Текст книги "Обет молчания"

– Честь Швейцарии, да? – шутливо спросила Аннабе.

– Что-то вроде этого.

– Вы живете рядом? – спросила я.

Карл махнул рукой.

– Вон там есть несколько маленьких коттеджей… скорее, лачуг. Но что ни стерпишь… ради пари. Все работающие в пансионе живут в них…

– Понимаю.

– Ну… я, конечно, не должен вступать в разговор с молодыми леди из школы.

– Нас укрывают деревья, – сказала Аннабе. – По крайней мере, я надеюсь на это.

Мы шли по аллее, обсаженной кустарником, и Карл показал нам издали свой домик.

– Там я живу, – сказал он. – А теперь, с вашего позволения, я удалюсь.

С этими словами он поклонился и ушел.

Аннабелинда казалась слегка раздраженной, и я догадалась, что она сердится на меня. Я уже собиралась заговорить с ней, когда она сказала:

– На твоем месте я бы не рассказывала о нашей встрече с Карлом.

– Почему?

– Ну, ведь это секрет, правда? А мадам Рошер не нужны люди, работающие здесь, чтобы выиграть пари, не так ли? Она рассчитывает на опытного садовника.

– Ну, Карл же здесь ненадолго.

– Она этого не знает. Поэтому не говори ничего, хорошо?

– Ты не сказала, что видела его.

– Я случайно наткнулась на него на днях… как ты сегодня.

– Наверное, мы никогда бы не увидели его, если бы ты неожиданно не столкнулась с ним.

– Может быть.

– Ты не думаешь, что встреча с нами немного выбила его из колеи?

– Ты права, Карлу не хотелось бы, чтобы его пари получило широкую огласку.

– Он сказал это тебе?

– Да, надеюсь ты ничего не расскажешь Кэролайн или кому-нибудь из соседок. Если кто-то узнает о Карле, это распространится по всей школе.

– Я не скажу.

– Чем ты собираешься заняться сейчас?

– Просто немного прогуляюсь перед возвращением. В шесть вечер бесед. Не знаю, о чем пойдет речь.

– Подождем и увидим.

Мы немного прошлись, а потом вернулись в пансион.

Прошло несколько дней после неожиданной встречи с Карлом, и я уже перестала удивляться совпадению, по которому он выбрал именно нашу школу для выполнения условий своего пари.

Я сказала Аннабелинде:

– Кажется, Карл один из тех людей, на которых наталкиваешься в самых неожиданных местах.

Она улыбнулась каким-то своим мыслям.

– Ну, – продолжала я, – он был в нашем доме… около «укромного местечка»… а потом мы обнаруживаем его здесь. Это странно.

– Но ведь он дипломат.

– По-моему, у него к тому же еще и очень длинный отпуск. Для дипломата необычно вдруг превратиться в садовника.

– Карл же объяснил. Я думаю, что он прекрасно проводит здесь время.

Аннабелинда улыбалась. Уже некоторое время она выглядела не такой, как раньше. Мне казалось, что причина в том, что ей очень нравилось в школе. Они с Люсией всегда шептались с видом некоторого превосходства, словно им было известно что-то, о чем не знали все остальные.

В ту ночь я крепко спала, и меня внезапно разбудил зов: «Люсинда… Люсинда!»

У моей кровати стояла Кэролайн в пеньюаре.

– Проснись, – сказала она. – Прислушайся.

Я села на кровати, пытаясь стряхнуть дремоту.

– Что? – пробормотала я.

– Шаги, – прошептала Кэролайн. – Я слышала, как кто-то шел по коридору, а потом спустился в холл.

– Привидение! – воскликнула я.

– Вставай. Я собираюсь пойти взглянуть. Пойдем со мной.

– Поздно…

– Слушай.

Я прислушалась и тоже услышала шаги. Без сомнения, они раздавались на лестнице, ведущей в холл. Я почувствовала, что мое сердце забилось быстрее. Теперь я была так же заинтригована, как Кэролайн. Проснулась Ивонн.

– Что случилось? – спросила она.

– Привидение. Мы обе слышали его шаги.

– Где?

Кэролайн кивнула на дверь.

– В коридоре, а теперь на лестнице. Послушай!

Мы замерли.

Теперь проснулась Хельга. Мы быстро ей все объяснили.

– Мы собираемся пойти посмотреть, – сказала Кэролайн.

