Текст книги "Молчание мертвых. Как не дать им унести свои тайны в могилу"

В довершение всего, как и ожидалось, результаты анализа смывов подтвердили полное отсутствие пороха на руках Марко. Он не стрелял из оружия.

Теперь начинается расследование убийства. Вскоре выяснится, что Маите вела двойную жизнь и встречалась с мужчиной с сомнительной репутацией. Его звали Ролан. Это был мелкий уголовник, хорошо известный полиции. Маите видели с ним в разных местах: то в кафе, то в машине, то выходящей из гостиницы. Подозрения подтвердило изучение сообщений и фотографий: их характер был таким, что у следователей отпали последние сомнения в том, что Маите была далеко не такой наивной простушкой, какой казалась вначале.

В день убийства вспыхнула ссора. Марко обнаружил измену жены и закатил ей скандал. Маите сообщила Ролану, и тот приехал к ним домой. Завязалась потасовка, в ходе которой Ролан выхватил оружие, которым, как он сказал позже, ему угрожал Марко, приставил дуло к его левому виску и нажал на спусковой крючок. Затем любовники усадили Марко на диван, наклонили ему голову вправо, вложили в левую руку, со стороны входного отверстия, револьвер и решили, что дело в шляпе. До моего приезда Маите отправила Ролану сообщение (его потом обнаружили следователи): «Полицейские ничего не увидели, все в порядке».

Если бы Марко был левшой, то убийство так и осталось бы нераскрытым!

Трагическая прогулка в лесу

Лето. Два часа дня. Филипп, как и каждый день, выгуливает Эльзу – маленькую черную собачку, которую жена Надин подарила ему на День святого Валентина. Филиппу уже давно хотелось завести собаку, которая была бы рядом с ним – в отличие от трех других кобелей, не сводивших глаз с Надин. Филипп чувствовал, что им пренебрегают. Эльзу забрали после того, как в автомобильной аварии погиб ее прежний хозяин. Тогда собачке каким-то чудом удалось выжить. С тех пор она стала бояться поездок на машинах, и ее всегда тошнит на сиденья во время езды.

Итак, небольшая прогулка по практически безлюдным деревенским равнинным дорогам вдоль полей и садов. Эльза бегает повсюду, где ей хочется, но она очень послушна и всегда возвращается к хозяину по первому зову.

В тот день Надин вернулась поздно – примерно в 17:00. Нет ни Филиппа, ни Эльзы. Она подумала, что они отправились на прогулку позже обычного и скоро вернутся. На всякий случай она звонит Филиппу. Он не берет трубку, но это ее не беспокоит: Филипп редко отвечает на телефонные звонки. Телефон раздражает его. Он не желает «быть под колпаком» и сразу же отвечать на вызов, когда его начинают искать. Он часто говорит, что «мужчины и женщины были свободнее, когда телефоны были проводными». Впрочем, он не так уж и неправ. Каждому приходилось сталкиваться с ситуацией, когда сотовый звонил в самый неподходящий момент в ресторане или в поезде или когда кто-то говорил по телефону слишком громко, вызывая всеобщее раздражение. Забавно то, что в общественных местах все начинают говорить громче, хотя микрофоны этих маленьких устройств и так обеспечивают собеседнику идеальную слышимость. Филипп даже запрещает оставлять ему голосовые сообщения, о чем убедительно свидетельствует его запись на автоответчике, вызывающая смех у тех, кто пытается ему дозвониться: «Не оставляйте голосовые сообщения: я их не слушаю. Повторяю: я их не слушаю».

Надин определяет местоположение Филиппа с помощью геолокации. Сейчас эта опция есть во многих телефонах. Она помогает в любой момент определить место, где находится телефон и, соответственно, его владелец. Это настоящий поводок! Он всегда следует за вами и знает, где вы или, скорее, где ваш телефон – он необязательно все время находится рядом с вами. Ведь эти хитроумные аппараты можно забыть в рабочем кабинете или где-нибудь еще, и таких случаев становится все больше и больше, точно так же как и отсутствий в сети: «Дорогая, я не знаю, почему ты не можешь определить мою геолокацию, наверняка какая-то проблема с сетью». «Да, я был в помещении, куда не проходил сигнал».

