь. Он научился играть на скрипке – он до сих пор получает удовольствие от исполнения камерной музыки – и вместе с друзьями детства раскатывал на роликах и велосипеде по улицам Атлантик-Сити, а также играл в баскетбол во дворах. У семьи никогда не было машины. Его родители были евреями, но не верующими. «Мой отец был против этого», – говорил он, и семья не ходила в синагогу. За полгода до 13-летия Сида его отец немного смягчился, пообещав своему отцу, что Сид пройдет еврейскую религиозную процедуру совершеннолетия бар-мицва. «Это означало многое для моего деда, – сказал Сид. – Поэтому они нашли реформатора-раввина. Я никогда не знал того, что говорил. Я никогда не знал того, что проделал. Знаю, что я совершил ошибку, потому что кто-то в синагоге исправил меня, когда я говорил что-то, и в довершение всего мой дедушка умер за две недели до моего 13-летия».

По мере углубления его интереса к математике и литературе Дрелл сообразил, что сможет в вузе сконцентрировать все свое внимание на физике и античной литературе. «Мне нравилась математика, но мне не нравилась чистая математика ради математики, – вспоминал он. – Мне нравилось ее приложение к проблемам, чтобы я мог иметь понятие о том, что происходит вокруг меня».

Как математический талант и первый ученик Дрелл естественным образом поступил бы в Университет Пенсильвании, главный вуз в те дни для лучших учащихся средней школы Атлантик-Сити. Гарвард казался за пределами его мира. «Никогда я не заглядывал так далеко в своих мечтах, – говорил он. – Я бывал однажды в Нью-Йорке и ездил в Филадельфию раз в год. Во время школьной поездки я побывал в долине Вэлли Фордж. Вот места, в которых я побывал, живя в Атлантик-Сити. …Вашингтон, округ Колумбия, Бостон – они были вне досягаемости».

Он остановился на Принстонском университете, еще загодя считая его наиболее предпочтительным вариантом. «В выпускном классе я много читал об этом парне, Эйнштейне», – сказал он.[142]142
  По словам Дрелла, он видел Эйнштейна гуляющим по территории Принстонского университета, но никогда не встречался с ним.


[Закрыть] Дрелл полагал, что знаменитый математический физик был профессором Принстонского университета, не понимая, что положение Эйнштейна в Институте перспективных исследований приводило его в Принстон, но не непосредственно в университет. «Это выглядело великолепно, поэтому я сказал: а почему бы и мне не подать заявление?»

И он подал и был принят – в возрасте 16 лет. Всего через несколько дней после того, как он распаковал свои вещи в Принстоне в июле 1943 года, Дреллу сообщили, что его отца срочно отправили в больницу в Атлантик-Сити с кровоточащей язвой. Тяжелые послеоперационные осложнения привели к удалению одного легкого у Тулли и долгому периоду выздоровления, в результате чего он прекратил свою работу фармацевтом. Через месяц после приезда в Принстон, оказавшись без финансовой поддержки, Дрелл вынужден был обратиться за стипендией и искать работу на неполный рабочий день для того, чтобы продолжить обучение в колледже. Он работал официантом, грузчиком, занимался репетиторством и работал на парковках вокруг стадиона Палмер во время домашних игр в американский футбол, возобновившихся после войны. Война притушила блеск Принстона, что позволило Дреллу легче в него вписаться. Шикарные университетские кафе были закрыты или превратились в обычные столовые в колледжах, консервативно-старомодный, интимный стиль принстонской жизни стал менее бросающимся в глаза. И все же Дрелл, умный еврей в толстых очках из Атлантик-Сити не очень-то вписывался в тот классический принстонский стиль. По большей части он находил, однако, свою собственную нишу и провел интеллектуально загруженное и достаточно приятное время для себя лично, выбрав физику в качестве профилирующего предмета. «Всегда встречались какие-то учащиеся частных подготовительных школ, которые смотрели на меня, как на иностранца, – вспоминал он. – Ничего страшного».

