Текст книги "Ген подчинения. Том 1"

Глава 7

Пак трансформировался на глазах: тело стало набирать массу, оголенные руки обрастать светлой шерстью, а лицо, наоборот, вытягиваясь, покрывалось черной, как смола, плотной щетиной.

Тело льва, голова пса, очень и очень зубастого пса.

– Пак, успокойся, не горячись, все нормально. Я просто слегка удивился, – выставив руки в сторону этого 2,5-метрового гиганта, едва помещавшегося в собственной лавке, проговорил я. – Я никому не скажу об этом, ох, епт, вот об этом всем, – теряя дар речи, пытался я хоть как-то описать увиденную мною картину.

Полностью игнорируя мои слова, этот собака-лев, по-другому его было не назвать, обнюхивая, прошелся вокруг меня.

– Ты знаешь о нас, – делая выводы из моей реакции, проговорил Пак. – А также видишь нашу частичную трансформацию. Но при этом от тебя несет человеком. Кто ты, русский шаман? Ведьмак? Или последователь какого-то восточного культа?

– А, я не знаю… Просто недавно кое с чем столкнулся, и началось, – нужно было как-то отбрехаться, не рассказывать же каждой собаке о том, что переспал с хвостатой лисой, хотя, если этот большой парень скажет, что сожрет меня живьем, может, и придется. Стать чьим-то обедом не очень-то и хотелось.

Немного сгорбившись, Пак более тщательно стал приглядываться, обнюхивать меня с головы до ног. Надеюсь, у этой махины нет на меня никаких пошлых мыслишек, а то даже не знаю, что будет хуже…

– От тебя несет лисой, чем-то темным и проклятием… Сильным проклятьем, наложенным кем-то из древних. Впервые с момента своего назначения чувствую что-то подобное.

– Я умру?

– Рано или поздно – обязательно, – деловито подметил ростовщик.

– Надеюсь, не от твоей руки, так ведь? – растерянной улыбкой попытался выведать еще чуток из моего ближайшего будущего я.

Пак, оскалившись, заглянул в мои глаза, а после, громко фыркнув, стал трансформироваться обратно. Его демоническое гортанное рычание вскоре приобрело звучание обычного полуюношеского смеха.

– Прости, что напугал, старина. Нет, я вовсе не собираюсь тебя убивать, нужно было проверить, к касте каких плохих парней ты относишься.

– Я чуть не обделался, Пак.

– Я знаю, – улыбнувшись еще шире, ответил ростовщик. – Миша, как ты умудрился вляпаться в что-то подобное? Ты же простой смертный. Раньше ты был как все, а теперь… Метка охотника, метка хозяина и проклятие. Причем охотник и хозяин совершенно разные по запаху.

Что о тебе заботится какая-то восточная кицунэ, даже хорошо. Они становятся хорошими женами и стражами семьи, может, даже поможет тебе подняться в этой жизни. А вот метка охотника… она какая-то странная. Черная, сильная и властная. Возможно, даже принадлежит одной из правящих банд Гонконга.

– Кицунэ оставила на мне метку? – собственница, мать ее. На работе выясним, как это произошло.

– Верно, но как я говорил, за это не переживай. Суккубы – вот, что сейчас тебя должно волновать больше всего. Этим ребятам принадлежит весь этот город, впрочем, как и весь восточный регион. Они контролируют здесь все, держат в руках Триаду, Якудза, а недавно добрались еще и до мексиканских банд. Миша, не знаю, как ты попался на их крючок, но советую тебе вернуться на родину. Слышал, что ваши боги крайне резки к появлению темных на своей земле. Быть может, там ты и узнаешь, что за проклятие на твоей руке.

– Какое еще к черту проклятие? Я вроде нормально себя чувствую, за исключением сломанного носа. Да и в жизни почти… – и тут я задумался. Суккубы и проклятия… Может, из-за этого все и началось. Эти женские посягательства на мою задницу. Метро, лифт, поведение Суинг.

