Текст книги "Рай где-то рядом"

Куда она ушла

Когда Ида распахнула двери в конце коридора, глазам Элнер предстало дивное, ослепительное зрелище, и от восторга у нее перехватило дыхание. Сверкающая хрустальная лестница вела прямо в небеса, к большой круглой луне.

Элнер повернулась к Иде со слезами на глазах: – Я и вообразить не могла такой красоты!

– Так и думала, что тебе понравится, – отозвалась Ида.

Уже на лестнице Элнер заметила в руках у сестры сумочку. «Только Иде придет в голову взять с собой в рай сумочку», – подумала она и от души расхохоталась.

Ида спросила:

– Что смеешься?

– Да так, – увильнула от ответа Элнер. – Вспомнилось кое-что.

Сумочку в гроб матери положила Норма, поскольку Ида считала, что показаться на людях без сумочки – для женщины все равно что выйти из дому голышом. Элнер чуть было не рассказала сестре, что сумочкой она обязана Норме, но вовремя одумалась: стоит заговорить про похороны – Ида тут же опять припомнит Тотт Вутен.

Пока сестры шли по лестнице, небо вдруг стало темнеть, окрасилось полночной синевой; всюду – и над головой, и даже под ногами – замерцали крохотные звездочки. Элнер обомлела от восторга. Она всегда мечтала прогуляться по небу, среди звезд, – и вот мечта сбылась.

Элнер и Ида поднимались все выше, и луна у них над головами будто выросла, окрасилась теплой желтизной и золотом, засияла во тьме, как мириады светлячков. Долгий подъем оказался на удивление легким, и Элнер заметила:

– Я-то думала, что устану карабкаться, а на деле ничуть не запыхалась.

Луна тем временем вновь сменила цвет, из золотой сделалась ослепительно белой, а как только Элнер и Ида взошли на верхнюю ступеньку, на их глазах луна превратилась в гигантскую круглую перламутровую пуговицу.

– Ну и ну! – изумилась Элнер, и в эту самую минуту в центре пуговицы открылась арка. Элнер с Идой шагнули внутрь.

Вновь ярко засияло солнце, и стало светло как днем. Элнер застыла на миг, глядя вокруг: так вот каков рай! Ни белых облаков, ни порхающих ангелов, но тоже красиво. Похоже на ботанический сад в Канзас-Сити, куда ее не раз водила Ида. Трава сочная, зеленая, повсюду цветы.

– Ну как? – поинтересовалась Ида.

– Чудесно! – улыбнулась Элнер. Подняв глаза, она отметила, что небо здесь не привычно голубое, а переливается всеми цветами радуги. Элнер протянула руку, и цветные блики – розовые, голубые, нежно-зеленые – заиграли на ее ладони. – Будто идешь по радуге, правда, Ида? Помнишь письмо той женщины на радио, в программу Соседки Дороти, о том, как она оказалась внутри радуги?.. Вот и мне выпало такое счастье.

Они продолжили путь, и вдруг Элнер вспомнила кое-что еще:

– Послушай-ка, Ида… А мне теперь откроются все тайны бытия? Ведь недаром говорят, что после смерти будешь знать все?

– Ничего не могу тебе сказать, Элнер, я всего лишь твоя провожатая. Что тебе положено, узнаешь сама.

– Мне не терпится узнать, как мир устроен! Умираю от любопытства! Может, хотя бы намекнешь?

– Извини, – вздохнула Ида. – Не могу.

– Ладно, раз уж тайны и откровения под запретом, расскажи хотя бы, как выглядит Бог.

Ида молча шагала дальше.

Элнер с трудом поспевала за ней.

– Скажи мне тогда вот что: он и в жизни такой, как на картинках? Я не испугаюсь, когда его увижу?

Ида не ответила, лишь отрицательно покачала головой: бояться, мол, нечего.

