Текст книги "Военный дневник. 1941–1942"

Война на Востоке

20 июня 1941 года Генштаб сухопутных войск передал в войска кодовое слово «Дортмунд», в соответствии с которым 22 июня в три часа утра (по берлинскому времени) части вермахта перешли советско-германскую границу: для Германии началась очередная кампания Второй мировой войны, для Советского Союза – Великая Отечественная война. С началом войны против СССР значение Генштаба сухопутных войск резко возросло. На него было возложено руководство военными действиями на советско-германском театре военных действий, а все другие фронты переданы в ведение Верховного командования вермахта (ОКВ) и его Штаба оперативного руководства. То есть с июня 1941 года именно Франц Гальдер и подчиненный ему аппарат – порядка 1200 человек – были ответственны за планирование и осуществление операций на Востоке.

В связи с возложением на Генштаб новых обязанностей произошло разделение основных его служб. Те, что отвечали за общее планирование и тыловые службы, остались в Цоссене, а оперативная составляющая Генштаба переехала в специально обустроенную полевую Ставку ОКХ под Мауервальдом в Восточной Пруссии, поближе к полевой Ставке фюрера «Вольфшанце» под Растенбургом. Первые успехи вермахта полностью оправдали наметки Гальдера, и 3 июля 1941 года – всего через 11 дней после начала войны – он записал в своем дневнике, уже абсолютно уверенный в скором поражении СССР: «В целом можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена… Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней».

Успешное развитие Восточной кампании вскоре привело к довольно серьезному конфликту между Гитлером и начальником Генштаба. В соответствии с когда-то разработанным планом генерала Маркса, Гальдер продолжал считать главной целью первого периода кампании столицу СССР – Москву. Однако Гитлер, объявивший войну на полное истощение противника, считал значительно более важным уничтожение живой силы противника и установление контроля над наиболее ценными в экономическом отношении южными областями СССР: зерновыми житницами Украины и Кубани, донбасским углем, и, в перспективе, нефтяными месторождениями Северного Кавказа. Поэтому пока группа армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока развивала успешное наступление на Москву, Гитлер неожиданно принял решение перебросить танковые соединения этой группы армий на север и на юг. Бок категорически протестовал, его поддержали Гальдер и Браухич. С точки зрения чистой стратегии все было правильно, но политика диктовала свои правила. Гитлер не собирался брать ни Москву, ни Ленинград, он решил окружить их фланговыми ударами, а затем задушить их блокадой. Главной целью стратегии Гитлера было уничтожение личного состава РККА, а по сформулированному еще Мольтке постулату, целями вермахта было, с точки зрения Гальдера, разгром вооруженных сил противника и захват стратегически выгодных пунктов. Гитлер посчитал возможным в первой – осенней – кампании 1941 года добиться сразу нескольких целей, Гальдер же хотел брать Москву. Естественно, Гитлер сумел настоять на своем плане кампании, несмотря на ожесточенное сопротивление генералов. Снятие танковых частей с центрального участка фронта принесло большие успехи на севере и юге, но резко снизило темп наступления на Московском направлении, что дало возможность Гальдеру (и другим генералам) после войны заявить, что «Восточная кампания» была бы выиграна, если бы не «дилетантское» вмешательство Гитлера в руководство войсками.

Мыслившие исключительно военными категориями Браухич и Гальдер – и не только они, но и, например, фон Бок и Гудериан – предприняли все усилия, чтобы добиться разрешения продолжить наступление под Москвой. Однако Гитлер настоял на решающем значении военно-промышленного потенциала Юга: если мы лишим СССР украинского хлеба, донбасского угля и кавказской нефти, утверждал он, Россия задохнется и не сможет более продолжать борьбу. Таким образом, попытки Гальдера успехом не увенчались и его обе докладные записки (от 12 и 22 августа 1941 года) были проигнорированы. Гальдер стал подбивать Браухича на отставку, но последний сумел отговорить от этого своего начальника Генштаба, апеллируя к его долгу офицера и важности их работы для блага Германии.

Новое наступление на Москву было намечено на конец сентября – 30-го числа этого месяца вперед пошла группа Гудериана, а 2 октября «группа армий [“Центр”] перешла в наступление в полном соответствии с планом. Наступление проходит с такой легкостью, что невольно задаешься вопросом, уже не сбежал ли противник», – записал командующий группой армий «Центр» Федор фон Бок[19]19
  Бок Ф. Я стоял у ворот Москвы. М., 2006. С.180.


[Закрыть]. Однако при подготовке операции «Тайфун» Генштаб не смог просчитать ситуацию. Были не только недооценены силы и воля к сопротивлению РККА, Генштаб также ошибся в расчете необходимых для наступления сил и не смог обеспечить бесперебойное снабжение наступающей группировки, в том числе и не принял во внимание ухудшающиеся поздней осенью – ранней зимой в России погодные условия. Пытаясь контролировать действия группы армий, Гальдер ставил перед группой армий «Центр» нереальные задачи.

Наступление развивалось тяжело, по советским данным, с 16 ноября по 5 декабря немцы потеряли под Москвой более 155 тысяч человек убитыми и ранеными, около 800 танков, 300 орудий и 1500 самолетов. Правда, и РККА понесла огромные потери: с 30 сентября по 5 декабря ее безвозвратные потери под Москвой составили почти 515 тысяч человек, а санитарные еще 144 тысячи человек[20]20
  Гриф секретности снят. М., 1993. С. 171.


[Закрыть]. Кризис завершился 5 декабря, когда в контрнаступление под Москвой перешли войска Западного, Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Теперь и Гальдер понял, что «Тайфун» провалился, и начал сетовать на то, что Гитлер не хочет принять его аргументов о полном истощении группы армий «Центр». Гальдер был вынужден признать, что его оценка ситуации была ошибочной, а его непосредственный начальник генерал-фельдмаршал фон Браухич, взяв на себя ответственность за все ошибки, подал в отставку. 19 декабря 1941 года Гитлер принял отставку Браухича. Однако фюрер решил никого не назначать на вакантный пост и объявил себя еще и главнокомандующим сухопутными войсками (в дополнение к посту Верховного главнокомандующего вермахтом). С этого момента Гальдер уже де-юре стал подчиняться непосредственно Гитлеру, став его первым и ближайшим помощником по руководству военными операциями на советско-германском фронте.

Уходя в отставку, Браухич объявил Гальдеру, что освобождает его от обещания также оставить пост: такой договоренности они достигли несколько раньше, причем по инициативе именно Гальдера, который таким образом уже изначально планировал свою возможную отставку как крупный акт протеста. Но получилось так, что даже в общем-то не очень решительный Браухич оказался более принципиальным, чем неоднократно заявлявший о своем неприятии нацистского режима Франц Гальдер. В это же время, в связи с отставкой Браухича, а также расширением войны и изменением ситуации на фронте, Гитлер несколько перестроил управление вооруженными силами. За Гальдером осталось планирование и осуществление операций на советско-германском фронте, все остальные фронты – за Верховным командованием вермахта. Кроме того, Гитлер, приняв на себя обязанности главнокомандующего сухопутными войсками, не мог в полной мере исполнять его функции, прежде всего в отношении тех аспектов ОКХ, которые не имели непосредственного отношения к оперативному руководству войсками. Эти задачи фактически теперь были переданы ОКВ, и Гальдер, таким образом, утратил контроль за ОКХ, на которое мог ранее оказывать влияние через Браухича. Подобное усиление ОКВ имело также целью освободить начальника Генштаба от несвойственных ему функций и дать ему возможность полностью сконцентрироваться на военных операциях на Востоке.

После войны Гальдер, отстаивая честь мундира, постоянно подчеркивал, что противился «авантюрным» планам Гитлера. Реальная ситуация была несколько другой: когда Гальдер стал говорить о некомпетентности Браухича – тот уже был в отставке и не мог ответить на обвинения, затем – и это самое главное – он фактически полностью воспринял методы руководства и главные направления общей стратегии Гитлера на Востоке. Вслед за Гитлером он категорически отвергал просьбы командующих войсками об отступлении или переходе в оборону. Лишь в начале 1942 года он на совещаниях в Ставке некоторое время выступал за переход на Востоке к «стратегической обороне», но довольно скоро изменил свою точку зрения и взялся за разработку планов новых наступлений – как того и требовал Гитлер. Дальше этих слабых попыток столь разрекламированное Гальдером после войны «противодействие» не пошло, мало того – Генштаб даже не стал тратить время на разработку детальных оперативных планов этой самой «стратегической обороны».

В конце марта 1942 года Гальдер представил план новой наступательной кампании на Востоке, который предусматривал наступление на севере и на юге, с перспективой захвата Сталинграда и нефтеносных районов Северного Кавказа. То есть именно то, что требовал Гитлер. Вопрос о том, был ли он согласен с этими планами, – вторичен. Тем более что нет сведений ни о каких-либо прошениях Гальдера об отставке, ни о каких-либо его меморандумах, в которых он бы обосновал свою позицию, отличную от позиции Верховного главнокомандующего. Составленный, а затем и доработанный Генштабом план «Блау» изначально ставил перед вермахтом слишком масштабные цели, на которые он был неспособен – прежде всего из-за сильного утомления войск, большого некомплекта в личном составе и недостатке техники. Кроме того, Гальдер вслед за Гитлером не смог реально оценить силы противника, и в дальнейшем оказалось, что РККА обладает значительно более крупными силами, чем это было «нужно» для операции «Блау». Фактически можно сказать, что, составляя план новой кампании, Генштаб сухопутных войск проявил некомпетентность, при именно в тех областях, где он должен был проявить профессионализм. В то же время по различных частным вопросам у Гальдера с Гитлером возникали постоянные конфликты – прежде всего во время ежедневных совещаний в Ставке. Например, Гальдер выступал против одновременного наступления на Сталинградском и Кавказском направлениях, предлагая провести эти операции одну за другой. Раздраженный Гальдер в беседах со своими коллегами не раз уничижительно отзывался о «полководческих способностях» Гитлера, этого «богемского ефрейтора».

В августе – сентябре 1942 года стало ясно, что план «Блау» провалился. Гальдер категорически отказался признать в этом вину Генштаба сухопутных войск и пошел чуть ли не на прямой конфликт с Гитлером. Совещания в Ставке приняли вид постоянных склок и споров: Гальдер критиковал все предложения и планы Гитлера, доказывая, что они не осуществимы. В то же время Гальдер не предлагал своему Верховному главнокомандующему каких-либо альтернативных планов исправления существующей ситуации. В результате в сентябре 1942 года возник острый кризис командования, Ставка пребывала в постоянных спорах, а ситуация на фронте требовала принятия быстрых и кардинальных решений. Терпеть дальше Гитлер не хотел – хотя он очень тяжело расставался со своими постоянными сотрудниками. Теперь же он в очередной раз обвинил генералов, что они не могут реализовать его «гениальные планы» и являются единственной причиной неудач вермахта. 24 сентября 1942 года он отстранил Франца Гальдера от занимаемой должности и отправил в резерв ОКХ. «Эпоха Гальдера» в Генштабе сухопутных войск Германии завершилась.

«Свободный от обвинений»

Оказавшись не у дел, Гальдер первым делом обиделся: по его мнению, человека, столь много сделавшего для Германии, нельзя было просто так, походя, уволить в отставку. Надо было соблюдать приличия – поблагодарить, наградить, указать на большие заслуги и так далее. Его же просто выбросили как ненужного офицера для поручений. Это пока – в 1942 году. После войны он изменил свою точку зрения: теперь он стал заявлять, что своими действиями специально вел дело к отставке, фактически блокировав любую конструктивную работу Генштаба. Однако, если обратиться к обстоятельствам отставки, а также учесть, что Гальдер всегда – и после войны тоже – крайне раздраженно говорил о ней, можно утверждать, что все его разговоры о провоцировании отставки, откровенная ложь и попытка представить себя победителям «противником режима». Но это опровергается хотя бы словами действительного противника режима графа Клауса фон Штауфенберга: «Гальдер думает только по-военному и всегда думал только по-военному. Нет никаких иллюзий. Нашими союзниками являются не Гальдер и Кейтель, а бедственное военное положение и – поражения, которые заставляют задуматься».

Франц Гальдер поселился на своей вилле в Берлине-Грюневальде и, хотя некоторые из заговорщиков попытались установить с ним контакт, на сотрудничество с антигитлеровски настроенными военными и политиками он не пошел. В конце 1942 года Франц Гальдер, озаботившись состоянием собственного здоровья, прошел обследование в госпитале ОКВ в Берлине. Врачи констатировали сильное переутомление и запущенный ишиас. По направлению военных врачей Гальдер с конца января по конец февраля 1943 года прошел курс лечения в санатории Шитлляххауз, который располагался в чудесном уголке неповторимых Баварских Альп близ Оберстдорфа. Из санатория Гальдер выписался с формулировкой, что он «полностью пригоден к военной службе».

