Текст книги "Коробка с секретом"

По стопам отца

Я лежала в кровати и наблюдала за тем, как по полу тянется длинная тень – тень диспетчерской вышки старого аэродрома по соседству с нашим домом. Это означает, что сейчас полнолуние.

Элли вовсю храпела на верхней койке, я же не могла сомкнуть глаз.

Я посмотрела вверх, на матрас Элли над моей головой. Я приклеила к низу верхней койки папину записку.

«Выше голову, Скарлет, всегда смотри вверх, продолжай заниматься в тренажёрном зале и не доверяй НИКОМУ».

Бесполезно.

Абсолютно бесполезно.

Всё это бесполезно. Даже открытки. Они будут значить больше для мамы, чем для меня. Что же касается того, чтобы никому ничего не говорить, то Элли уже знает.

Я повернулась лицом к стене, поджала колени и плотно закуталась в одеяло.

Я попыталась вспомнить папино лицо, но из-за Элли в моей спальне непривычно пахло, поэтому я видела только её и её отца. Её сумка похожа на волшебный дозатор вонючего стирального порошка. Это запах идеальной белизны, который душит всё остальное. Даже запах подгузников Сида. Их дом весь провонял этим стиральным порошком.

Интересно, чем пахнет наш дом. Выпечкой? Супом? Какашками?

Дом Элли – единственный дом, в котором я теперь бываю, и она единственный человек, который бывает у нас. Раньше приходили мальчишки. Сэм Льюис когда-то постоянно бывал здесь, но теперь он увлёкся футболом. Мальчишки в нашей школе всегда были веселее, чем девочки. Все девочки скучны, как смертный грех, и я не хочу никого из них приводить домой. Я точно не хотела бы ходить к ним в гости, и я жутко рада, что они никогда не приглашают меня.

Мне кажется, их мамы боятся и сторонятся нас. В конце концов, мой отец был преступником.

Но Элли – честное слово, что я сделала не так в прошлой жизни, чтобы в конечном итоге оказаться в её обществе?

Я перевернулась на живот, обняла руками перекладины койки и уставилась в стену.

Наверно, Элли не такая как все; у неё нет друзей из числа мальчишек или девочек, у неё есть только я, и то лишь из-за дяди Дерека и моей мамы. Мы же лишь потому получили дядю Дерека, что он как-то раз, когда мы застряли в грязи, вытащил на буксире мамину машину. Дядя Дерек не парится из-за моего отца, но, опять-таки, он ведь привык иметь дело с криминальными типами.

Хотя я не уверена, что назвала бы Элли подругой. Если она и подруга, то жутко занудная. Неужели подруги должны действовать на нервы?

Я перевернулась на спину и упёрлась ногами в дно койки Элли. Может, разбудить её?

Или нет. Лучше взгляну на папины инструменты. Я представила, как они лежат в лунном свете и ожидают меня, всего в пятнадцати сантиметрах от кровати.

Желание потрогать их было выше моих сил. Я сунула под кровать руку и осторожно сжала пальцами кожаный чехол.

Я перелезла через гаджеты Элли – игровую приставку, телефон, планшет (поставленные на зарядку, они светились в углу моей спальни). На миг у меня возник соблазн вырвать провода из розеток, но затем я подумала, что вдруг гаджеты – её настоящие друзья, и хотя они, как сама Элли и её отец, страшно раздражали меня, поступить так было бы некрасиво.

Усевшись на полу, кот Гудини вылизывал свой зад. Он выходит только тогда, когда Сидни ложится спать.

Кот оставил своё занятие, чтобы потереться носом о моё колено. Стоило мне развернуть инструменты, как он улёгся на них, отчего они неожиданно звякнули.

– Мой папа был грабителем, и он оставил мне свои инструменты.

Я прошептала эти слова Гудини, но он лишь почесался об угол дивана.

Я провела пальцами по инструментам. Мне нужно опробовать их. Хотя бы разок. Какие же они холодные и тяжёлые! Я по пятнам лунного света прошлёпала в кухню. Дядя Дерек оставил свои кроссовки у задней двери, рядом с резиновыми сапогами моей мамы. Я на цыпочках обошла их и отодвинула задвижку.

Что теперь?

Я ступила на мокрый гравий. Лунный свет отражался на листьях кресс-салата. Мне было слышно, как вода стекает в большой резервуар на дальнем конце грядок. Лунный свет падал на деревянный сарай мистера Хэммонда. На двери висел большой замок, потому что в сарае была заперта коробка для денег, в которую люди честно клали денежку за кресс-салат.