Надин обнаруживает, что Филипп находится на той дороге, по которой он гуляет всегда, вдоль сада одного из соседских домов. Она не волнуется: сейчас он выгуливает собаку, его собаку, с которой он никогда не расстается.

Проходит полчаса. Филипп все еще не вернулся. Программа геолокации показывает, что он находится на том же месте, что и полчаса назад, и это ненормально.

Надин звонит еще раз, но Филипп снова не отвечает. Она встревожена и отправляется на его поиски вместе с тремя другими собаками. Через сотню метров Надин встречает Эльзу: как всегда, без поводка, она бежит по направлению к дому. Собака радуется всей компании, но Надин не до этого: теперь она уверена, что с Филиппом случилась беда. Она переходит на бег. Надин отлично умеет бегать: она даже участвовала в марафонах. Она делает столь энергичный рывок, что ее четвероногим друзьям, обладающим конечностями весьма небольшого размера, стоит больших трудов не отставать от хозяйки. Но Надин не до собак, она бежит изо всех сил – она боится за Филиппа.

Через несколько минут она добегает до той дороги, которую программа геолокации определила как место, где находится сотовый Филиппа. Надин все еще надеется, что он просто потерял свой телефон, но то, что Эльза вернулась одна, заставляет ее опасаться худшего, и она оказывается права.

Филипп лежит на животе, уткнувшись лицом в землю, прямо посреди дороги.

Надин зовет его, трогает за плечи, но он не реагирует. Она пытается нащупать у него пульс на шее и вдруг чувствует, что ее пальцы погружаются в открытую рану. На ее пальцах кровь. И только в этот момент она замечает, что земля под Филиппом темная и пропитанная кровью.

В панике она вызывает спасателей, и они прилетают на вертолете через 20 минут почти одновременно с прибытием полиции. Вертолет приземляется в саду. Это огромный сад, который находится рядом с дорогой, где лежит тело Филиппа. Надин пока еще не в состоянии осознать случившееся, но остальным уже все ясно: Филипп умер, спасти его не было никакой возможности. На передней части шеи у него рана. Все говорит о том, что его убили. Полицейские ставят в известность прокуратуру, и место происшествия огораживается. Для этого полицейские перекрывают дорогу на расстоянии 100 метров с помощью сигнальной ленты из чередующихся красных и синих полос с надписью «полиция». Доступ посторонних к месту происшествия теперь запрещен.

– Алло, доктор? У меня убийство. Вы не могли бы выехать на место преступления?

Я выполняю просьбу прокуратуры. Криминалистическая лаборатория полиции приехала на место происшествия раньше меня. Ее сотрудники уже заканчивают сбор вещественных доказательств на трупе Филиппа. С этой целью на тело наклеиваются прозрачные пронумерованные стикеры. Каждый номер соответствует определенному участку тела. Эти стикеры используются для фиксации всех микроследов, оставшихся на одежде жертвы: волокон, волосков, слюны, пыльцы, фрагментов листьев, волос, крови и так далее. Затем стикеры отправляются в лабораторию, выкладываются на прозрачный стол с подсветкой снизу для изучения важных деталей, которые называются в криминалистике микроследами. Они могут существенно повлиять на ход расследования преступления.

В отличие от того, что показывают в американских сериалах, редко бывает так, чтобы микроследы стали ключом к разгадке преступления, но тем не менее они важны.

Основной принцип судебной медицины формулируется следующим образом: «Каждый контакт оставляет след». Автор этого принципа – лионский судмедэксперт Эдмон Локар (1877–1966), ставший одним из главных предшественников современной криминалистики. В соответствии с его принципом схватка двух человек, как это бывает в случае с перерезанием горла, чаще всего выглядит так: нападающий, как правило, находится за спиной жертвы и прижимает ее к себе, а волокна его одежды попадают на одежду жертвы. Волокна одежды жертвы, в свою очередь, попадают на одежду преступника – происходит так называемый локаровский обмен. Вот для восстановления подобной картины и нужен сбор таких микроследов на месте происшествия.

Дождя не было уже несколько дней. Земля на дороге пересохла, и на ней нельзя найти никаких следов. Описываемая дорога идет вниз от сада. С этого места на уровне человеческого роста можно видеть садовую лужайку. Судя по всему, лужайку недавно подстригали, так как в воздухе чувствуется запах свежескошенной травы.

После того как сотрудники криминалистической лаборатории закончили свою работу, наступает мой черед. Я спешу сделать все до наступления темноты, что в это время года происходит к 22:30. Рана на передней части шеи очень глубокая. Никаких других следов – самозащиты или борьбы – пока не видно. Все выглядит так, как если бы кто-то тихо подкрался к Филиппу сзади и очень глубоко перерезал ему горло, а потом сбежал. Такого рода убийства чаще всего совершаются мужчинами, а не женщинами, но не следует пренебрегать никакими гипотезами, и подозрение падает в том числе на Надин. Нет ничего эффективнее для выявления возможного преступника, чем допрос по горячим следам.

Надин уезжает вместе с уголовной полицией на допрос. А в Институте судебно-медицинской экспертизы на следующее утро запланировано вскрытие. Оно не производится сразу же, чтобы сотрудники криминалистической лаборатории успели изучить собранный материал. К тому же я избегаю проводить вскрытия в ночное время после рабочего дня и предпочитаю делать эту работу утром на свежую голову, хорошо выспавшись. Работники похоронного бюро увозят труп в Институт.

Вскрытие начинается с повторного внешнего осмотра, дополняющего тот, который был сделан на месте происшествия.

Затем я беру в руки скальпель. Тело лежит на животе, и я делаю разрез от затылка до копчика. Я продолжаю разрез на задние поверхности нижних конечностей и спускаюсь до пяток. Я также разрезаю заднюю поверхность рук и плеч. С помощью скальпеля отделяю кожу, чтобы добраться до прикрепленных мышц в поисках глубоко расположенных повреждений, которые были бы незаметны при наружном осмотре. Затем я зашиваю заднюю поверхность, на что уходит гораздо больше времени, чем на само исследование мягких тканей. Но мы уже говорили о том, что восстановление тела после вскрытия – это дань уважения как по отношению к покойному, так и к его родственникам.

Потом я разрезаю скальпелем кожу на черепе от одного уха к другому через макушку головы. Этот разрез позволяет мне увидеть черепную коробку и проверить, были ли удары, способные вызвать гематому мягких тканей головы и даже привести к перелому свода черепа.

После этого я произвожу вскрытие черепа с помощью пилы для гипса. Это не циркулярная, а осцилляторная пила, предназначенная только для работы с твердыми тканями. Я снимаю крышку черепа и обнажаю мозг под внешней твердой мозговой оболочкой, расположенной ближе всего к поверхности. Я ищу признаки кровотечения или малейшие следы травмы. Затем извлекаю мозг, чтобы осмотреть основание черепа и возможный перелом в этом месте, исследовать которое при внешнем осмотре с учетом его локализации просто невозможно.

Затем скальпелем я делаю разрез от подбородка до лобковой кости и от одного плеча к другому. Получается что-то вроде креста.

Я раздвигаю кожу, чтобы обнажить мышцы шеи, и в области грудобрюшной диафрагмы раскрываю грудную клетку и брюшную полость. С доступом в брюшную полость нет никаких проблем: она расположена прямо под брюшными мышцами. Зато с содержимым грудной клетки все сложнее, так как нужно удалить грудину и убрать прикрепленные к ней ребра. После их удаления я исследую грудную полость, прежде чем извлечь легкие и сердце. Затем извлекаю их для более внимательного изучения, а также для дальнейшего исследования заднего отдела грудной клетки, грудинного и поясничного отделов позвоночника и спинного мозга на этом уровне. Все органы извлекаются и исследуются, затем возвращаются на свое место, после чего все разрезы на теле закрываются швами. Телу возвращается статус ad integrum[8]8
    От лат. restitutio ad integrum – «возвращение к исходному состоянию». – Прим. ред.


[Закрыть] – оно полностью восстанавливается.

Единственными ранами, которые мы не зашиваем, являются те, которые были причинены в ходе совершения преступления.

На каждом этапе вскрытия фотографируются все органы и все повреждения – сначала общим планом, а потом и вблизи.