Его отношение к Гитлеру в этот период характеризовалось как резко критическое, фактически он говорил то же самое, что и в 1938–1939 годах, только более категорично. В то же время Гальдер, считавший, что за ним гестапо установило постоянную слежку действовал крайне осторожно, позволяя себе критику Гитлера исключительно в узком кругу особо доверенных лиц, в молчании которых он не сомневался.

В августе 1943 года Гальдер продал свою берлинскую виллу и уехал в Баварию, где поселился в маленьком, игрушечном городке Ашау, который находился в округе Химгау, на самой немецко-австрийской границе. Прелестное и спокойное место, вдали от большой политики и больших волнений, украшенное замком Хохенашау XII века.

Удалившись из Берлина, в Баварии Гальдер вновь проявил некое подобие активности. Людвиг Бек помнил о его антинацистских настроениях и постоянно рекомендовал Гальдера своим сторонникам как возможного участника заговора. Осторожный Гальдер ограничился лишь крайне аккуратным зондированием положения. Когда один из заговорщиков – баварский посланник в Берлине Франц Шперр – вышел на него, то Гальдер в принципе от сотрудничества отказался. Однако в то же время заверил Шперра, что в случае победы заговора он будет готов занять в «обновленной Германии» соответствующее высокое положение. Другие встречи также имели скорее вид разговоров, чем конкретных действий. Фактически Гальдер даже не был в курсе планов заговорщиков об организации военного переворота и убийства Гитлера, хотя действия заговорщиков были крайне уязвимы с точки зрения конспирации. Кроме того, Гальдер категорически отрицал организацию убийства Гитлера, считая, что подобное мероприятие нанесет ущерб Германии. Таким образом, ничего конкретного о Гальдере-заговорщике сказать нельзя: с одной стороны, он критически относился к Гитлеру, с другой – никаких конкретных шагов им предпринято не было и позже он лишь ограничился критикой дилетантских действий заговорщиков и их ошибок.

У Гальдера тем не менее были причины быть осторожным. Служба безопасности время от времени получала о нем сведения и докладывала их своему шефу. В результате Гиммлер в ноябре 1943 года сообщил Геббельсу, что Гальдер является «врагом государства» и «стремится установить связь с англичанами» (что действительности не соответствовало). Правда, его действия признаны дилетантскими и неопасными, что, впрочем, не отрицало установления наблюдения.

20 июля 1944 года в Ставке фюрера в Растенбурге взорвалась бомба, заложенная графом Штауфенбергом. В последовавших за этим событиях Гальдер абсолютно никакого участия не принимал – он продолжал жизнь отставного генерала в Ашау. Но как только по Германии начались аресты всех причастных к заговору, гестапо сразу же вспомнило о бывшем начальнике Генштаба. Уже 23 июля к Гальдеру явились следователи гестапо и генерал-полковник был арестован. Гальдер был искренне удивлен этой акцией – себя он к заговорщикам не относил, что, кстати, соответствовало действительности. Сначала его перевезли в Мюнхен, в тюрьму Штадельхейм, но уже 25 июля отправили в концентрационный лагерь Дахау.

Через несколько дней Гальдера отправили в концентрационный лагерь Равенсбрюк-Фюрстенберг, где было собрано некоторое количество военных, арестованных по подозрению в подготовке переворота. В середине августа гестапо также арестовало его жену и одну из дочерей – Ирмингард Зейдерер: жена попала в Равенсбрюк, дочь – в Моабитскую тюрьму. 7 октября Гальдера перевезли в Берлин и поместили в тюрьму РСХА, расположенную в печально известном здании на Принц-Альбрехтштрассе. Следствие перешло к стадии допросов. Однако никаких особых обвинений ему предъявить не смогли: все сведения об антинацистских настроениях Гальдера относились исключительно к довоенному периоду и «привязать» его к заговору 20 июля 1944 года не удалось.

