Текст книги "В перерывах жизни"

В перерывах жизни
Фомирол Небесный

© Фомирол Небесный, 2023

ISBN 978-5-0059-8082-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Стихи

Первые сугробы

 
Первые сугробы – радость для детей.
Снег так быстро тает. Ну, лепи скорей!
Во дворе три крепости, снежная война…
И мальчишка быстрый. Берегись, сосна!
Снег с неё волною, на мальчишку вмиг
Полетел… За шиворот и раздался крик.
По спине струится холодная вода,
Как же ты не вовремя и бежишь куда?
Мальчик отряхнулся, снова готов в бой!
Берегись, на вас идёт ледяной конвой.
Снег летает быстро, не успел – в снегу.
Мимо проходить – попасться на войну,
Вступить в ряды воюющих и лепить снежки,
Вмиг забыть про печку, в которой пирожки.
Первые сугробы – радость для детей,
Захватила взрослых: на войну скорей!
Во дворе три крепости – снежная война
Берегись на нас идёт третья волна!
 

Синонимы любви

 
Есть три простых не громких слова,
Есть три синонима любви:
Быть рядом, даже если горе,
Быть вместе, горю вопреки.
Второй синоним – разделять,
Делить эмоции на двое.
И вместе сложность покорять,
И вместе жить, любить в покое.
А третий сложный – всепрощать.
Любовь обид не терпит вовсе.
Не надо боль внутри держать.
Ищите компромисс в вопросе.
Есть три синонима любви:
Быть рядом, разделять прощая,
Их соблюдая, ты пойми
Любовь – нелёгкая прямая.
 

Я вас любил

 
Я вас любил… Прошла уже эпоха,
Когда камин собою освещал листок.
Когда перо, что наподобие вздоха
Писало женщине любовный монолог.
Той женщине – столь лёгкой, утончённой,
Что на балах, пером в руках мужчин,
Взлетала к небесам, столь отдалённым,
Танцуя средь резных картин.
Я вас любил… Хоть и прошла эпоха,
Я взять готов листок, присевши у костра,
И написать пером, что на подобие вздоха,
Напишет вам прелестные слова.
Я вас любил… Я в вас не знал печали,
Я был всегда к вам близок, как к родной.
Спасибо вам, что мы друг друга знали,
Но у судьбы путь выдался другой.
 

Памяти Марины Францевны

 
Эта женщина хоть не худая,
Но в движениях её кружит вальс.
Эта женщина звёздного края,
Где сейчас она смотрит на нас.
Всю жизнь посвятила сцене,
Играла – словно жила.
Я хотел бы прочесть в бюллетене
Имя её. Не судьба…
Марина живёт на небе,
Память живёт в сердцах.
Какой ты была на сцене,
Такой же живи в небесах!
 

Зима

 
Под белым снегом крыш тех городских,
С пятнистой кровлей, спрятанных домов.
Где белый дым идёт из мастерских.
Шуршанье снега слышно из садов.
Деревья спят и голыми ветвями,
Согласно ветру, изменяют курс —
А тот им сказку шепчет день за днями,
Сюжет меняя на свой личный вкус.
Прислушайтесь, идя по льду, ко звукам.
Они хранят в себе энергию души.
Но никогда на льду не злитесь, боком
Все это выйдет следующим. Бежим!
Бежим скорее – это нас не ждёт!
Взгляни на небо – видишь это чудо?
Ох, север, как же ты зажёг:
Все небо в разных красках будто!
Зима-красавица: она всегда своя,
Хоть холодно вокруг, природа все меняет —
Из серых будней, где царит хандра
Мы в сказку белого с тобою попадаем.
 

Урок

 
Старый учитель, с седой бородой, морщинами под глазами
Подходит к мальцу с вопросом: что такое друзья?
Тот чешет маленький нос и пожимает плечами,
В ответ раздается: они с тобой навсегда!
Старый учитель смеётся, давно он так не смеялся,
Потом отходит немного и смотрит мальцу в глаза.
Да взрослый уже, скоро пора выпускаться,
И тут по щеке скатилась немая слеза…
Знаешь, мой друг, друзей немного на свете:
Это те люди, с которыми ты будто свой
И сколько бы не было минусов – их не заметят,
А будет проблема: помогут. Помогут с любой!
Старик улыбался, хоть слезы катались градом,
Он прожил свое и многое в жизни видал,
А этот малец, его жизнь за горами и садом,
Он будет ещё узнавать мир, который не знал.
И тут раздался звонок, малец уселся за парту:
Сегодня тема урока – открытая дверь,
Давай пообщаемся, что после выпуска? Правда!
Мне эта тема интересна теперь.
 

Апокалипсис

 
Удар. Темнота. Сумрак ночей.
Утро в больнице – ужас врачей.
Память потеряна. Мир опустел.
Новости: Белый… Белый сгорел!
Война. Перестрелки. Дым. Вечный страх.
Ветер несёт над землёй чей-то прах.
Мир опустел. Погасли витрины.
Нету ужасней этой картины.
Вакцины валяются на тротуаре.
Люди живут в каком-то кошмаре.
Здесь апокалипсис произошёл —
Белый сгорел, а Байден ушёл?
Полиция ломится. Двери ломаются.
Вакцину в шкафах ищут – стараются.
Мало вакцины – война за неё,
Война – это повод, привиться ещё.
Больные лежат. Задыхаются.
Пока Двадцать Пятый справляется.
 

Сердце

 
Ее сердце боялось летать,
Она с ним научилась жить.
Она с ним научилась смеяться, хохотать
И, конечно, любить.
Ее сердце боялось биться,
Очень сильно терзая душу.
Но она умудрилась влюбиться!
Тут же где-то нашёлся ключик.
Сердце вновь расцветает, заводится
Снова бьется в груди и млеет,
Когда кто-то о нем заботится,
Когда кто-то любит и греет.
 

«Я сделал больно. Я обидел…»

 
Я сделал больно. Я обидел.
Прости меня любовь моя.
Я с дуру даже не увидел,
Что я наждачная змея.
Пополз обнять – ужалил больно,
А отступал – хвостом дал в глаз.
Я просто со своей любовью,
Совсем не понимаю вас.
Вы научите – как мне надо,
Как встать и что когда сказать.
Простите скромного барана:
Ему лишь нужно вас понять.
 

«Девочку. Почти мёртвую. Ослабевшую…»

 
Девочку. Почти мёртвую. Ослабевшую.
Привезли в госпиталь на лечение из Ленинграда.
Ничего за время блокады не съевшая,
Девочка тяжело болела и плакала.
Девочке дали куклу, сказали: «Заботься о ней.»
Надо быть матерью и качать её часто-часто
Только с тобой она забудет те дни,
Когда ей было невыносимо больно и страшно.
Кукле из двух старых потрепанных полотенец,
Ослабевшая девочка стала хорошей мамой
В её руках будто бы ожил младенец,
Подарив жизнь, став игрушкой…
Любимой самой.
 

Митинг

 
На улице митинг. Вышли взрослые. Вышли дети.
Стоят протестуют. И каждый о чем-то своём.
На улице жарко: солнце язвительно светит.
Погода несчастна этим трагическим днем.
Америка. Все спокойно. В переднем ряду два юнца.
С плакатами, рядом с друг другом, молча.
Родители обсуждают тюремного беглеца.
Чуть дальше смеётся девочка рожи кому-то корча.
Тут выезжает на улицу чёрный громадный джип,
Из окна в толпу смотрит балаклава,
Раздаются выстрелы. Громкий, жалостный крик.
В ноги родителей два юнца упало.
Крики. Плач. Стоны детей.
Все смешалось на улице бранной.
Вывод: на митинг берите людей,
Дети пусть дома побудут, ладно?
 

«Сын в слезах играет на гармошке…»

 
Сын в слезах играет на гармошке,
Каждый день он ждёт с войны отца,
С ног свисают маленькие ножки —
На коленях внуки: детвора.
Сын в слезах, а звуки мелодичны.
«Сын играй, и я вернусь с войны»
Ноты уже стали так привычны,
Что играет, каждый день весны.
«Пап, вернись, мне восемьдесят…
Знаешь, я старею на глазах детей…
Как же больно, ты там умираешь,
А я жду шаги твоих ступней…
 

«Две трещины, ломая мир…»

 
Две трещины, ломая мир,
Бегут стремительно к друг другу.
Для них границы – лёгких тир,
С наградой: пара тысяч судеб.
Они решают кто тут прав,
Снося великие строения,
Для них ни красота дубрав,
Ни зданий – больше не спасение.
У них задача взять свое:
Фундаментально мир разрезать,
Они прозвались – божество,
Пока живой мир – будут резать…
 

«Шумит, шумит любимый город…»

 
Шумит, шумит любимый город,
Сейчас гуляя по нему,
Я понимаю, что я дома…
Что уезжать уж не хочу.
Шумит, шумит и светит ярко,
В ночной глуши, как маячок —
Зовет меня гулять по парку,
И я как-будто простачек,
Бросаю все дела и резво,
На всех ногах стремлюсь туда —
Я счастлив, будто-бы не трезвый,
Бегу без ведома куда…
Я мчусь по улицам, аллеям,
И пробираюсь сквозь кусты,
Пытаюсь как-нибудь развеять
Свои несбыточны мечты…
И я упал. Мне столб, на встрече
Сказал, что дальше так нельзя
Бежать куда-нибудь беспечно…
От всех проблем, от бытия.
И я упал, лежу, мне больно,
Но боль не та, что на душе…
Она стремительно проходит,
И я как-будто в неглиже.
Физически ничто не значу,
Вся боль находится внутри…
 

Безысходность

 
Я стою на дороге.
Автобус уже не прийдет.
Легкая безысходность, паника, ноги
Замершие. 23:00…
Странное ощущение будто
Пуля летит прямо тебе в висок
На остановке совсем безлюдно,
Но ты не стесняясь нот,
Кричишь во все горло, машешь руками.
Машины летящие вслед,
Громко смеются – какой ты несчастный,
Едут домой, кутаться в плед.
 

Наберу Украину в Гугле

 
Я наберу «Украина» в гугле,
Я посмотрю – тебе тридцать один.
Уже не кокетка в короткой юбке,
Уже привлекать должна взрослых мужчин.
Недавно ты стала зваться державой,
Сбежав от маман, прихватив с собой Крым.
Успев на последок проститься с папой,
Что умер чуть позже, шокировав мир.
Запомни, малышка, всегда держись честно,
Не ври никогда, порядочной будь
И как бы тебя не кружил запад лестно —
Пожалуйста дом свой не позабудь!
Мы сёстры, всегда ими были и будем,
Поможем тебе в любой кутерьме,
И помини – тебя никогда не забудем.
Россия – сестренка родная тебе!
Пусть президенты не держат слова,
К миру давно вас никто не ведет —
Россия под боком, Россия – своя!
Россия – поможет! Россия – поймет!
 

Про поэта

 
Сидел поэт с пустым листком бумаги,
Сидел поэт с пустою головой,
Он на листке лениво выводил зигзаги,
Он знал одно, что он ещё живой.
Но жизнь его в четвёртых стенах дома,
Что не блистала счастьем и тёплом,
Была хромой, и одинокой что-ли
Он баловался виски и вином.
Он написать не мог ни строчки больше,
Его бесили перья и тетрадь.
Он жил один, и от того лишь робче
Он брался за перо, чтобы писать.
Он был угрюм, он ненавидел женщин,
Что в жизни были редко хороши,
Он сам готовил, убирался – Бэнжэн,
Его слуга, что любит беляши.
Он никогда не слушал окруженье,
Поэтом был талантливым во всём,
Но лишь одно мешало – поиск женщин,
Он был без них беспомощным купцом.
Из рук валилось всё, что только можно,
Листки смывали слёзы, буквы – боль,
Найти себе любимую не сложно,
Сложнее, чтоб любила, как Асоль.
Сложнее, чтоб ждала у брега моря,
Хотя на море шторм и ураган,
Ждала надеясь, что родною кровью
Не смыло молодого в океан.
Но в наше время лодки ходят редко,
Любовных писем не дождёшься вновь,
И серенады петь – давно уже не метко,
Сейчас цветёт ведь интернет-любовь.
А старый стихотворец из деревни,
Что этот стих тихонечко писал…
Он умер, не дождавшийся ответа
На свой высокомерный «начеркал».
А почерк был здесь сбитый, неразборный,
Я никогда такого не читал,
Он написал – любите, как придворный,
Брегите, как суровый капитан,
Живите так, чтобы любовь до гроба,
Живите так, чтобы любовь до гроба,
Живите так, чтобы любовь до гроба,
Зачёркнуто. До смерти чтоб была.
 

Джон Джейкоб Астор IV

 
Титаник тонет, суетятся все.
Никто не хочет здесь прощаться с жизнью,
Слуга бежит скорей сказать месье,
Что не приедет тот уже в отчизну:
Титаник тонет, о мой господин,
Садитесь в шлюпку, мы оплатим это!
Их, бедных много, вы – всего один,
Садитесь, лорд – их жизнь не ваше дело!
Однако тот не слушает его,
И уступает детям место в лодке.
Он прожил жизнь, добился своего,
Слуга ругает господина робко.
Бедняга мой, теперь послушай ты,
Моим деньгам не оплатить их жизни!
У них теперь разрушены мечты,
А я свои уже исполнил трижды…
 

Больная

 
В больнице, в отдельной палате, лежала больная.
Ей смерть предвещал каждый доктор, что видел её.
«Куда же вы нам, ну за что вам такое, родная?
Вам бы жить еще долго…» – не прекращая боёв,
Ей говорил каждый врач, что ее навещая,
Рыдал у кровати, колпак свой снимая пред ней…
Её сердце болело, редкой, смертельной болезнью,
Она плакала ночью, а днем без эмоций спала —
Ей приходилось быть стойкой, красивой принцессой,
Врачей не хотела расстраивать, что рано сдала.
Однажды в палату ворвался студент Владимир Алмазов,
Он долго смотрел на неё и экран у кровати…
Он долго там находился – хотел перемыслить ассов,
Бросивших всё, но ходящих в белых халатах.
Он каждый день навещал больную с цветами,
Ей улыбался, и верил – еще не конец.
Она постепенно влюблялась – и сердце с рубцами,
Вдруг начало оживать: постарался юнец.
Студент вывел формулу очень простую:
Любовь сможет вылечить, пусть медицина слаба…
 

От отца к сыну

 
Привет, моё сердце бьется,
Сегодня в последний час…
Завтра, сынок, проснешься —
Заваришь свой первый чай…
И я улыбнусь тебе снова —
Твоей белозубой улыбкой.
Твои непослушные кудри,
Станут моими!
Прытким я снова буду —
Смогу пробежать до Китая!
Я никогда не забуду,
Сколько мы сделали сами…
Я закрываю глаза – прощай!
Жизнь обретём мы с тобою —
Не в Рай! Рано еще, поживи,
Чтобы потом достойно уйти.
 