– То-то же, – расценив по своему мое молчание, подметил Пак. – Проклятие – это не то, что проявляется ежесекундно. Оно может веками ждать своего часа, передаваясь из поколения в поколение, а после, достигнув места предназначения, уничтожить целый город или попросту сжечь за секунду проклятого изнутри.

– Охренеть… Грузанул ты меня, Пак, – плюхнувшись задницей на стул, я попытался переварить всю полученную информацию. Однако происходящее моя раскалывающаяся от пары точных ударов голова отказывались принимать. – А ты, если не секрет, кто, кстати? И зачем все это мне рассказал? Сам видишь, денег отплатить у меня нет, а душа, извини, одна у меня.

– Наличие чувства юмора в твоей ситуации – хорошо, проживешь на денек-другой дольше. Деньги мне твои не нужны, в принципе, как и душа. А по поводу себя, ха-ха, пристрастие это мое, понимаешь? Имя мне и моему роду – шиши, я хранитель этого здания и всех его реликвий. Подобные мне всегда парами охраняли наши храмы и амбары. Однако десять лет назад кучка из Триады, прознав, что у нас есть кое-какая вещица, наведалась в гости и убила моего друга, по совместительству вы, люди, называли его моим отцом.

– Те похитители…

– Один из них был Екаем. Что-то в последнее время эти залетные из Японии и Кореи стали все чаще посещать наш город. О них можешь не волноваться. До ночи они не покинут города, а после…

– Ясно, – пожелав тому пухлому Хе доброй дороги в ад, отозвался я. – Слушай, а можешь сказать хоть что-то об этом проклятии, оно может влиять на ум других и возможно ли, что его наложит суккуб?

Взяв мою руку, Пак стал вертеть ее в разные стороны, изучая складки линий судьбы, ногти и даже длину заусенцев.

– Суккуб точно нет. Слишком ядреное. Также проклятия чаще всего влияют именно на разум проклятого, а не на других. Да и не слышал я о проклятии, сводящем всех вокруг с ума. Богами проклятые вещи, возможно, и смогли бы, но точно не заклятие.

– Тебе кто-либо что-нибудь странное в последнее время вручал или дарил, при этом безвозмездно? Пуговку старинную, часы, брошки, заколки, ну хоть что-то?

– Оплеуха, разбившая мне нос, считается подарком? – на мой вопрос ростовщик вновь улыбнулся.

– В общем, друг, мне сейчас кое-чем заняться нужно. Бери деньги и приходи попозже. Теперь, когда ты знаешь обо мне и, как я понял, о нашем мире, мне будет о чем с тобою поболтать и что рассказать.

– Спасибо, Пак, я верну, – пожал тому руку я.

– Ой, да ладно, что для бессмертного пара тысяч? Лучше пообещай, что еще заглянешь. Как видишь, тут редко бывают нормальные гости, измельчал народец, все сплошь алкаши да наркоманы, не ценящие реликвий прошлого. Ох, и да, Миша, надеюсь, ты понимаешь, что тебе не следует рассказывать об этом месте?

– Как рыба, – поклонившись, еще раз поблагодарил ростовщика. Черт, знаю его всего ничего, а вот бах, всего миг, и мы каким-то образом уже чуть ли не лучшие друзья. Всего-то и надо было получить по морде пару раз.

Далее был рутинный поиск банкомата нужного мне банка, зачисление денег, счастливый звонок от домовладельца и вновь печальный взгляд на худой, как щепка, кошелек.

«Ну, зато при ноуте, с мобилкой и работой на вечер. Хотя с разбитым фейсом дорога в помощники официанта мне была уже закрыта.

Звонок. Краткое выдуманное описание произошедшего. История проходит мимо ушей женщины-менеджера. Та, уверяя меня, что все нормально, приглашает на работу, хотя обычно в подобных случаях все происходит совершенно по-другому. Придется идти с надеждой, что после встречи обратно не отправят.

