Текст книги "Чудо в аббатстве"

Лорд Ремус никогда не был придирчивым мужем и всегда баловал жену, но теперь Кейт была в замке и хозяином, и хозяйкой, и вознамерилась насладиться своим новым положением. .Она накупила бархатных и шелковых платьев, и, когда я сказала, что никогда прежде не видела таких пышных, отделанных рюшем, рукавов, она презрительно ответила:

– Ты ничего не понимаешь в придворной моде.

Кэри важничал, став теперь лордом Ремусом. Кто-то сказал ему, что он должен заботиться о матери, сказал, конечно, с иронией, ибо ни одна женщина не могла позаботиться о себе так хорошо, как Кейт, но Кэри воспринял это серьезно. Он прекрасно ездил верхом, тренировался на площадке для стрельбы из лука. У него был сокол, и он учился соколиной охоте. Каждый раз, когда я его видела, он казался мне все взрослее. Он был на несколько месяцев младше Хани и на два года старше Кэтрин, но я заметила, что в замке он вел себя по-хозяйски.

Кэтрин без конца ссорилась с ним. Но Хани и Кэри были добрыми друзьями, и я подумала, что Хани отдает ему предпочтение потому, что он и Кэтрин постоянно враждуют.

Кейт строила планы на будущее. Она сказала, что при дворе со времени смерти Генриха VIII стало скучно. Да и какой двор может быть у одиннадцатилетнего короля! Настоящим монархом стал, конечно, регент, граф Сомерсет, а его брат адмирал Томас Сеймур немного завидовал ему.

– Том Сеймур имеет виды на леди Елизавету, – говорила мне Кейт. – Ты понимаешь, чего он добивается.

– Елизавета никогда не будет королевой, – ответила я. – Она может унаследовать английский престол только после Марии. Но они обе считаются незаконнорожденными.

– Эдуард – болезненный ребенок. Сомневаюсь, что у него будут дети.

– Тем не менее, его женят как можно раньше.

– Он ухаживает за своей кузиной Джейн Грей. Я думаю, он хотел бы взять ее в жены.

– Они были бы хорошей парой, ведь у нее есть некоторые основания претендовать на трон.

– Но ведь они оба протестанты, Дамаск, представь, что это значит для страны. Я бы предпочла видеть на троне кого-нибудь повеселее. Джейн, как я слышала, очень чопорная особа. Думаю, она похожа на тебя в прошлом. Она неплохо знает латынь и греческий. Настоящий маленький ученый.

Дни в замке Ремус проходили приятно, там не было никаких проблем, и я поняла, каким облегчением для меня было на время покинуть Аббатство.

Кейт беспокоилась только из-за того, что на время траура по мужу заточена в замке, уже обдумывала, какие развлечения устроит, когда он закончится. Кейт раздражало, что ее бархатными платьями могли восхищаться только я да случайные гости. Лучшим времяпрепровождением она считала разговоры со мной.

Кейт получала удовольствие от воспоминаний о прошлом и помнила больше о нашем детстве, чем я предполагала Было удивительно, что пустяки, казавшиеся такими незначительными, так много значат для нее, что она запомнила их.

Она откровенно призналась в том, что всегда стремилась получить от жизни как можно больше.

– Ты должна согласиться, Дамаск, ведь я добилась многого. Мне всегда везло, хотя ты лучше, чем я. Ты любила своего отца и глубоко страдала, когда потеряла его. Я переживала за тебя и думала, как глупо так сильно любить человека, чтобы утрата его стала такой трагедией. Я никогда не могла бы никого так любить… за исключением себя.

– Любовь – это большая радость, Кейт. Я помню о своем счастье с отцом. Мне не надо было больше ничего на свете.

– Чем больше твое счастье, тем сильнее потом твое горе. Люди, подобные тебе, платят за счастье, которое получают.

– А ты не согласна на это?

– Я для этого слишком умна, – ответила Кейт. – Я люблю только себя и ни от кого не завишу.

– Разве ты никогда не любила?

– По-своему. Я привязана к тебе, к Кэри, к Коласу. Вы – моя семья, и я счастлива, когда вы поблизости. Но абсолютная преданность – не для меня.

Мы беседовали о Бруно и о том, как он перестроил Аббатство и предполагает сделать еще кое-что.

– Бруно – фанатик, – говорила Кейт. – Он из тех людей, которые кончают жизнь на плахе.

– Не говори так, Кейт, – возражала я.

– Почему? Ты знаешь, что это правда. Он самый странный из всех людей, которых я когда-либо знала. Иногда он почти заставляет поверить меня в то, что действительно посланник Небес. А тебе уже так не кажется, Дамаск? Ты так не считаешь? – настаивала Кейт. – Я промолчала. – Вижу, что не считаешь, – обвинила она меня. – Но он верит в это, Дамаск. Он должен в это верить.

– Почему он должен в это верить?

– Он не смеет не верить. Я слишком хорошо знаю твоего мужа, Дамаск.

– Ты мне говорила это и раньше.

– Я понимаю Бруно так, как его не понимаешь ты. В некотором отношении мы с ним похожи. Ты слишком земная, Дамаск. Я хорошо тебя знаю.

– И откуда такая уверенность в том, что ты все знаешь.

– Не все, но многое. Представляю, как он страдал, когда Кезая и монах выдали свой секрет! Я тогда жалела его, потому что хорошо понимала, каково ему.

– Ты никогда не говорила никому об этом.

– Конечно. И ты не смей. Ты ведь понимаешь, что он пытается сделать, Дамаск. Утвердиться. Мне кажется, что я такая же. Но мне не пришлось самоутверждаться. Я красива, желанна. Ты ведь помнишь, как я получила Ремуса. Я могу покорить любого мужчину, кого захочу. Я знаю это, и они тоже знают, поэтому нет необходимости кого-то убеждать. Но Бруно должен постоянно доказывать себе и всем, что он сверхчеловек, и ему это удается! Как иначе мог мальчик, воспитанный в монастыре, стать таким богатым? Я сомневаюсь в том, что Ремус мог бы позволить столь огромные расходы.

– Именно это меня и беспокоит.

– Я в этом не сомневаюсь.

– Все становится нереальным… как сон. Я могла объяснить все до того, как вышла замуж за Бруно. Теперь же чувствую себя так, словно иду на ощупь в темноте – Может быть, это и к лучшему, Дамаск. Темнота – это защита Кто знает, что бы ты увидела в ослепительном свете истины?

– Я хотела бы знать правду.

– Возможно, если бы это было так, ты предпочла бы ее не знать.

У нас было много подобных бесед, и после них часто оставалось ощущение, что Кейт что-то скрывает от меня Хотя, надо признать, эти разговоры развлекали нас Я любила смотреть, как играют дети. Я изобретала развлечения, устраивала праздники для них и для соседских ребят. Мы танцевали деревенские танцы, загадывали загадки и замечательно веселились.

Кейт никогда не присоединялась к нашим забавам, но ей нравилось наблюдать за нами.

Матушка писала о том, что близнецы чувствуют себя хорошо и что эпидемия чумы пошла на убыль, но я все еще оставалась у Кейт.

Кейт пригласила в замок Ремус гостей, и мы с волнением наблюдали с башни, как они проезжали под подъемной решеткой во внутренний двор.

За обедом рассказывали последние придворные новости, и мы узнали, что вдовствующая королева, Екатерина Парр, вышла замуж за Томаса Сеймура, в которого давно была влюблена.

Кейт это позабавило.

– Конечно, он хотел бы жениться на принцессе Елизавете, но это слишком опасно, поэтому он предпочел королеву Екатерину. Вдова вместо дочери Анны Болейн, претендентки на престол. – Кейт задумалась. Она вспоминала блестящую элегантную женщину, которой всегда восхищалась.

Кейт развлекалась, слушая о скандалах в доме вдовствующей королевы. Дело в том, что там воспитывалась юная Елизавета, и ходили слухи о далеко не невинных отношениях между принцессой и Сеймуром.

В день, когда вдовствующая королева умерла в родах, я вернулась в Аббатство.

Затем потекли безмятежные годы. Перемены происходили столь постепенно, что я их едва замечала. В поместье Аббатства теперь было много слуг, и всегда энергично велись работы на ферме. Построили несколько новых зданий. Сделали даже пристройку к нашему дому, которым Бруно вечно был недоволен. Теперь гобелены украшали многие комнаты. Время от времени Бруно ездил за границу и никогда не возвращался оттуда с пустыми руками.