Крылья
Посвящается возвращению когда-то утраченной части души

 
Во мне набирается воздух, и сильно сжимается —
Я чувствую тяжесть, всё так же паря в облаках…
Ты для меня всегда будешь первой красавицей —
Я не простил себе – тебя потеряв…
И тут ты стучишься, кричишь: «Открой мне окошко!»
Я вижу твой взор и крылья растут на спине —
Стой, подожди, я с собою возьму лукошко,
И мы полетим в облака, как во сне…
Мы в облаках присядем на спину их мягкую,
Возьмём из лукошка мои пирожки,
И выпьем с тобой за судьбу нашу самую-самую,
Что выпала нам не смотря на ошибки и пни.
И долго смеяться мы будем с тобой над ошибками,
Тебя обниму, присяду чуть ближе к тебе —
Сниму с наших шей верёвочки с бирками,
Пусть улетят вдаль от нас ярлыки…
Во мне набирается воздух, и сильно сжимается —
Приятная тяжесть внутри, я лечу в облаках…
Ты для меня всегда будешь первой красавицей —
Я подарю тебе легкость – пари в небесах!
Ты доказала – ты можешь быть умной и сильной,
Признала ошибки, нашла, написала, пришла…
Я буду тебе впредь стеною защитной —
Чтоб ты не страдала и смело жила.
Пусть крылья твои вновь растут за спиной —
И воздух пусть кажется снова не страшным:
Взлетай, мне доверься – пари над землёй,
Найди лишь себя и всё будет прекрасным!
Во мне набирается воздух и сильно сжимается…
Ты чувствуешь лёгкость паря в небесах?
Спасибо тебе, что вновь появляешься —
Даруешь мне крылья и дом в облаках!
 

Упаковка

 
Вот свадьба, роскошная свадьба —
В подарок влюблённым алые розы,
Всё это в богатой усадьбе,
В старинном уезде… родителей слёзы…
А на соседней улице, в тринадцатом доме
Провожают покойника, плачут, молятся…
Но в жизни погибшего знали не многие —
Чрез время о нём даже не вспомнятся!
Похороны богатые, будто царя хоронят,
Заводят знакомства, общаются, пьют —
Много плачут… Без слёз не проводят!
Только немногие речь о покойнике льют.
Так и на свадьбе – любовь здесь не главная,
Её отодвинули, здесь важен размах —
Вот отгуляем, потом и расстанемся,
Как надоест, может лет через пять…
В жизни у нас одна упаковка,
Мы не спешим её открывать —
Так и томится в чердачной коробке
Сущность, которая скрыта опять…
 

«Сколько жить осталось, мисс кукушка?..»

 
Сколько жить осталось, мисс кукушка?
Будет ждать меня за ночью день?
Где же ваша, склизкая лягушка,
От принцессы спрятанная тень?
Где тут цепь с котейкой говорящей?
Что-то скучно мне, дружок в лесу…
– —
Дуб столетний покачал дубравой,
Вся листва шуршала: «ты дурак!»
Жаль, конечно, что дурак не Ваня —
Но он в сказке свой, а я чужак.
 

Тоне Кузмич

 
Девочка-карфаген, ты такая нужна на свете.
Много стали в мужчине, но много ли это даёт?
Ты родимая бабочка, в теплом весеннем привете!
Ты хранимый хрусталь, что мужчина собой бережёт!
Ты нужна нам такая – ронимая, светлая, добрая:
Без тебя бы на свете давно разгорелась война.
Только ты, согревая мужчину, родимая, тёплая
Направляешь его, как задумала это судьба.
Я закрою глаза и представлю тебя в белом платье,
Ты бежишь по траве, ещё влажной, сырой от дождя.
Ты бежишь не взирая на дождь и бомбящие капли…
Ты бежишь под обстрелами ливня, солдата любя.
Твой мужчина– солдат, ведь он сделан из стали.
Пусть обычно он мирный, спокойный, худой,
Но за девушку будет он биться, как Сталин
Стоял за Россию во Втрой Мировой.
– – – – —
Девочка-карфаген -проект совершенный и доработанный,
Пусть посмеёшься над этим ты вновь-
Но если бы не было девушки слабой, беспомощной
Тогда бы мужчин заменила их женская роль.
 