Эх… Мало было долгов, работы и житейских проблем, как на тебе: шиши – оборотни, кицуны там всякие и суккубы, и вдобавок, как будто мало суккубов с проклятием, появляется Триадой и Якудза.

Глава 8

Поезд, следовавший к моей станции, неожиданно тряхнуло, буквально выкинув меня из размышлений. Оступившись, я налетел на компанию двух школьников, сопровождавших свою подругу.

– Осторожней надо быть и, ох, е, че это с тобой? – тыкая пальцем на залитую кровью байку, проговорил один из школяров, видимо, в их банде косивший под новоиспеченного рэпера.

– Извините, ребята, – как-то рановато они из школы чешут, прогуливают что ли.

– Ну и рожа у тебя, словно отбивная, – произнес второй, после чего мелкие засранцы в одно горло заржали. Ох, не люблю я школоту пугать, да и не по статусу, но и с рук спускать подобное тоже не дело. Старших надо уважать, тем более когда они тебя на две головы выше.

– Себе такое же хочешь? Могу устроить, – взяв мальчугана за шиворот, рыкнул я, после чего тот, едва не обосравшись от страха, опустив взгляд, заткнулся.

Вот почему всегда так: пока спокоен и вежлив с малолетками – не ценят, а к стенке подопрешь – бояться и уважать начинают? Никакого воспитания. Хотя в их годы я, может, и хуже был.

– Извините и отпустите, пожалуйста, моих друзей, – схватив меня за испачканный кровь рукав, вступилась за «гэнгста» мелкая девчушка. Она боялась меня, но в отличие от заткнувшегося и молча смотревшего за происходящим второго паренька не побоялась действовать.

– Не стоит грубить старшим. В будущем может аукнуться, – кинул напоследок я рэперу, после чего отпустил его.

Девочка благодарно кивнула, а после, чуть ли не с головой занырнув в свою сумочку, достала оттуда влажные салфетки. Какая милаха, вот если бы все дети были такими заботливыми к окружающим, может, и мир стал бы светлее.

– Вот… У Вас кровь из носа пошла. Берите пачку, – видя, что я хочу вытянуть всего одну, добавила она. – Меня зовут Жу, означает «крепкая как бамбук», я из старшей школы, а эти два оболтуса мои кузены. Прошу, не сердитесь на них.

Как-то резко изменившись с лица, начала рассказывать о себе старшеклассница, вгоняя в ступор не только меня, но и своих родственников. Заметив растерянность на наших лицах, девочка замялась. Опустив взгляд, тихо спросила:

– Вы знаете, что такое бамбук?

– Ах, да… Извините, Жу, моя станция, – понимая, что дитя жмется ко мне все ближе, вызывая подозрительные взгляды со стороны других находившихся в вагоне, я тотчас выскочил на первой попавшейся остановке.

Что за херня сейчас произошла в который раз уже по счету? Третий? Четвертый? Это точно не случайность. Проклятие, как говорил Пак, так не действует, а значит, остается только одно – сила Суккуба. Неужели я как-то подсознательно влияю на умы людей? Вызываю у них галлюцинации или как-то, сам того не понимая, делаю какую-то абракадабру, и находящиеся вокруг меня сходят с ума? И кто сходит с ума? Женщины, мужчины или все сразу? Или, быть может, девочка просто хотела помочь какому-то избитому прохожему, за здоровье которого распереживалась, а единственный, у кого проблемы с рассудком, – это я?

От этих всех мыслей вновь разболелась голова. Сев на скамью в ожидании другого поезда, я просто уставился в токсично яркий баннер какой-то очередной марки парфюма. Дурные мысли постепенно стали улетучиваться. Тупо втыкая в заурядные билборды, я смог как-то отвлечься.

Нужно было вернуться домой, в очередной раз сменить свой наряд и двигаться на работу. А вся эта тарабарщина вместе с Якудзой и божественной шляпой, рухнувшей на мои плечи, подождет.