Холодный и острый гравий хрустел под моими ногами. Я попыталась ступать бесшумно. Где-то в лесу за аэродромом заухала сова. Что-то зашуршало в живой изгороди, затем раздался чей-то писк.

Положив папины инструменты на землю, я выбрала самую длинную отмычку с заострённым концом. Понятия не имею, зачем я это сделала, но я воткнула её в замок и покрутила туда-сюда.

Ничего не произошло.

Тогда я взяла самую короткую. И вновь никакого результата.

Похоже, работа взломщика куда сложнее, чем это кажется на первый взгляд.

Я попробовала ещё три отмычки, прежде чем что-то подсказало мне, что теперь у меня всё получится. Попробуем вон ту железку с толстым концом. Я осторожно вставила её в замок, и на этот раз что-то повернулось. Как будто моя правая рука, державшая замок, почувствовала его, а мои глаза увидели его изнутри. Отмычкой я орудовала левой рукой. Не знаю почему, но я решила, что так правильно.

Щёлк.

– Да!

Замок открылся.

Он легко выскользнул из пробоя; я же чуть приподняла дверь, чтобы её нижний край не скрежетал по гравию.

Это безумие.

Я безмолвно наблюдала за тем, как мои пальцы положили открытый замок на крыльцо.

Я сошла с ума.

Да-да, не иначе как я сошла с ума.

Я замерла на месте.

Я могла бы просто уйти.

Или действовать дальше.

Но внутри виднелась встроенная в стену копилка.

На ней оказался другой замок. Я попыталась рассмотреть его в темноте.

Мне следовало повернуться и запереть сарай. Но вместо этого я снова полезла в сумку. И выбрала массивную отмычку. Нет, похоже, эта не подойдёт. И я вытащила другой набор отмычек. Эти были тяжелее.

Щёлк.

Крошечная дверца со скрипом открылась. Я сунула руку внутрь и нащупала купюры и кучу монеток по одному фунту. Настоящие деньги. Но мне нравится мистер Хэммонд, и вряд ли мой отец стал бы красть у него. Это нехорошо, и я не буду ничего трогать.

Но теперь я знаю, что могу быть…

…что я тоже могу быть грабителем.

Моя большая ошибка

Утро понедельника.

Почти пять часов.

Мне казалось, что я не спала всю ночь. Элли вчера вернулась к себе домой, и в моей комнате снова стало пахнуть почти нормально.

Я больше ничего не делала с папиной коробкой, лишь повесила ключ себе на шею на оранжевом шнурке и вновь задумалась над тем, почему папа дал его мне.

Наверное, отец пытался мне этим что-то сказать.

Но я никак не могла понять, что именно. Такое ощущение, что всё это – большой ключ к чему-то важному. Вот только к чему? Наверно, ему следовало подождать, когда я стану старше. И поумнею.

Раз он оставил мне свои инструменты, следовательно, хотел, чтобы я куда-то забралась, открыла какой-то замок. Я так и сделаю, и я обязательно сделаю это правильно. Вот только что можно украсть у нас в Демпингтоне, чтобы это была по-настоящему громкая кража? Бриллианты? Стоп! Мне показалось, что я пришла к правильному выводу. К верной цели.

Я спустилась вниз. Гудини с надеждой посмотрел на меня, и я насыпала ему корма. Затем, сунув под мышку свёрток с отмычками, вышла из дома.

Машин на улице не было. Никто не проснулся, хотя было почти светло, да и птицы решили, что уже утро. Трава у меня под ногами была мокрая. Чувствуя, как крапива хватает меня за лодыжки, я зашагала по тропинке, что тянулась мимо аэродрома в город. Это было как во сне. Разве такое бывает в реальной жизни?

По спине бегали мурашки, кровь снова превратилась в газировку. Казалось, я вот-вот взорвусь изнутри. Пришлось на минуту остановиться и слегка отдышаться.

– Эй! – крикнула я, обращаясь к полям. С проводов телефонной линии, хлопая крыльями и каркая, взлетела одинокая ворона. – ПРИВЕТ!

Я подождала.

На этот раз ничто даже не шелохнулось. Здесь были только я и ворона, а потом улетела и она.

Продолжая думать о папе, я пошла дальше. В эти минуты я делала то, что когда-то делал он. Я на «работе» и решила нанести ранний визит в дом богатого человека, чтобы избавить его от ненужных украшений. Чтобы преуспеть в этом деле, я должна передвигаться по городу, как призрак. Никто не должен знать, что я была здесь – меня может выдать всего один след.

Дойдя до Демпмута, я юркнула в переулок и застыла на месте. Улицы были пусты. Со стороны гавани доносились какие-то звуки, но здесь, в городе, было тихо.

