Текст книги "Возмездие богов"

– Я никогда об этом не думала, – нерешительно призналась Алисса. У Чандры сложилось впечатление, что жрица Сильвины тронута словами Люциана.

Люциан улыбнулся во весь рот.

– Быть может, Чандра и живет вдали от нашей реальности, но это не значит, что этот мир лучше, чем ее вселенная. На самом деле, мне кажется, что все наоборот, – с огромной добротой в голосе сказал он.

Вновь избранный Сын Солнца подмигнул Алиссе, и Чандра прищурилась.

Люциан попрощался с Дочерью Леса и начал подниматься по лестнице. Чандра поспешила обратно в свою комнату, а он ее не заметил.

Тихонько закрыв дверь на задвижку, Чандра улыбнулась. Теперь, когда Люциан был здесь, рядом с ней появился союзник. Наконец-то она почувствовала себя менее потерянной.

Глава 5
На твоей стороне

Селеста

На следующее утро Селесту разбудил щебет птиц. Аромат свежеиспеченного хлеба мягко щекотал ноздри. Соседняя сторона кровати была пуста. Значит, Макена уже на ногах. Было странно не заснуть рядом с Натаниэлем и не чувствовать его близость. И теперь, проснувшись, не смотреть ему в лицо. Зато Селесте понравилось то, что она проговорила со своей самой близкой подругой до глубокой ночи, нравилось быть рядом с ней. Давно такого не было. Раньше Макена часто ночевала у Селесты, вплоть до того момента, когда Макена официально стала ее горничной. Тогда им обеим было по тринадцать лет. С тех пор Макене уже не подобало спать вместе со жрицей, которой она служила.

Но даже тогда Селеста не хотела придерживаться этого глупого предписания. Какой бы ответственной она ни была, это правило для нее не имело никакого смысла. И все же она не делала этого до сегодняшнего дня. Теперь на помощь жрице пришли обстоятельства, потому что на Сохалии было слишком мало места, чтобы предоставить каждому из многочисленных гостей отдельную кровать. А поскольку горничные должны были ночевать у своих жриц, чтобы быть к их услугам, получилось так, что Макена и Селеста спали в одной постели. И хотя Макена всегда настаивала на соблюдении правил, она была рада такому исключению. Они словно вернулись в детство. Когда Макена вызвалась быть горничной, она хотела выполнять свои обязанности так, чтобы ею были довольны. И Селеста не могла бы гордиться ею больше. Сирион еще никогда не знал более послушной служанки. И никто из тех, кто был связан с Селестой, не мог быть ей ближе. Она не променяла бы Макену ни на что на свете.

– Доброе утро, – раздался в этот момент веселый голос ее лучшей подруги, которая, открыв дверь, вошла в комнату с подносом, полным всевозможных вкусностей.

На лице жрицы засияла улыбка.

– Доброе утро. Но ты ведь знаешь, что тебе не нужно приносить мне завтрак в постель, правда? – Она бросила на Макену укоризненный взгляд, но та отмахнулась.

– Только из чистой корысти, в конце концов, это завтрак на двоих. – Она подмигнула Селесте и осторожно поставила поднос на кровать. – Когда ты вчера ночью несколько раз прижалась ко мне, я немного забеспокоилась, но, думаю, тебе просто нравится обниматься.

Широко распахнув глаза, Селеста уставилась на подругу, отчетливо ощущая, как к щекам приливает жар. Она прижималась к Макене? Во сне? Как неудобно.

– Извини, этого больше не повторится, – пробормотала она. В состоянии бодрствования Селеста легко могла дать такое обещание. Но что она будет делать во сне – другой вопрос.

Макена тихо рассмеялась:

– Пустяки. По-видимому, сегодня ночью ты искала близости кого-то определенного. Отсюда и завтрак. – Она указала на свежий хлеб, два стакана молока, фрукты и сыр. Все выглядело просто потрясающе.

Но Макена снова направилась к выходу из комнаты. Селеста приподняла бровь:

– Ты куда? Всего хватает.

В глазах Макены зажглись веселые огоньки.

– Пока нет. Я же сказала, что это – завтрак на двоих, но второй человек – не я.

В этот момент, как по команде, в маленькую комнатку вошел широко улыбающийся Натаниэль. Он с удовольствием уставился на голые ноги Селесты, торчащие из-под одеяла.

– Это заговор? – весело спросила Селеста, хотя совершенно не возражала против такого сюрприза.

– Нет, как я уже сказала, только корысть, чистая корысть, – объявила Макена. – А сейчас я сама пойду завтракать. Получайте удовольствие. И постарайтесь держать себя в руках.

Макена усмехнулась, и Селеста прикусила язык. Но уйти так легко она своей подруге не дала.

– Дай угадаю, у тебя тоже завтрак на двоих? Тебя, видно, ждет привлекательный мужчина с красивыми карими глазами и трехдневной щетиной на лице? – усмехнувшись Макене, поинтересовалась Селеста.

Но та только высунула язык и скрылась за дверью. Нат, тихо рассмеявшись, преодолел последние несколько метров, отделявших его от Селесты, и сел к ней на кровать.

– Элио и Макена? У них теперь все официально? – спросил Натаниэль, закидывая себе в рот крупную виноградину.

Селеста покачала головой.

– Если бы все было официально, она бы не использовала тебя в качестве прикрытия. – Она похлопала по месту рядом с собой, где ночью спала Макена. Нат, усмехнувшись, подсел ближе к ней.

– Милая ночнушка. Но мне ты больше нравишься в моих рубашках, – засмеялся он, комментируя ее одеяние. Его зеленые глаза сияли.