Пока она тихо отворяла дверь, Хельга торопливо встала и надела пеньюар. Мы вышли в коридор, спустились по лестнице в холл и онемели от изумления, потому что впереди у одного из окон стояло привидение. Стройная фигура молодой женщины с распущенными по плечам волосами. Она стояла к дам спиной, и мы не видели, носит ли она вуаль, но в первые мгновенья у нас не возникло в этом сомнения.

А потом мы поняли, что ее платье вовсе не отвечает моде прошлого века, а очень похоже на наши пеньюары. И вот фигура повернулась, и мы увидели, что нашим привидением была не рябая красавица, а Мари Кристин де Брэй.

– Мари Кристин! – прошептала Кэролайн.

В это время Мари Кристин медленно направилась к нам, вытянув руки перед собой, словно двигаясь ощупью. Она ничем не показала, что видит нас.

Кэролайн прошептала:

– Она лунатик.

– Что нам делать? – спросила Ивонн.

– Пойти и привести мадемуазель Артуа, – сказала Кэролайн.

– Что? – переспросила Хельга.

– Тише. Мари Кристин нельзя будить. Нам надо уложить ее обратно в постель.

Кэролайн взяла эту задачу на себя и поспешила вверх по лестнице в комнату, где спала мадемуазель Артуа. В конце дортуара располагались ее спальня и рабочий кабинет.

Мари Кристин за это время дошла до конца галереи и села в кресло. Кэролайн велела нам тихо стоять и наблюдать за ней, на случай, если Мари отправится еще куда-нибудь.

Вскоре появилась мадемуазель Артуа, совсем не такая, как днем, с испуганным лицом и с двумя довольно тонкими косичками, болтающимися за спиной.

К этому времени появились еще несколько девочек, среди которых были Аннабе и Люсия.

Мадемуазель Артуа сразу взяла все в свои руки.

– Девочки, немедленно возвращайтесь в спальни. Ведите себя очень тихо. Мари Кристин нельзя тревожить.

Первый шок от вида мадемуазель в дезабелье уже прошел, и звук ее властного голоса оказал ночью такое же действие, как и днем. Воспитательница подошла к Мари Кристин и осторожно взяла ее за руку.

– Все в порядке, – успокаивающе сказала она. – Мы пойдем в твою комнату. Тебе там будет удобнее.

Мари Кристин встала и позволила увести себя.

Девочки молча наблюдали, как они поднимались по лестнице. Мадемуазель Артуа не заметила, что мы все еще здесь.

Все начали шептаться.

– Я думала, что это привидение.

– И я.

– Мари Кристин выглядела очень странно.

– Мадемуазель Артуа тоже.

Последовали смешки.

– Ты не думаешь, что Мари Кристин высматривала привидение?

– Все эти разговоры о нем могли повлиять на ее рассудок.

Внезапно появилась мадемуазель Артуа.

– Почему вы еще не в постелях? Немедленно отправляйтесь спать. Все хорошо. Мари Кристин просто ходила во сне. В этом нет ничего необычного. А теперь все в кровать.

На следующий день все только и говорили о ночном происшествии. Утром вызвали доктора Крозера для осмотра Мари Кристин. Нам сказали, что она будет весь день отдыхать.

На вечере бесед, когда мы собрались все вместе, мадам Рошер сама обратилась к нам.

– Девочки, я хочу очень серьезно поговорить с вами. Мари Кристин недавно перенесла страшное потрясение, которое, естественно, вывело ее из равновесия. Доктор Крозер уже осмотрел ее. Я рада сообщить, что она ничем не больна, просто у нее немного расшалились нервы. От этого она ходит во сне. С ней такое может больше не повториться, но, если Мари опять начнет ходить во сне и вы услышите ее шаги, я прошу вас ничего не предпринимать. Не заговаривайте с ней и ничем не тревожьте ее. Доктор Крозер сказал мне, что лучше всего оставить ее в покое. Она сама вернется в постель и не узнает, что произошло. Меня уверили, что это наилучший образ действия в таких случаях. Сейчас Мари Кристин отдыхает. При общении будьте очень предупредительны с Мари Кристин. На ее долю выпало много страданий. И запомните следующее: я не хочу больше этих ночных хождений. Мадемуазель Артуа сама со всем справится. Вот и все, что я хотела сказать.

