Книга: О водоплавающих - Флэнн О`Брайен

А это друг Дермот, лежащий в кровати, избитый, истерзанный, пишущий книгу, в книге, которую пишет парниша, в книге которую пишет Фленн.

А это орава странных ребяток, среди которых демон и фея, насильник и дева, да много еще кто, все травят беднягу, который их пишет [Дермота], в книге, которую пишет парниша, в книге, которую пишет Фленн.

А это поэт работяга, который пишет прекрасные строки про портер, придуманный странным мужчиной, который обманом травит беднягу, в книге, которую пишет парниша, в книге, которую пишет Фленн.

Что же еще можно сказать о книге?

Раз. Похождения парниши, вернее его полежания – это смешно, но уже было у Джойса. Стиль О’Брайена (Строго настрого ИМХО) менее серьезен, более насмешлив, менее глубок, более понятен.

Два. Ужас шевелит волосы. А ведь должно быть так и есть, книгопейсатели живут в своей кровати, придумывают миры, напиваясь до блевантины, для них это игра и эксперименты, а для нас вау какая книга или еще хуже – откровения и вселенная.

Три. Талант не пропьешь. Каждый может быть писателем, пытаясь подражать (как автор вот этой рецензии в ее начале), пытаясь найти новое, играя словами и смыслами, но не каждый может похвастаться тем, что придуманные им герои плетут против своего же создателя козни. А чтоб они не пришли к истинному создателю, нужно запутывать следы.

Четыре. В любой непонятной ситуации либо ложись в кровать, либо пей портер.

За сим все.

Каждый из героев занят тем, что производит или излагает какой-то текстовый креатив, от романа до песни, или же участвует в обсуждении текстового творчества с другими (а также того, как следует производить, поглощать или изучать это творчество) - что в силу особенностей сюжета само по себе является частью какого-то повествования. Это словно идеальная иллюстрация утверждения "всё есть текст", только вот его автор родился всего за девять лет до публикации этой книги. Если бы меня назначили каким-нибудь официальным трактователем смысла этой книги и того, что следует в ней видеть читателю, то я сказала бы - она подходит для того, чтобы стимулировать самые разные размышления о писательстве. Для меня - идеально подходит для философствования о смысле жизни писателя (в целом), у которого литература - дело жизни. Под конец меня регулярно посещали мысли о том, как вообще классифицировать литературное творчество и его роль для писателя. Ты живешь и преобразовываешь впечатления от жизни и размышления в текст. Показываешь его другим, и их выраженные текстом впечатления позволяют общаться на тему твоего текста, а также корректировать его. Ты поглощаешь другие тексты - из любви к литературе, а также для того, чтобы улучшить свои. Dance to live, live to dance. Стоп, вернемся к началу - ты пишешь о размышлениях и впечатлениях "на тему жизни", но что есть жизнь вне текстов? То, что принципиально отделено от них? Когда такое в последний раз происходило, в тот самый описанный психоспециалистами довербальный период? Кажется, без философии здесь не разобраться, но философия не конкретно-практическая штука. А жаль.

Реальность:

1. История. Историй в этой книге много. Можно сказать, что это история об истории в истории. Ну в самом деле – писать книгу о том, как некто писал книгу, в которой писали книгу… Любопытный эксперимент, это да. Увы, для среднестатистического читателя самоцель – написание книги-эксперимента, не оправдывает траты на бумагу. Да, любопытно. Но – неинтересно. Ни на гран. Среднестатистический читатель полистает страницы, возможно, даже прочитает полностью, но впечатлен не будет. Ибо его цель – чтобы автор рассказал ему историю, достигнута не будет. А все остальное для обычного читателя не оправдывает затрат на бумагу, как это ни прискорбно.

2. Язык. С этим, слава богу, все в порядке. Автор не скупится на употребление слов, которые в лексикон обычно не входят. И можно легко биться об заклад – читатель будет впечатлен и очарован. Красиво же звучит! А еще – можно надергать «умных» слов и блистать ими в беседе вечером пятницы в компании друзей. Благо – часть слов еще и подробно расшифровывается.

3. Мысль. Снова увы и мимо. Ничего для себя обычный среднестатистический читатель отсюда не вынесет. Ни глобальная, «жизненная», ни даже простенькая, «на каждый день», мысль автором в повествовании этом не выделена. Нечего почерпнуть, нечем блеснуть. И даже в беседе с другим читателем не сказать так небрежно: «Я тут на днях «О водоплавающих» прочитал. Автор утверждал то-то и то-то, так я с этим в корне не согласен!» Ибо сложно спорить или соглашаться с тем, чего нет. Совсем. Вообще. Никак. Среднестатистический читатель привык, что его пытаются чему-то научить, что-то донести. А тут – облом по всем статьям. Ничему не учат, ничего не доносят. Как так вообще??

4. Припек. Увы-увы-увы!!! Ни крови, ни кишок, ни секса. И даже юмор такой, что не заржать в автобусе. Где любовь? Где сказка? Где хоть вообще что-то? Пресно, очень пресно по мнению обывателя. И даже непомерные возлияния главгера не спасут ситуацию. Кого можно удивить регулярным распитием алкогольных напитков? Да читатель сам каждую пятницу вечером с друзьями над бадейкой с пивасом сидит. Что же тут особенного? Ну, довел главный герой себя до вшей – с кем не бывает. И такое случается. Это – точно на припек не тянет.

Прочитает такой читатель книгу, выдернет пару слов на будущее, чтоб при случае в разговоре вставить, но и только. И только?

Как ни прискорбно, среднестатистический читатель пройдет мимо самого изюма. Ну не читают обычно люди книги в количестве достаточном, чтобы оценить саму суть эксперимента автора – строения текста. Вот от чего можно получить литературный оргазм! Когда пофиг на историю и глубоко безразличен сюжет. Главное – как автор излагает! Страницы летят, автобус проезжает мимо нужной остановки, а тебе плевать. Ты тупо получаешь удовольствие не от героев, не от сюжета, и даже не от событий. Просто от того, как все преподнесено. Воистину, главное – не размер, а умение. А все остальное – второстепенно.

Когда в мозгах от текста каша, В постели кенгуру мелькнут, Когда рассудку лапой машешь — Пусть пинту пива вам нальют.

Но хоть в романе сто мучений, Тут морду лишь Дермоту бьют. Устали вы, спит в ухе фея — Пусть пинту пива вам нальют.

И в книге есть аж три финала, Про них сказал вам всё rootrude . А в ком всё злоба закипала — Пусть пинту пива вам нальют.

Автобиографическая справка. Oratio recta Вот я люблю интертекстуальность, игры с жанрами, аллюзии. Нравятся мне сложные тексты, где автор апеллирует к моему читательскому опыту. Это такой особый способ потешить свое самолюбие. Но радоваться расколотым аллюзиям, например, у Пессл - совсем не то же самое, что попробовать разобраться, что к чему у маститых постмодернистов.

Это читательское садомазо - ничего не понимаю, с трудом продираюсь через текст, но, черт возьми, мне нравится! Конец вышеизложенного. Выдержка из чата в вотсаппе.

Аннотация в кои-то веки не обманула. "О водоплавающих" - в самом деле восхитительно развлекательная вещь. Эта книга - бальзам на душу всех читателей, обиженных бесталанными авторами, картонными персонажами, необъяснимыми действиями, вопросами "Что хотел сказать автор?", роялями в кустах, затянутыми кульминациями, плохо прикрытым плагиатом, интригами, шитыми белыми нитками, неубедительными конфликтами, косноязычием, авторской манипуляцией, пафосными идеями, псевдофилософией, провальным финалами.

Музыкальная пауза Allons enfants de la Patrie Le jour de gloire est arrivé ! Contre nous de la tyrannie L'étendard sanglant est levé Entendez-vous dans nos campagnes Mugir ces féroces soldats? Ils viennent jusque dans vos bras. Égorger vos fils, vos compagnes!

Хватит терпеть романистов-деспотов, даешь свободу персонажам! И пусть они уже наконец-то отплатят своим горе-родителям той же монетой. Синопсис, для тех, кто не полез в ЧЯ Некий ирландский студент пишет книгу о писателе Треллисе, который задумал развратного персонажа Джона Ферриски, который должен девицу Пегги, в которую он влюбляется. Тогда Ферриски вступает в сговор с другими персонажами Треллиса - Шанахэном и Ламонтом, цель коего - не давать Треллису бодрствовать (читай - вершить их судьбы). План приводят в действие и персонажи радуются полученной свободой. Дальнейшее вырезано во избежание спойлеров.

Автобиографическая справка Знаете, о чем я жалею? О пропущенных лекциях по мировой литературе в университете. Для нас, переводчиков, они были факультативом. Ну а кто из студентов пойдет на факультатив?

