Текст книги "Через времена в будущее"

– Теперь ты видела прошлое Марса и его будущее, – произнёс Сергей, убирая руки с моих глаз.

– Объясни.

– Вначале астероид разбудил спящую воду в недрах планеты, затем такой же астероид уничтожил её, вернее не вся вода испарилась, часть всё-таки оставалась в недрах. Но история любит повторяться и поэтому через миллионы лет другой астероид снова разбудил спящую красавицу. Затем спутникам было суждено притянуться к планете и усыпить её навсегда. Всё, что ты видела, заняло и займёт миллионов лет. В недрах планеты до сих пор находится жидкость, но она непригодна для человека. Это была краткая история Марса.

– Почему суждено?

– Потому что, если бы люди могли жить на других планетах Солнечной системы, это бы уже произошло. В существующей временной петле жизнь возможна только на Земле. Мы с тобой в 17 веке рассматривали возможные варианты прошлого Марса, во многом оказались правы. Ты увидела то, о чём хотела знать несколько веков назад, а теперь посмотри вокруг и наслаждайся красотой.

– Сергей, что это за эфирные существа? – спросила я, показав на сгусток огромной энергии, образованный несколькими светящимися оболочками.

– Это люди после смерти, их цикл перерождений закончен. Ты же знаешь, что после физической смерти мы способны путешествовать. Вселенная – наш дом.

– А как ты здесь оказался всё-таки? – волнение прошло, начались вопросы, вполне женский земной стиль поведения.

– Всё-таки спросила. Я ждал.

– Я хочу знать! Я никогда не была в будущем! Я уязвлена! Я растеряна! Если бы не Baga, я бы с ума сошла! А сейчас ты! Я недавно тебя хоронила! Я дважды видела твою смерть! Сергей, столько странных событий ненормально для человека…

– Мира, помнишь, в 17 веке мы искали ответы на многие вопросы? Мы хотели знать, как устроено мироздание. Тогда мы не догадывались, что Вселенная – это вакуум, материальный дух. Когда умирает наша оболочка, дух освобождается, он принадлежит космосу, дух оказывается в другом измерении. Ты знаешь, что энергия не уничтожается, она перерабатывается. Мы не умираем, Мира, мы лишь меняем пространство обитания. Мы все возвращаемся туда, откуда пришли – то есть в космос. На Земле умерла моя телесная оболочка, но я не умер. Вот и мой цикл жизней на Земле закончен. Я здесь, я перед тобой, и как никогда живой.

– Ты больше не вернёшься? Это конец? – произнесла я с чувством волнения.

– Моё место здесь. На Земле я отыграл свою роль. Осталось тебе сыграть свою, и вернуться домой, Мира. Вернуться ко мне…

– А что я должна делать?

– Ты всё узнаешь со временем.

– Мне опять придётся одной всё делать?

– Ты не одна.

– Как не одна, когда одна? Снова!

– Теперь, Мира, возвращайся на Землю. Я буду ждать тебя.

– Мира! Наконец-то я нашёл тебя! Ты куда пропала? – я повернулась и увидела Эрджо возле его лаборатории, затем повернулась к Сергею, но его уже не было. Ненавижу тебя, Эрджо!

– Я тебя искал! Я думал, тебя унёс ураган.

– Я заблудилась. Еле нашла дорогу обратно, – солгала я, но не успела договорить, как он снова вколол мне в руку содержимое шприца.

– Может, ты будешь предупреждать сначала? Я же не твоя новая раса, у меня разум есть!

– Не злись, это просто привычка. Я хотел поговорить с тобой. Пойдём в лабораторию.

Что здесь произошло, подумала я. Лаборатория была в тумане, многие боксы открыты.

– Слабые особи, – пояснил он, – и на этот раз их больше, чем когда-либо.

– Я не понимаю…

– Что непонятного? Пришлось уничтожить больше половины эмбрионов! Это катастрофа!

– Зачем вообще их уничтожать?! – спросила я и сама удивилась, почему не задала этот вопрос раньше. Эрджо взял меня под руку и нечаянно поцарапал, нервы… Мы проходили между боксами, а мне всё это время казалось, что это самый тупой сон, который только мог присниться, но, к сожалению, это была реальность, причём ужасающая.