«Проклятие может век ждать, а значит, и мы подождем, да, Мишаня? Нет смысла рвать на голове волосы, пусть все идет своим чередом».

– Простите, с Вами все в порядке? Может, скорую вызвать? – видя мое полусвихнувшееся выражение лица, спросила проходившая мимо женщина.

– Все хорошо, – меня вдруг осенило. – Скажите, девушка, а что Вы чувствуете, глядя на меня? Вас ко мне не тянет? – от столь неожиданного вопроса, незнакомка испуганно подалась назад. – Думаю, что странно задавать такие вопросы женщинам. О боже… Ваша голова, не кружится? У Вас на виске рассечение. Нужно вызвать скорую.

Пак, твою мать, не мог сказать, что еще и башка разбита, вот только… Когда об пол башкой укладывали или ногой звезданули? Странно, может, меня все-таки ненадолго и вырубили, почему я ничего не помню?

– Дайте, – взяв у меня из рук подаренные школьницей салфетки, произнесла женщина, после чего аккуратно стерла кровь с виска. – Я врач, пусть и интерн, но все же что-то да умею и, как любой другой медик, посоветовала бы Вам обратиться в больницу для рентгена и более профессионального медобследования, – проговорив это, девушка задержала руки на моем лице. Холодная ладонь аккуратно коснулась сначала щеки, а после плавно перешла к носу.

– У Вас еще, быть может, поврежден нос… – пусть у меня и были кое-какие дела, но, если хотите, я могу сопроводить Вас в хорошую частную поликлинику, цены там приемлемые, к тому же там работает моя знакомая, и, думаю, я смогу выбить Вам скидку…

– Девушка, с Вами все в порядке? – понимая, что та не торопится убирать руки с моего лица, спросил я, после чего она, положив одну из рук мне на спортивки, тихо произнесла:

– Я уже и сама не знаю… Вы ранены, а я врач, мой долг – позаботиться о Вас. Позвольте… – вторая ее рука также перекочевала мне на нижнюю часть туловища, после чего ее худенькие пальцы, нащупав моего постепенно просыпавшегося друга, замерли. – Оу, уважаемый, а Вы уверены, что больше нигде не пострадали? – женщина просто раздевала меня взглядом. – Там, снизу, у Вас что-то явно разбухло, быть может, внутреннее кровотечение, а это опасно…

– Мой поезд, – когда та прилюдно попыталась схватить меня за член, вскочил я, едва не засветив голой задницей.

– Куда Вы? – раздосадовано протянула девушка, чуть ли не силой стягивая с меня спортивки вместе с трусами.

– Домой! – пытаясь не остаться с голой жопой, потянул я вверх трусы.

– Но Вам точно нужна моя помощь! – опуская их вниз, вновь жалостно запричитала женщина.

– Сам справлюсь! – дернувшись до хруста ткани, все же вырвался из рук этой озабоченной я. Вот же попадалово, и силища-то какая.

Двери открылись. Без промедления я зашел в вагон. Нет, здесь точно замешано что-то потустороннее. Так не бывает. С опаской гляжу на людей, держусь подальше. Те так же, с подозрением, смотрят на меня. Еще бы, я сегодня прям в ударе, красавчик из красавцев, мать вашу.

Нужно было добраться до дома, сменить одежду и позвонить Суинг. Сейчас, пока Пак занят своими делами, моя начальница была единственной способной мне хоть что-то объяснить женщиной, с которой я к тому же спал… Черт, она же демон. А что если она узнает о моем проклятии и о том, что в ее голову что-то или кто-то пробрался? Она же меня на куски порвет, а если и не она, то те амбалы, что на нее работают, мою задницу точно на британский флаг порвут или на ленточки распустят.

