Текст книги "Я знаю, когда ты лжешь! Методы ЦРУ для выявления лжи"
Автор книги: Филипп Хьюстон
Жанр: Зарубежная психология, Зарубежная литература
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 4. Парадокс выявления обмана: чтобы узнать правду, нужно сначала игнорировать правду
«Ферма» – один из самых тщательно охраняемых объектов США. Когда Фил возглавлял отдел безопасности этого тренировочного центра, его груз ответственности был чрезвычайно тяжел. И не только потому, что проникновение врагов на территорию «Фермы» означало бы катастрофу для госбезопасности США, но и потому, что враги могли быть уже внутри, в числе официально допущенных до работы на объекте.
В будний день одна из сотрудниц сообщила Филу, что у нее украли из кошелька 40 долларов. Это тревожный знак. Было ясно, что если кто-то из работавших на «Ферме» позволял себе красть у коллег деньги, то от такого человека можно ожидать и более серьезного предательства. На территории, где каждая написанная буква и каждый произнесенный звук являются частью государственной тайны, воровство допускать нельзя.
Женщина объяснила, что пропажу двух 20-долларовых купюр она обнаружила, когда вернулась в свою комнату после обеда. Кроме нее к комнате, где лежал кошелек, имел доступ сотрудник, которого мы будем называть Рональдом.
Фил назначил время разговора с этим человеком. Когда тот пришел к нему в офис, было видно, что ожидание встречи с начальником отдела безопасности заставило его психологически напрячься, как, наверное, почти любого на его месте. Повинуясь своей благодушной натуре, Фил не хотел агрессивно высказывать свою точку зрения на предполагаемую виновность Рональда, но и не забывал, что пропажа денег – значительный повод для беспокойства и нужно удвоить бдительность.
Предложив Рональду присесть, Фил сразу перешел к делу и изложил все то, что рассказала недавно обратившаяся к нему сотрудница. Внимательно выслушав, но ничего не сказав о возможных причинах исчезновения денег, Рональд вдруг прикоснулся к рукаву рубашки Фила.
– Пойдемте на парковку, Фил, – сказал Рональд. – Я должен вам кое-что показать.
Фил уже давно привык к тому, что в ответ на стимуляцию потенциальные лжецы обычно говорят или делают что-нибудь необычное, но в этот раз поведение опрашиваемого было уж слишком странным.
– О чем вы, Рональд?
– Давайте просто дойдем до парковки, а там увидите, – ответил сотрудник.
Фил дал понять, что не собирается покидать офис. Рональд повторил предложение и, получив еще один вежливый отказ, решил объяснить.
– В багажнике моей машины лежат десятки экземпляров Библии. Каждую неделю я еду туда, где мне поручают поучаствовать в каких-нибудь мероприятиях от лица нашей церкви, и раздаю там эти книги.
Фил не сомневался в истинности сказанного Рональдом, но знал, что потенциальные лжецы, желая убедить опрашивающего в своей невиновности, часто сообщают что-то правдивое и выставляющее их в выгодном свете. Такой вербальный сигнал мы называем уверительными высказываниями. Фил сотни раз слышал подобные «красные флажки» и впоследствии убеждался в их прямой связи с преднамеренным обманом, так что в лживости Рональда сомневаться не приходилось.
Если бы этот сотрудник не имел никакого отношения к пропавшим 40 долларам, то он был бы непреклонен в попытках доказать Филу свою честность. Неожиданно прозвучавший рассказ о Библиях не был обманом, но он был той правдой, которая никак не касалась правды об исчезнувших деньгах, а именно эту, вторую, нужно было как можно быстрее узнать. Что же сделал Фил? Он проигнорировал первую правду и спокойно, целенаправленно продолжал стимуляцию. Спустя десять минут Рональд признался, что кража 40 долларов – его рук дело.