Фотографии имеют принципиально важное значение, так как повторить вскрытие невозможно. Оно разрушает все настолько, насколько были исследованы повреждения, и иногда даже сильнее, что обусловлено стремлением проникнуть глубже. Одним словом, повторное будет отличаться, а это означает сложность проведения альтернативной экспертизы.

Между тем подобная ситуация вступает в противоречие с правом на защиту, которое предполагает возможность других гипотез. Вот для этого и нужны фотографии, отражающие все этапы вскрытия с детальной фиксацией всех повреждений.

Я неоднократно обращался к внимательному изучению фотографий, особенно тех трупов, вскрытие которых проводилось за границей.

В нашем Институте, чтобы создать благоприятные условия для столкновения идей, вскрытия всегда проводят два судмедэксперта. Когда это делаю я с одним из моих ассистентов, у нас нет иерархических отношений – в работе участвуют два ученых, признающих равенство идей и помогающих друг другу разобраться в проблеме.

Всегда странно видеть себя на фотографиях, сделанных в ходе вскрытия.

Сотрудники криминалистической лаборатории полиции иногда немного скучают, пока мы работаем, и начинают фотографировать некоторых судмедэкспертов в тот момент, когда их руки погружены в тело. Вот тогда я по-настоящему понимаю, что у меня действительно очень странная профессия, гораздо более странная, чем мне кажется, когда я живу обычной жизнью или выполняю повседневную работу.

Итак, мои руки погружены в тело Филиппа, а точнее – в его шею. Я никогда не видел таких сильных повреждений в этой области. Вся передняя поверхность шеи разрезана вплоть до шейного позвонка. Так называемое адамово яблоко, или кадык, – выступающий хрящ на гортани, считающийся у мужчин вторичным половым признаком, – разрезан на две части. Этот щитовидный хрящ отличается довольно прочной структурой, и обычно при вскрытиях обнаруживаются множественные повреждения, так как разрезать его одним ударом крайне затруднительно. Да и повреждения скорее напоминают распилы. В данном случае ничего подобного нет: кадык явно разрублен.

И это еще не все: яремная вена и сонная артерия справа также перерезаны. Яремная вена – это та, которая в этом месте выносит кровь из полости черепа, направляя ее к сердцу, а сонная артерия, напротив, доставляет кровь к мозгу. Эти сосуды относятся к числу самых важных в теле, и их повреждение способно привести к смерти очень быстро, если не будет оказана надлежащая медицинская помощь: для спасения человека нужно, чтобы врач действовал незамедлительно сразу после повреждения этих сосудов. Из-за рассечения щитовидного хряща кровь попала в трахею, а из трахеи – в легкие, что вызвало умеренную двустороннюю аспирацию легких кровью. И это тоже еще не все: использованное оружие глубоко повредило пятый шейный позвонок, не оставив на нем ни малейших фрагментов металла, что бывает при использовании обычного ножа.

По результатам вскрытия стало известно, что Филипп умер от гиповолемического шока, то есть от большой кровопотери, связанной с рассечением правой сонной артерии и правой яремной вены режущим оружием, повредившим обширный участок передней и правой поверхностей шеи с повреждением щитовидного хряща. Наличие таких серьезных повреждений должно быть вызвано сильнейшим ударом. Обычная женщина вряд ли смогла бы нанести его. В наши времена обвинения в сексизме делаются по любому поводу, и поэтому я уточню, что в этом выводе нет ничего сексистского: я сужу на основании своего опыта. Существуют очень выраженные различия в способах убийства в зависимости от того, является убийцей мужчина или женщина, но эти различия имеют только статистический характер, и никогда не следует упускать из вида, что единичный случай с точки зрения статистики особого интереса не представляет.

Расследование по горячим следам продолжается до глубокой ночи, и подозрения с Надин вскоре снимаются. Страховка оформлена не на нее, а на детей Филиппа от первого брака. В сотовом телефоне Надин нет никаких компрометирующих ее данных, как и в телефоне Филиппа. Допрос Надин не дал никаких особых результатов, как и опрос соседей. Последние охарактеризовали супругов как дружную, скорее жизнерадостную семью с детьми и собаками, одна из которых как-то покусала соседа по имени Мишель, а другая – Амели, подругу одной из дочерей. Банальные истории.