Поезд медленно, словно специально, тянулся до моей станции. Нервы были на пределе. Всеобщее обожание и домогательства – это, конечно, круто, но не на людях же. Попасть в СМИ как извращенец, совратитель малолетних и уж тем более пожилых ой как не хотелось. Словно верткая змея, я выскочил из вагона, минуя окружающих. Пару раз ловил косые взгляды, сталкивался плечом в плечо с прохожими, на что каждый, оборачиваясь, реагировал по-своему. С горем пополам добрался до своей квартиры, поднялся на лифте, и вот, когда до спасительной двери оставалось всего ничего, столкнулся с той, кого меньше всего мог ожидать.

Глава 9

– Ну здравствуй, мой арийский друг, – столь пафосной речи от этой девушки я точно не ожидал. Одна из тех трех подружек из лифта, по прическе и расцветке волос полностью косившая под Ким Кардашьян, демонстрируя свою худобу, изогнувшись в весьма вульгарной позе, ждала меня у двери.

Честно говоря, сравнивать ее с Ким было очень грубо по отношению к модели. Больше всего этой чрезмерной худобой она напоминала проститутку из фильма «Адреналин», да простят меня ее родители за подобное сравнение. Но то, что я сейчас видел, говорило само за себя. Средь бела дня, ушатанная в дрова, она ждала именно меня.

Тогда в лифте она была той, кого я так и не смог нормально разглядеть, но сейчас осознал: глядеть в принципе было-то и не на что. Не дай боже сейчас начнет ко мне подкатывать, я точно не сдержусь…

Подойдя чуть ближе, я поздоровался, после чего ее тонкие, словно у мертвеца, ручки обвились вокруг моей шеи. Тогда, спрятанная под толстой кофтой, она выглядела иначе и куда лучше. А сейчас…

Небритые недели три подмышки, грязные волосы, запах как от помойной крысы и состояние… Она была в сопли…

Да я лучше хуй в блендер засуну – да простит меня дядя Стет за плагиат.

– Узнал? – максимум, на что способна пьяная помойная кошка, промурчала та на ухо, после чего по моему лицу обжигающе вдарило термоядерное амбре из смеси хрен знает чего.

– Еп… – поперхнувшись, я придержал валившуюся с ног светскую львицу. – Хуифен? – вспоминая самое подходящее для подобной особы имя из той троицы, спросил я.

– Ммм… Близко, но нет.

Я едва уклонился от токсичного поцелуя.

– Еще попытка.

– Хуифанг?

– Еще раз ошибешься – оторву тебе яйца, – ее ладонь чувственно плюхнулась мне на пах, сжав самое сокровенное. Вовремя вспомнив об обитателях этого шизанутого города, вспотев, словно сапер перед выбором красного или синего провода, ответил:

– Хуалинг?

– В точку. Блин, если бы ты назвал имя какой-нибудь другой телки, даже не знаю, что бы с тобой сделала, – пытаясь нащупать что-то у меня в карманах, проговорила ускоглазая.

– Эй, эй, что ты делаешь? – одновременно отталкивая и придерживая пьяную, шарящуюся в моем кармане даму, злобно спросил я. – Как ты вообще нашла квартиру, в которой я живу, и когда ты успела так ужраться? – ее худые руки ловко вытащили из моего кармана ключи от замка.

– Нашла. Эй, чего ты такой грубый? – после того, как я опер ту о стену и забрал брелок, недовольно буркнула Хуалинг. – Тогда в лифте с моими подругами ты был куда нежнее.

– Тогда в лифте вы выглядели в разы лучше, чем сейчас, – грубо отрезал я. – Еще раз спрашиваю, как ты узнала, где я живу?

– А я все и обо всех в этом доме знаю. У меня папа, знаешь ли, как и у сестер, настоящая шишка, так что, будь добр, закрой рот и обслужи…

Еще одна головная боль. Не дожидаясь окончания рассказа, хлопнул дверью прямо перед носом малолетки. Срал я на внешний вид, запах и ее состояние. Типаж «да у меня папа» бесил больше всего, хватит сегодня с меня приключений. Не знаю, кто у нее папа, и знать не хочу. Тут повсюду камеры, а значит, пока она там, мне ничего не грозит.