Примерно в то же время Майкл Флойд, еще не имея должности в ЦРУ, занимался профессиональной проверкой на полиграфе. Вскоре ему поручили протестировать студента – назовем его Энил, – обучавшегося в одном из очень престижных университетов. Энил был необычным студентом: возраст средний, эмигрировал в США из Азии, получил высшее образование в области машиностроения, также стремился изучать медицину. В университете Энил посещал курс биологии, однако два промежуточных экзамена по программе курса провалил. Ему, как и нескольким другим студентам, было необходимо успешно пройти пересдачу, которая состоялась через несколько недель после даты первой официальной сдачи экзамена. Требовалось правильно выполнить минимум 99 заданий из 200, и, что удивительно, Энил выполнил целых 184.
Однако у преподавательского состава возникли сомнения насчет честности Энила, потому что, как им стало известно, незадолго до пересдачи кто-то опубликовал в интернете правильные ответы на все задания. Слишком велика была вероятность, что Энил попросту обманул преподавателей. Ведь как иначе можно объяснить, что студент, который еще совсем недавно плохо ориентировался в предмете и не сумел сдать экзамен, спустя несколько недель продемонстрировал один из высочайших результатов?
В лучшем случае Энилу предстояло жить с репутацией обманщика, в худшем – попрощаться с мечтой о профессии врача. Мужчина рьяно отрицал вину и вскоре нанял адвоката, чтобы не допустить унижения своей чести и достоинства. Будучи почти полностью уверенным в честности клиента, адвокат, в свою очередь, нанял Майкла для проведения официального тестирования на детекторе лжи.
Когда студент пришел на тестирование, в руках у него был большой семейный фотоальбом. Сердечно поприветствовав Майкла, Энил присел за стол и, раскрыв альбом, начал показывать красивые фотографии мест, где он родился.
– Вот мой дом, – сказал студент и обратил внимание Майкла на фотографию украшенного орнаментом здания. – О нем даже писали в нескольких журналах.
Майкл тактично отметил, что дом очень красивый, и продолжал намеренно выказывать интерес к тому, о чем говорил собеседник. На других фотографиях Энил был запечатлен с разными знаменитостями и высокопоставленными лицами. Мужчине было невдомек, что в эти минуты в голове Майкла вертелась мысль совсем о другом: «Адвокату этого человека будет неприятно услышать мое заключение».
Желание Энила перед проверкой на полиграфе показать Майклу фотоальбом было продиктовано тем же самым мотивом, который руководил Рональдом, когда тот звал Фила посмотреть на груды Библий. Мотив этот расшифровывается так: «Я действительно виноват. Это чистая правда. Но я не хочу признавать перед вами эту правду. Поэтому я очень надеюсь убедить вас в моей невиновности, рассказав правду о другом аспекте моей жизни, который не имеет отношения к тому, в чем вы меня подозреваете, но выставит меня в наиболее благоприятном свете. Вы увидите, что я достойный, мудрый, почти святой, и не сможете поверить, что я способен на тот проступок, который я действительно совершил».
Настойчивый показ фотографий и те сигналы, которые были замечены уже во время предтестовой беседы[17]17
Предтестовая беседа – разговор специалиста-полиграфолога с человеком, который будет проходить проверку на полиграфе. Проводится до начала проверки с целью психологически подготовить человека и объяснить особенности прохождения обследования.
[Закрыть] с Энилом (об этих сигналах будем говорить в следующей главе), развеяли все сомнения Майкла насчет вины студента. Можно было бы не проводить исследование на полиграфе, но того требовала договоренность с адвокатом.
Финал этой истории прост и закономерен: проверка на детекторе лжи была провалена Энилом с еще более громким треском, чем экзамены по биологии.
Итак, если потенциальный лжец вдруг начинает заострять ваше внимание на тех отдельных событиях или сторонах своей жизни, которые позволяют описать его как способного на добрые, великодушные поступки, то будьте бдительны. Даже несмотря на то, что и вам, и другим людям достоверно известно о его искреннем и в высшей степени правильном поведении в отдельно взятых обстоятельствах, не считайте это неоспоримым доказательством чистой совести.
Возьмите временно под стражу все возникающие у вас логические обоснования, согласно которым один или несколько хороших поступков, совершенных этим человеком, являются гарантией его кристальной честности и неспособности врать.
Выходит, для того чтобы узнать правду, надо сначала проигнорировать правду. Звучит парадоксально, но именно так вкратце можно описать суть стратегического принципа Схемы, который мы уже назвали контролем над собственной субъективностью. Разумеется, в ходе многократного применения Схемы для нас стало очевидным, что игнорировать надо не правду как таковую, а свои собственные стереотипы о понятии «правда» и о признаках честности людей.
На минуту представим, что Фил питает несказанно глубокое уважение к людям, посвятившим себя духовно-нравственной помощи окружающим. Если бы он не умел отделять факты, не относящиеся напрямую к предполагаемой вине опрашиваемого, от фактов истинного положения дел, мог бы он оставаться объективным после истории Рональда о многочисленных экземплярах Библии?
А что случилось бы, если Майкл был страстно увлечен азиатской культурой и безмерно восхищался людьми, исповедующими традиционные ценности и гордящимися своим происхождением? Майкл не смог бы почувствовать, что Энил демонстрирует не фотографии, а те общепринятые показатели честности, которые на самом деле ничем не обоснованы и лишь делают наше восприятие пристрастным.
Осознание стереотипов помогает контролировать свою субъективность и легко переключать внимание на выявление признаков обмана. Становится проще проводить стимуляцию, потому что количество психофизиологических изменений, на которые стоит обращать внимание, сокращается до отчетливых сигнальных блоков. А именно эти блоки позволяют сделать максимально точный вывод о степени искренности собеседника. Если изменения не связаны с сутью обсуждаемого вопроса, то можно не придавать им большого значения.
Стоит помнить и о том, что многим лжецам не составляет труда изобразить черты поведения, которые обычно считаются признаками искренности. Честные ответы часто имеют форму прямого и короткого утверждения, но то же самое можно сказать об ответах многих обманщиков – особенно тех, кто долго тренировался произносить ложь. К тому же людям, говорящим правду, свойственны, как правило, собранность, активность и сообразительность. Однако и лжецы способны иногда намеренно повести себя так, что вы припишете им эти качества.
Словом, выход один: перестать обращать внимание на общепринятые признаки честности. Не позволяйте стереотипам делать из вас жертву обманщиков.
Глава 5. Как звучит ложь
Когда человек говорит, слушайте. Слушайте внимательно и до конца. Способностью слушать обладают немногие.
Эрнест Хемингуэй
Вы когда-нибудь смотрели фильмы или сериалы, в которых показаны судебные процессы? Если да, то наверняка помните, что перед тем как свидетель начнет давать показания, он принимает присягу. Его спрашивают: «Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды?» Гениальность этой простой фразы заключается в том, что в ней описана суть всех видов лжи, которые только могут встретиться в этом мире. А этих видов всего три.
1. Прямая ложь. Это неприкрытый, наглый обман. Его суть зашифрована в той части присяги, которая выражена словами «говорить правду».
В 2009 году Марк Сэнфорд, занимавший пост губернатора штата Южная Каролина, вдруг пропал на пять дней, а потом заявил, что участвовал в походе по Аппалачской тропе[18]18
Аппалачская тропа (Appalachian trail) – маршрут, проложенный по хребтам гор Аппалачи, расположенных в Северной Америке. Является самым длинным из всех маршрутов для пешего туризма.
[Закрыть]. В действительности же все это время он провел в Аргентине со своей любовницей.
Ничего лишнего, просто измена жене и прямая ложь обществу.
2. Ложь-замалчивание, то есть сокрытие сведений, которые могут пролить свет на истинное положение дел. В тексте присяги предупреждение о сути этого вида обмана отражено в словосочетании «говорить всю правду». Для того чтобы выявить ложь-замалчивание, нужно быть внимательным не к тому, что говорит собеседник, а к тому, чего он не говорит. Следует помнить, что, с точки зрения обманщиков, недоговаривать обычно гораздо удобнее, чем использовать прямую ложь.
Представим, что упомянутый Марк Сэнфорд запланировал политические или коммерческие встречи в Аргентине, никак, разумеется, не касающиеся интрижки с его зазнобой. Если бы он заявил прессе и общественности, что заехал в Аргентину по делам, но не уточнил бы, что среди прочих дел были увлекательные дела с любовницей, то это была бы ложь-замалчивание.