Мадам Рошер говорила по-французски, но, чтобы все хорошо поняли, как должны вести себя, ее речь немедленно повторили на английском, итальянском и немецком.

На нас произвело впечатление столь серьезное отношение к происшествию, ведь в хождении во сне нет ничего необычного. Такое случается со множеством людей. Появление привидения было бы намного более волнующим событием. А так большинству свидетелей ночного происшествия запомнились лишь косички мадемуазель Артуа.

Ночи становились темнее. Приближалось Рождество, и царило всеобщее возбуждение, потому что большинство девочек на праздники собирались уехать домой. Тетя Селеста написала, что она приедет в школу и заберет нас с Аннабелиндой.

Мы переночуем в доме герцогини, а потом отправимся в Англию.

Стояли темные и туманные ноябрьские дни, самое время для привидений.

Мари Кристин выглядела лучше. Иногда мы видели ее смеющейся, она собиралась проводить Рождество у своей тети, в обществе нескольких веселых кузенов.

Потом поползли слухи о привидении.

Одна из старших девочек заявила, что действительно видела его и оно не было ходившей во сне Мари Кристин. Она услышала шаги в коридоре, открыла дверь и выглянула из комнаты, считая своим долгом сообщить мадемуазель Артуа, если окажется, что это идет спящая Мари Кристин. «Но это была женщина с распущенными по плечам волосами и лицом, закрытым вуалью. Луна светила прямо в окно. Ошибки не могло быть. Она увидела даму под вуалью.

Все обсуждали это. Жанет Карэ, девочке, видевшей привидение, исполнилось семнадцать лет, и поэтому ее словам следовало доверять. Она находилась в школе уже три года и зарекомендовала себя как спокойная, не подверженная фантазиям ученица. Напротив, девочки считали, что все поступки Жанет Карэ известны наперед, другими словами, находили ее довольно скучной. И вот Жанет настаивала, что видела привидение.

– Что оно делало? – спросили у нее.

– Оно просто… шло.

– Куда?

– В одну из спален.

– В какую?

– Я не заметила. Возможно, оно исчезло в стене.

После этого еще несколько девочек рассказали, что видели призрак. Школу охватило беспокойство. Мы старались, не оставаться ни в одной из больших комнат после наступления темноты в одиночестве.

Как-то ночью я долго не могла уснуть, хотя день для нас всех выдался довольно утомительный. Мы отправились на длительную прогулку. Мисс Каррутерс, преподававшая английский и физкультуру, сказала, что скоро наступит зима и мы должны как можно полнее использовать хорошие дни, как она выразилась, » время легких туманов и созревших плодов «. Она всегда стремилась свести воедино литературу и физические упражнения и любила повторять:» В здоровом теле здоровый дух «.

Мы совершили бросок по полям и чащам почти до Монса, и на вечере бесед все чувствовали некоторую усталость, поэтому стоило большинству из нас лечь в постель, как они сразу крепко уснули.

Задремала и я, но скоро проснулась. Все остальные спали. Я лежала некоторое время, но сон, казалось, ускользал от меня, и вдруг мне показалось, что я слышу шаги внизу.

Я встала с кровати и подошла к окну. Спальни выходили своими окнами на огород и фруктовый сад. Я отчетливо видела человека, быстро идущего через сад к пансиону.

Это была Аннабелинда. Я узнала бы ее везде.

Я стояла, наблюдая за ней… как зачарованная.

Она подошла к дому, открыла окно и влезла в него.

Где она была? Что делала? Странно, но, несмотря на ее покровительственное отношение ко мне, я всегда чувствовала, что должна присматривать за ней. У меня создалось ощущение, что она может попасть в серьезную переделку.

Я повернулась и взглянула на моих соседок.

Они все крепко спали.

Аннабе должна пойти к своей спальне. Я удивлю ее. Я скажу ей, как опасно то, что она делает.

Это может кончиться ее исключением из школы.

Я выскользнула из комнаты, тихо затворив за собой дверь, быстро прошла по коридору и притаилась в темном месте.

И вот появилась Аннабелинда. Она не выглядела как девочка, которая только что влезла в окно.

Ее лицо закрывала вуаль.

Привидение, как же!

Она бесшумно поднималась по лестнице. Я хорошо видела ее в падавшем из окна свете. Она никогда не смогла бы заставить меня принять ее за привидение. Я бы узнала ее в любом обличье.