– Честно признаюсь, Ида, страшновато мне. Ему есть за что на меня злиться. Кое о чем я точно жалею: зачем я подсунула маленькому Лютеру Григзу слабительную конфету? Должно быть, вообще себя не помнила. Могу я сослаться на временное помрачение ума? Как по-твоему?

– По-моему, тебя ждет самый главный в жизни сюрприз.

– Хм… – призадумалась Элнер. – Что за сюрприз – большой или маленький? Приятный или не очень?

– Одно только скажу (а дальше – молчок): сюрприз тебя ждет очень приятный.

У Элнер чуть-чуть отлегло от сердца.

– Это хорошо, – произнесла она вслух, а про себя подумала: «Если он о конфете не вспомнит, я и не заикнусь». Не успели они сделать и нескольких шагов, как Элнер опять принялась выпытывать: – Можно ему задавать вопросы или надо стоять по стойке «смирно» и слушать?

Молчание.

– Надо сделать реверанс? Или опуститься на колени? Или… что? – Элнер хотела все сделать правильно, но от Иды толку было мало. – Ну скажи хоть, будет он на меня сердиться, как по-твоему?

Ида, верная слову, упорно не желала больше ничего говорить, и Элнер это злило до крайности. «Знает ведь все, – думала Элнер. – Знает – и молчит. Как всегда».

Пока сестры не спеша шли по тропинке, Элнер вспомнила кое о чем еще.

– А куда запропастилась наша семейная Библия, Ида? В последний раз я ее видела у Герты, а после твоей смерти она подевалась куда-то.

– Я ее закопала.

– Где?

– Не помню.

– Зачем?

– Думала, так лучше.

– Почему?

– Потому, Элнер, что в ней записаны наши семейные тайны, и их не должен знать кто попало. Надеюсь, ты тоже не хочешь, чтоб чужие совали нос в наши дела? А почему ты спросила?

– Хотелось бы знать точно, сколько мне лет. Под девяносто?

– Фу, Элнер, – скорчила гримаску Ида. – Я о годах никогда не задумывалась. Велика важность – возраст! Человеку столько лет, на сколько он себя чувствует.

Элнер не сомневалась, что сестра что-то скрывает. «Ей-богу, – кипела про себя Элнер, – прекрасно она помнит, где зарыла Библию и сколько лет нам обеим. И вообще – если она умерла в пятьдесят девять, то коровы летают, а после смерти продолжать молодиться – глупость несусветная».

Тропинка вилась дальше. По пути Ида вспомнила об их средней сестре, Герте. В день ее похорон было очень морозно, хмуро. Ида укуталась в толстую меховую шубу, и ей ничего не стоило спрятать увесистую Библию за пазуху и вынести из дома. Сжечь Священное Писание, бросить в реку, вырвать злополучные страницы или совершить иное богохульство у нее не хватило духу, и Ида припрятала Библию до весны, а когда потеплело, обернула куском фланели, положила в большую пластмассовую коробку и зарыла в цветнике. Без малейшего зазрения совести. Ида всю жизнь врала о своем возрасте – почему бы и не продолжить? К тому же убавить себе годик-другой – и не ложь вовсе, без этого не прожить на свете.

Знай Дженкинсы, что их сын Герберт надумал жениться на женщине восемью годами старше, они бы воспротивились браку. Иде с трудом удалось отхватить приличного жениха. Отец Герберта владел несколькими банками в разных концах штата и был местной знаменитостью. Герберт звезд с неба не хватал, но для Иды он был последней надеждой выбиться в люди, она уцепилась за эту возможность и вовсю пользовалась своим положением, став женой главы банка. Пусть банк малюсенький, в захолустном городишке Элмвуд-Спрингс, но Иду так и распирало от гордости. Однако постоянное притворство давалось ей нелегко. Однажды Ида чуть не попалась: какая-то завистница подбросила Герберту ее школьный дневник. Не моргнув глазом, Ида насочиняла, что это чужой: была, мол, еще одна Ида Мэй Шимфизл, дальняя родственница, которая давным-давно уехала. И простодушный Герберт принял все за чистую монету.