Жрица нахмурилась. Ее ночная рубашка была кремовой и длинной, но сейчас, когда девушка сидела, ткань едва доходила ей до колен.

– Тебя здесь не было, так что мне негде было взять рубашку, – возразила она, пожимая плечами и прислоняясь к нему. Голова девушки склонилась на плечо Натаниэля, и жрица наслаждалась исходящим от него теплом.

– Возможно, мы сможем заключить компромисс с Элио и Макеной. Ты спишь со мной, Элио занимает твое место. – Опустив руку на ее обнаженное колено, Нат пальцами рисовал на нем маленькие кружочки. Селесту тут же охватила приятная дрожь.

Как бы Селесте ни нравилось представлять себе такую возможность, это было невозможно. Девушка недовольно прищелкнула языком.

– Я очень неуютно чувствую себя рядом с Захирой и как-то не хочу с ней связываться.

Септина Сохалии была очень своеобразной женщиной, и Селеста никак не могла ее понять. Несмотря на способность жрицы видеть ауры людей, Захира для нее была словно слепое пятно. С таким раскрашенным лицом и отталкивающим характером септина казалась инородным телом в ослепительно переливающемся разными красками море королевского двора.

– Даже ради меня? – поддразнил Нат, толкая ее плечом.

Селеста покачала головой.

– К тебе это не имеет никакого отношения. Ты же заметил, что мужчинам и женщинам здесь разрешается жить вместе только после брака? Я не хочу нарушать эту традицию.

По мнению Селесты, это было бы неправильно. Ей казалось, что она в чужой стране, по крайней мере, это в отдельной провинции. И было бы невежливо пренебрегать царящими здесь обычаями и традициями.

Нат рядом с ней тихонько рассмеялся.

– А вот это, – пальцы Натаниэля порхали по ее обнаженной коже, – не нарушает этой традиции?

Когда этот мужчина так прикасался к ней, Селеста теряла способность мыслить ясно. Поэтому она слегка шлепнула его по пальцам и бросила на него настойчивый взгляд.

– Нарушает. А потому мы не позволим этому войти в привычку.

Нат развернулся к Селесте всем телом. Левая его рука упиралась в стену, а правая коснулась рыжей пряди ее волос. Он был к ней так близко, что девушка чувствовала на своем лице его дыхание.

– Значит, в течение следующих нескольких недель ты хочешь полностью отказаться от моих прикосновений? – тихо выдохнул он.

Нат наклонился к шее девушки, и Селеста почувствовала, как его губы исследуют жилку, быстро пульсирующую под кожей. Она тяжело сглотнула. Веки девушки затрепетали, в горле пересохло. Селесте хотелось сдержаться, оттолкнуть его от себя и подчиниться своему замыслу. Но она не могла. Рядом с Натаниэлем Селеста всегда слабела. Особенно когда он вот так прикасался к ней. Жрица зарылась пальцами в темно-русые волосы Ната и притянула его к себе.

Нат впился губами в ее рот, и Селеста не смогла сдержать сорвавшийся с ее уст стон. Да и не хотела. Ощутив в поцелуе, как усмехнулся Натаниэль, жрица игриво прикусила его за нижнюю губу. Король тихо зарычал и слегка оттолкнул ее от себя.

В его глазах загорелся угрожающий огонек.

– Это не совсем помогает мне себя контролировать, киска.

– Ты первый начал, – возразила она, поцеловав его в щеку, прежде чем полностью оттолкнуть. Нат отреагировал на этот жест, слегка прищурив глаза.

– Я начинаю, а ты заканчиваешь? Теперь так все и будет происходить? – Нат, явно разочарованный, обеими руками пригладил волосы, которые Селеста слегка растрепала.

– Пока мы на Сохалии – да. Мы должны, по крайней мере, постараться следовать правилам. Хотя бы раз в жизни. – Селеста закатила глаза. С тех пор как она узнала Натаниэля, она нарушила больше правил, чем могла сосчитать. И, к ужасу девушки, ей это даже нравилось.

Нат со вздохом упал на подушки, закрыв одной из них свое лицо.

– Я уже ненавижу этот дурацкий остров.

Губы Селесты растянулись в дьявольской усмешке. Она проигнорировала расстроенного короля и принялась беззаботно наслаждаться своим завтраком.

Натаниэль

Натаниэль, ворча, следовал за монахинями через храм Богини Луны Селинды. Сказать, что эта экскурсия его совершенно не интересовала, – значило не сказать ничего. Если по прибытии на остров Нат еще хотел узнать что-нибудь о Богине и ее таинственных ритуалах, то теперь просто их проклинал. Только лишь из-за глупых нравов этого острова он не мог находиться рядом с Селестой. Рыжей, казалось, нравилось мучить его. Селеста слишком быстро научилась играть в эти игры. Но у нее был отличный учитель, который теперь горько сожалел об этом.

Именно поэтому он и не обращал никакого внимания на Айлу, которая вела их по коридору. Его мысли все еще были заняты минувшим утром. План Макены понравился ему сразу. Тогда Нат еще не знал, что горничная нарушает правила. Стоило признать: Нат был приятно удивлен. И перспектива позавтракать в постели с Селестой была более чем заманчива. Он никак не мог отказаться.

– Похоже, ты в плохом настроении, – донесся до его слуха голос Линнеи, и Нат, застигнутый врасплох, повернулся к Дочери Леса.

Натаниэль понятия не имел, шла ли она рядом с ним все это время или только мгновение, – настолько он был погружен в свои мысли. Но когда король взглянул на Линнею, ему показалось, что мысли девушки тоже блуждали где-то далеко.

– То же самое могу сказать и о тебе, – сказал он. У рта девушки лежали жесткие складки, которых Нат никогда раньше не видел. