Текст книги "Ген подчинения. Том 1"

Глава 15

Распрощавшись с Суинг, нагрузил рабочий саквояж парой кило макулатуры, а после отправился к метро. Три часа дня встретили своим умеренным спокойствием. Большинство трудяг по-прежнему были на своих рабочих местах, лишь редкие парочки возвращавшихся домой студентов, школьников и немногочисленных пенсионеров, сбиваясь в кучки, ждали своего поезда у отделявших платформ от путей автоматических турникетов.

Заняв позицию подальше от этой опасной для меня массы, я задался вопросом, что мне делать дальше. Как жить, в каком направлении двигаться? Еще неделю назад я был голодным до женского тела холостяком, не имеющим нормальной работы, с пустым кошельком и дырявыми карманами спортивок. Сейчас же последнее пока не изменилось, но первые два пункта нежданно рассосались сами собой.

На работе дела со скоростью Синкансэна устремились в гору. Также в меня влюблена обжигающая душу зеленоглазая красотка, в придачу к этому моя начальница – жаль что у нее крайне стервозный характер. Ну да ладно, а еще… В этом жизненном уравнении остается два неизвестных, и если первые факты скорее положительные, то по закону равновесия последние два таковыми ну никак являться не могут.

Еще раз, Миша… Первой странностью той недели был лифт и три красотки в нем. Далее Суинг, но если верить ее словам… С каких пор ее словам можно верить, потому что она моя начальница и такое хитрое существо, как кицунэ? Но и она могла попасть под действие метки суккуба или все-таки проклятия? Черт, все так сложно!

После была школьница и ее семейка; также та странная проводница; ужратая в хлам студентка, что сейчас спит у меня дома, и вновь поезд – а вместе с ним и начинающие полицейские. Что со всеми ими было, чего не было с остальными? С той же начальницей ресторана, коллегами и Юшенг? Все они достаточно долго находившиеся со мной в столь тесном кругу никак себя не проявили? Тупая твоя голова, думай!

Прибывший поезд отвлек мое внимание, после чего в его распахнувшиеся створки стал заваливаться мясной человеческий поток. Мелкий первоклассник, утаскивая за собой свою молодую маму, что-то активно вещал, прося ту поторопиться. Как итог – несмотря под ноги, неуклюжий торопыга каблучком зацепился за дыру, разделявшую перрон и вагон.

Плюхнувшись пузом на пол, малыш от испуга зарыдал, а подскочившая мама, упав на коленки, стала дуть бедолаге на поцарапанные ручки.

– Мой бедненький, под ножки смотреть надо, – целуя того то в правую, то в левую, причитала женщина, отчего в моем воспаленном мозгу наконец-то всплыло кое-какое воспоминание.

А ведь все началось с той необычной русской цыганки, что я встретил после корпоратива. Ее пророчества и слова… А, еще тот поцелуй в руку, мерзковато, конечно, но что если это и вправду было моей отправной точкой в мир этой проклятой тарабарщины? Ведь, если здраво рассудить, именно в тот день я впервые за долгие годы столкнулся с кем-то до жути необычным. После чего… А что после? Проводница, встретившая меня тогда на перроне, вполне нормально со мной общалась, насколько я помню… Смутила только ехавшая со мной странная мамаша. Да и цыганка не особо была похожа на суккуба. Ведь, как во всех мангах, ранобе и фильмах для взрослых, которые мне доводилось видеть, они были, ну, как бы сказать… Покрасивее что ли. А это… Суккуб русского человека? Да вдоль кольцевой тогда каждую вторую так же успешно суккубом окрестить можно, и они там явно покрасивее будут этой беззубой, наверное… Вот черт, опять с мысли сбился. В любом случае сейчас следовало разобраться с моей гостьей, пустым холодильником и созвониться с двуликим другом Паком. Пожалуй, в этот раз лучше я позвоню – вдруг он там чем занят, трупы расчленяет например…

От громкого хлопка закрывшихся дверей поезда я слегка вздрогнул. Мысли о том, что сейчас кто-то разбирает людей по мешкам, немного пугала. Как гвоздь в крышку гроба дурных мыслей, в кармане завибрировал телефон, после чего я, глядя на опустевший перрон и тронувшийся перед моим носом поезд, подумал, кому в это время я мог понадобиться?