Аннабе открыла дверь своей спальни. Я последовала за ней. Люсия приподнялась на кровати и сказала:

– Как ты поздно!

Потом они обе уставились на меня.

– Что ты здесь делаешь? – требовательно спросила Аннабелинда.

– Где ты была? – нанесла я ответный удар.

Она продолжала смотреть на меня, смущенная и разъяренная одновременно.

– Тебе надо быть осторожнее, – сказала я, – Я услышала внизу твои шаги, выглянула и увидела, как ты влезла в окно. Я ждала тебя.

– Ты… ты шпионка!

– Тише! – сказала Люсия. – Или ты хочешь разбудить всю школу?

– У тебя будут неприятности, юная Люсинда, – сказала Аннабе. – Ходить ночью по чужим спальням…

– Не такие большие, как у тебя, выходящей из дома и влезающей в окно.

– Послушай меня, – сказала Люсия. – Возвращайся в свою спальню. Поговорите утром.

Я поняла, что в этом есть здравый смысл. Я кивнула.

– Хорошо. Увидимся утром.

Аннабе уселась на кровать, сердито глядя на меня. Она все еще держала в руках вуаль. Люсия захихикала.

Я проскользнула обратно в свою комнату. Три девочки все еще крепко спали.

Я легла в кровать, и меня стала бить дрожь. Я догадалась, что Аннабелинда и была тем» привидением «, которое увидела Жанет Карэ.

Но куда она ходила? Несомненно было только одно – Люсию посвятили в эту тайну.

Моя встреча с Аннабе состоялась только после полудня, потому что мы посещали разные классы и наши пути пересекались не часто.

Когда мы встретились, Аннабелинда сказала:

– Пойдем в сад.

Я последовала за ней.

– Почему ты шпионишь за мной? – воинственно вопросила она.

Она явно была напугана и заняла оборонительную позицию.

– Я не шпионила! – резко возразила я. – Я услышала шаги и выглянула в окно, как любой бы на моем месте. Тебя мог увидеть кто-нибудь еще… например, мадемуазель Артуа.

– Эта старая дура!

– Она вовсе не старая дура. Она намного умнее тебя. Скажи мне, куда ты ходила? Ведь это было не первый раз, правда?

– Кто ты такая? Великий Инквизитор?

– Нет. Просто та, которой ты обязана все объяснить.

– Я ничего тебе не обязана.

– Я могла бы пойти и рассказать мадемуазель Артуа о том, что видела прошлой ночью… как ты влезла в дом… и изображала из себя привидение.

Значит, ты и есть тот призрак, который видела Жанет Карэ!

Аннабелинда засмеялась.

– Значит ты не только шпионка, но еще и доносчица! Это была замечательная идея. Все ужасно испугались. Эта мысль пришла мне в голову, когда Мари Кристин ходила во сне. Я подумала, что, услышав мои шаги, все решат, что это опять идет она и не станут беспокоиться. Я решила, что если кто-нибудь увидит меня, то вуаль окажется очень кстати. Меня под ней не узнают.

– Я узнала тебя.

– Ну, ты ведь моя милая старая подруга Люсинда, не так ли?

– Аннабелинда, – сказала я, возвращаясь к ее настоящему имени. – Что ты делала?

– Так лучше, – сказала она. – Я ненавижу имя» Аннабе «. Никогда не называй меня так, когда мы уедем отсюда.

– Ты уклоняешься от темы. Что ты делала?

– Мне хотелось прогуляться.

– Куда?

– Просто пройтись. Может быть, мне нравится изображать привидение.

– Это очень опасно. Ты хочешь, чтобы тебя исключили?

– Этого бы не случилось.

– Мне кажется, что тебя бы исключили.

– Конечно, нет. Дедушка Бурдон близкий друг мадам Рошер. Они бы что-нибудь придумали. Он бы замолвил за меня словечко.

– Ты рисковала.

– Ты все еще не поняла, что я люблю рисковать?

– Расскажи мне, в чем дело. Я не верю, что тебе просто захотелось прогуляться среди ночи.

– Ты становишься слишком умной, маленькая Люсинда.

– Эти слова означают, что ты мне ничего не скажешь. Но Люсия все знает.

– Люсия молодчина.

– Она такая же, как ты.

– Конечно.

– Куда ты ходила, Аннабелинда?

– Я расскажу тебе это в день твоего восемнадцатилетия.