Пока еще не было известно, будет ли ему предъявлено обвинение, руководство ОКХ предприняло ряд мер, которые в будущем могли бы облегчить действия карательных органов. Бюрократические жернова мелили медленно, и только 31 января 1945 года – через семь месяцев заключения – генерал-полковник Франц Гальдер был официально уволен с действительной военной службы с запрещением носить военную форму. (Кстати, именно этот приказ, а не сам факт ареста, больше всего расстроил Гальдера. Запрещение носить мундир находившийся в заключении генерал воспринял как личное оскорбление.) Теперь в случае чего Гальдер подлежал суду Народной судебной палаты, а не Имперского военного суда. Следовательно, если бы процесс состоялся, никакой надежды на хотя бы внешне справедливый приговор не было. Но обвинение Гальдеру так и не предъявили.

Во время налета американской авиации на Берлин 31 января 1945 года здание на Принц-Альбрехтштрассе, в подвалах которого содержался Гальдер (а также другие арестованные), было сильно повреждено. Через два дня состоялся еще один налет, после которого содержать здесь арестованных стало просто невозможным. В связи с этим Гальдер и другие заключенные были перевезены на юг Германии, в концентрационный лагерь Флоссенбург. 9 апреля Гальдера перевели в Дахау, где он попал в специальный флигель для привилегированных заключенных. Здесь он, кстати, встретился со своей супругой. Положение заключенных в Дахау было значительно более либерально, чем в том же Флоссенбурге, они даже имели возможность общаться друг с другом. В общем в Дахау уже оказались те, против кого особо серьезных обвинений не было: они считались «врагами государства», но не столь опасными, чтобы их уничтожать, их надо было лишь изолировать от общества.

Перипетии Гальдера в последние дни Третьего рейха напоминали авантюрный роман. Американские войска быстро продвигались к Мюнхену, а оттуда до Дахау было всего с полчаса на машине. Поэтому руководство концлагеря получило приказ вывезти особо важных заключенных подальше от военных действий. Два транспорта отправились из лагеря 24 и 27 апреля. Они миновали Розенхейм, Инсбрук и 28 апреля прибыли в деревушку Нидердорф, располагавшуюся вблизи от южнотирольского городка Тоблах. Заключенные были спасены благодаря одному из своих коллег по несчастью – полковнику фон Бонину. У него не успели отобрать военную форму, и он, ускользнув от растерявшихся охранников, добрался до телефона и связался со штабом группы армий «Ц». Начальником штаба являлся генерал танковых войск Ганс Рёттигер, который в 1938–1939 годах служил под началом Гальдера в Генштабе. Возможно, это знакомство также сыграло свою роль, и Рёттигер отдал приказ оставить заключенных в покое. Нидердорф был занят частями вермахта, и эсэсовцам ничего не оставалось, как подчиниться, выполнять приказ Гиммлера «не допускать их в руки врага, а убить» они также в общей суматохе не собирались.

5 мая 1945 года Нидердорф был занят частями 7-й армии США и заключенные попали в руки американцев.

Как бывший высокопоставленный военнослужащий вермахта Франц Гальдер был немедленно объявлен военнопленным, что вызвало у него очередной приступ обиды – он заявил, что официально уволен с военной службы и ему должны предоставить статус интернированного, американцы заявление проигнорировали. Сначала его поместили в симпатичную гостиницу на Прагерзее, а затем через Верону и Рим доставили в Неаполь. За короткое время Гальдеру пришлось сменить несколько мест заключения – Капри, Казерта, Адверде, – пока его наконец в середине июня 1945 года не доставили через Париж во Франкфурт-на-Майне. В следующем месяце Гальдера привезли в Висбаден, а затем – в лагерь для военнопленных Фалькенштейн. Через два месяца американцы временно передали Гальдера английским следователям, которые увезли бывшего начальника Генштаба в Англию, поселив со всем комфортом в одном из замков в районе Лондона. Англичане провели серию допросов и в январе 1946-го вернули Гальдера американцам. Теперь его перевезли в Нюрнберг, где как раз был в самом разгаре процесс Международного военного трибунала над главными военными преступниками. Здесь Гальдера поместили в маленькую неудобную камеру в подвале Дворца юстиции, что вновь вызвало его стенания о необоснованных преследованиях. В Нюрнберге Гальдер пробыл, давая показания, до августа, после чего был отправлен в лагерь Аллендорф, под Марбургом, где размещался переведенный из Франкфурта военно-исторический отдел штаб-квартиры Армии США, занимавшийся написанием истории Второй мировой войны.