– Блять, ну не бывает таких совпадений… – с этими словами потянул зеленый ползунок.

– Привет, Пак, давно не виделись.

– Здравствуй, Миша, – как ни в чем не бывало ответил мужчина, а у меня аж от сердца отлегло. По всем канонам американского кинематографа такие звонки обычно сопровождались либо женскими слезами, либо тяжелым дыханием с просьбой о помощи. – На работе? Не отвлекаю? – поинтересовался кореец.

– Нет, не отвлекаешь. Домой еду. Что-то хотел?

– Хотел, дружище, хотел… Слушай, раз такое дело, не мог бы ты по пути ко мне заскочить, или у тебя дела какие важные?

– Не сказать, что важные, но планы были… – переведя взгляд на наручные часы, ответил я. – Может, перенесем встречу на завтра, я бы к тебе вечером, где-то между шестью и семью, заглянул бы?

– Да без проблем! – отозвался Пак повеселевшим голосом.

– Кстати, хотел спросить у тебя, а проклятие…

– Миша! – громко перебил меня ростовщик. – Рядом с тобой есть кто?

От столь резкой перемены настроения своего собеседника я аж поперхнулся. Судорожно покрутив головой, ответил:

– Нет.

– Запомни, Миша, такие вопросы решаются только с глазу на глаз. Буду ждать тебя завтра за кружкой чая, все мне и расскажешь, ну или спросишь. Понял меня?

– Да. Тогда до завтра.

– До завтра, друг. И, пожалуйста, будь осторожен, – последние слова этого здоровяка звучали по-настоящему зловеще. Он что, запугать меня хотел, предупредить о чем-то или это у него такая манера общения? Ну и жуть…

Станция за станцией, и вот – родная платформа. Неспешно вверх на стальном помощнике, далее поворот, прогулочка и еще одна поездка на эскалаторе, и, вуаля, мы на поверхности. Дойдя до перекреста, остановился на распутье. Встал перед выбором – зайти лишь в отдаленно похожий на «Пятерочку» магазинчик у дома и сэкономить время или все же потратиться как деньгами, так и временем и отправиться в гипермаркет.

Проблема была в том, что в этих каморках содомитов у моего дома, а по-другому назвать их язык не поворачивается, практически ничего не купишь: ни мяса, ни нормальных овощей, про крупы и молочку, которую тут практически не употребляют, я вообще молчу. У той лавки, что у дома, только в одном ассортимент – в лапше, разумеется. Хочешь – острую хреновую, хочешь – сладкую медовую. Блин, не удивлюсь, если мои узкоглазые друзья вскоре выпустят лапшу со вкусом летучей мыши… А может, уже выпустили.

С этой мыслью я отправился в ближайший магазин здорового человека, попутно захватив разного рода таблеток от гриппа и простуды и чего-то наподобие антипохмелина. Задумался, стоит ли брать черные мешки для… В общем, не брал.

Огромный магазин, такой же как и все остальные продуктовые любой страны, был завален не только едой, но и разного рода хренью, о предназначении которой оставалось только догадываться. Здесь было все: от стандартных наборов готовых обедов, банальных роллов, которые, судя по заваленному прилавку, сегодня не особо пользовались спросом, мороженой пиццей и прочим, и прочим…

Предпочитая есть, что готовлю, я закинул в корзинку набор из куриных грудок и ножек. Следом туда отправилась пачка приправ, из фруктовов – связка самых дешевых бананов, пара яблок, ну и куда же без лимона. Обожаю его, и с сахарком, и с чайком, вкуснятина. Так, теперь… Ох, самое главное, чуть не забыл, так как один из моих родителей был из Бульбаленда, ну или в простонародье, Беларуси, пройти мимо этой прекрасной горы я никак не мог. Закинув пару кило в пакетик, я с гордостью положил овощ богов в корзинку. Хлеб – всему голова, а так как его я не очень люблю, будем есть картошку – она же второй хлеб. От спиртного сегодня было принято решение воздержаться, вместо него бутылка вредного напитка, практически всем напоминающего колу.