3. Ложь-манипуляция. Смысловая основа этого вида лжи предостерегающе зашифрована в формулировке «ничего, кроме правды». Ложь-манипуляцию мы подробно обсудим в следующей главе. Этот вид обмана труднораспознаваем, а следовательно, наиболее выгоден для лжеца и очень опасен для тех, кто не желает стать его жертвой. Если кому-то удалось всучить вам ложь, значит, этот человек, скорее всего, говорил то, что повлияло на ваше восприятие и склонило вас на его сторону.
Предположим, Марку Сэнфорду сказали бы: «Многие считают, что у вас есть любовница в Аргентине». Он мог бы отреагировать так: «Я вот уже двадцать лет счастливый муж, у меня замечательные дети. У нас в семье все хорошо». Цель такой лжи заключалась бы в стремлении постепенно отбить у слушателей желание задавать неудобные вопросы. К тому же Сэнфорд подтолкнул был людей к выводам, выгодным именно ему.
Перечисленные виды обмана также можно считать стратегиями, на основе которых строятся многочисленные вербальные способы замаскировать ложную информацию. Удачные и неудачные попытки обнаружить признаки этих способов не раз становились лакмусовой бумажкой для проверки уровня профессионализма каждого из нас, авторов этой книги.
Фил довольно рано познал, каково это – оказаться на грани поражения в битве с ложью. Когда его сын Крис, ныне сотрудник правоохранительных органов в Северной Каролине, учился в младших классах, Филу казалось, что мальчик все время намеренно ищет приключения на свою голову, чтобы пропустить занятия в школе.
Однажды, когда у Фила был выходной, Крис, как обычно, пришел домой после уроков и услышал от отца один из самых неприятных для школьника вопросов:
– Вам что-нибудь задали на дом?
– У нас сегодня была замена. Уроки вела не наша учительница, а другая, – ответил мальчик и поднялся к себе в комнату.
– Вот как. Понятно, – произнес Фил и вновь сосредоточился на просмотре телепередачи.
Спустя несколько минут он вдруг почувствовал: что-то тут не так. Это было похоже на запоздалый эффект осознания лжи. Фил представил себе газетный заголовок: «Девятилетний мальчик сумел обмануть сотрудника ЦРУ!» Он тут же позвал Криса и, когда тот спустился в гостиную, спросил у него:
– Много тебе надо делать на завтра?
Смущенно, но почти незаметно подвигав ступнями, Крис сказал:
– Много.
– Почему в этот раз много? – настойчиво продолжал Фил.
– Ну, сегодня была замена, – объяснял мальчик, – и другая учительница просто дала нам листы с заданиями. Она сказала: «Делайте задания до конца урока, а то, что не успеете, доделайте дома».
– У тебя остались недоделанные задания?
– Да, еще много, – ответил Крис.
– Хорошо, иди занимайся.
В тот день Фил явно был в ударе. Простой опрос помог ему глубже понять поведение человека, когда он лжет. Если какая-то часть фактов говорит против ответчика, то он, скорее всего, скажет о том, что усыпит вашу бдительность. Это будет что-то обобщенное, с чем нельзя поспорить. В описанной ситуации на первый вопрос отца: «Вам что-нибудь задали на дом?» – Крис отреагировал, сказав чистую правду: «У нас сегодня была замена. Уроки вела не наша учительница, а другая». Этот ответ на время отвлек Фила от сомнений в неискренности сына. К тому же у кого из нас в школе не было замен? Нам всем это знакомо.
Приведенный пример также показывает, что многие люди, предчувствуя дискомфорт от использования прямой лжи, делают выбор в пользу лжи-замалчивания, как это сделал Крис. Ведь он понимал, что гораздо более рискованным был бы ответ: «Нет, нам ничего не задали».
Сьюзан тоже имеет опыт ценных наблюдений за проявлениями неискренности своих домашних. Как и многие дети, ее сын Ник проходил такую любопытную стадию взросления, на которой, мягко говоря, не горел желанием регулярно чистить зубы и мыться. Зато врать маме он мог очень часто. Почти каждый раз, когда Сьюзан спрашивала, почистил ли он зубы и принял ли душ, мальчик лгал, отвечая утвердительно. Как большинство мам, Сьюзан быстро поняла, что ребенок ее обманывает. Даже когда он не демонстрировал признаков неискренности, его выдавали неприятные запахи от тела и изо рта.