А Норма, после стольких усилий матери, возьми да и выскочи замуж за сына Уорренов, которому ничего в жизни не светило, кроме работы в отцовском магазинчике скобяных товаров. Ида была безутешна. Даже когда Норма рассказала матери, как хорошо ей с Мэкки, та не смогла понять дочь. «Хорошо? Коровам тоже вроде хорошо, а что их ждет в конце?»

Вербена рассказывает Кэти

Вербена звонила в редакцию газеты раз сто, но телефон был наглухо занят. Она аж покраснела от досады, что не может дозвониться до Кэти. Не в силах больше ждать, Вербена повесила на дверь химчистки табличку «Перерыв 5 минут» и вышла на улицу. Когда она открыла дверь редакции «Курьера Элмвуд-Спрингс», Кэти, естественно, висела на телефоне. Завидев Вербену, прикрыла рукой трубку, сказала: «Минутку» – и знаком предложила садиться. Кэти заканчивала еженедельное интервью с председателем школьного совета и выведывала свежие новости о давнем споре – включать ли в школьную программу теорию божественного творения наряду с учением Дарвина. Увидев Вербену, она решила, что та пришла защищать учение о сотворении мира, и приготовилась выслушать часовой монолог. Но Вербена, против ожиданий, взяла со стола листок бумаги, написала на нем крупными черными буквами: «Элнер умерла!» – и, положив листок у Кэти перед носом, постучала по нему пальцем.

Кэти ахнула:

– Как? Неужели?!

Вербена кивнула.

– Пит, – сказала Кэти, – я только что узнала о смерти Элнер Шимфизл. Перезвоню вам чуть позже. – Она повесила трубку. – От чего?

– Не знаю. Руби сообщили из больницы, я тут же кинулась звонить вам, но все время было занято. Надо бы вам поставить «ожидание вызова».

– Согласна, давно пора… Печальная новость!

– Горе-то какое, правда? У меня сердце разрывается, и Мерл сам не свой, как нам жить без Элнер?

– Ужасно, ужасно.

– Мне пора возвращаться. Я выскочила из химчистки, чтобы с вами поделиться.

– Спасибо, что сказали, Вербена.

Как только Вербена скрылась за дверью, Кэти сняла трубку и положила на стол. Сейчас не до разговоров. Элнер Шимфизл больше нет. Кто бы мог подумать, что она не переживет пары осиных укусов да падения с небольшой высоты! Кэти качала головой и сама себе удивлялась: журналистка, каждый день пишет о жизни и смерти, – и все равно смерть остается для нее тайной за семью печатями. «Нынче жив, завтра нет, ваша шляпа, не спешите, осторожней закрывайте дверь». Жил-был человек много лет, соприкасался со многими людьми, а осталась лишь фотокарточка да пара строк в газете, газету выбросят – и конец.

За свою жизнь Кэти написала не одну сотню некрологов – буквально вчера закончила объявление о смерти Эрнеста Кунитца, – однако некролог Элнер будет не из легких. Пусть газета у них провинциальная, но над некрологами Кэти всегда думала подолгу, стараясь чем-то разнообразить сухие факты. В конце концов, не так уж часто большинство законопослушных граждан видят в газетах свои имена. К тому же некролог должен запомниться близким покойного – пусть прочтут, сохранят и гордятся. Словом, об Элнер Кэти решила написать с душой. Достав из ящика листок бумаги, она пробежала глазами список готовых фраз.

Умер

Скоропостижно скончался

Уснул вечным сном Навеки покинул нас

Ушел в мир иной

Встретился с Создателем

Отправился на небеса

Спаситель принял в объятия

Ушел из жизни

Оставил сей мир

Вкушает райское блаженство

Поморщившись, Кэти сунула список обратно. Не к месту сейчас эти казенные шаблоны. Надо писать от души.