А вот если бы пошла, то сейчас бы смогла авторитетно и обстоятельно рассмотреть "Водоплавающего" с точки зрения переосмысления ирландского литературного наследния. Но увы. Конец oratio recta.

Поскольку автор рецензии расписался в собственном литературоведческом бессилии, доверимся Википедии, согласно которой в текст О'Брайена можно найти отсылки минимум к 14 произведениям ирландской литературы, некоторые из которых он цитирует практически напрямую, внося правки для комического эффекта.

Выдержка из читательского дневника 31 марта, 13:44 Я дописываю этот отзыв в обед. Живот урчит и захватывает контроль над мыслями.

Именно поэтому мозг рождает сравнение "Водоплавающего" с пиццей ассорти: тут куски на любой вкус. Не все вы сможете проглотить с удовольствием, что-то и вовсе захочется выплюнуть. Но и лакомый кусок вы тут точно найдете, потому что О'Брайен - мастер высокой литературной кухни. Одобрено Джойсом. Конец вышеизложенного.

Моя не слишком скорая мысль принесла сравнение людей, читающих сразу пачку отзывов на одно произведение, со школьными учителями, которые вынуждены изучать сразу по несколько десятков великолепных творений школьников. Я помню, как сама проверяла такие тексты, и если некоторые из них действительно доставляли отменной перловкой, то большинство из них было довольно однообразно (как ни прискорбно, зачастую именно это до сих пор и является требованием для хорошей школьной оценки) и начиналось словами: «Александр Сергеевич Пушкин — великий русский писатель» или «Михаил Юрьевич Лермонтов — великий русский писатель» (вообще, все русские писатели велики, как на подбор), с любовью вырисованными самыми крупными буквами, чтобы сочинение уж точно растянулось на требуемый страничный объём. С другой стороны, грех жаловаться на однообразие школьных сочинений, если и темы оных постоянно одни и те же, с мгновенно навевающими зевоту формулировками. Тут уже и ассоциация: а что бы было бы, если бы О’Брайена проходили в школе? Чёрт бы с ними, с самими сочинениями, и так ясно, что они были бы из разряда «Бриан Михелевич О’Нолан — великий ирландский писатель…», а как бы звучали сами темы?

Ведь правильно поставленная тема, это почти то же самое, что хороший вопрос. А по О’Брайену: «Вопросы значат куда больше, чем ответы».

Что будет дальше — небось уже сами смекнули.

Дальше...

Темы для итогового сочинения по роману Флэнна О’Брайена «О водоплавающих»

1. Аллюзии на ирландские саги как средство создания образа Родины. 2. Анализ стихотворения Шанахэна «Пусть пинту пива вам нальют» (восприятие, истолкование, оценка). 3. Основные мотивы в творчестве Дермота Треллиса. 4. Проблема воспитания на примере образа дяди (чиновника третьего класса). 5. Природа, человек, демон и фея в романтических отступлениях. 6. За что и против чего борется рассказчик в романе? 7. Роль образа кенгуру в подсюжетном кольце. 8. Переплетение рассказчиков как метафора запутанности истины. 9. В чем смысл финалов романа «О водоплавающих»? 10. «За двумя лодками погонишься, сухим не останешься» — проблема перевода названия. 11. Жанровое своеобразие метаромана. 12. Художественные средства выразительности автора. 13. Образ портера как квинтэссенция развития темы свободы. 14. Тема поэта и поэзии в творчестве О’Брайена. 15. Философские мотивы через призму восприятия многообразия персонажей. 16. Триединый разговор Ферриски, Ламонта и Шанахэна: диалог или монолог? 17. Отображение фабулы в виде графика-пентаграммы как средство сатиры. 18. Духовная эволюция образа рассказчика. 19. Идейно-композиционная роль описательных отступлений рассказчика. 20. Парадоксы личности Орлика. 21. Быт и нравы Ирландии 30-х годов XX века. 22. Демон Пука и «пуковщина» в метаромане «О водоплавающих». 23. Душевная драма «маленького человека» на примере мистера Суини. 24. Тема греха, возмездия и покаяния в творчестве О’Брайена. 25. Утраченные иллюзии и здоровый нигилизм на примере персонажей из метаромана. 26. Портрет как средство характеристики героев романа. 27. Сцена суда и бунт против создателя — смерть бога или смерть автора? 28. Нравственный и этический идеал в произведениях О’Брайена. 29. Обличение пошлости и мещанства на примере образа дяди (чиновника третьего класса). 30. Роль второстепенных персонажей в метаромане. 31. Прошлое, настоящее и будущее Ирландии в прозе О’Брайена. 32. Особенности композиции романа как зеркало ирландской раздробленной ментальности. 33. Христианские и языческие мотивы в метаромане О’Брайена. 34. Что такое настоящая дружба на примере персонажей романа. 35. Вариативность повествовательных линий романа как аллюзия на нелинейность мироздания. 36. Задворки литературной кухни в повествовательных отступлениях. 37. Сотворчество читателя и автора, автора и рассказчика. 38. Литературные параллели с прозой мирового модерна. 39. Интертекстуальная игра как карнавализация мироощущения по М. Бахтину. 40. «Где начало, а где, извиняюсь, конец» — шедевр экспериментальной метапрозы. 41. Автобиографические мотивы портероприёмника в комическом антиромане О’Брайена. 42. Ответ на Самый Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Вообще.