– Эй, ты чего? Ладно тебе, Миша… Открой, – донесся писклявый голос мелированной зазнобы. – Ты же слышишь меня, правда? Я сказала, открой дверь, – пока я разувался, более грубо произнесла Хуалинг, после чего, не выдержав, перейдя на какой-то властный, повелительный тон, от которого в жилах кровь стыла, повторила вновь: – Я сказала, открой эту ебаную дверь!

От этих слов аж колотнуло. Стуки и пинания сменились осевшей вдоль стены фигурой и чистым женским плачем, терзавшим мою совесть куда сильнее любых угроз.

Переодеваясь, я, как думаю, и все мои соседи по лестничной клетке, слышали этот двадцатиминутный скулеж, который затих после очередного грубого тычка об дверь.

– Наконец-то ушла, – подумал я, заглянув в глазок. Хрена с два! Подперев своей дрыщавой тушкой мою дверь, разлеглась прямо на коврике.

Вот же гадство. На часах было четыре, а это значило, что через три часа я уже должен быть на работе. Оставлять ее здесь в бессознательном состоянии было грубо даже для меня. Стоило позвонить в полицию, ведь это избавило бы меня от целого ряда ненужных проблем и способных последовать за этим вопросов. Однако русская неприязнь к представителям власти в очередной раз направила меня по самому сложному пути.

– Вот же дура малолетняя. Если папка такой богатый, чего тебе тогда на курортах не сидится, не учится, не работается, все же дороги открыты? Не, надо именно нажраться и пойти первому встречному мозг выносить.

Причитая, как старый дед, я заваривал сразу три кружки чая с последними дольками лимона в моем доме. Вот оно, мать вашу, русское гостеприимство. Брезгливо положив эту шаболду, простите за мой французский, но именно это слово постоянно крутилось у меня на языке, на свою кровать, притащил тазик, повернул ту на бок, поставил рядом чай и принялся думать и ждать, когда очнется это чудо.

На счастье, ждать пришлось недолго, и уже спустя час сон алкоголика, или кем она являлась, уступил место затуманенному рассудку, требуя справить вполне естественные человеческие нужды.

– Только не на ковер, мать твою…

Она прытко вскочила и следующим движением присела на корточки прямо посередине моего дома, я едва успел подставить ей тазик между ног. Пиздец, я ее точно укокошу, блять, пусть только в себя придет, я и ее, и ее папика за все заставлю заплатить! Обычно денег с незнакомых людей, тем более баб, я не беру, но эту обоссанку точно за все заплатить заставлю.

В этот момент на ум пришла светлая мысль. Откопав ее телефон, я клацнул на экран. Повезло, не разряженный, да еще и без пароля, мда… Самое время спросить: Кайфон двенадцатый никому не нужен?

Спустя минуту поиска в просто огромной записной книжке я нашел контакт с подписью «Старый ублюдок (решение всех проблем)». Возможно, это был ее отец, ибо другого так ярко выраженного мужского имени в списке не было, ровно так же, как и матери. Самым частым вызываемым контактом оказался, на удивление, «Уважаемая старшая сестра».

Ждать ответа долго не пришлось. Пара гудков сменилась чьим-то недовольным и грубым голосом.

– Ху, задрала уже, что на этот раз? – а я ведь даже слова сказать не успел. – Денег больше не дам, дури тоже, ты и так… – а вот этого я знать не обязан.

– Извините, простите, Ваша сестра… – затараторил я.

– Что с ней? – тон резко изменился. – Эй, где моя младшая сестра и что Вы с ней сделали?

– Ничего, я так точно. Нажралась, уснула у моей двери. Не могли бы Вы приехать и забрать ее? Она выглядит крайне паршиво.