Я долго стояла неподвижно, прислушиваясь к собственному шумному дыханию. Может, просто вернуться домой? Махнуть рукой и отказаться от этой затеи?

Но нет. Решив идти до победного конца, я прошла чуть дальше.

Рядом с главной улицей был магазин игрушек и сладостей. Одна его витрина была заставлена банками с печеньем, леденцами и жестянками полосатых конфет. Другая – игрушечными пистолетами, конструкторами «Лего», наборами игрушечных машинок.

Я остановилась рядом, сделав вид, будто в пять тридцать утра жду, пока кто-то предложит меня подвезти, и прислушалась. Тишина. Ни шагов, ни машин, но я на всякий случай придумала оправдание.

«Я остановилась посмотреть на витрину, у моего брата день рождения».

Не слишком убедительно, но вполне сойдёт, если кто-то появится возле магазина сейчас, в эту секунду. Я взялась за дверную ручку и, не успев даже подумать, что делаю, вставила одну из отмычек в замок.

Тук, тук, звяк.

Ничего.

В виске тотчас запульсировала паника. С папой наверняка такого никогда не бывало.

Я вытащила самую длинную отмычку.

Звяк, стук, щёлк.

Я повернула ручку, и дверь приоткрылась.

Если зазвенит сигнализация, мне крышка. Я на минуту затаила дыхание, но нет, тишина. Магазин лишь как будто дохнул на меня, приглашая войти внутрь.

Да!

Да. Да.

Я сделала это! Я взломала замок самого крутого магазина в городе!

На мгновение я поразилась своим способностям, но затем вспомнила, что стою здесь уже добрых пять минут, так что меня вполне кто-то мог заметить. По спине пробежал холодок страха. Я обернулась, ожидая, что кто-то наблюдает за мной. Но по-прежнему было тихо, и я перешагнула через порог.

Закрыв за собой дверь, я осмотрелась. Передо мной лежали все виды сладостей, которые только я могла пожелать, и я могла взять сколько угодно! Вдоль стен выстроились банки с написанными фломастером ценами. Прилавок был заставлен корзинками конфет в блестящих обёртках, а под ними – ряды ярких коробок с шоколадными наборами.

Я на всякий случай заглянула за прилавок – вдруг там кто-то прячется, но, разумеется, там никого не было, как не было и никаких мигающих красных огоньков сигнализации. С другой стороны, мне нужно было пошевеливаться. Вдруг сработала какая-то тайная, не замеченная мной сигнализация и сюда в любую минуту нагрянет полиция?

Я посмотрела на ряды банок вдоль стены.

И застыла на месте, не зная, что делать дальше, но потом вспомнила свою задачу: по призу из каждой части магазина.

Меня так и подмывало прихватить целую коробку шипучих змеек, но её тут же хватились бы, мне же пришлось бы объяснять дома, откуда они взялись. Вместо этого я сунула две шипучие змейки в рот. Они тотчас лопнули мелкими пузырьками; в носу приятно защекотало.

Вкуснотища.

Положив ещё две в карман, я взяла десять жевательных резинок. Затем сняла с полки банку с малиновым драже, взвесила ровно двести грамм и высыпала в бумажный пакет.

Этого достаточно.

Заметив пакетик с лакричными спиральками, я сунула в карман и его тоже. Определённо достаточно.

Сунув в рот ещё одну шипучую змейку, я перешла в отдел игрушек. Одна сторона была завалена коробками с куклами в розовых платьях с блёстками, лошадками и плюшевыми мишками, которых так обожает Элли. На другой стороне – игрушки для мальчишек. Я провела пальцами по колёсам скейтборда. Вообще-то, я бы не отказалась от скейтборда, но как я объясню, откуда он у меня взялся? Мама найдёт его и убьёт меня, медленно-медленно.

Я присела, разглядывая полки с игрушками для малышей. Динозаврики – это круто, но у Сидни их и без того целая куча. Я двинулась мимо поездов, тракторов и машинок. В самом конце выставлены фонарики «Лего». Это человечки «Лего», но они большие и превратились в фонарики. Я беру себе полицейского.

Его можно подарить дяде Дереку на Рождество.

Кажется, всё. Больше мне здесь ничего не нужно. Да и вообще, пора уносить ноги.

Когда я вышла на улицу, было уже совсем светло. Мои карманы трещали по швам, и я бы не отказалась от завтрака.

Бум, бум, бум, бум, бум, бум.

Шесть часов.

Сидни наверняка уже проснулся, а значит, и мама тоже.