Вчера скончалась одна из старейших жительниц Элмвуд-Спрингс. Миссис Элнер Джейн Шимфизл умерла вчера в больнице Каравэй в Канзас-Сити. Эта жизнерадостная женщина любила церковную музыку, посиделки с соседями, кормила птиц, варила инжирное варенье и прятала во дворе пасхальные яйца для соседской детворы. Миссис Шимфизл пережила мужа, Уилла Шимфизла, и сестер, Иду Дженкинс и Герту Нордстрем. После нее остались племянница Норма Уоррен из Элмвуд-Спрингс, внучатые племянницы Дена Нордстрем-О’Мэлли из Пало-Альто, штат Калифорния, и Линда Уоррен, живущая сейчас в Сент-Луисе с пятилетней дочкой Эппл, а также горячо любимый кот Сонни. Всем, кто знал миссис Шимфизл, будет очень ее не хватать. По просьбе близких покойной все добровольные пожертвования будут переданы Обществу защиты животных.

Кэти убрала черновик в стопку бумаг на письменном столе: перед публикацией надо будет добавить подробности о похоронах. Затем поднялась из-за стола, нашла в папке с фотографиями два снимка Элнер. Один сделан шестнадцать лет назад, на нем миссис Шимфизл держит на руках рыжего кота – того, шестипалого. Элнер на снимке так и сияет от гордости. Коту тогда исполнилось двадцать пять лет, и она праздновала его день рождения. С минуту Кэти не сводила глаз с радостного лица на фотографии, потом достала чековую книжку и выписала чек в пользу Общества защиты животных: это самое малое, что можно сделать в память об Элнер. Откинувшись на спинку кресла, Кэти задумалась о том, как сложилась бы ее жизнь, если б не Элнер. Дорога в университет была бы для нее закрыта. Кэти, как одной из лучших учениц школы, предложили стипендию, но ее родителям нечем было платить за комнату и стол. Она поделилась горем с миссис Шимфизл. На другой день, когда Кэти шла мимо дома Элнер, та окликнула ее:

– Эй, Кэти, поди сюда на минутку!

Кэти поднялась на крыльцо, и миссис Шимфизл протянула ей голубой конверт с ее именем. Кэти не поверила глазам, увидев внутри десять стодолларовых бумажек.

– Я не могу их взять, миссис Шимфизл.

– Не глупи, это всего лишь немного деньжат на будущее, да и мне приятно, что я помогаю кому-то получить хорошее образование. Чем больше на свете умных людей, тем лучше.

Долг Кэти, конечно, вернула, но ей всегда хотелось отплатить добром за добро, сделать для Элнер что-нибудь хорошее, а теперь уже поздно – Элнер больше нет.

Прогулка в небесах

Ида и Элнер шли и шли, кругом не было ни души, лишь чириканье птиц нарушало тишину.

Элнер поинтересовалась, куда они все-таки держат путь.

– Скоро увидишь, – ответила Ида.

Откуда ни возьмись возникли две зебры в красную полоску; похожие на карамельки, с блестящими серебряными гривами и хвостами, они процокали мимо, а следом просеменило стадо крошечных ярко-желтых бегемотиков с кошку ростом.

– Совсем другое дело! – оживилась Элнер. – Такое не каждый день увидишь.

– Здесь – каждый, – возразила Ида.

Чуть погодя Элнер спросила:

– Мы уже пришли?

Ида не ответила.

– Далеко еще?

– Терпение, Элнер. Когда придем – тогда и придем.

– Ладно. Я так, ради интереса спросила…

Через несколько минут они повернули, и Элнер, покрутив головой, вдруг сообразила: да это же Первая Северная авеню! Чуть поодаль она увидела дом Гуднайтов, и сомнений не осталось – это ее родная улица. Родная, да не совсем. Посреди асфальта тянулись трамвайные рельсы, а в Элмвуд-Спрингс давным-давно нет трамваев; мало того, два ряда вязов, срубленных еще в пятидесятых, вновь на месте. Дом Руби почти такой же, как сейчас, зато фиговое дерево во дворе у Элнер всего с метр высотой. Элнер удивилась:

– Не знаю, Ида, как нас сюда занесло, но мы попали в прошлое. Перенеслись на полвека назад.