Далее все было просто: касса самообслуживания под зорким глазом всебдящего охранника и десятков камер, ну и дорога домой как нечто само собой разумеющееся.

Осенний ветерок приятно обдувал волосы. Забыв про все невзгоды, я с поднятой головой возвращался домой, уже представляя, как буду спасать это раненое и замученное животное, спящее у меня в квартире.

Красный сигнал светофора встретил меня звуковым сопровождением. Стоя в гордом одиночестве на не столь широкой улочке, заметил двух симпатичных молодых азиаточек. Подруги что-то шумно между собой обсуждали, а заметив мой взгляд, переключились на меня. Черт, ну вот, опять. Смотрят, улыбаются, одна из них даже пальцем куда-то по направлению ко мне указывает. Как это работает, б***ь? Ладно, сейчас будут проходить мимо – обязательно ведь остановятся, чтобы со мной познакомиться, верно? Тогда на них и проверю свои способности.

Свет светофора сменился. Девушки, все так же хихикая, зашагали мне навстречу. Но долгожданного жаркого знакомства не последовало. Пряча глаза, одна из девчонок, указав пальцем на мои штаны, просто прошла мимо.

Перейдя дорогу, я поймал мимолетный ступор, а после поглядел им вслед. Что это, мать вашу, сейчас было? Мой взгляд с их молодых и стройных фигур медленно перекочевал на брюки.

– Блять… – звучно пролетело русское ругательство над гонконгской улочкой. Ширинка – вот что привлекло их внимание. У меня распоролась е****я ширинка, и теперь всем были видны мои серенькие семейники. Какой же я идиот…

Прикрыв саквояжем внепланово образовавшееся отверстие в моих брюках, я уже менее веселым шагнул в фойе своего подъезда.

В собственный дом заходил с трепетом и надеждой в сердце, что барышня, которую я приютил, не померла, не обрыгалась или обгадилась где-то у меня на кухне. Будь у меня домашний питомец, я бы за него меньше переживал, чем за эту особу…

Вглядываясь, словно грабитель, в приоткрывшуюся дверь, ничего странного не заметил. Пол чистый, ее обувь рядом с моими кроссовками. Аккуратно скинув туфли, прошел в гостиную, где и услышал некое подвывание под шум воды.

«Моется», – с облегчением вздохнув, отправился на кухню. Один факт того, что живая, – уже радовал. А с учетом того, как от нее несло в первое наше знакомство, ее пребывание в ванной было только на руку нам двоим. Если б она еще что-то со своими кустами под руками сделала, цены бы ей не было. Хотя… стоп, не-не, там мой единственный станок и последняя кассета. Думаю, на подобное у нее духу не хватит, хотя…

Отщелкнувшийся электрический чайник быстро опустел. Что может способствовать наилучшему развитию разговора, если не горячий чай после душа? Травный отвар, плотно окрашивая воду, равномерно распределился по всем краям, неся этот чарующий аромат. Быть может, именно из-за подобных мелочей я и остался в Китае – травы, которые они использовали вместо заварки, действительно были чем-то волшебным.

Следом в большую миску улетела куриная грудка, плотно посыпанная специями с добавлением небольшого количества лимонного сока. Следом в мусорку посыпалась кожура. Никаких изысков: на ужин вареная картоха и поджаренная грудка. Конечно, можно было бы понтануться перед этой дамой, но зачем? Ох, у меня же еще был стейк, кстати. А где он?

Шлепая мокрыми ногами, из ванны показалась эта… Ой-ей-ей…

– Ты бы прикрылась чем-то… – отвел взгляд в сторону, когда передо мной показалась полностью голая Хуалинг.

Интересно, она это сделала специально, или просто не услышала, как я вернулся?

– Не хочу, – равнодушно ответила азиатка. Значит, все-таки специально. – Спасибо, что не выгнал, и за стейк тоже, было очень вкусно, – голос девушки менялся и ломался буквально в каждом слове. – Эй, Миша, почему ты прячешь от меня свои глаза? – светя прямо перед моим лицом своим выбритым пельменем, Хуалин, аккуратно положив руку мне на голову, заставила меня подняться.