– Слушай. На начальном этапе эмбрион – это всего лишь материя, сжатая вибрацией. Эта материя должна быть бессознательной. Но эмбрион в начале своего развития способен создавать вибрацию, я называю это тёмной вибрацией, то есть такой эмбрион является тёмной сущностью. Иными словами, он – существо, способное генерировать высокие частоты, то есть проявлять сознание и стать личностью.

– Тебя Гитлер укусил?

– Ты что не понимаешь? Высшие сознания могут создать низшую расу!

– Разве это плохо? Почему ты называешь их тёмными?

В этот момент ещё один бокс заполнился туманом. Я только сейчас поняла, что, находясь в вакууме, усиливавшиеся вибрации приводили у зародышей кровоизлияние в мозг. И таких боксов было очень много. Лаборатория напоминала кладбище.

– Мира, нам нужны низкочастотные виды, безличностные. Это гарантия сильной расы, которая не будет подвержена эпидемиям, войнам.

– Это роботы! Ты это понимаешь? Ты сейчас выполняешь функцию Бога! Кто дал тебе право решать, кому жить, а кому умирать?! – я перешла на крик, а Эрджо смотрел на меня изумлённым взглядом, будто я его ругаю за то, что он кошку наказал.

– Ты забыла теорию Дарвина? Выживает сильнейший! Пойми ты уже! Совсем скоро в них будет человеческого больше, чем искусственного. В этом и есть суть всего!

– В твоём случае выживает тупейший! – мы услышали шаги вдалеке. Пришла девушка – представитель той самой низкочастотной расы, она вытаскивала боксы с эмбрионами и укладывала их на длинный стол с колёсиками. Затем выкатила этот стол из лаборатории. Утилизация…

– Придёт время, и ты поймёшь, что я прав. Я не выполняю функцию Бога, как ты выразилась. Я лишь посвятил всю свою жизнь тому, чтобы сделать мир лучше. У каждого свои методы, я убиваю особи, Мира! Ни одна мать не плачет над смертью ребёнка, потому что у них нет матерей. Мать – самое уязвлённое существо. Я решил эту проблему. Что в этом плохого? – в его глазах читались уверенность и непоколебимость в своих действиях, а я вдруг вспомнила свою дочь… Он прав, мать – самое уязвлённое существо…

– Я хочу выйти отсюда.

Несмотря на то, что я не сторонник всего того, что делает Эрджо, покидать 2075 год я пока не хотела. Я была уверена, что ещё не всё увидела. На следующий день я проснулась и услышала крики Эрджо. Выйдя из комнаты, я вошла в помещение и увидела, как Эрджо безжалостно громит результаты своего труда.

– Эрджо, ты что творишь? Прекрати! – я пыталась оттащить его от столов, где находились пробирки, которые он швырял на пол в приступе гнева.

– Уйди! Не мешай мне! Пошла вон! Это из-за тебя всё пошло не так! Как только ты появилась…, – он схватился за голову и заплакал.

– Эрджо… Если ты уничтожаешь их, то нужно уничтожать всех, весь лагерь, – я подошла к нему и старалась говорить спокойным и мягким голосом.

– Я не понимаю, что с ними происходит. Они не доживают до нужного периода, мы получаем сигнал о браке! Много сигналов! Потребуется ещё несколько месяцев для того, чтобы поместить новые эмбрионы в бокс.

– Давай вместе попытаемся разобраться. Предлагаю провести вскрытие!

– Что, прости? Вскрытие?

– Да. Самое настоящее вскрытие. У вас в этом времени перчатки и антисептики есть? – спросила с улыбкой, чтобы ободрить его.

Но, не дождавшись ответа, я поняла, что сказала глупость. Я вышла из помещения и вернулась с каталкой, на которой лежали четыре эмбриона: два взорвавшихся и два здоровых.

– Ты хочешь всех четверых?! – спросил ошарашенно Эрджо.

– Пока да. Надеюсь, их хватит, чтобы понять, в чём дело.

Я принялась за первого взорвавшегося эмбриона, посекционно разрезав его. Наличие повреждений кожи, отёков, ран, я не заметила. Цвет кожи тоже был в норме для детёныша. Наверное, мне было бы не по себе проводить вскрытие человеческому детёнышу, но тут всё иначе, ведь у меня нет сострадания или симпатии к ним. После вскрытия грудной полости и осмотра, мы извлекли внутренние органы, поместив их на стол, стоящий рядом. После снятия скальпа, мы извлекли мозг из черепа и положили на тот же стол, где и остальные органы.