Хорошая книга действительно может иметь, допустим, три начала, а концовок – добрую сотню. Боюсь, что мастерства на эту сотню концовок мне не хватит (я все-таки далеко не О’Брайен), однако рассказ с тремя началами – это пожалуйста.

Примеры трех различных начал: Вариант первый. Жил-был активный ЛЛибовец. Вариант второй. Жил-был активный ЛЛибовец. Вариант третий. Жил-был активный ЛЛибовец.

И если вам вдруг покажется, что это вовсе никакие не разные варианты, а написано совсем одно и то же – перечитайте еще раз. Или выпейте пинту портера (или иного алкоголесодержащего напитка, по вкусу) – говорят, алкоголь способствует проявлению гениальности (стоп-стоп, это из совершенно другой книги и об этом будет в следующей рецензии, иначе начал рискует получиться четыре, а это нам совсем ни к чему).

ЛЛибовец из первого варианта (для упрощения понимания ситуации назовем его Л1) был очень активным пользователем сайта, без него не обходилась ни одна дискуссия, ни один диалог, его рецензии ценились больше, чем книги, на которые они были написаны, его авторитет одной левой уделывал десяток-другой менее активных юзеров. Но случилось непоправимое – Л1 заскучал. Заскучал тоской непереносимой и решил завести себе второй аккаунт. На резонный вопрос «Для чего?» у меня нет разумного ответа – скука она такая. Может быть, решил проверить, что будет, если никто не будет знать, что он это он?

Так и родился ЛЛибовец из второго варианта (Л2). Это был пользователь, который мог творить все, что ему заблагорассудится только тогда, когда Л1 находился вне зоны досягаемости. Л2 был сер и неприметен, его рецензии не отличались оригинальностью, а активность на сайте не дотягивала даже до самого последнего в рейтинге хоть сколько-нибудь активных пользователей сайта. Л2 обозлился на весь мир – его, гениальнейшего, не признают только потому, что зовется он иначе, поэтому решил он создать себе еще один профиль. Естественно, пока не видит Л1, а не то б навалял-накостылял, да еще и жизни бы лишил.

Так появился Л3 (да-да, тот самый, из третьего варианта). Его создатель вложил в него массу агрессии, так как задумал сделать этакого злодея всея ЛЛиба! Однако как он выглядит никто не знает – об аватарке его создатель не позаботился. Л3 ходил по рецензиям и отзывам, по лентам комментариев к играм и форуму, он бросался говном в каждого, кто подвернется, совершенно не слушая аргументов собеседника. И цель своего существования он вполне оправдывал.

И все бы было хорошо, если бы не вышло из-под контроля. Л3 позвал друзей из других произведений (пару сотен из творений Звездной, еще энное количество из «Рыбарей», ну и так, у Донцовой поскреб по сусекам (даже пару мопсов наскреб) да у авторов, дешево пиарящихся, знал, гад, где искать), да и пошел творить безобразия. Начали они отвлекать Л2 от очередных попыток самоутвердиться да глаза ему мозолить, да отвлекать от главного – от Л1. Ведь именно Л1, конечно же, был виноват в том, что судьба Л2 как-то не заладилась. Л3 хотел, да не смог подбить Л2 на свержение Л1, даже не смотря на то, что Л2 все больше погружался в депрессию от того, что признание так до сих пор и не получено. Пришлось часть армии, собранной по другим книгам, направить на спасение Л2 (так и появились на ЛЛибе фразы типа «Классная рецонька, пупсичек»). Остальные не сдавались и шли в наступление. Они почти подобрались к Л1, до завершающего маневра и полного тотального уничтожения оставался лишь один шаг, но тут все планы испортил Злой Фей, который нашептал Л1му кое-что на ухо, да такого, чего еще свет не видывал.