Дрелл также пристрастился к принстонской музыкальной сцене, став первой скрипкой в студенческом оркестре. «Большим открытием во время моей учебы на старшем курсе стал приезд старого будапештского квартета в Принстон, который играл бетховенский цикл. К тому времени у меня уже было что-то в голове, и я пошел на концерт. Я был в неописуемом восторге. То был мир, о котором я не имел ни малейшего представления. С этого момента я стал серьезно относиться к скрипке».

В начале 1945 года Дрелл столкнулся с собственной медицинской проблемой, когда у него случилась перфорация отростка слепой кишки, приведшая к острому перитониту. Пока он был в больнице, ему прислали повестку с призывом на воинскую службу. Ко времени полного выздоровления Дрелла война в Европе заканчивалась. Он записался на занятия в летний семестр в Принстоне, чтобы наверстать пропущенное, рассчитывая на то, что его призовут осенью. Война резко окончилась тем летом после бомбежки Хиросимы и Нагасаки.

Занимаясь физикой, Дрелл знал, что многие ведущие физики университета отсутствовали на территории студенческого городка, но не знал, что они работали над Манхэттенским проектом, секретным проектом по созданию атомной бомбы. «Я не имел ни малейшего представления, почему все физики отсутствовали, когда я был на последнем курсе, и чем они занимались, – говорил он. – Я никогда не слышал слова расщепление». Одним из физиков был Джон Уилер, специалист в вопросах расщепления атомного ядра, работавший на секретном правительственном реакторном комплексе в Хэнфорде, штат Вашингтон, где производили плутоний для Манхэттэнского проекта. Уилер, вернувшись в Принстон после окончания войны, стал его руководителем во время защиты диплома. К последнему курсу Дрелл осознал, что его страсть к математике и физике лучше всего реализовать, занимаясь теоретической физикой. Он говорил: «Я был никаким в лаборатории. Когда я занимался лабораторными исследованиями по физике или химии, то не получал никакого удовлетворения. И делал это не так чтобы очень хорошо. У меня ломались предметы».

Дрелл защищался по теории радиационного затухания, одной из областей теории элементарных частиц. В то время ряд однокурсников по Принстонскому университету, включая Ричарда Фейнмана, выпускника и протеже Уилера, который позже получил Нобелевскую премию по физике, работали над теорией элементарных частиц. В июне 1946 года в возрасте 19 лет всего лишь после трех лет учебы Дрелл окончил Принстонский университет с отличием. Его следующим этапом стала аспирантура в Университете штата Иллинойс в Урбане-Шампейн. Его могли бы оставить и в Принстоне, но он не мог себе этого позволить, а Университет Иллинойса предложил ему должность ассистента-преподавателя на неполную ставку, которая покрывала его расходы по учебе в аспирантуре. Все еще не очень-то знакомый с миром за пределами штата Нью-Джерси и восточной части Пенсильвании, Дрелл по ошибке купил билет в Урбану, штат Огайо, в 40 км к западу от Колумбуса. Он понял свою ошибку еще до того, как стал паковать свои вещи для первой поездки на Средний Запад.

Хотя Университету штата Иллинойс недоставало международного престижа Принстонского университета, факультет физики там был в числе лучших. Дрелл быстро нашел вдохновляющего наставника в Сиднее Дэнкоффе, физике-теоретике и бывшем студенте Калифорнийского университета в Беркли у Роберта Оппегеймера, который возглавлял Манхэттенский проект. Дэнкофф работал во время войны в Металлургической лаборатории Чикагского университета, где Энрико Ферми и его коллеги в 1942 году построили первый в мире атомный реактор и запустили первую успешную самоподдерживающуюся цепную реакцию в подвалах под трибунами университетского футбольного стадиона «Стэгг Филд». «Он был умнейшим и чудеснейшим человеком, а его опыт работы с Сидом Дэнкоффом был просто великолепен», – говорил Дрелл.[143]143
  Сидни Дэнкофф умер от рака в 1950 году, через год после получения Дреллом степени кандидата экономических наук.