Мануэль, собственник сада, рядом с которым было обнаружено тело Филиппа, видел, как тот проходил около 14:30, но не помнит точно, в каком направлении. Мануэль помахал ему рукой, когда подстригал лужайку. Он помнит об этом, потому что его трактор-газонокосилка вышла из строя через несколько минут после этого приветствия из-за столкновения с крупным булыжником. Мануэль не смог ее снова завести и вызвал мастера. К несчастью, мастер выбрал другую дорогу – не ту, на которой нашли бездыханное тело Филиппа.

Короче говоря, расследование буксовало. Как говорил кто-то из великих, «любовь и деньги правят миром». Так бывает чаще всего, но в случае Филиппа с этими двумя классическими мотивами преступления все обстоит далеко не так просто. В подобных тупиковых ситуациях руководитель следствия или судья устраивают общее собрание, чтобы провести своего рода мозговой штурм. Следователи находились в полной растерянности, а я даже не мог толком описать оружие, которым воспользовался предполагаемый убийца. Я знал только, что оно было режущим и, по всей видимости, очень длинным.

По предложению эксперта-криминалиста, которое поддержал судья, мы вернулись на место происшествия втроем – два сотрудника криминалистической лаборатории и ваш покорный слуга, – чтобы еще раз осмотреть его до того, как оно изменится под действием времени, погоды, животных и прохожих. Кроме потемневшего участка земли, на который пролилась кровь, там нет ничего необычного – ничто больше не говорит о разыгравшейся накануне драме. Дорога утоптана. Рост Филиппа позволял ему в вертикальном положении видеть то, что происходило в саду. Филипп был выше изгороди на голову. Когда он лежал на земле, из-за забора его не было видно. По обеим сторонам дороги насыпь. С одной стороны насыпь упирается в сад Мануэля. Этот сад огражден забором от коров, сооруженным из нескольких отдельно стоящих столбов и двумя отрезками металлической проволоки. С другой стороны, в двух метрах от этого места, насыпь переходит в начало густых лесных зарослей, состоящих из низких деревьев, кустарников и многочисленных берез. Невозможно представить себе, чтобы кто-то прятался там для нападения на Филиппа. С учетом протяженности дороги и ее прямизны также невозможно представить себе, чтобы кто-то мог незаметно идти за Филиппом следом, не производя никакого шума, и наконец наброситься на него сзади.

Эксперт-криминалист взял с собой металлодетектор, с помощью которого мы прочесываем теперь близлежащую территорию в поисках оружия, которое, возможно, бросил преступник. Напрасный труд! Заинтригованный нашим присутствием на месте трагедии, не в силах сдержать любопытство, к нам выходит Мануэль – тот самый сосед, работавший с газонокосилкой незадолго до трагедии. Эксперт-криминалист спрашивает у него разрешения войти в сад, чтобы сфотографировать место происшествия с возвышенности, забраться на которую не составляет никакого труда, что уже делали накануне. В то время как он фотографирует, я разговариваю с Мануэлем о его сломавшемся тракторе-газонокосилке. У меня был такой же, и он так же выходил из строя, задевая какой-нибудь пенек или булыжник: лезвия заклинивало, и работа останавливалась. Трактор мог двигаться, но лезвия для стрижки травы оказывались заблокированы. С этим трактором у меня было столько проблем, что мастер Жозе приходил к нам каждую субботу, когда я косил траву. Нужно сказать, что я довольно грубо обращаюсь с инструментами и техникой: у меня просто не хватает терпения. Мастер Жозе очень любит меня… с учетом того, как часто ему приходится заниматься ремонтом моего трактора. Я звонил ему и каждый раз неизменно слышал одну и ту же фразу: «Ах, господин Боксо, ведь сегодня же суббота…» В конечном счете мне пришлось научиться справляться с некоторыми поломками самостоятельно, но я никогда не интересовался лезвиями вплоть до того дня, когда увидел собственный трактор на эстакаде для ремонта у Жозе, куда тот загнал его для замены лезвия. Вращающиеся на бешеной скорости лезвия произвели тогда на меня сильное впечатление. Ну а пока мы разговариваем с Мануэлем. Разговариваем о тракторах.