Не расскажу я вам, что это было, уж слишком тихо говорил Фей. Однако расскажу, что же было дальше.

После этого Л1 собрал свой походный рюкзак, посадил Злого Фея в задний карман джинс, взял за шкирку Л2, хорошенько его встряхнул, и отправились они вместе в одну особо долгую прогулку. Оставалось найти еще одного, для четного количества (поскольку истина должна быть исключительно нечетной, а Л1 это совершенно не подходило). Пришлось даже давать объявление:

Почтовая корреспонденция от Л1, проживающего где-то там. Дорогой друг и соратник! Мы принимаем участие в особо долгих прогулках с 1926 года, и даже если тебе когда-либо не повезло, то мы верим, что остались еще те, кто не теряют голову, когда все идет через одно место! Мало ли кому не везет, повезет в другой раз, верно? У меня есть сногсшибательная новость – нашлись люди, затеявшие великую штуку – отправиться в особо долгую прогулку компанией, которая придерживала свои планы до последнего, однако мне известно, что на нас будут ставить по меньшей мере 5000 фунтов! Это Золотая Возможность для всех, кто будет действовать расторопно и ответит мне на это сообщение одним из первых. Тому, кто отзовется, я Железно Гарантирую, что это будет неслыханный выигрыш и все неудачи мигом позабудутся! Представьте, как все мы «обалдеем от радости», когда наша лошадка (не Чарли) придет первой! Конечно, всегда есть небольшой риск, но старые друзья знают, что в моих Крайне Редких Письмах я никогда не подбиваю на что-либо ненадежное. Ваш Л1. Бланк: Л1му, живущему где-то там. Возраст, пол, увлечения, ключ от квартиры, где деньги лежат, средняя оценка за рецензии прошлых лет. От пишущих менее, чем на 2 балла и не готовых ежемесячно до 10го числа проходить большую часть маршрута и сворачивать в сторону опасных (а порой толстых) бонусов ответы не принимаются.

На это объявление отзывались многие, однако так уж вышло, что в особо долгую прогулку посчастливилось попасть одному из приспешников Л3.

А потом все снова вышло из-под контроля. Сначала в разговоре вместо Л1 вдруг начал отвечать Л2, при этом совершенно никто не знал, как так получилось. Злой Фей попался на использовании заимствований в своих размышлениях и с позором был изгнан из компании (и их осталось трое, вот она, истина!). Приспешник Л3 молчал до получения ценных указаний от самого Л3, но они все не поступали и не поступали, Л3 начал паниковать, чуть не спалился сначала перед Л2, потом перед Л1, потом перед обоими одновременно (хотя казалось бы, что это невозможно), однако ситуация вроде бы устаканилась.

Но только до поры до времени. Сначала приспешник Л3 написал рецензию. Потом Л2, пока никто не видит, написал рецензию на рецензию. Следом пришел Л1 и уже было решил ввалить всем по самое не хочу, однако что-то пошло не так, и вышла рецензия на рецензию на рецензию. А потом, так как прогулка оказалась особенно долгой, оказалось, что Л1 един в двух лицах, он и прогулку гуляет и рецензии оценивает (в гордом одиночестве, между прочим), и начал он исключительно объективно рассматривать свою рецензию на рецензию на рецензию да и выставил сам себе 0,5. Конечно, остался недоволен оценкой и пошел ее оспаривать. Оспаривать самому себе не так-то просто, на помощь даже чуть было не пришел воспрявший духом Л2, однако решением великого судьи Л1 это было запрещено, поэтому пришлось отдуваться одному – как со стороны подавшего прошение, так и со стороны рассматривающего его. Тем временем наконец-то подоспел Л3 и начал закидывать обе стороны говном . Л1 бесновался, откуда-то вновь появился Злой Фей и начал рассказывать, как плохо с ним поступили, Л2 пытался заступаться, но быстро вернулся в депрессию и перестал этим заниматься. Л1 разрывался меж огней, пытался одновременно читать и писать и судить и отвечать и оспаривать и снова оспаривать и отвечать на первое и второе и читать и писать и судить и отвечать и оспаривать оспаривание и читать чтение и писать писание и читать писание и оценивать оспаривание и оспаривать оценивание и читать написанное и писать прочитанное…

А потом я поняла, что все это, в общем-то, не имеет никакого отношения к книге. Впрочем, я назвала бы это «О динозаврах». Можете выпить еще одну пинту пива, чтобы понять, при чем тут динозавры, а я, пожалуй, на этом все. Как водится,

КОНЕЦ.