– Не меньше, – подтвердила Ида, мельком глянув на деревья, и зашагала дальше.

Элнер, конечно, невдомек, почему она снова очутилась дома, но перенестись в прошлое она была совсем не прочь. Кругом тишь да благодать! Никаких новостроек, а за небольшими домиками простираются кукурузные поля. С ветки на ветку скачут толстые, сытые белки, ярко-рыжие и почему-то в белую крапинку.

– Глянь, Ида! Вот бы сюда Сонни – уж он бы с ними порезвился! Постой-ка… – сообразила Элнер, – нас забросило на полвека назад – значит, Сонни еще и не родился, так ведь? А почему мы попали в прошлое? Я тоже помолодею?

– Терпение, – повторила Ида.

Ида проводила Элнер до конца улицы. Там, где сейчас вьетнамская семья держит базарчик, вновь стоял на прежнем месте старый дом Смитов, точь-в-точь такой же, как в былые времена, – с бело-зелеными полосатыми навесами и высокой, помаргивающей красным огоньком радиомачтой на заднем дворе. Ида остановилась напротив дома.

– Вот мы и пришли!

Элнер удивилась:

– Нам сюда?! В старый дом Соседки Дороти?

– Сюда, сюда. Пойдем.

– С удовольствием! – Элнер пустилась по дорожке следом за сестрой.

Такой поворот событий ее обрадовал. Как приятно вновь увидеть старый дом! Много лет подряд Дороти Смит передавала отсюда любимую радиопрограмму Элнер. Передачу «У Соседки Дороти» она вела из собственной гостиной. Элнер не пропустила ни одного выпуска за все тридцать восемь лет, что программа выходила в эфир. Дороти раздавала рецепты и советы хозяйкам, даже пристраивала бездомных кошек и собак. Услышав по радио, что рыжему котенку нужен дом, Элнер уговорила своего мужа Уилла отвезти ее в город за четвероногим дружком. А потом назвала котенка Сонни, в честь позывного передачи: «Просыпайтесь, сони!» Элнер до сих пор помнила и песенку, и голос диктора, возвещавший начало программы по утрам: «А сейчас из белого домика за углом вас приветствует женщина с теплым голосом, моя и ваша соседка… Дороти!»

Ида провела Элнер по ступенькам на крыльцо, где все было по-прежнему: слева – качели, справа – еще одни, а на окошке возле двери – черные с золотом буквы: «Радио УДОТ на волне 66». Ида открыла парадную дверь с проволочной сеткой, пропустила Элнер вперед, бросила коротко: «Удачи!» – и заспешила прочь.

– Постой! – крикнула Элнер. – Ты куда? Мы увидимся еще?

Но Ида, махнув сестре на прощанье, исчезла за углом.

Элнер немного струсила, что ее оставили одну. Кто знает, какие сюрпризы ждут впереди? Открыв дверь и осторожно заглянув внутрь, она уловила прежний, давно знакомый аромат: в доме Соседки Дороти всегда пахло горячими сладкими пирогами. Шагнув в прихожую, Элнер глазам не поверила. Принцесса Мэри-Маргарет, старая кокер-спаниелиха Дороти, выбежала ей навстречу, а в глубине комнаты сидела сама Соседка Дороти, давняя знакомая Элнер! Со дня ее смерти минуло без малого сорок восемь лет, но это, несомненно, была она – в своем любимом цветастом кресле, все с той же милой улыбкой, с той же искоркой во взгляде.

– День добрый, Элнер! – поздоровалась Дороти. – Я вас давно поджидаю.

Теперь у Элнер не осталось сомнений, что это Дороти, – голос ее она узнала бы из тысячи.

– Так это вы!

– Я! – Дороти радостно захлопала в ладоши. – Не ожидали?

– Еще бы, вот так сюрприз!