Казалось, Ник все время изумлялся проницательности своей мамы. Он будто бы думал: «Почему она опять догадалась? Я же хорошо притворился». Однажды Ник не выдержал и попросил маму рассказать, как ей удается понять, что он не чистил зубы, а вместо принятия душа просто чуть-чуть намочил волосы.
– У меня такая работа, – ответила она.
Ник посмотрел на маму взглядом храброго бойца, честно признающего поражение, и сказал:
– Тебе надо другую работу.
Многие родители, особенно мамы, считают, что у них изначально есть чутье, позволяющее отчетливо понимать чувства и мысли своих детей. В большинстве случаев так оно и есть. Родители зачастую даже не успевают подумать, какие именно изменения в поведении ребенка выдают их в данный момент, а интуиция уже подталкивает к абсолютно правильным выводам.
Вообразите, насколько продуктивнее стала бы повседневная деятельность в разных сферах жизни, будь в вашем распоряжении полный арсенал инструментов по распознаванию лжи, проверенных временем. Опираться на чутье можно, если речь идет о ваших детях. Но в неоднозначных и опасных ситуациях, имеющих отношение к другим людям или к таким проблемам, как, например, наркотики и насилие, не стоит ограничиваться вниманием только к своему шестому чувству.
Давайте рассмотрим вербальные сигналы, которые иногда невольно, а иногда нарочно проявляются в речи обманщиков.
Отсутствие ответа как такового
Если вы задаете человеку вопрос, а он произносит слова или фразы, не имеющие отношения к сути вопроса, то, скорее всего, это неспроста. Вероятно, факты не на его стороне, и он прямо сейчас пытается отреагировать на вопрос выгодным для себя способом. Следует ли сделать твердый вывод, что собеседник врет? Конечно, нет. Не забывайте о принципе сигнальных блоков. Вероятность неискренности человека становится максимально высокой только в том случае, если в его речи и поведении появляется как минимум два сигнала.
Помните, что собеседник может не дать четкого ответа по разным причинам. Например, он мог просто не сразу понять вопрос, или ему показалось, что вы спрашивали о чем-то другом.
Абстрактное отрицание
Этот сигнал представляет собой несогласие лжеца с отдельной, обычно незначительной и поверхностной частью предполагаемой вины.
Разберем абстрактное отрицание на следующем примере.
25 июня 2004 года вице-президент США Дик Чейни давал интервью информационному американскому каналу «Фокс Ньюз». Телеведущий Нил Кавуто хотел обсудить недавнюю стычку Чейни с сенатором Патриком Лихи, во время которой, как сообщалось в нескольких СМИ, вице-президент позволил себе употребить нецензурное слово. Поскольку словесная перепалка, видимо, произошла не на заседании Сената и сам Чейни не признавал, что произнес какое бы то ни было ругательство, подтвердить предположения прессы на тот момент было невозможно.
Внимательно прочитаем фрагмент интервью.
Кавуто. Хорошо. Сэр, теперь я бы хотел прояснить, если это возможно, пару вопросов. Может быть, нам даже удастся не просто прояснить, а выявить, что называется, голые факты. Вы на днях поругались с сенатором от штата Вермонт Патриком Лихи. В чем была суть конфликта?
Чейни. Ну, мы… Думаю, это можно назвать короткими сенатскими дебатами.
Кавуто. Насколько я знаю, ваш разговор был жестче, чем обычно бывает в ходе дебатов.
Чейни. В общем, да. Я выражался достаточно жестко. Но я чувствовал, что сказал именно то, что надо было сказать.
Кавуто. Ясно. А нецензурное слово на букву «Х» вы не употребляли?
Чейни. Это не совсем в моем стиле.
Кавуто. Понятно. Просто некоторые СМИ написали, что вы использовали именно это слово.
Чейни. Нет, не мой это стиль. Я так обычно не выражаюсь, но…
Кавуто. А что вы сказали Патрику Лихи?