– Эрджо, обрати внимание, мозг суше, чем должен быть.

– Вижу.

Мы не стали зашивать тело, так как оно всё равно утиль. Далее мы вскрыли остальных эмбрионов. Когда все органы лежали на столе, мы принялись изучать их.

– Мира, ты же была кардиохирургом?

– Да. Поэтому сердца оставь мне. Первое, что мне бросилось в глаза – это сухость мозга, но, смотри, я разрезала сердце, и оно не выглядит как сердце младенца, оно больше похоже на сердце трёхлетнего ребёнка. Два органа уже не справляются с работой. Нужно понять, почему сердце развивается быстрее, чем должно.

– В последнее время их сердцебиение было учащённым.

– Вспоминай, какие ещё изменения происходили.

– Они стали генерировать иную частоту. Раньше все эмбрионы имели прозрачные глаза, но с недавнего времени их глаза имеют разные цвета. Происходит мутация, которую я не могу контролировать и даже объяснить.

– Предлагаю после завершения вскрытия сходить в лагерь, возможно там изменения уже происходят, и мы хоть что-то поймём.

Как только мы закончили со вскрытием, мы направились к лагерю новой расы. Поначалу ничего примечательного или необычного не происходило, по крайней мере, мы не заметили ничего из того, что могло бы объяснить ситуацию в лаборатории. Мы прогуливались среди существ новой расы и внимательно изучали их. Они занимались повседневными делами, а именно: строили дороги, новые укрытия, приносили в лагерь воду, и самое удивительное – они ели только бобы, что было бы свойственно переселенцам на Марсе. Лагерь напоминал больше африканскую страну, в которой образ жизни был похож на первобытный. Потеряв всякую надежду, мы развернулись в сторону лаборатории, но неожиданно песчаная буря помешала нашим планам, и нам пришлось найти укрытие, чтобы переждать стихийное проявление, столь свойственное для этого времени. Мы с Эрджо сидели в одном из так называемых домов лагеря, и совершенно случайно я обратила внимание на ребёнка, чьи руки тряслись.

– Эрджо, посмотри на этого ребёнка. В моём времени это считается отклонением, а сейчас?

– Этого не должно быть! Нам надо забрать его в лабораторию!

– Но как мы заберём его? У них же у всех есть приёмные матери! Если уж их не рожают, то ты мог придумать способ выращивать их без помощи взрослой особи?!

– Хватит так называть их! Нам надо выкрасть его!

– Я до 2016 года не воровала детей, сейчас тем более не буду!

– Придётся, Мира! Давай!

Хитростью нам удалось выманить ребёнка к себе и увести в лабораторию. По возвращении мы отправили мальчика, который выглядел по человеческим меркам лет на пять, в отдельное помещение, установив за ним контроль, функцию которого выполняла та же девушка-робот, как я её называла. Мы вернулись в комнату, где проводили вскрытия, и каково же было наше удивление, когда мы увидели, что изъятые органы уменьшились в размере почти в полтора раза! Это невероятно! Органы высохли, словно зелень на Солнце.

– Если дела так плохи, то скоро все вымрут.

– Да. И ты останешься один.

– Мира, у меня есть идея, – сказал Эрджо и закрыл за собой дверь, после чего вколол мне в руку вещество, от которого я потеряла сознание.

Когда я очнулась, то увидела, что нахожусь в той же комнате, где спала все эти дни.

– Прости, я хотел клонировать твою матку, но передумал. Они умирают. Все умирают, – Эрджо сидел на стуле рядом с кушеткой. Я осмотрела себя, но не увидела следов от укола или чего-то подобного.

– Евгеника была изначально плохой идеей. И дело не только в гуманности. Пойми, мир и без тебя, и твоих эмбрионов восстановится. Ты лишь создал лагерь уродов, которые рано или поздно захотят жить своей жизнью. Не я виновна в том, что они все умерли, а ты. Эрджо, остановись.

– Нет! Я буду пробовать ещё! У меня получится! Мира, я знаю, как ты попала сюда. Ты пришла из другого лагеря, твои предки уцелели каким-то образом после ядерной войны. Когда ты была без сознания, я взял твою кровь для анализов. Значит, здоровый вид всё-таки существует. Зачем ты меня обманула?

– Эрджо, ты не поймёшь.

– А ты объясни!

– Позволь мне уйти.

– Для начала скажи мне правду.