Сейчас передо мной была совершенно другая девушка: на вид лет двадцати двух; худощавая, но в меру; плоской груди, как таковой, не было… Соблазнительная двоечка застыла в двадцати сантиметрах от меня, и кусты…

– Боже, только не говори мне, что ты побрила подмышки и свою пилотку моим станком… – понимая, что придется менять бритву, ибо этой пользоваться я спокойно точно не смогу, посмотрел на прямо-таки сиявшую передо мной от счастья Хуалинг.

– Ну, ты всю ночь бубнил: «Волосатые подмышки, волосатые подмышки, ужас».

Это я такое говорил во сне? Как же стыдно… Видимо, наше первое знакомство у моих дверей оставило на моей психике неисцеляемую рану.

– В любом случае так делать нельзя! То, что ты привела себя в порядок, – безусловно, плюс, но…

Вторая рука Хуалинг легла мне на грудь, после чего та, ластясь словно кошка, прижалась ко мне.

– Почему так делать нельзя? – пропела она, опуская руки к моим брюкам.

Что за китайская магия? Глядя на эту ставшую на колени девушку, даже не удивленно, а шокировано я пытался понять. Как такое преображение могло произойти всего за один день?!

– Потому что это называется личной гигиеной. Станок можешь оставить себе, но впредь… – приготовившись получать наслаждение, откинув задние мысли, руками облокотился на столешницу, как тут же адское пламя обожгло мои руки.

– Ах, блять! – выкрикнув, подпрыгнул я на месте, тем самым напугав отскочившую в сторону Хуалинг. – Е****я электрическая плита, надо же было так…

Тряся обожженной рукой, второй быстро открутил вентиль холодной воды. Боже, чем я только думал – переспать с этой, как ее… Еще пару дней назад я бы с большей радостью хер в блендер опустил, а тут… Как такое возможно? Сжав зубы, я вытер обожженную ладонь, следом наложил сухую повязку. Вот, что бывает, когда играешься у плиты, Миша.

Отошедшая от шока азиатка, улыбнувшись, поднялась с пола. Ее мокрые волосы… Когда они успели стать такими длинными?

– Ну и зачем все это представление? – опершись на стену, с неуместной снисходительностью спросила Хуалинг.

– В смысле? Первая помощь при ожогах… Слышала о таком? Черт, где мой анальгин… Вот он, родной, последняя пластинка из дома осталась.

– Миша, я же не слепая и вижу, что ты не человек. Не переживай, тебе уже раскрыли, так что просто исцели себя…

От этих слов меня пробило в пот, после чего таблетка, на секунду застряв в горле, со скрипом провалилась вниз.

– Ну только не надо делать такое удивленное лицо. Стой… ты что, реально обычный?

– А ты еще кто? – пятясь, рукой я нащупал кухонный нож.

Вот серьезно, после всех предупреждений от Суинг и Пака было не до шуток. Только после подобных слов мозаика из десятков нелогичных слов и поступков этой девушки стала преображаться в единую картину.

Ее приказной тон, метка суккуба. Быть может, это была вовсе не старая цыганка, а именно она, та, лицо которой в лифте я так и не увидел?

– Эй, да расслабься ты и, будь добр, убери нож, ну пожалуйста. Ты мне как бы почти жизнь спас, и, уж поверь, я – последняя, кто желает тебе зла… – подняв руки в гору, колыхнула своей аппетитной грудью Хуалинг.

Я так и поступил, нож опустил, но из руки не выпустил. Видя мою настороженность, девушка спокойно подошла, взяв в свои ладони мою обожженную руку.

– Миша, только честно, ты ведь знал о нас и давно уже являешься частью Великой тайны?

Мягкое розовое облачко, обволакивая кисть с приятным покалыванием, стало глушить боль от ожогов.

– О демонах, духах – до недавнего времени знал, но не верил… Да и что за Великая тайна?

– Забавно, верить и знать эти слова… Одновременно такие похожие и такие разные, – как-то загадочно и ласково проговорила Хуалинг.