Чейни. Я сказал, что не считаю правильными его высказывания.
Кавуто. Высказывания насчет вас и «Халлибертон»[19]19
«Халлибертон» (Halliburton) – одна из крупнейших транснациональных корпораций, предоставляющих современные технологии и услуги для нефтегазовой отрасли. Дик Чейни возглавлял «Халлибертон» с 1995 по 2000 г. Позже стали появляться свидетельства коррупционной деятельности Чейни в период его руководства корпорацией.
[Закрыть]?
Чейни. Нет, только отчасти. Было не только это… В общем, речь шла… Знаете, Лихи – это человек, который может обвинить тебя в серьезнейших проступках, а потом как ни в чем не бывало подойти и начать разговаривать с тобой как с лучшим другом. Я без всяких уверток выразил свой взгляд на… на подобное поведение и затем ушел.
Остановимся здесь. Какой вывод можно сделать из того, что сказал Чейни? Такое впечатление, что он пытался пропустить мимо ушей предположение о том, что во время стычки произнес какое-то крайне грубое слово. Кавуто мог бы посчитать, что вице-президент намекает на полное отрицание своей потенциальной виновности. К счастью, интервьюер не сдавался и продолжил двигаться в прежнем направлении.
Кавуто. Вы произносили нецензурные слова в адрес Лихи?
Чейни. Возможно.
Кавуто. Жалеете об этом?
Чейни. Нет, не жалею. Я ругнулся, но на тот момент я чувствовал… (Не успевает закончить мысль, так как его перебивает Кавуто.)
Итак, что мы услышали? Обратите внимание: Чейни так ни разу и не дал четкого отрицательного ответа, когда его спрашивали, грубил он или нет. Это уклонение от ответа в сочетании с попытками убедить слушателей в том, что нецензурная брань – не его стиль общения. У Чейни была возможность сразу произнести прямое и лаконичное отрицание предполагаемой вины, но он этого не сделал. После того как вице-президент ответил еще на три вопроса, он, употребив слово «возможно», невольно продемонстрировал, что вероятность произнесения ругательства в ходе перепалки с Патриком Лихи не так уж мала (в данном случае из уст Чейни прозвучала одна из оговорок-замалчиваний, которые мы обсудим позже в этой главе), а через пару секунд быстро признался: «Я ругнулся».
Очевидно, что первый и главный тип абстрактного отрицания – это отсутствие прямого отрицания, то есть неспособность четко и лаконично опровергнуть все предположение о своей виновности целиком. Бывает, что собеседник не может высказать вообще ни одного хоть сколько-нибудь значимого отрицания. Допустим, вы задаете человеку, которого в чем-либо подозреваете, вопрос: «Это сделали вы?» Вопрос предполагает лишь два варианта реакции – «Да, это я» или «Нет, это не я». Однако, если собеседник произносит все, что угодно, кроме одного из этих двух четких вариантов, значит, что-то тут не так.
Когда факты не на стороне вашего собеседника, велика вероятность, что он начнет озвучивать те слова и фразы, которые будут в данную минуту наиболее безопасны для его репутации и комфорта.
Есть и другие типы абстрактного отрицания.
Если предполагаемую вину человек опровергает в форме обобщенного высказывания («Я ничего не делал», «Я бы так никогда не поступил» и тому подобные), не имеющего прямого отношения к основным подробностям обсуждаемой темы, это общее абстрактное отрицание. Таким образом, потенциальный лжец психологически избавляет себя от необходимости прибегать к прямой лжи вроде: «Я не совершал тот проступок, в котором вы меня подозреваете».
Подобные нюансы часто ускользают от нетренированного уха.
Если на вопрос о предполагаемой вине человек дает отрицательный ответ, но дополняет его длинными, витиеватыми предложениями, это вербальный сигнал, называемый обособленным абстрактным отрицанием. Свой отказ признаться в совершенном проступке обманщик как бы изолирует, покрывая его многочисленными «слоями» лишних слов. Вероятность лживости собеседника тем выше, чем меньше объем изолированного отрицательного ответа по отношению к дополнительным фразам.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?