Солнце

 
Я просыпаюсь в твоих сообщениях:
Доброе утро! Привет! Как дела?
И улыбаясь, в привычных движениях
День начинаю: уж восемь – пора!
Чтоб улыбнулась пишу: «всё отлично».
Ты лучик в моих подосиновых днях,
Что сквозь верхушку деревьев обычно
Рассеянным светом глядит на меня.
День движется, свет меняется тоже,
Твоё сообщение врывается в мрак.
Ты светишь так ярко, но так непохоже
На всех остальных, мой любимый маяк.
Ты манишь меня, у меня растут крылья
Осина прощай, я лечу в небеса!
В небо взмывает моя эскадрилья,
Как же красива бывает гроза.
Я поднимаюсь сквозь тучи и вижу
Радуга снова встречает меня
Как же я счастлив, что скоро увижу
Солнце, что светит мне день ото дня!
 

«Сегодня глянул на часы …»

 
Сегодня глянул на часы —
Без четырёх дней осень…
По каплям утренней росы
Уходит лето в восемь.
Я все бросаю и бегу,
На улицу в припрыжку…
Нет лето, стой! Я не пущу!
Ты что, меня не слышишь?
И лето встало, и стоит.
Стоит в недоумении,
Под тридцать градусов жары
И смотрит в исступлении…
Я жар несло, дождей не знало,
Настал мой час покинуть вас.
Вы от моей жары устали?
Иль мне стоять под пятьдесят?
Я знаешь, тоже ведь устало,
Хранить для вас тепло земли…
А вы все жаловаться стали,
Что жарко вам, мол уходи…
Я ухожу, и что я слышу:
Остановись, постой, пожди…
Как будто вы хотите тридцать,
А не осенние дожди…
 

«Наша жизнь постоянно листает страницы…»

 
Наша жизнь постоянно листает страницы,
На каждой из них оставляя следы.
Эти следы превращаются в спицы,
В большом колесе, что ищет мечты.
Чем больше в нем спиц, тем быстрей оно едет.
А спицы равняются морю амбиций,
Которые лучше б делить на дела,
И только тогда на кораблике в Ницце,
Когда в колесе добавятся спицы —
Можно судить, далеко ли уедет,
И самое главное едет куда?
А направление считается просто —
Если взлетают долги и вопросы,
Значит амбиции ваши есть воздух,
Которым вы можете только дышать.
Если у вас небольшие вопросы,
А ваша жизнь вырывается в космос.
Значит амбиции ваши есть жизнь
В которой вы можете жить не тужить.
И мы листая у жизни страницы,
Ищем возможности добавить в них спицы,
Чтобы быстрее катиться к мечте,
Но так ли просто катиться в судьбе?
 

«Я стою на дороге…»

 
Я стою на дороге.
Автобус уже не прийдет.
Легкая безысходность, паника, ноги
Замершие. 23:00…
Странное ощущение будто
Пуля летит прямо тебе в висок
На остановке совсем безлюдно,
Но ты не стесняясь нот,
Кричишь во все горло, машешь руками.
Машины летящие вслед,
Громко смеются – какой ты несчастный,
Едут домой, кутаться в плед.
 

Дочке

 
Моя дорогая дочка,
Когда ты у нас родишься.
Я знаю, что это не скоро,
Но дай нам самим порезвиться.
Мы будем сидеть в гостиной,
На мягком воздушном пледе,
Я буду читать тебе книжки,
О медвежонке Винни.
Мы будем гулять по парку,
Кататься на каруселях,
Я подниму панамку —
«Жаль её не приклеить»
Ты скажешь мне это на ушко,
Я посмеюсь: «Ты знаешь…
В детстве себе на макушку
Я прикрепил жевачку!
И через время, как дедушка,
Я был совершенно лысый!
Смеялась родная двушка:
Когда после ванной вышел…»
Ты на меня взглянула
С искорками в глазах,
Сердце моё кольнуло,
Забилось сильней в сто раз.
Моя дорогая дочка,
Когда ты у нас родишься,
Я буду таким отцом,
Чтоб мной можно было гордиться!
 