Черт, я вообще с той же утренней особой говорю? Откуда такие перемены? Где тот скотский характер?

– Вера – удел простых смертных. Мы же, знающие, и есть та самая Великая тайна. Не представляю, как так получилось, но хочу чтобы ты знал, Миша. Поневоле ты стал участником одной старой и очень-очень долгой игры. Игры богов, – договорив, девушка, осторожно развязав повязку, развела мои руки в стороны – на коже ладони не было и следа от ожога.

– Какая на хрен игра? Кто ты вообще такая? – еще раз, но более мягко переспросил я.

Глава 16

Взгляд Хуалинг постоянно менялся. Я видел в нем радость, желание в чем-то признаться и настоящий, животный страх. Она опасалась чего-то. Может, мне не стоит знать, кто она на самом деле? Но вдруг она и есть тот самый суккуб, из-за которого все это происходит? Вдруг она сможет мне чем-то помочь?

– У нас, древних, много имен… В Китае меня называют добрым духом Мо, в Японии окрестили разгоняющей ночную тьму Баку, сама же я зову себя Хуалинг. Выбирай любое из этих имен, тебе я разрешаю, – закончив представляться, вильнув попкой, она взяла в руки кружку с чаем и звучно сербнула. Манеры, или их отсутствие, вынудили меня улыбнуться. Это была все та же не имеющая манер, побитая кошка у моих дверей.

– Так что ты за существо такое?

– Животный дух. Но называть себя животным не позволю. Я умею разгонять ночные кошмары, раскрашивать сны, своей силой я способна забрать все негативные эмоции, вкладывая в них частичку себя, преобразую ту и возвращаю хозяину дома, – еще один звучный глоток. – Вкусно, – заявила Мо. – Только твой сегодняшний сон, о Будда, как так получилось, что я стала твоим ночным кошмаром?

– Понятия не имею, – оглядывая стройную и привлекательную девушку, честно ответил я. – Твой внешний вид… Ты даже с лица изменилась…

– Да, знаю, это также часть моей силы. Задерживаясь в новом доме больше суток, я постепенно приобретаю желанный хозяином дома лик. Это происходит произвольно, и контролировать это я не могу. Оттого зачастую приходится скитаться из дома в дом, иначе люди начинают задавать ненужные вопросы. Это мой самый главный изъян, который не скроет даже магия. Вот представь, поселилась у тебя над головой плоскогрудая доска, а через неделю у нее откуда-то взялся пятый размер? Такое преображение точно запомнится, а в нашем деле это недопустимо.

– Так почему ты не можешь взять и купить себе собственный дом? Жила бы себе, ни под кого не подстраивалась.

– Ну да, и умерла бы через двадцать четыре часа. Нет, мой милый Миша, мир духов устроен немного сложнее, чем вы, смертные, можете представить. Я тому наглядный пример. Созданная небесами, не имею дома, семьи, вынуждена вечно кому-то помогать и служить. Единственное, что подобная мне может, – так это бежать в надежде попасть под кров хорошего человека, а не…

– Стой, хочешь сказать, ты пай-девочка? Не смеши, ты точно пыталась взять меня под контроль своими командами, и к тому же твой телефон и слова той женщины, кажется, твоей «уважаемой сестры»? Она явно была не в восторге от твоих действий.

– Гипноз? Все, на что я способна, – это на несколько минут подчинить одного человека – хозяина дома, у порога которого нахожусь, без возможности причинить тому вреда. Когда ты нашел меня, скажем так, это была ненастоящая я, и… Стой, какой телефон? Какая сестра? У меня отродясь не было ни того не другого!

– В смысле, не было? А тот тогда чей? – указав пальцем на звонилку, лежащую на кофейном столике, спросил я, после чего та, как по команде, завибрировала.

– О нет, что я наделала… Зачем я его взяла… Это была не я… Проклятие… Нет, что-то другое, о Будда… – схватившись руками за голову, сползла по стенке Хуалинг.

– Что случилось? Чей это телефон? – за моими вопросами последовал не сулящий ничего хорошего стук в дверь.