Гальдеру очень повезло. Ему было самое место на скамье подсудимых в Нюрнберге, ведь именно он нес ответственность за развязывание войны, именно он осуществлял планирование и руководство операциями на Востоке в 1941–1942 годах. Его вина была такой же, если не больше, как у Кейтеля или Йодля. И то, что он когда-то поддерживал связи с заговорщиками, оправданием его действий не является. Однако американцы смогли сохранить Гальдера для себя, он был им нужен. Прежде всего потому, что имел огромный опыт ведения военных действий против СССР, а США после победы над Германией было ясно, кто будет их противником в ближайшем будущем. В Нюрнберге советскому обвинению не удалось добиться объявления германского Генштаба преступной организацией. Член Трибунала от СССР генерал-майор Иона Никитченко в своем особом мнении указывал: «В приговоре неправильно отвергается обвинение в преступной деятельности Генерального штаба и Высшего командования германских вооруженных сил. Отказ в признании преступной организацией генерального штаба и ОКВ противоречит фактическому положению вещей и доказательным материалам, предъявленным в ходе судебного следствия». А следующий пассаж касался уже Гальдера лично (хотя и без указания его имени): «Руководящие представители Генерального штаба и ОКВ наряду с узким кругом высших гитлеровских чиновников привлекались заговорщиками к разработке и осуществлению планов агрессии не как пассивные исполнители, но как активные участники заговора против мира и человечества. Без их советов и активного содействия Гитлер вообще не мог бы разрешить эти вопросы. В большинстве случаев их мнение было решающим»[21]21
  Нюрнбергский процесс. Т. 7. М., 1961. С. 534–537.


[Закрыть]. Себя, естественно, Гальдер виновным не считал. Во время допросов он сознательно занижал свою роль, пытаясь представить себя мелким чиновником, занимавшимся узко профессиональными военными вопросами, не имевшими никакого отношения к совершаемым на фронте военным преступлениям. Нападение же на СССР он считал «военной необходимостью», попыткой опередить неизбежное, по его мнению, нападение СССР на Германию. Показания Гальдера пришлись американцам по душе, а его конформизм давал возможность использовать его в будущем.

20 июня 1947 года Гальдер официально перестал считаться военнопленным и был переведен в лагерь для интернированных гражданских лиц. В соответствии с решениями Контрольного совета Гальдеру 22 апреля 1948 года было предъявлено обвинение в ходе процесса денацификации, в котором в том числе указывалось, что Гальдер несет «ответственность за то невыразимое бедствие, которое война и ее последствия принесли этому поколению». Сначала планировалось рассматривать его дело в лагере Нойштадт, но в июле 1948 года местом суда был избран Мюнхен, что дало возможность защите привлечь к делу средства массовой информации, раздув «заговорщицкую» деятельность Гальдера. Общественное мнение стало на сторону Гальдера, и судьи были вынуждены это учитывать. Дело слушалось с 15 по 20 сентября 1948 года, и комиссия приняла решение, что бывший начальник Генштаба сухопутных войск попадает под «действие, но не под обвинение»[22]22
  Соратники Гитлера. С. 130.


[Закрыть] Закона о денацификации и дело в отношении него было прекращено. Однако обвинение подало апелляцию, сосредоточившись прежде всего на действиях Гальдера во время войны с СССР – непричастность Гальдера как минимум к разработке плана «Барбаросса» отрицать было невозможно. В результате в декабре 1948-го первоначальный приговор был отменен.

Обвинения были вполне обоснованы, и надежды на успешное прохождение процесса денацификации не оставалось. Но Гальдер оказался нужным своим новым заокеанским хозяевам.

Уже в 1945 году американское командование привлекло его вместе с другими генштабистами и генералами к работе по обобщению опыта войны против СССР. Летом 1946 года Гальдер принял предложение американцев возглавить рабочую группу, подведомственную военно-историческому отделу. 1 июля 1947 года Гальдер был назначен директором Штаба военно-исторических исследований Армии США (War History Research Staff of the US Army) в лагере Нойштадт. Летом 1948 года штаб был переведен в лагерь Кёнигштейн, расположенный близ Таунуса[23]23
  Через некоторое время штаб был переведен в Карлсруэ.