Они обнялись, и Элнер продолжала:

– Господи! Ида ничегошеньки мне не сказала, я и не мечтала вас увидеть. Дайте я присяду, посмотрю на вас. – Элнер опустилась в кресло напротив Дороти и уставилась на нее, изумленно качая головой. – Уж кого-кого, а вас я точно рада видеть! Ну? Как поживаете?

– Замечательно, Элнер, а вы?

Элнер рассмеялась:

– Милая моя, не знаю, что и ответить. Вроде бы я умерла, но никак не пойму, что творится. Ида мне сказала, что я предстану перед Творцом, – и больше ничего. Может быть, я не туда попала?

Дороти улыбнулась:

– Туда! Знали бы вы, как я вам рада!

– Я тоже, мы сто лет не видались, и выглядите вы чудесно!

– Спасибо, Элнер. Вы тоже.

– Шутите, – засмеялась Элнер. – Я растолстела с тех пор, как мы не виделись, но чувствую себя отлично… только вот с дерева свалилась. Потому-то я в старом халате – даже не успела переодеться по такому случаю.

– Понимаю, – сочувственно кивнула Дороти. – Сильно вы ушиблись.

– И не говорите. Но все кости, похоже, целы. Вроде ничего не болит.

– Вот и хорошо – переломы нам ни к чему.

Элнер устроилась поудобнее в кресле, скрестив ноги, окинула взглядом комнату. В клетке щебечут канарейки, Пышка и Мо, такие же кругленькие, сытые, как всегда, над обеденным столом все та же люстра матового стекла, и занавески в цветочек никуда не делись.

– Здесь все по-старому. Мне так у вас нравилось, Дороти!

– Знаю.

– И передача ваша нравилась – все так жалели, когда она перестала выходить! Самая лучшая передача! Теперь по утрам выступают Бад и Джей – хорошие ребята, только рецептов не дают, не то что вы.

– Доброе старое времечко…

Элнер огляделась:

– Вкусно у вас пахнет – уж не пирог ли печется?

– Пирог, – подтвердила Дороти. – Карамельный, для нас с вами.

– Карамельный?! Мой любимый!

– А как же, помню.

– Значит, – сказала Элнер, предвкушая угощение, – у меня сейчас передышка перед важной встречей – перекушу, наберусь сил?

Дороти улыбнулась:

– Нет, милая, вы уже на месте.

– Правда? – изумилась Элнер. – Я вконец запуталась… Выходит, это с вами я должна была встретиться? Вы… вы и есть Создатель?

Дороти засмеялась.

– Точнее – один из Создателей, нас на самом деле двое, но мне хотелось поприветствовать вас первой. Вы всегда были моей любимицей. Такие каверзные вопросы задавали, так веселили меня!

– Спасибо на добром слове, – от души поблагодарила Элнер. – Я вас тоже любила, но… мне казалось, вы обычный человек, моя добрая знакомая… Вы меня так огорошили, что хоть стой, хоть падай… У меня и в мыслях не было, что вы… та, кто вы есть. Меня за это накажут?

Дороти покачала головой:

– Нет, конечно. И нечему тут удивляться.

– Как?

– Нечему. Ваша знакомая Дороти Смит – простой человек, а я говорю с вами в ее обличье – двойник, так сказать. Мы всегда предстаем в знакомых, привычных образах, чтобы никого не пугать. Вы ведь не боитесь?

– Нет, просто слегка не в своей тарелке. Так вы не Дороти? Только похожи на нее?

– Именно. И все же в чем-то я и Дороти. В каждом из вас есть наша частичка.

Элнер задумалась.

– Ничего не понимаю. «Наша частичка»? Чья это – «наша»? Ида меня привела на встречу с Творцом, а раз вы – не Дороти, то что это за собака? Принцесса Мэри-Маргарет или самозванка в ее обличье?

Дороти рассмеялась:

– Все не так сложно, уверяю вас. Подождите немного, на самом деле все очень просто, вот увидите. Пойдемте со мной, милая, хочу вас кое с кем познакомить.