– О Будда, они нашли меня и пришли за мной… Прошу, не отдавай меня им, пожалуйста, пожалуйста, Миша! Я буду хорошим духом, клянусь, стану лучшим, можешь бить меня, даже животным меня можешь называть, но только не отдавай меня им, прошу, пожалуйста, только не снова!!! – дрожащими руками Мо, цепляясь за мои ноги, не просила, а молила меня, словно за дверью стоял настоящий демон, готовый утащить ее в ад.

– Да тихо ты, успокойся, успокойся, говорю… Кто они, почему тебя ищут?! – еле оторвав Хуалинг от своих ног, вновь попытался спросить я, но та, словно умалишенная, на мои действия, скрутившись калачиком, замерла.

– Как же задолбала вся эта потусторонняя херня… – взяв со столика телефон, быстрым шагом направился к двери, из-за которой уже кто-то звучно звал меня по имени.

Не скидывая цепочки, разблокировав замок, слегка приоткрыл дверь.

– Кто такие? Чего разорались? Соседей перепугаете! – с ходу рявкнул на незваных гостей, я, наверное, лучше бы этого не делал. За дверями, словно две большущие горы, уходящие своими толстыми и упитанными мордами за дверной косяк, стояли черные, как смола, амбалы в сопровождении миловидной девушки за их спиной.

– Михаил Калинин? – присев, чтобы его лицо было видно, спросил один из негров.

– Ну, допустим, – готовясь в любой момент захлопнуть дверь, ответил я.

– Можно мы войдем? – спросил второй.

– Парни, вы себя-то видели? Кто вас в здравом уме себе в дом пустит? – на мою настороженность мужики ответили лишь громким, басистым смехом, привлекшим внимание их говорившей по телефону спутницы.

– Мы по поводу нашей сестры. Вы не так давно звонили…

– А… – наигранно улыбнулся я. – Это той обоссанки?

– Обоссанки? – удивленно переспросила женщина за их спинами.

– Ага, эта укуренная или бухая дура обоссала мой ковер, после чего я выкинул ее обратно на лестничную клетку. Она еще некоторое время тут буянила, колотила в двери, но позже свалила. Кстати, вы мне денег должны… – строя из себя максимально грубое хамло, потребовал я.

– Мы пробили ее телефон… – подойдя поближе, проговорила девушка.

– Вот этот? – перебил ту я. – Не отдам, покуда не вернете деньги за испорченный ковер.

– Конг, – улыбнувшись, обратилась к своему, видимо, охраннику девушка. – Дай деньги, – произнесла женщина, после чего тот, вытащив из кармана своего черного пиджака связку купюр, передал незнакомке.

Вытащив оттуда несколько хрустящих купюр, девушка с любопытством заглянула мне в глаза.

– Еще за моральный ущерб, – протягивая сквозь дверь телефон, стараясь не глядеть на ее давящих лыбу спутников, добавил я, и та послушно вытащила еще две купюры.

В момент обмена девушка одной рукой крепко схватила меня за запястье, в приказном тоне произнеся:

– Замри!

И я замер.

Осторожно извлекая телефон из моих пальцев, та вложила в них деньги, и все так же, не отпуская руки, спросила:

– Ты знаешь, где Хуалинг? – ее блестящие, словно хрусталь, глаза холодили душу; зассавшие бегать по спине мурашки вместе с сердцем опустились к пяткам.

– Нет, – пытаясь скрыть дрожь в руках, крайне нелогично и опрометчиво ответил я.

– Сейчас ты войдешь в свой дом, ляжешь на кровать и… – держась за меня, та как-то осеклась. Цвет ее глаз изменился, грозное выражение лица сменилось заинтересованным. – Конг, дай визитку.

После этих слов к деньгам добавилась пластиковая карточка, и девушка повторила:

– Сейчас ты поцелуешь мою руку, войдешь в свой дом, ляжешь на кровать и уснешь. Тебе всю ночь буду сниться только я. Завтра ты будешь работать, думая только обо мне, и к девяти часам вечера позвонишь по номеру, указанному на визитке. Исполняй.

Это что, гипноз? Ведь так?! Едва она закончила, послушно, словно болванка, я губами коснулся ее руки, отчего та вздрогнула.