Женщина хмыкнула. На минутку задумавшись, довольным голосом сказала:

– А знаете, киньте ее туда, где нашли, пусть это будет ей уроком. Компенсацию за неудобство обсудим позже, мой человек Вам наберет.

– Эй, постойте, Вы серьезно?

Ответом мне были короткие гудки. Сука, и это есть уважаемая сестра? Нет, я все, конечно, понимаю, но что мне с этим чучелом делать?

– Эй… Принеси мне воды, – донеслось с кровати.

– Чай пей, – протянул той напиток я.

– Я сказала воды, – вновь повелительным тоном произнесла Хуалинг, приоткрыв один из своих карих заплывших глаз.

– А я сказал, ты будешь пить чай, – взяв ту за шматы и буквально силой влив в горло трезвящее пойло, грубо обломал властную азиатку.

Сделав несколько поспешных глотков, та закашлялась, а после, едва ее недалекий разум оклемался, она приподнялась и стала качать права.

– Какого черта? Я сказала воды, хули ты меня не слушаешься!

– Ожила. Тогда ноги в руки и вали из моей квартиры, – отодвигая от греха подальше передвижной столик, проговорил я.

– В смысле вали? Я останусь тут, и ты не станешь этому противиться! – покачиваясь, поднялась на ноги Хуалинг, глядя мне прямо в глаза.

– Горшок за собой помыла и пошла нахер отсюда! – едва сдерживаясь, чтобы не звездануть этой конченной, сквозь зубы прошипел я.

Глаза Хуалинг округлились. Мое угрожающее нависание над ней явно подействовало. Ее ноги задрожали, глаза от испуга стали постепенно приходить в норму.

– П-п-почем-у ты меня не слушаешься… – срывающимся испуганным голосом проговорила она.

– Ну все, с меня хватит! – протянув к ней руку, желая выставить это ожившее тело за двери, выкрикнул я, после чего гостья, присев на колени, схватившись за голову, стала причитать:

– Только не бей, пожалуйста, не бей! Я все сделаю, только не бей, не бей… – запищала слезно Хуалинг.

Блять, ну почему с этими бабами все всегда так сложно? Опустив руки, я взглянул на нее по-новому. Напуганная малолетка в дорогих шмотках, судя по всему, не знающая, что такое слово «нет». Привыкла, небось, что бабки все ее проблемы решают. Перевоспитать бы тебя, да только не я твой отец, а ты не моя головная боль. Хотя сейчас именно такой и являешься.

– Не буду я тебя бить. Вынеси за собой тазик, сполосни в ванной, а после выпей чаю, – сменившийся мой тон она приняла по-своему. Красными заплаканными глазами она взглянула на меня из-под лба.

– Что смотришь? Вперед! – командно прикрикнул я, после чего та, сорвавшись с места, направилась в ванну, и ведь не скажешь, что не знает, где та находится.

Собравшись, разом проглотив третью кружку, которую так и не взялась пить моя гостья, помог той привести себя в порядок. Обычно азиаткам к лицу косметика, но в этом случае все было строго наоборот. Тонна размазанной по лицу штукатурки с заплывшей от слез тушью были словно камуфляжные полосы на лице у Рембо.

И вот, казалось бы, попила чая с бодуна, да умылась, всего-то, а уже словно другой человек.

– Так, всё, мне пора на работу, – сверившись с часами, проговорил я, а после добавил: – а ты с вещами на выход.

Немного помявшись, Хуалинг предприняла последнюю попытку штурма.

– Я поживу у тебя недолго, ты согласен.

– Нет! – В очередной раз вызывая округление узких глаз, категорично заявил я, выкинув назойливое животное из своего дома. – К подругам иди. – Кинув на прощание, я в одиночку шагнул в лифт.

«Скорее бы этот сумасшедший день закончился» – Упершись головой в холодную стенку лифта, я вновь поглядел на часа.

– 18:48 – Пиздец… Кажется, я опаздываю…