Я попыталась защёлкнуть замок. Бесполезно. Я повторила попытку. И вновь ничего. Тогда я просто закрыла за собой дверь.

И всё равно она толком не закрылась. Держу пари, с отцом такого никогда не случалось.

Мимо переулка проехала машина и, на миг притормозив, покатила дальше. По главной улице прогромыхал грузовик с мусорными баками. Где-то за городом зафыркал мотором трактор.

Повернувшись спиной к магазину, я бросилась наутёк.

Экология

Местный зоопарк – это такая же зелёная тоска, что и грядки с кресс-салатом. Единственное, что есть в нём хорошего, – это Дом бабочек и сувениры. Пока миссис Гейтон раздавала блокноты, весь класс пускал слюни, глядя на сувенирный магазин.

У меня слипались глаза, но я протянула за блокнотом руку, а второй вытащила из кармана малиновое драже. Проигнорировав меня, миссис Гейтон передала блокнот Мелиссе.

– Золотой класс, будьте внимательны, – сказала миссис Гейтон. – Экология – вот цель нашего посещения.

Лично я сомневаюсь, что этот зоопарк имеет к экологии даже отдалённое отношение. Он не очень эко, и уж точно не логичен. С крыши маленькой вонючей клетки свисают усталые обезьяны. Там ещё есть муравьед, но он отказывается выходить. Его клетка размером с надувной бассейн. Есть также пара усталых фламинго. Им явно не хватает креветок, и они из розовых постепенно становятся серыми.

Зато много бетона. Совсем как на грядках с кресс-салатом, но я подозреваю, что даже у кресс-салата больше экологии.

Я захватила лишь малиновое драже и две жвачки, и всё равно мне нехорошо. В какой-то момент я была готова петь, зная то, чего не знает никто другой. А затем мне сделалось муторно.

Наверно, это от недостатка сна.

Я была вместе с Элли. С кем же ещё ей быть? Ведь я единственная, кто не прикалывается над ней. Мелисса, Джессика и Эмбер уже вовсю хихикали, прикрыв ладонями рот.

Из всех ужасных девчонок в нашем классе эти трое – хуже всех. Моя мама называет их ведьмами. Это помогает: я всегда могу думать о них как о ведьмах, которых, если они будут продолжать в том же духе, в конечном итоге ждёт плохой конец. Они хихикали над Элли из-за того, как она вырядилась, что, в принципе, справедливо, потому что вкуса у Элли ни на грамм. Но сегодня она превзошла саму себя: розовый пушистый джемпер, огромный рюкзак, тесные розовые легинсы, отчего её ноги кажутся похожими на сосиски, прозрачные ботинки с блёстками.

Ой, забыла: ещё и шляпа!

Никто никогда не надевает никаких шляп, хотя те всегда есть в списке, который раздаёт миссис Гейтон. Держу пари, что, хотя сегодня льёт дождь, Элли намазалась лосьоном от загара.

– А теперь, Золотой класс, возьмите блокноты и ответьте на как можно большее количество вопросов. Если вы не знаете ответов, значит, вы недостаточно стараетесь.

С этими словами миссис Гейтон направилась в кафе. Не иначе как она надеялась, что кого-то из нас съест лев или разорвёт облезлый тигр. Думаю, она была бы рада, будь это я или Элли.

Миссис Гейтон – одна из причин, почему мы с Элли ладим между собой. Она придирается к нам обеим: Элли умная, а миссис Гейтон ненавидит умных. На их фоне видна её глупость. Я дочь грабителя, и она никогда не даёт мне это забыть. Когда я рядом, она всегда крепко прижимает к себе свою сумочку, как будто я собираюсь сорвать её у неё с руки. Миссис Гейтон уже лет сто. Она работала в школе, когда там училась моя мама, и мне кажется, что даже миссис Мейсон, наша директриса, её побаивается и потому не решается уволить.

А вот ведьмы у миссис Гейтон, похоже, в любимчиках; не иначе как она видит в них себя в юности.

Пока мальчишки пытались соблазнить муравьеда шоколадным пирожным, я толкнула дверь, ведущую к бабочкам. Внутри было душно и слегка жутковато. Огромные бабочки медленно порхали над нашими головами. Вид у них так себе – потертый и облезлый, как старые шторы.

Я предложила Элли пакетик с драже.

– Ой, спасибо, Скарлет. – Она тотчас сунула одно драже в рот. Оно по цвету идеально подходило к её шляпе.

Я тоже взяла одно и покатала языком.