Хани исполнилось уже одиннадцать лет, и она ничуть не утратила своей красоты. Кэтрин, младше ее на два года, росла жизнерадостной и независимой Я гордилась своими умными и способными девочками Теперь их обучением руководил Валериан, и каждый день они занимались в скриптории. Я очень расстраивалась, что у меня больше не было детей. Матушка считала, что понимает в таких вещах, и объясняла это моим слишком страстным желанием иметь ребенка. Она постоянно приносила мне приготовленные ею снадобья, но ничего не помогало. Иногда мне казалось, что матушка Солтер наложила на меня проклятье, потому что боялась, что я буду недостаточно хорошо заботиться о Хани.

Я часто навещала Кейт, и она время от времени приезжала в Аббатство. Она так и не вышла замуж, хотя дважды была помолвлена, но оба раза до брака дело не дошло. Кейт говорила, что ей нравится свобода, а поскольку она богата, то ей нет необходимости выходить замуж из-за того, что она называла обычными причинами.

Дети теперь ждали этих визитов, хотя Кэтрин и Кэри, как всегда, много ссорились. Хани, самая старшая, вела себя отчужденно, а маленького Коласа по-прежнему принимали в игры только в том случае, если он соглашался на незначительные роли, – обычная участь младших.

Иногда к нам приходили близнецы, но матушка предпочитала, чтобы я приводила детей в Кейсман-корт. Несколько раз она разговаривала со мной о новой религии. Она хотела, чтобы я приняла эту веру. Я спросила ее, почему.

– Все мои доводы ты найдешь в книгах, – ответила она.

Я улыбнулась. Для нее хороша любая вера. Матушка была готова во всем подражать своему мужу.

Казалось, началась новая эпоха. Правление юного короля отличалось от царствования его отца. Времена изменились Теперь было уже не опасно исповедовать религию реформаторов. Сам король и его ближайшее окружение интересовались ею. Принцесса Мария, которую считали наследницей, была католичкой, но могла взойти на трон только в том случае, если король умрет, не оставив наследников.

Государь часто болел, поэтому его собирались рано женить. По словам Кейт, он уже отдал сердце маленькой Джейн Грей, выбор, охотно одобренный теми, кто желал процветания религии реформаторов.

Годы текли размеренно, иногда до нас доходили слухи о событиях при дворе, но, казалось, они не имели такого значения, как в то время, когда был жив король Генрих.

Его светлость адмирал Томас Сеймур лишился головы. Через некоторое время на эшафот за ним последовал его брат, граф Сомерсет.

« Политика! – думала я. – Из-за ее хитросплетений человек мог быть осыпан высочайшими милостями, а завтра лишиться головы «.

Тогда казалось, что все это нас мало касается. Братья Сеймур были мертвы, и правил герцог Нортамберленд. Он женил своего сына лорда Гилфорда Дадли на маленькой Джейн Грей.

– Он сделал это нарочно, – сказала Кейт во время одного из моих приездов в замок Ремус. – Если государь умрет, герцог Нортамберленд попытается посадить Джейн Грей на трон, а это означает, что его сын Гилфорд Дадли станет королем.

– А как же принцесса Мария? Неужели она согласится, чтобы Джейн Грей управляла Англией?

– Будем надеяться, что король проживет еще долго, если его не станет, в Англии начнется война.

– Война между сторонниками Джейн и Марии означает схватку между сторонниками старой и новой веры.

– Мы должны молиться за здоровье короля и за мир, – промолвила Кейт.

Тихие годы подходили к концу, но я не знала об этом.

Аббатство процветало. В старых монастырских странноприимных домах жили слуги. Между этими строениями возвышались похожая на замок резиденция, известная как аббатство Святого Бруно. Мы поставляли зерно в соседние районы и продавали шерсть но высокой цене. Мы держали скотины больше, чем нужно для нас самих, поэтому забивали ее, солили и продавали мясо.

Я узнала, что не меньше двадцати наших работников жили в Аббатстве, – одни были монахами, другие мирскими братьями Неизбежно они восстановили прежние обычаи. Ночью в церкви шло богослужение по католическому обряду Часто из своего окна я видела людей, шедших туда после того, как все слуги легли спать.

Руперт расширил свои владения. Время от времени он навещал нас. Когда он приезжал, Бруно доставляло особое удовольствие провести его по поместью. Руперт не был завистлив. Он всем восхищался и казался искренне довольным нашему процветанию.