– Не говори глупости!

– Тогда ты поймешь. И, возможно, сама будешь это делать. – В глазах Аннабелинды прыгали чертики. Она сказала:

– Сейчас я возвращаюсь в школу. Мы ведь не должны опаздывать на вечер бесед. Поэтому будем пай-девочками. Пошли.

Позднее, видя, как она хихикает с Люсией над общими секретами, я чувствовала себя глубоко уязвленной.

НЕОСТОРОЖНОСТЬ

Рождество стояло на пороге. Суета и приготовления охватили всю школу, Мы целой компанией, вместе с мисс Каррутерс и мадемуазель дю Пон, преподававшей французский язык, отправились в Монс покупать подарки домашним.

Короткую поездку на поезде мисс Каррутерс стремилась использовать для того, чтобы мы, прежде чем предаться легкомысленному занятию выбора подарков, смогли осмысленно осмотреть некоторые, как она выражалась, » достопримечательности «.

Под пыхтенье паровоза она читала нам лекцию.

– Вы должны знать, девочки, что город Монс построен между реками Труйль и Эно. Около города пересекаются два канала. Один из них проложил Наполеон. Когда-то здесь был лагерь римлян, а сейчас Монс – столица провинции Эно.

Все это мы слушали вполуха, изучая списки подарков. Аннабе казалась немного озабоченной.

Она сидела рядом с Люсией и время от времени о чем-то говорила с ней, но у меня создалось впечатление, что эта поездка ей уже несколько наскучила.

По прибытии в город мы вынуждены были посвятить немного времени осмотру достопримечательностей. На этом настояла мисс Каррутерс, и мы все боялись, что у нас останется мало времени на покупки. Мы осмотрели церковь Сент-Вофру и колокольню, прославившуюся перезвоном своих сорока семи колоколов.

– И, девочки, – добавила мисс Каррутерс, – в XVIII веке наш герцог Марльборо выиграл битву при Мальплаке недалеко отсюда.

Наконец, нас отпустили на свободу, и, должна признаться, что огромный магазин, в который нас привели, вызвал у меня больший интерес, чем военные успехи герцога. Оказавшись, наконец, на воле, я купила немного засахаренного миндаля в красивой голубой с серебром коробочке для мамы, миниатюрную копию церкви для отца и перочинный ножик для Чарльза.

На обратном пути я уселась рядом с Аннабелиндой и спросила, что купила она.

– Ничего, – последовал краткий ответ.

– По-моему, тебе скучно, – сказала я.

– А кому не скучно?

– Мне.

– О, тебе понравится, что угодно.

Аннабелинда была в плохом настроении и, когда я спросила, что ее расстроило, огрызнулась:

– Почему я должна расстраиваться? Просто мне надоели эти бесконечные рассуждения старой Каррутерс о церквах и колоколах.

Пришло время нашего отъезда в Англию. За Нами приехала тетя Селеста. Мы провели ночь в Валансьене, но не застали там ни герцогини, ни Жана-Паскаля, и вот мы уже на пути домой.

В Дувре нас встречали мои родители. Мы без конца обнимались, и они хотели услышать все о школе. Аннабелинда переночевала у нас, а тетя Белинда приехала в Лондон на следующий день.

Как прекрасно было вернуться домой! Я рассказывала всем о школьной жизни, описала мадам Рошер и чуть менее грозных мадемуазель Артуа и мисс Каррутерс, в общем, всех их. Маме, папе и Чарльзу хотелось послушать и, про полуночную вечеринку, и про хождение во сне Мари Кристин.

Я уже собиралась рассказать о привидении, но передумала. Почему-то я чувствовала, что Аннабелинде этого не хотелось.

– Для меня совершенно ясно, – подытожила мама, – что школа тебе очень нравится.

Я заверила ее в этом, хотя сама бы предпочла, чтобы пансион находился не так далеко.

– К герцогине все относятся с величайшим почтением, и ее титул очень повысил наш престиж в глазах мадам Рошер, – продолжила я.

– А как насчет Жана-Паскаля Бурдона? – спросила матушка, – Я не слышала, чтобы ты его упоминала.

– Мы не видели его.

– Думаю, у него много дел в Шато Бурдон.

Вино и другие заботы.