[Закрыть]

Однажды в воскресенье коллега-аспирант остановился в месте, где проживал Дрелл, чтобы пригласить его выпить пива в однокомнатной квартире, в которой несколько девушек-аспиранток вечером устраивали вечеринку. «Я сказал: «Отвали. Я пытаюсь закончить диплом». Но он так ныл, что я пошел с ним. Мы захватили с собой пакет бобов в желе и отправились пить пиво». Вот так Сидни Дрелл встретился с Гарриэт Стейнбэк, умненькой, жизнерадостной и строгой аспиранткой немецкой литературы, выпускницей женского колледжа Уэллсли, которая была родом из пригорода Минтер-Сити, штат Миссисипи. Ее отец Фрэнк занимался выращиванием хлопка, а мать, которую также звали Гарриэт, приехала из Среднего Запада, хотя была уроженкой Северо-Востока.

После года работы в качестве научного сотрудника с ученой степенью в Урбана-Шампани Дрелл несколько месяцев занимался теоретической физикой в правительственном атомном комплексе в Оак Ридже, штат Теннесси, затем в сентябре 1950 года отправился в Стэнфорд в качестве преподавателя на факультете физики. Едва он успел устроиться, как Джон Уилер пригласил его работать над секретным проектом – разработкой водородной бомбы. Дрелл сомневался. «Я решил, что я буду заниматься наукой», – говорил он. Он поддерживал контакт с Гарриэт. После получения степени магистра в Иллинойсе она вернулась в Миссисипи, потом устроилась на работу в Вашингтоне, округ Колумбия, в Службе безопасности сухопутных войск, используя русский язык, который учила в Уэллси и Университете Иллинойса. Они, бывало, встречались вместе в Вашингтоне, когда Дрелл ездил на Восточное побережье на заседания Американского физического общества.

В 1952 году Дрелл решил прервать свое назначение сроком на три года в Стэнфорде и перебраться в Мичиганский технологический институт для участия в работе по самым современным программам в стране в области физики. Он женился на Гарриэт в марте 1952 года в Минтер-Сити. Это было самым невероятным слиянием Севера и Юга. «Мои родители предпочли бы, чтобы я вышла замуж за христианина», – вспоминала она со смехом в 2009 году.[144]144
  Замечание Гарриет Дрелл автору. 2009 год.


[Закрыть] Персис Дрелл – их старшая дочь – сказала как-то: «Я представляю себе их свадьбу в гостиной родителей моей мамы с родителями моего отца, моей мамой в красном свадебном платье, выходящей замуж за еврея в маленьком городке в Миссисипи. Абзац!»[145]145
  Интервью Перси Дрелл 3 октября 2008 года.


[Закрыть]

Следующие четыре года работы в Кембридже дали возможность Дреллу встретиться с некоторыми восходящими звездами этой области, в том числе с рядом будущих лауреатов Нобелевской премии, и Бадом Уилоном, который поступил в аспирантуру МТИ после окончания Стэнфордского университета. Марвин «Мерф» Голдберг, еще один аспирант МТИ и партнер Дрелла, впоследствии стал президентом Калифорнийского технологического института. Несколько раз в неделю Дрелл и Голдберг автостопом добирались с Уилоном по дороге вдоль реки Чарльз до Гарварда, чтобы поприсутствовать на лекциях по квантовой электродинамике, которые читал Джулиан Швингер, бывший помощник Роберта Оппенгеймера в Университете в Беркли.[146]146
  Джулиан Швингер разделил Нобелевскую премию по физике за 1965 год с Ричардом Фейнманом.


[Закрыть]

Дрелл считал, что взял курс на университетскую карьеру как теоретический физик. Он им и был, но только частично. Приглашение Джона Уилера работать над проектом по водородной бомбе оказалось первым из множества возможностей оказывать содействие правительству по вопросам обороны. В скором времени Дрелл стал проводить много времени в Вашингтоне, имея дело с самыми секретными программами страны в области национальной безопасности.