[Закрыть], работа шла хорошо, и американцы не собирались отдавать ценного сотрудника в руки немецкого правосудия. Поэтому когда немецкие власти обратились к американцам с просьбой предоставить им Гальдера для суда, они получили высокомерный ответ, что тот занят важным для Армии США проектом и возможности доставить его в Мюнхен нет. Францу Гальдеру оставалось выжидать, чем он и занялся, практически полностью отказавшись от каких-либо контактов с прессой и в очередной раз ведя крайне осторожный образ жизни. Баварское правительство пыталось предпринимать какие-то шаги, но американцы стояли на своем – Гальдер приехать в Мюнхен не может. Между тем 27 июля 1950 года был принят Закон об окончании политической реабилитации и 6 сентября того же года соответствующее баварское министерство официально отозвало апелляцию 1948 года. Таким образом приговор денацификационной комиссии от сентября 1948-го автоматически вступил в силу и Франц Гальдер теперь мог на вполне законном основании считаться «свободным от обвинений».

Гальдер действительно хорошо организовал работу штаба – к исследованиям было привлечено более 150 генштабистов, занимавших в свое время высокие посты в вермахте. Впрочем, и ему самому было неплохо: послевоенная Германия с трудом вставала из руин, люди перебивались с хлеба на воду, а бывший генерал-полковник, проведший многие часы в дискуссиях с фюрером, получал паек Армии США, полностью обеспечивавший все его нужды и позволявший без особых тягот пережить сложные для страны времена. Штаб проделал огромную работу – к моменту своего закрытия в 1959 году им было проведено более 2,5 тысячи исследований, связанных с ходом военных действий и методами Второй мировой войны. Но кроме чисто исторических исследований группа Гальдера занималась тем, что фактически готовила почву для последующей реабилитации вермахта, во всех исследованиях последовательно проводилась линия на полное разделение вермахта и нацистского руководства. И ради этого «исследователи» шли и на подлог, вернее, на игнорирование фактов в угоду принятой теории. Есть даже свидетельства, что при попустительстве американцев члены группы похищали из центра информации материалы, которые могли бы быть использованы для обвинения отдельных представителей генералитета в военных преступлениях.

В 1950 году, не оставляя своей работы на США, Франц Гальдер стал и официальным экспертом при федеральном правительстве. На этом поприще его задачей были оценка и планирование создания будущих вооруженных сил ФРГ – бундесвера, формирование его руководящих органов, с учетом прошедшей войны. В 1959 году штаб, которым руководил Гальдер, был расформирован, однако сам генерал-полковник без работы не остался: он был назначен старшим консультантом при исторической группе Армии США, причем его основным занятием было составление комментариев к своим «Военным дневникам». В июне 1961 года, закончив эту работу, Гальдер отошел от дел.

24 ноября 1961 года главнокомандующий войсками США в Европе вручил генерал-полковнику вермахта, кавалеру Рыцарского креста Францу Гальдеру высшую награду США, какую мог получить иностранный гражданский служащий, – Похвальную награду за гражданскую службу (Meritorious Civilian Service Award).

В заключение скажем несколько слов об эпистолярном наследии самого Гальдера. Он вполне сознательно отказался от написания мемуаров – ему несколько раз предлагали это сделать, но каждый раз встречали отказ. Это понятно – Гальдеру было сложно обойти щекотливые вопросы подготовки войны, к которой он имел самое прямое отношение. В противном случае он был бы вполне закономерно обвинен во лжи, что, по мнению Гальдера, могло запятнать его «кристально чистую» репутацию верного солдата Германии. Но все же одну работу он выпустил. В 1949 году в издательстве Mьnchener Dom-Verlag вышла книга Гальдера под заголовком «Гитлер как полководец» (Hitler als Feldherr), где автор крайне скептически оценил действия Гитлера, превознося себя и немецкий Генеральный штаб вообще. Может быть, в 1949 году эта книга и заслуживала внимания, но сегодня она производит довольно убогое впечатление – трудно отделаться от мысли, что она написана крайне субъективно и ее цель лишь одна: оправдать действия Гальдера и сохранить все ту же столь лелеемую им репутацию.