– Наверное, ты права, мы с тетей Селестой просто переночевали в их доме в Валансьене, правда, Аннабе? Ее так зовут девочки в школе. Они говорят, что» Аннабелинда»– слишком длинное имя.

– Мне это не нравится, – сказала Аннабелинда. – Я запрещаю тебе называть меня каким-либо именем, кроме моего настоящего.

Когда мы остались одни, мама сказала:

– Что такое с Аннабелиндой? Она, кажется, не так влюблена в школу, как ты.

– Нет, «Сосновый Бор» ей очень нравится. По-моему, она бы предпочла остаться там, а не приезжать домой на Рождество.

За праздники надо было столько всего сделать, так много всего обсудить, что я забыла об Аннабелинде.

Дэнверы провели рождественскую неделю с нами, а потом я отправилась в Корнуолл к тете Ребекке, у которой всегда с удовольствием гостила. Тетя Ребекка, как раньше моя мама, с нетерпением ждала рассказа о школе.

В конце каникул тетя привезла меня в Лондон, и я начала готовиться к возвращению в школу. За несколько Дней до отъезда Аннабелинда с матерью тоже приехала в Лондон.

Аннабелинда выглядела не лучше, чем в начале рождественских праздников. Она, казалось, не испытывала желания общаться со мной, но вечером накануне отъезда я почувствовала такую тревогу за нее, что направилась в ее комнату с твердым намерением поговорить.

Я постучала и, не дожидаясь ответа, вошла.

Аннабелинда лежала в кровати, но не спала.

– А, это ты, – сердито сказала она.

– Аннабелинда, – промолвила я, – я беспокоюсь за тебя. Не заболела ли ты? Может быть, я что-то могу сделать для тебя?

– Ты ничего не можешь сделать, – ответила она. – Я никогда больше не увижу его.

– Кого?

– Карла.

– Карла… ты имеешь в виду садовника?

– Он не был настоящим садовником. Только на пари. А потом он просто исчез, не сказав мне ни слова – Но почему он должен был предупреждать тебя?

– Потому что мы были друзьями, – сказала она.

– Друзьями, – повторила я. – Но ведь ты его видела только пару раз в парке кроме того вечера у нас в доме.

– Ты ошибаешься, мы были друзьями, друзьями особого рода, – резко ответила она. – Ты понимаешь, что я имею в виду… ну, любовниками.

От изумления я открыла рот:

– Любовниками!

– Перестань повторять мои слова. Ты ничего не понимаешь.

– Я пойму, если ты расскажешь мне.

– Ну, нас с Карлом связывала особая дружба.

Это было так здорово. Я часто виделась с ним.

Иногда днем, а…

Я вспомнила, как она проскальзывала в дом, поднималась по лестнице, изображая привидение.

– А иногда ночью, – добавила я.

Аннабелинда улыбнулась и стала немного похожа на себя прежнюю.

– Это было замечательно. Люсия все знала.

Она такая молодчина! Ну, у нее у самой были похождения. Она очень помогла мне. Обычно она клала сверток с какими-нибудь вещами в мою кровать, создавая впечатление, что это я там лежу… просто на случай, если войдет старушка Арти.

– И поэтому ты так расстроена? Ты дружила с ним, и он даже не сказал тебе, что исчезнет?

Аннабелинда кивнула, снова став печальной.

– Друзья так не поступают…

– Может быть, его внезапно вызвали куда-нибудь.

– Он мог оставить, записку.

– Ну, это нелегко. Ему не полагалось иметь какие-либо дела с воспитанницами.

Я была потрясена и сбита с толку.

– Ну, представь себе… ты и Карл.

И это все, что я смогла сказать.

– Он очень красив.

– Конечно.

– И довольно оригинален. Я имею в виду, заключить это пари.

– В нем действительно есть что-то необычное.

Возможно, он снова появится.

– Будет слишком поздно. Нам было так весело вместе! Его всегда так интересовала школа. Он, бывало, задавал мне о ней множество вопросов. Он заставил меня нарисовать ее план. Как-то ночью я впустила его в дом.

– Впустила его!

Аннабелинда кивнула.

– Мы влезли в окно.

– Я видела, как ты это делаешь.

– Да. Это очень легко. Я просто отодвигала задвижку на окне и оставляла его открытым, чтобы можно было вернуться. Я договорилась с Люсией, что, если меня не будет до двух часов ночи, она спустится вниз и удостоверится, что никто не закрыл задвижку. Люсия помогала мне.