– Какой послушный мальчик. Не будь у меня столь важного задания, я бы показала тебе, что такое «истинное наслаждение».

Разобравшись с поцелуем, я забрал деньги, визитку и послушно, делая вид, что их не замечаю, закрыл дверь. Следом двинулся к кровати, лег и замер. Блять, Миша, во что же ты теперь вляпался? Черт, а если они сейчас вернутся? Что если кто-то из соседей скажет о том, что она фактически ночевала у моих дверей? Откуда этот героизм? Армии мало было? Мало на губе за других посидел… Срань господня… Эх, говорила мама: «Хочешь приключений – иди в дальнобойщики».

Так в положении лежа я провел полчаса. После сделал то, что требовало немалого мужества, – ослушался приказа этой властной бабы и, слава богу, не помер. Не, ну кто знает, какие последствия могут быть у этой телепатической херни? Вдруг мозги закипят или хрен отвалится. Не хотелось бы.

– Эй, ты как? – подсев к все так же голой Хуалинг, я накинул ей на плечи одеяло. – Все хорошо, они ушли, – прижимая человеческий калачик к себе, добавил я.

– Спа-спа-спа-сибо… – стучащими от страха зубами, ответила она.

– Может, расскажешь, что все это значит? Кто эта женщина и что она от тебя хочет? – некоторое время та молчаливо качалась взад-назад, а после, немного успокоившись, ответила: – Думаю, это была Зэнзэн, младшая дочь одной из правящих в этом квартале банд. Не понимаю, как ты смог противостоять ее силе. Почему ты не сказал, где я?

– Силе? Даже не знаю, может, те два здоровых парня, что были с ней, не так уж и сильны по сравнению со мной.

– Я говорю не о силе этих пешек, Миша! – не оценив моего юмора, повысила голос Мо. – Как ты смог противостоять чарам суккуба? Даже боги не всегда способны им сопротивляться, а тут ты, простой человек!

– Для начала не кричи и успокойся. Не хотелось бы, чтобы нас услышали соседи, – ответом мне было задумчивое молчание. – А теперь спокойно расскажи, что с тобой приключилось.

– Все началось несколько лет назад, когда я, поселившись в доме одинокой пожилой женщины на окраине Гонконга, произнесла добровольную клятву. Бабушка была верующей синтоисткой, уважавшей традиции, и, более того, возносившей молитвы подобным мне духам. Быть может, это и свело нас в тот момент. Она возносила дары, подкармливая мой дух, взамен на что я позволяла ей видеть добрые сны, где она была вместе со всей своей погибшей семьей. Быть может, с одной стороны, это было жестоко, но она желала этого всем своим сердцем. Да к тому же я чувствовала, что ее время уже на исходе.

Хорошая женщина, приютившая меня, была достойна снов, не вызывающих слез. Так бы мы и жили. Но все изменилось, когда в ее довольно-таки большой дом заселился второй постоялец. Его сны и душа были такими темными и жестокими, что, вторгшись однажды в мир его грез, я едва там не погибла. Тогда я поняла, что хозяин этой оболочки давно был живым мертвецом, а сила, контролировавшая сосуд, была темной и древней магией суккубов.

Два дня я при помощи своих сил и убеждений пыталась заставить женщину покинуть дом, но та была непреклонна. А я… Я не та, кто способен контролировать людские души и поступки. Моя магия за пределами порога дома держится от силы минуту-две. В стенах этого дома ничего из себя не представляющая, слабая я была обречена смотреть, как темная энергия этого парня все быстрее убивает мою хозяйку.

Одержимый был сильным, в разы сильнее меня, он чувствовал, сколько жизненной энергии остается в женщине, и в час, когда та умерла, а я стала свободной от собственной клятвы, пришли за мной. Дом вокруг заранее был обнесен барьером, не позволившим мне сбежать. Суккубы пришли в этот дом не за душою и владениями этой обеспеченной женщины. Они пришли за мной!