По идее, ему было положено таять во рту, но мне оно показалось совершенно безвкусным. Оттого, что Элли тоже съела одно, я почувствовала себя чуть лучше, как будто теперь виновата была не я одна, хотя, строго говоря, она ведь не знает, что драже краденое, и не может чувствовать себя виноватой.

Интересно, мучила ли моего отца совесть всякий раз, когда он совершал кражу со взломом?

– Элли, ты когда-нибудь в жизни совершила дурной поступок? – спросила я, притворившись, будто разглядываю коричневого мотылька. Похоже, он был мёртв, а может, это был лишь кусок древесной коры.

– Дурной поступок? – переспросила Элли. – Что ты имеешь в виду?

– Например, украла что-нибудь? Или типа того?

Элли рассматривала какой-то камень. По-моему, на самом деле это была лягушка, но Элли близорука. Она никак не ожидала, что камень вдруг оживёт и поскачет по другим, мшистым камням.

– Ты думаешь о своём отце?

Я о нём не думала, но, испугавшись того, что она скажет, если я открою ей правду, кивнула.

– Ну, думаю, даже с твоим отцом не всё было так просто.

Мы двинулись дальше. В этот момент сквозь пластиковые клапаны двери шагнул мужчина в костюме и в форменной шофёрской фуражке и огляделся по сторонам. Вслед за ним протиснулась крупная блондинка в леопардовом пальто. Я была готова поклясться, что она таращится на меня, а не на бабочек.

– Это наша мэр, – шепнула Элли, указывая назад.

Я оглянулась на дородную светловолосую женщину. На шее у неё болталась огромная золотая цепь, но из-за шубы её было плохо видно. Что она забыла в Доме бабочек?

– Мэр? – переспросила я. – Навряд ли. Она похожа на… – Я так и не смогла придумать приличного слова.

– Рождественский ёлочный шар? – предположила Элли. – Разве ты не помнишь, она победила на выборах прошлым летом? Папа сказал, что это был сюрприз; её семья живёт здесь только три года. Она привела с собой шофёра.

Я посмотрела на мэра и её шофёра. Мужчины такого вида, как он, обычно ошиваются возле букмекерской конторы. Его серый костюм был весь помят, а волосы слишком длинные.

– Ты хочешь сказать, они управляют городским советом? – шёпотом спросила я.

– Да, – шепнула в ответ Элли. – Папа говорит, что выборы были нечестными, он уверен, что без мухлежа при подсчёте голосов не обошлось, но теперь этого уже не докажешь.

Только Элли знает такие вещи. Пожав плечами, я повела её дальше, из Африки в Южную Америку.

– В любом случае, – добавила она, – всё зависит от того, что ты крадёшь и с какой целью. Это немного похоже на белую ложь.

– Ты хочешь сказать, что иногда воровать можно?

– Да. И нет. Я хочу сказать, что на самом деле мы не знаем подробностей того, что и у кого украл твой отец.

Только Элли может говорить такими длинными фразами.

– Верно, – согласилась я, пнув ногой растущий из бревна гриб. Из него мне на ботинок тотчас растеклась жёлтая, похожая на гной гадость. Это мне явно за кражу сладостей. – Но дело не в моём отце.

– Вот как? – удивилась Элли, распахивая пластиковые занавески на другом конце Дома бабочек. – Что ты?..

Она запнулась, так и не договорив.

Мы увидели, что оказались в дальней части зоопарка. Воздух внезапно обдал наши лица влагой и свежестью. А перед нами… перед нами был крошечный бетонный пруд, в который втиснули трех пингвинов. Вид у всех троих был глубоко-глубоко печальный. Он и раньше был у них довольно печальный, но тогда у них был пруд бо`льших размеров. Я это точно помнила. Теперь же бетон как будто кто-то обгрыз по краям, и у них осталось всего около фута воды.

К счастью, шёл дождь, иначе им бы никогда полностью не намокнуть. Мы обе стояли и смотрели на них.

– О боже, они как в тюрьме, – ужаснулась Элли.

Внезапно рядом с нами у ограждения возникла миссис Гейтон.

– Почти как твой отец, – сказала она мне. – Разница лишь в том, что пингвины этого не заслужили.

Сглотнув слёзы, я вдоль перил отодвинулась от неё как можно дальше.

– Какой кошмар, – вздохнула Элли.

– Да, – пробормотала я. – Жаль, что там не она.

Мы с Элли кругом обошли пингвиний пруд. Он крошечный, меньше нашей гостиной.

– Это ужасно, – шепнула я Элли.

– Форменное безобразие, – согласилась она.

– Мы должны с этим что-то сделать, – сказала я.

– Да, – с сомнением в голосе согласилась Элли. – Но что?