Однажды он появился в отсутствие Бруно. Я сразу догадалась, что что-то случилось. Странно, но я подумала, что он приехал сообщить мне о своей предстоящей женитьбе, и эта мысль опечалила меня. Я была очень привязана к Руперту и неожиданно поняла, каким утешением для меня являлась его давняя любовь. Иногда, когда меня одолевали тревоги, я думала о нем как о человеке, на которого можно положиться в беде, который всегда с радостью придет на помощь.

Если бы он женился, то остался бы прежним, но я знала, что все стало бы по-другому. Правда, время от времени я говорила ему, что было бы хорошо, если бы он женился и имел детей. Тогда бы он привозил их в Аббатство. Как счастлива я бывала, когда все дети собирались у нас, – мои две девочки, два мальчика Кейт и близнецы моей матери. Мне нравилось слышать шум их игр, а иногда и присоединяться к ним. Кейт с удивлением наблюдала за мной, но это были одни из самых счастливых часов в моей жизни.

Теперь я понимала, что мое замужество было не таким, о каком я мечтала. Я оглядывалась вокруг, пытаясь понять, чей брак был удачным. Кейт и Ремуса, моих родителей, моей матушки с Саймоном Кейсманом? Я искренне верила, что моя мать одна из самых счастливых жен, которых я знала. Но разве мой союз не подарил мне Кэтрин?

Я провела Руперта в зимнюю гостиную и послала за вином и пирогами. У Клемента они всегда были свежие, прямо из печи.

– Вижу, ты привез новости, – сказала я. Руперт серьезно посмотрел на меня.

– Дамаск, – произнес он, – ты знаешь, что происходит?

– Ты имеешь в виду здесь, в Аббатстве?

– Здесь и в стране.

– Здесь? Конечно. У нас много дел по хозяйству, я все время занята, мы процветаем. В стране? Придворные сплетни я знаю от Кейт. Приезжающие постоянно приносят новости. Я слышала о болезни короля, он перенес оспу и корь, но, хотя и выздоровел, после этого у него развилась чахотка.

– Свершится чудо, если он протянет год.

– Что же, тогда на трон взойдет королева, не правда ли? Я думаю, это будет королева Мария.

– Когда монарх умирает молодым, не оставив после себя наследников, это всегда опасно.

– Ты беспокоишься об этом, Руперт?

– Нет, я тревожусь о тебе.

Я отвела глаза. Я не хотела, чтобы он объяснялся мне в любви. Это поставило бы нас в неловкое положение. Мне кажется, тогда я поняла, что тоже люблю Руперта. О, это была не иссушающая страсть, которой я пылала к Бруно. У Руперта не было той странной красоты, которой обладал Бруно. Его не окружала тайна. Он был просто хорошим человеком. И я любила его совсем не так, как Бруно. Казалось, моя любовь – это плод, одна половина которого дарует страсть и волнение, другая – прочную привязанность и безопасность. Я понимала, что мне нужно и то и другое.

Я продолжала думать о Руперте, и мне захотелось узнать, какие страхи привели его к нам.

– До меня дошли слухи об Аббатстве, – сказал Руперт. – Ты не знаешь об этом. Последними новости узнают те, кого они касаются. Кругом много любопытных, люди завидуют вам. Они не понимают, как вы нажили такое богатство.

– Аббатство процветает, потому что мы упорно работаем.

– Все же будь осторожна, Дамаск. Если здесь станет неспокойно, бери девочек и приезжай ко мне. Я смогу спрятать вас.

– Детям грозит беда?

– Когда дом в опасности, то в опасности и живущие в нем.

– Что это за внезапно появившаяся опасность?

– Для меня она не является неожиданной. С тех пор как вернулся Бруно, стали говорить, что Аббатство восстанавливается. Всем известно, что многие монахи вернулись. Предупреди Бруно. Не должно быть никаких тайных богослужений, никаких монашеских ритуалов. Люди шепчутся, что здесь нарушается закон.

Я спросила:

– Ведь король болен, не так ли? Я слышала, если на трон взойдет Мария, она восстановит монастыри.

– Да, она не станет преследовать тех, кто ведет монашеский образ жизни. Однако помни, Дамаск, Мария еще не королева, а кое-где говорят, что никогда ею не станет.

Она законная наследница!