Схватив фактически без сопротивления, они пичкали меня наркотиками, насильно литрами заливали мне в глотку алкоголь, ослабляли мою божественную защиту черными снадобьями. Быть может, это прозвучит немного смешно для тебя, как человека, Миша, но даже разум Бога, и тем более духа-зверя, как у меня, можно разрушить.

Не знаю, сколько лет я была послушной игрушкой в стальных кандалах. Они подсадили меня на спиртное, эту белую дрянь. Сломили мой разум, подчинили тело. Все ради чего? Ха, все того же, чего желали и обычные люди – долгого и приятного сна.

Знаешь, когда живешь чем-то, как те же суккубы, развратом и похотью, все со временем приедается. А представь, что ты занимаешься этим не десять и даже не двадцать лет, а века, тысячелетия! Ты просыпаешься с одной целью, делаешь то, что тебе положено, а после видишь это во снах!

Прознав обо мне, верховный Суккуб посадила меня на цепь и, как наградной предмет, стала пускать по рукам своих младших сестер.

Суккубы не переносят тех, кто красивее их. Но и уродства тоже не терпят. Исходя из их личных вкусов и предпочтений, я стала той, кого ты подобрал на своем пороге. Так все и было…

– Если ты была действительно так ценна для них, то почему тебя оставили без присмотра? Как тебе удалось сбежать? – история Мо была печальной, но в ней оставалось слишком много белых пятен, которые я был обязан узнать. – Неужели они просто пичкали тебя наркотиками, рассчитывая, что ты не сбежишь?

– Просто наркотиками? Ха… Миша, я была во власти темного проклятия. Наркотики, по сравнению с ним, были детской шалостью. Я не могла даже дышать без позволения суккубов, но в том лифте что-то случилось… Когда мы с тобой соприкоснулись, возникла искра, словно короткое замыкание! Она обесточила проклятие подчинения, буквально высосав его без остатка. В тот момент за годы или десятилетия я впервые почувствовала себя живой личностью.

Эти молодые суккубы… Кстати, метка на тебе оставлена именно одной из них. Но не об этом сейчас… Зная, что я не могу сопротивляться приказу, они двинулись развлекаться, а меня отправили обратно в свое логово. Вот так мне удалось спокойно скрыться.

– И почему тогда ты вернулась, тем более туда, где тебя держали силой?! Не боишься, что тебя заметят? Тут же в доме повсюду камеры… О нет… Точно, камеры! Если они доберутся до поста охраны, а они в поиске тебя доберутся, нам крышка! Они увидят, что ты так и не вышла из моей квартиры и…

– Не увидят, – прервав мою панику, проговорила Хуалинг. – Я же говорю, магия нашего мира куда сложнее, чем ваши людские умы могут себе представить. Ваши камеры бесполезны, если нужно найти кого-то из нас. Они без нашего желания никогда и нигде нас не увидят. Тебя, взаимодействующего со мной, кстати, тоже. Ты помогал мне подняться, да? Но тот, кто взглянет на запись, просто будет смотреть, как какой-то очередной неудачник поднимает случайным образом упавшие на землю ключи, а после с трудом попадает в замочную скважину и заходит к себе в квартиру. Если ты решишься рассказать о нас, демонстрируя записи или фото, сделанные тобой скрытно, ты, безусловно, увидишь запечатленных нас двоих. А вот другие, ха, без нашего на то согласия увидят лишь пустоту или, как в случае с мелкой нечистью, размытый силуэт.

А здесь… Неужели ты считаешь место у твоего злейшего врага под носом малоподходящим для того, чтобы спрятаться? Ты хороший человек, и за свое поведения я извиняюсь. Я слишком долго жила, как… Как зверь. Общалась со всеми, как зверь. Острыми когтями добивалась своего, прорываясь через грязь и помои. Я стала похожей на тех, кого сейчас презираю больше всего на свете. Забыв о том, что сама когда-то имела человеческую душу, я стала демоном, попытавшимся взять тебя под контроль, за что искренне прошу прощения. Дай мне время, и, уверена, я стану хорошей слугой в твоем доме. Будь ситуация немного другой, я бы даже предложила тебе добровольный контракт, однако сейчас это было бы сродни тому, что вынести тебе смертный приговор.