«Она любила горы, он – пещеры…»

 
Она любила горы, он – пещеры,
Она на крыльях познала простор,
Он полюбил шумы рабочей дрели,
И на камнях её скупой узор.
Но их пути пересекались дома,
Где за столом в уютной тишине
Она рассказывала о мирских красотах,
Он о закалке каменной в огне.
Два разных человека и две сферы
Сплетались тихим вечером в одно
Они любили горы и пещеры,
И вместе – всё, и каждый, но своё.
 

Эдемское яблоко

 
Нахмуренный смайлик – эдемское яблоко,
Свисающий с ветки запретный плод…
Чтоб ты не сказал – ты не будешь прозаиком,
Не попадайся в эдемскую топь.
 
 
Эдемское яблоко – тяжкое зрелище,
Бьёт по душе, как орава врагов —
Не посещай это жуткое стрельбище,
Не осуждай, просто слушай и всё.
 
 
С Эдема тебя проклянут искусители,
И вспомнят тебе всё что было не так.
В Эдеме молчание – злата хранители.
В Эдеме все споры – болезненный рак.
 
 
Эдемское яблоко – фрукт невозврата,
Если сорвёшься, укусишь – умрёшь.
Помни, какой не была б твоя правда —
Здесь ты забытый доселе герой.
 
 
А если не прав ты – в глубокой трясине
Не окажись до того, как поймёшь
Эдемское яблоко равно паутине,
Запутает – выход потом не найдёшь.
 
 
Нахмуренный смайлик – эдемское яблоко,
Пройти испытание поможет «прости»
Чтоб не сказал – ты не будешь прозаиком,
Волшебное слово – поэтом крестит
 

Альбом «Смена поколений»

Альбом

 
1. Я хочу написать альбом,
Чёрно-красной неоновой нитью.
Провести сквозь него пером
Все события прожитой жизни.
Я хочу написать альбом,
Всё как есть: без прикрас и утаек.
Только вот ни одним пером
Не напишешь «Пап, я скучаю»
Припев:
Ты писал и читал стихи,
Ты в газетах печатался многих,
И с твоей широкой руки
Я узнал, что такое подвиг.
Ты был добрым и чутким отцом
Но гораздо позднее срока,
Я уж вырос и стал мужиком
Жаль, что нас развела дорога.
2. Я хочу написать альбом
На гитаре своей поздно ночью
Рассказать в нём тебе о том
Почему я так вою по-волчьи
Я хочу написать альбом
О тебе, о себе, и о сыне
Я хочу хоть одним глазком
Увидать тебе и поныне.
Припев:
Ты писал и читал стихи,
Ты в газетах печатался многих,
И с твоей широкой руки
Я узнал, что такое подвиг.
Ты был добрым и чутким отцом
Но гораздо позднее срока,
Я уж вырос и стал мужиком
Жаль, что нас развела дорога.
3. Знаешь папа, я знал, что ты здесь
Я общался с тобой так часто
Я любил посидеть, побалдеть
Но ты быстро довольно скончался.
Я хотел бы, чтоб ты ещё жил,
Я хоть вырос, но строгость отцовства
Это свой неопознаный мир.
Это мир твоего геройства.
Припев:
Ты писал и читал стихи,
Ты в газетах печатался многих,
И с твоей широкой руки
Я узнал, что такое подвиг.
Ты был добрым и чутким отцом
Но гораздо позднее срока,
Я уж вырос и стал мужиком
Жаль, что нас развела дорога.