– И ты приводила Карла в школу!

– Только один раз. Он что-то хотел посмотреть в здании. Это было так волнующе… пробираться в темноте… конечно, с фонарем.

– Вас могли поймать!

– Подумаешь! – промолвила Аннабелинда, возводя глаза к потолку.

– Тебя могли бы исключить.

– Ерунда. Дедушка Бурдон не допустил бы этого. Мадам Рошер его очень любит. Мне кажется, что много лет назад, когда она была молодой и красивой, он был ее любовником. По-моему, мой дедушка был любовником половины француженок.

Он не дал бы меня исключить.

– А ты отчаянная… но теперь из-за этого Карла ты несчастна.

Аннабелинда молчала.

– Хорошо, – сказала я. – Я рада, что теперь все знаю. Ты просто девушка, тоскующая по своему возлюбленному.

– Не говори никому об этом. Сама не знаю, почему я рассказала тебе.

– Потому что, несмотря ни на что, мы все еще подруги.

– Думаю, что да…

– Я очень беспокоилась за тебя. Ты преодолеешь это. Будут другие.

Аннабелинда слегка улыбнулась мне.

– Спасибо, что пришла, Люсинда.

Она давно не была такой приветливой.

– Я рада, что сделала это, – ответила я. – Спокойной ночи.

На следующий день мы отправились обратно в Бельгию; Мои родители, тетя Белинда, как и раньше, проводили нас до Дувра. Потом они вернулись в Лондон, а мы с тетей Селестой отправились в Валансьен. Жан-Паскаль Бурдон и герцогиня все еще находились в Шато Бурдон в Медоке.

В школе нас разместили для следующего семестра. Я с радостью обнаружила, что у меня прежние соседки. Люсия же уехала, и Аннабелинда осталась в комнате одна.

Я подумала: «Ей это понравится. Но уверена, что ей будет недоставать Люсии».

Через неделю после нашего возвращения Аннабелинда упала в обморок на уроке английского.

Меня там, конечно, не было, но я сразу узнала об этом.

Аннабелинду отнесли в комнату и послали за врачом. После осмотра Аннабелинды он некоторое время беседовал наедине с мадам Рошер.

Я тревожилась за подругу, начинала догадываться, что дело не только в тоске по утраченному возлюбленному. Я направлялась к ее комнате, но у самых дверей меня остановила мадемуазель Артуа.

– Куда вы идете, Люсинда? – спросила она.

– Повидать Аннабелинду. Я узнала, что к ней приглашали врача.

– Аннабелинду нельзя беспокоить.

– Я не, буду ее беспокоить. Ведь она мне как сестра. Мы очень много времени проводили вместе… всегда.

– Да, это так, но Аннабелинду нельзя тревожить. Пожалуйста, идите в свой класс. – Воспитательница посмотрела на часы. – А не то опоздаете, – прибавила она.

Я не могла ни на чем сосредоточиться. Аннабелинда заболела. Мне хотелось находиться рядом с ней. Какие бы размолвки ни возникали между нами, она являлась как бы частью меня. Как мои родители… как тетя Селеста… Я не могла вынести, что меня не пускают к Аннабелинде.

В течение двух дней она оставалась в своей комнате, и мне не разрешали навестить ее. Я начала думать, что у нее какая-то заразная болезнь.

Потом в школу прибыл Жан-Паскаль Бурдон вместе с герцогиней, и его сразу проводили в мадам Рошер.

Днем мадам Рошер послала за мной.

– Здесь герцогиня и месье Бурдон, – сказала она мне, как будто я не знала этого. – Они хотели бы поговорить с вами. Они ждут вас в моей гостиной. Можете сейчас пройти к ним.

Задавая себе вопрос, что бы это могло означать, Я поспешила туда.

Герцогиня расцеловала меня в обе щеки. Жан-Паскаль стоял на несколько шагов позади нее, потом вышел вперед и, взяв обе мои руки в свои, поцеловал меня так же, как и она, ласково улыбнувшись.

– Моя милая Люсинда, – сказал он. – Я вижу, что ты беспокоишься за Аннабелинду. Бедное дитя, она совсем больна. Мы собираемся забрать ее с собой в Бурдон. Мы позаботимся о ней и надеемся, что через несколько месяцев она станет такой же, как прежде.

– Месяцев! – повторила я.