– Так ли? Брак ее матери с королем был объявлен недействительным! Поэтому ее считают незаконнорожденной – Государь не умер, и нам не следует говорить о его смерти. Это могут счесть за измену – Мы не желаем ему зла. Мы желаем ему долгих лет жизни. Но раз уж мы завели этот опасный разговора то доведем его до конца, ведь ты можешь оказаться в опасности. Герцог Нортамберленд только что женил своего сына на Джейн Грей. С какой целью, как ты думаешь? Леди Джейн, как и нынешний король Эдуард поддерживает религию реформаторов. Если она станет королевой при поддержке герцога Нортамберленда, отца ее супруга Гилфорда Дадли, то религия реформации возобладает и тех, кого заподозрят как папистов, ведущих монашеский образ жизни, будут считать врагами государства.

– Но ведь этого не может быть? Кто позволит, чтобы леди Джейн стала королевой? Кто теперь верит, что женитьба покойного короля на Екатерине Арагонской незаконна? Все прекрасно знают, что она была объявлена таковой для того, чтобы государь смог жениться на Анне Болейн, для этого он и порвал с Римской церковью, отчего и начались все наши беды – Ты забываешь про могущественного отца Гилфорда Дадли. Герцог Нортамберленд может поддержать претензии своей невестки на трон силой оружия – Он не достигнет цели, ибо по праву наследования царствовать должна Мария.

– Что такое право против силы оружия? Кто, по-твоему, сейчас самый могущественный человек в стране? Ты думаешь, король? Он всего лишь игрушка в руках герцога Нортамберленда, и если тому удастся посадить на трон Джейн Грей, то, уверяю тебя, опасность, в которой ты находишься, станет еще больше Совсем рядом с тобой, Дамаск, рядом с аббатством Святого Бруно, живет враг – Уверена, ты говоришь о муже моей матери – Саймон Кейсман очень честолюбив Смиренный вначале, он завладел домом твоего отца Он причинил тебе много зла Своим существованием ты напоминаешь ему об этом – Ты думаешь, он хочет отомстить мне за то, что его мучит совесть? Ты, Руперт, и вправду веришь, что именно он предал моего отца?

– Это вполне вероятно Своего нынешнего положения он мог добиться, женившись на тебе, но ты ясно дала ему понять, что об этом не может быть и речи – Ты знаешь о многом, Руперт Я знаю все, что касается тебя Что же мне делать теперь?

– Предупреди мужа Попроси его запретить людям, которые некогда были монахами и мирскими братьями, собираться вместе Было бы еще лучше, если бы он отослал их отсюда Куда же он может их отослать?

– Он может разделить их Я смог бы взять одного или двоих Кейт могла бы принять в замке Ремус и больше, так будет лучше для людей, которые некогда были монахами и все еще живут в аббатстве Святого Бруно.

– Я поговорю с Бруно по возвращении Руперт был очень обеспокоен, но это его до некоторой степени удовлетворило.

Я послала за девочками – я так ими гордилась Хани исполнилось тринадцать, и она стала настоящей красавицей. Она переросла свою жгучую ревность к Кэтрин. Кэтрин была, конечно, моим сокровищем, моим собственным ребенком, и я любила ее так, как не любила никого, кроме моего отца. Мои чувства к Бруно не шли в счет – теперь я знала, это был просто дурман Они могли перерасти во всепоглощающую страсть, но я уже знала, что этого не случится Руперта девочки обожали Они любили бывать на ферме Именно он учил их ездить верхом, у него они чувствовали себя свободнее, чем в Аббатстве Бруно по-прежнему безразлично относился к Кэтрин и неприязненно – к Хани. Девочки принимали это как должное и не пытались ничего изменить. Я думала, что Руперту они дарили ту часть своей любви, которая могла бы принадлежать их отцу. Руперт был для них чем-то средним между отцом и любимым дядюшкой.

Они болтали, расспрашивали о животных на ферме, многим из которых сами дали имена.

Девочки тепло обняли Руперта на прощанье. Его глаза говорили мне:» Не забудь о нашем разговоре. Опасность рядом «.

Бруно вернулся в хорошем настроении. У него всегда был торжествующий вид после поездок на континент.

– Ты совершил выгодную сделку? – спросила я. – Что ты привез домой на этот раз? Моей матушке всегда интересно узнать о новых цветах и растениях, которые растут в других странах.

Бруно ответил, что привез чудесный гобелен, который повесит в зале.

Когда мы этим же вечером остались одни в спальне, я рассказала ему о визите Руперта.

– Руперт! – с неприязнью воскликнул Бруно. – Что ему нужно?

– Он беспокоится за нас. Мы действительно в опасности. Я чувствую ее.