– Да, здоровый вид сохранился. Ты в этом убедишься, когда выйдешь за пределы своих иллюзий и лаборатории, – солгала я.

– Уходи…

Я не верила ему, но на свой страх и риск вышла из комнаты, затем прошла через помещение боксов, где всё было в тумане от взрывов эмбрионов. Лаборатория была разгромлена. Я увидела украденного мальчика одного, подошла к нему, взяла его за руку, затем мы вышли за территорию лаборатории. Я намеревалась вернуть его в лагерь. Так будет правильно. Хоть я и убеждена, что эта раса не выживет, но оставить безумному Эрджо ребёнка я тоже не могла. Моя совесть мне бы не простила этого. Дойдя до лагеря, я высвободила руку малыша, улыбнулась и ушла.

Я оставляю 2075 год с его причудами, с его новыми людьми и Эрджо. Напоследок, я оглянулась в сторону лаборатории и увидела её будущее и будущее Эрджо. Он уничтожит её, и совсем не потому, что я его переубедила, а потому что ему скоро умирать, а доверить своё творение кому-либо он не сможет. Когда хочешь стать Богом, нужно помнить, что всё тобою созданное рано или поздно либо будет восхвалять тебя, либо проклянёт. Эрджо свято верил в то, что меняет мир к лучшему, но, когда действительность бьёт в глаза – божественная корона спадает и остаётся опустошение, горечь и разочарование. Все учёные одержимы, и порой именно подобная одержимость способна показать миру, чего не стоит делать. Земля периодически терпит войны, а Эрджо чуть не создал очередной военный полк, хотя единственным его желанием было создание нового идеального человеческого вида. Я знаю, что Эрджо, как любой другой деятель науки, не переживёт свой крах. Он прервёт свою жизнь, не дождавшись естественной смерти.

2075 год, в котором население Земли уменьшилось больше, чем на половину, а не в десять раз, как думал Эрджо, станет новой точкой отсчёта в жизни планеты. Теперь, я могу спокойно возвращаться в 2016 год.

Сергей, именно сейчас ты мне особенно нужен…

Глава 3

«Каждый, кто горит в огне – горит не просто так».

Спустя шесть дней я вышла из состояния комы, хотя многие меня мысленно похоронили. Снова. Возвращение было болезненным, тело болело, будто меня избили. Но, несмотря на это, моё самочувствие можно было назвать хорошим, я даже стала спокойнее. Через пару недель меня выписали, и я могла считать себя свободной, лишь моя рана каждый раз напоминала о том, что я нахожусь в физической оболочке. Но теперь я могу освобождаться из неё и путешествовать. Я приняла решение: после рассказов Эрджо переместиться сначала в 2025 год, когда произошло перенаселение планеты, затем я хочу увидеть своими глазами ядерную войну и её последствия. Готова ли я? Нет. Но что-то мне подсказывает, что именно это я должна сделать.

Я поняла то, о чём говорил Baga. Он прав в том, что мысль – это энергия. Люди, животные, птицы – по-разному воспринимают энергию, которая является изображением окружающего мира. Мы видим объекты, благодаря нашим чувствам. Энергия мысли имеет одну удивительную особенность – она растёт и становится физическим объектом. Необходимо правильно выращивать свои мысли, делая их материальными. Однажды Baga сказал: «Человеческий организм состоит из девяти самых важных систем: кровообращение, пищеварение, эндокринная система, мышечная, нервная, скелетная, репродуктивная, дыхательная и мочевые пути. Они состоят из тканей, а органы из клеток, которые в свою очередь, состоят из молекул. Мы знаем, что молекулы состоят из атомов, а атомы из субатомных частиц, а уже субатомные частицы – из энергии. Мы – воплощение энергии. Мы – это мысль». Мудрый Baga знает всё…

Я возвращалась домой после прогулки по городу, сильно замёрзнув. Возле подъезда на лавке сидел мужчина.

– Мира? Верно? – широкая улыбка, опрятный вид, доброжелательность. Где-то здесь подвох.

– А вы кто?

– Меня зовут Никита. Я – новый главный врач больницы, в которой вы работали. Мы можем поговорить?

– Домой я вас не позову, поэтому давайте уже перенесём встречу на завтра.

– Хорошо. Я наберу утром.

– Но…

– У меня есть ваш номер.