– Жаль, что он тогда сломался. Я только что провел полное техобслуживание, поменял свечу и аккумулятор, заточил лезвия, – говорит мне Мануэль.

– А теперь он исправен?

– Да, мне удалось даже закончить работы на лужайке.

– А на что он наехал?

– Идемте, я вам покажу.

И Мануэль ведет меня в сад, где к нам присоединяются сотрудники криминалистической лаборатории, закончившие делать очередную серию фотографий места происшествия. Мануэль показывает крупный булыжник, торчащий из земли сантиметров на 10.

– Вот он. Как-нибудь я его обязательно выкопаю, чтобы не сломать еще одно лезвие.

– Лезвие сломалось?

– Там не было целого фрагмента, и пришлось вставлять новое.

В этот момент мне в голову приходит совершенно сумасшедшая мысль. Настолько сумасшедшая, что я даже не решился ее сразу озвучить…

– Скажите, а сломанное лезвие осталось у вашего мастера или вы забрали его себе?

– Оно все еще у мастера.

И вот мы идем к мастеру, который живет в той же деревне, в 400 метрах от сада Мануэля. Предварительно мы позвонили ему и предупредили, чтобы он не выбросил случайно лезвие до нашего прихода. Когда мы приходим, я тут же изымаю лезвие, но еще до этого связываюсь с судьей, который не очень хорошо понимает, что происходит и к чему я клоню, но я не хочу иметь репутацию свихнувшегося судмедэксперта, поэтому хочу проверить, имеет ли моя гипотеза право на существование.

Рассмотрев лезвие, я обнаруживаю, что оно согнуто и повреждено, на конце у него отсутствует большой кусок. Я прошу показать мне такое же целое лезвие, с помощью которого могу измерить длину отсутствующего фрагмента. Она составляет около 12 сантиметров. Это режущий фрагмент, особенно после заточки лезвия, как это было во время техобслуживания трактора Мануэля.

Вооружившись этой информацией, мы возвращаемся на место происшествия деревенской дорогой, которая притягивает нас тем, что мы можем найти на ней обломок лезвия от трактора. Если мы найдем его, в наших руках может оказаться ключ к разгадке этой тайны. Нам уже известно, что на земле его нет, так как мы пытались найти его с металлодетектором. Но вот наверху…

Тогда я становлюсь на то место, где нашли Филиппа, а эксперт-криминалист направляется в сад и встает рядом с булыжником, сломавшим лезвие трактора. Третий, вооружившись металлодетектором, занимает позицию на насыпи на этой же прямой для поисков обломка лезвия трактора. И он находит его! Именно там – воткнувшимся в корень, который выходит из насыпи!

Итак, накануне, примерно в 14:30, когда Филипп гулял со своей собакой, Мануэль подстригал на тракторе-газонокосилке лужайку в саду. Мужчины поприветствовали друг друга, потом Мануэлю стало не до приветствий, так как его трактор наехал на крупный булыжник, из-за чего дальнейшая стрижка газона была приостановлена. В тот же самый момент, хотя Мануэль ничего об этом не знал, обломок лезвия от трактора с бешеной скоростью вылетел из-под его днища и, пролетев некоторое расстояние над лужайкой, дорогой и насыпью, задел шею Филиппа своим острым концом, разрубил щитовидный хрящ, перерезал правую яремную вену и правую сонную артерию, что привело к обширной кровопотере – гиповолемии, закончившейся быстрой смертью Филиппа.

Это одна из самых невероятных историй за всю мою карьеру. Мы выехали на явное жестокое убийство и столкнулись с необычным несчастным случаем. Его незаурядность заключается не только и не столько в том, что он привел к быстрой смерти, сколько в уникальном стечении обстоятельств, сделавших возможной эту трагедию.

Все эти обстоятельства объяснили Надин психологи из Центра помощи жертвам. Мы взаимодействуем с ними на регулярной основе, так как у них огромный опыт и они делают свою работу на высочайшем профессиональном уровне. Надин с облегчением узнала, что Филиппа никто не убивал. Понять то, что произошло, – один из важнейших элементов для того, чтобы пережить такое горе.