Бруно раздраженно взглянул на меня.

– Разве я не говорил тебе, что ты должна мне во всем доверять? Ты сомневаешься в моих способностях уладить дела. – Он подошел к окну и выглянул. Потом обернулся ко мне. – Все это, – сказал он, – мое. Аббатство поднялось, как феникс из пепла, а ты все еще сомневаешься в моих способностях!

– Я не на мгновение не усомнилась в них, но часто бывает, что одни люди лучше чувствуют приближение беды, чем другие. А нам грозит опасность.

– Опасность?

– Здесь много бывших монахов и мирских братьев. Они ведут жизнь, очень близкую к той, что вели в монастыре.

– Ну?

– На это обратили внимание. – Бруно засмеялся – Ты всегда стремилась унизить меня Ты всегда не верила, что я не такой, как другие. Но пойми, я на самом деле не такой, как все Боже мой, неужели ты действительно думаешь, что кто-нибудь другой мог появиться здесь, получить Аббатство, восстановить его, сделав таким, каково оно сейчас, если бы в нем не было некой сверхъестественной силы?

– Действительно, это очень загадочно, – ответила я – Загадочно! Это все, что ты можешь сказать?

– Как ты получил Аббатство, Бруно?

– Я уже рассказывал тебе об этом – Но…

– Но ты мне не веришь. Ты всегда пыталась подвергнуть сомнению все, что я тебе говорил Мне не следовало выбирать тебя в жены.

Он по-настоящему испугал меня, и я подумала» Он сходит с ума!»А я всегда боялась сумасшедших.

Я воскликнула:

– Итак, ты совершил ошибку Твое решение было не правильным, ты выбрал меня!

Бруно неожиданно обернулся, и я увидела фанатичный блеск его глаз. Я сидела на постели, и он больно схватил меня за руку. Я спокойно посмотрела на него и спросила:

– Ты заблуждался, не так ли?

– Нет, в то время это не было ошибкой Тогда ты верила мне.

– Да, тогда я верила тебе. Мне казалось, что вместе мы проживем чудесную жизнь. Но с самого начала ты обманывал меня, сказав, что ты смиренный бедняк, не так ли?

– Смиренный… разве я когда-нибудь отличался смирением?

– Что же, ты прав, я вспоминаю то испытание, которому ты подверг меня. Ты не ухаживал за мной так, как это сделали бы другие мужчины. Ты притворялся нищим, чтобы не бояться, что я выйду за тебя ради поместья.

Нетерпеливым жестом он отпустил мою руку.

– Истеричка! Руперт напугал тебя. Ты не веришь в меня, но готова поверить ему.

– Он говорит разумные вещи. Партия реформаторов сейчас у власти. Король – протестант. Герцог Нортамберленд – протестант, и они правят страной. Разве мы не знаем о злой участи тех, кто не признает веры наших правителей?

– И ты думаешь, что я подчинюсь людям, стоящим ниже меня?

– Будь осторожен, не говори так, Бруно. Ведь тебя могут услышать и предать. Тобой управляет гордыня., твое желание доказать, что ты не такой, как другие.

– Дамаск! Разве ты забыла как я появился на свет?

Я вспомнила Кезаю в ту памятную ночь и ее ужас от того, что она выдала свой секрет. Я подумала о брате Амброуза, идущем по траве с Бруно, о наступающем на них усмехающемся Ролфе Уивере. Бруно видел это. Он видел, как его отец убил насмехавшегося над ними человека. Он попытался забыть об этом, потому что не мог поверить, что Кезая и Амброуз говорили правду, потому что если бы он поверил, то его вера в себя была бы разрушена. Но в ней крылась причина его сумасшествия.

– Я не забыла ничего, – ответила я.

– Было бы хорошо, если бы ты всегда помнила об этом.

Бруно стоял у кровати – высокий, худой, с бледным, как мрамор, лицом, на котором светились удивительные фиалкового цвета глаза, так похожие на глаза Хани. Я подумала:» Он красив, как Бог!»Меня переполняло сочувствие, но я не смогла сказать ему:

« Бруно, ты живешь ложью, потому что боишься посмотреть в лицо правде «. Он промолвил:

– Я… вернулся в Аббатство, и я возродил его.

– Бруно, пожалуйста, скажи мне правду. Как тебе это удалось?

– Это было чудо. Второе чудо аббатства Святого Бруно.

Я устало отвернулась – спорить с ним было бесполезно.