Что ему нужно от меня? Я не знала о кадровых перестановках в больнице, и всё же удивительно, что новый главный врач – молодой мужчина, на вид ему около тридцати пяти лет. Наверное, тоже купил свою должность.

Утром Никита позвонил, и мы договорились о встрече. Я приехала в больницу, где меня встретили радостными объятиями. Нового главного врача ещё не было, когда я вошла в его кабинет.

– Мира, извини за опоздание. Будешь кофе? – я повернула голову и увидела Никиту, закрывающего дверь кабинета.

– Гадкий растворимый кофе? Нет, спасибо.

– Мне говорили, что ты борзая, а, посмотрев интервью, я убедился в этом. Но нет, ты не права, у меня кофемашина есть. Так будешь или нет?

– Буду.

– Держи.

– Можно вопрос? Почему нужно было поджидать меня возле подъезда, и нельзя было просто позвонить?

– Я не успел ответить можно, но да ладно. Потому что красивым мужчинам реже отказывают, – просиял он. – Мира, если без шуток, то я хочу, чтобы ты вернулась. Я понимаю, что, скорее всего ты откажешься, поэтому я делаю тебе выгодное предложение: возвращайся, но уже в качестве заведующего отделением, – я не могла понять, где нынешний заведующий отделением? Где теперь Лев Константинович?

– Я бы и так согласилась, но раз такое предложение, то тем более. Поспешили вы.

– Жду в понедельник тогда?

Как я соскучилась по операциям! Надеюсь, что я не наткнусь на Женю, а то он сочтёт меня лгуньей. В моём плотном графике прибавилось ещё кое-что: попасть в будущее. Но для начала я поеду ко Льву Константиновичу. Я не хотела забывать человека, который когда-то хорошо ко мне отнёсся, и для своего спокойствия я хотела знать, что у него всё хорошо. Я села в электричку и через два часа была на даче бывшего заведующего отделением. Когда я подходила к дому, то увидела милейшую картину: Лев Константинович играл с внуком в футбол. Он был счастлив, на моём лице появилась улыбка, а душа мгновенно успокоилась.

– Мира! – крикнул он, увидев меня. Он поспешил открыть мне калитку, и я прошла во двор.

– Лев Константинович! Как я рада видеть вас! – я обняла его настолько крепко, насколько позволяла моя рана.

– Как я рад видеть тебя! Живой! – он сделал акцент на последнем слове.

– Привет! Я видел тебя по телевизору! – к нам подбежал мальчик лет семи с мячиком в руках. Всё-таки всегда есть схожесть между внуками и дедами.

– Макар? Я права? – обратилась я к ребёнку и протянула ему руку в знак приветствия.

– Да. А ты будешь со мной играть?

– Макар, иди, поиграй один. Гостя надо накормить сначала, – ответил мой бывший начальник.

Вскоре жена Льва Константиновича накрыла стол в беседке, пока позволяла погода, и оставила нас, понимая, что нам есть что обсудить. Перед уходом она поцеловала меня в голову. Порой слова излишни, и поцелуй этой женщины был красноречивее любых слов.

– Вы сами ушли, верно? Почему? – перешла я к главной теме после обсуждения обыденных вопросов.

– Мира, я не молод, у меня не так много сил. Мне доставляет удовольствие играть с внуком, а не ходить по отделению, где почти каждый мечтает занять моё место и роет мне яму.

– Вы знакомы с Никитой? С новым главврачом?

– Да. Он мой бывший студент. Башковитый парень, но всегда идёт по головам, – ответил Лев Константинович, размешивая сахар в чашке чая.

– Он мне предложил вернуться в больницу в качестве заведующего отделением, то есть на ваше место, – эта информация никак не отразилась на его лице. Признаюсь, я чувствовала некую вину перед ним за свою новую должность.

– Ты согласилась?

– Да. Но я хочу знать, что произошло на самом деле. Я же чувствую, что что-то не так. И если случилось, то хочу знать: могу ли помочь чем-нибудь?

– Ох… Мира, он сын одного влиятельного человека, больница для него – отвод глаз для своих махинаций. Ему нужны подвалы для того, чтобы хранить там что-то. Я не знаю что. Пару месяцев назад он обращался ко мне с просьбой сдавать ему в аренду два кабинета в подвале пятого корпуса, причём с условием, чтобы ключи от этих кабинетов были только у него. Я отказался. Итог, сама знаешь какой – он вызывал проверки в больницу. Мне проще было уволиться, чем сесть в тюрьму.