«О водоплавающих» - литературный дебют О’Брайена, ирландского журналиста первой половины 20го века. Написанный в 1939 году роман относят к постмодернизму. Тут я не поленилась, и разрешила свой возникший диссонанс по датам и определениям путем изучения сравнительных таблиц модернизма и постмодернизма по Ихабу Хасану и Брайнину-Пассеку.

Книга являет собой яркий пример метафикшна, «шкатулочного романа».

Книга являет собой яркий пример метафикшна, «шкатулочного романа».

Mise en abyme (букв. с фр. «помещение в бездну»; рус. мизанаби́м) или принцип матрёшки — рекурсивная художественная техника, известная в просторечии как «сон во сне», «рассказ в рассказе», «спектакль в спектакле», «фильм в фильме» или «картина в картине».

Ирония в том, что слово «матрёшка» было одним из немногих, оставшихся после чтения сего произведения в моем желейном мозгу, хотя это определение я нашла куда позже. Но если «Тысяча и одна ночь», «Декамерон» и иже с ними построены по большей части классическим способом нанизывания многих рассказов внутри одной, рамочной истории, то тут мы сталкиваемся с многоуровневой матрешкой, high level. То есть первоначальный герой - неназванный студент, у которого есть колоритный дядя, пишет книгу об эксцентричном писателе Дермонде Треллисе, который в своем стриме (англ. stream, букв. поток) пишет книгу о целом ряде персонажей, включая туда нескольких героев ирландских легенд и мифов.

Думаете, что вы поняли? Не тут то было! Наша матрешка не так проста, как кажется, и автор не промах. Он являет читателю литературного Уробороса, змея, кусающего себя за хвост. Повествование с тремя началами погружается в самое себя, когда персонажи Треллиса, объединившись против своего создателя и эксплуататора, возжелав иной жизни, начинают сами писать книгу о нём. Именно это действо и является ядром, ключевым звеном истории, жемчужиной в пресловутой шкатулке, если угодно.

Сюжет расправы над создателем далеко не нов, еще до нашей эры в древнегреческой мифологии Зевс начал войну против отца своего Кроноса, свергнув его в Тартар. Кронос же, в свою очередь, ранее оскопил своего создателя Урана. А одним из ранних примеров конкретного взаимодействия писателя и его персонажей, с последующим их восстанием, является роман Мигеля де Унамуно «Туман» (Niebla, 1914). Наш автор тоже предпринимал такие попытки в коротком рассказе «Сцены в романе» (Scenes In a Novel, 1934). Однако здесь О’Брайен облекает историю в такую кайму, что не сразу и поймешь, к чему он ведет, и чем вообще все закончилось. Сам принцип метафикации предполагает обращение внимание читателя на процесс развертки сюжета, на работу воображения, на построение предлагаемых нам образов. Присматриваясь к деталям мы не сразу замечаем общей картины.

Закончить хочу рецензию следующей мыслью - прочитав данную книгу я нихрена не поняла. Да, именно так, я начала жаловаться на желейный мозг и собственную недалекость. Как оказалось, я не одна осталась в недоумении, закрыв эту книгу, она прошла мимо многих. Поначалу её структура и сюжет казались всего лишь причудой писателя, закрутившего своё произведение в непонятном направлении, будучи под каким-то нелегальным кайфом. Но есть одно но - начав разбираться в её составляющих и определениях, для написания рецензии, книга открылась мне с совершенно неожиданной стороны (вспомним того же Уробороса). И это именно та причина, по которой я не готова оценивать роман однозначно, а цитата из рецензии Gauty приобретает новый сакральный смысл.

Три альтернативных начала привлекают внимание, чтобы отвлечь от компостера, пробивающего у тебя в мозгу четвертый вариант.

З.Ы. А почему я не люблю постмодернизм? Потому что думать надо :D