– О да, моя милая, – вставила герцогиня. – Понадобятся несколько месяцев.

Жан-Паскаль продолжал:

– Я скажу родителям Аннабелинды, что она нуждается в особом уходе, который, естественно, невозможен в пансионе. В конце концов, это школа, а не больница. Я попрошу мою дочь с мужем приехать к нам в Бурдон. Я знаю, что тебе будет недоставать подруги. Но ведь ты уже освоилась здесь, правда?

Я пробормотала, что да. Я чувствовала себя сбитой с толку. Я не могла поверить, что Аннабелинда настолько больна, что должна так надолго покинуть школу.

Жан-Паскаль исподволь наблюдал за мной. Неожиданно он спросил:

– Аннабелинда что-нибудь рассказывала тебе?

– Ну… немного.

– О том… как она себя чувствует?

– О… да. Мы поговорили в Лондоне перед отъездом. Она была расстроена из-за… э-э…

– Из-за?..

– Из-за своего друга.

– Она сказала тебе это, да?

– Да.

– А этот ее друг?

– Он работал здесь садовником.

– Понимаю, – отрывисто сказал Жан-Паскаль. – Ну, Аннабелинда больна, и, как ты понимаешь, ей требуется некоторое время, чтобы выздороветь.

– Она вернется обратно в школу?

– Думаю, что вернется, когда будет хорошо себя чувствовать. На твоем месте я бы никому не рассказывал про этого садовника.

– Конечно. Я знаю, что Аннабелинда не хотела этого.

– Не сомневаюсь. Она ведь просто разговаривала с ним в парке.

– О, – начала было я и внезапно замолчала.

Жан-Паскаль внимательно посмотрел на меня и потом улыбнулся.

– Надеюсь, что ты приедешь погостить ко мне в замок перед отъездом домой на летние каникулы, – сказал он. – В это время года… виноград уже почти созреет.

– Спасибо, – сказала я.

– Мы уезжаем сегодня и забираем Аннабелинду с собой. Надеюсь, что тебе не будет без нее одиноко.

– У меня есть Кэролайн, Хельга, Ивонн и все остальные.

– Уверен, что у тебя много подруг.

– Аннабелинда не… – Они оба с ужасом смотрели на меня, пока я, запинаясь, не произнесла:

– Не… умрет?

Жан-Паскаль рассмеялся.

– Господи, нет, нет и нет! – воскликнул он. – С ней будет все в порядке. Она просто нуждается в покое, отдыхе и уходе. И все это она получит в Бурдоне. Когда ты увидишь ее летом, она будет прежней Аннабелиндой.

– Я беспокоюсь о ней.

– Конечно, милое дитя. Но для тревоги нет оснований. Мы будем ухаживать за ней» пока она не выздоровеет. Ты поразишься, увидев ее. А тем временем ты должна усердно трудиться и радовать своими успехами мадам Рошер, которая, скажу по секрету, отозвалась о тебе с большой похвалой.

И… только не говори слишком много про Аннабелинду. Ей, как и любому человеку, не нравится хворать. И ей бы не хотелось, чтобы, когда она вернется, ее воспринимали как больную.

– Я понимаю.

– Я знал, что ты поймешь. Храни тебя Бог, моя милая. Я с нетерпением жду встречи с тобой летом.

– Я тоже, мой дорогая, – сказала герцогиня.

В тот же день они уехали, забрав Аннабелинду.

Мне очень недоставало Аннабелинды. Я всегда ощущала какую-то пустоту, когда она исчезала из моей жизни. Мне не хватало ее подкалываний, ее пренебрежения, ее презрения, потому что я знала, что за всем этим скрывается сердечная привязанность.

Мне хотелось бы знать, как продвигается ее выздоровление, и я очень обрадовалась, получив от нее письмо.

«Дорогая Люсинда!

Как ты там в школе без меня? Моя мама приехала в Бурдон. Все решили, что на некоторое время я должна оставаться здесь. Говорят, что здешний климат больше подходит мне, чем наш английский. Мне сказали, что со временем я буду в полном порядке. Дедушка очень влиятельный человек и знает всех людей, которые могут оказаться полезными. Он приглашает тебя приехать сюда летом, перед отъездом домой, так как уверен, что к тому времени я уже полностью поправлюсь. Я нуждаюсь в небольшом отдыхе и поэтому пока должна оставаться здесь.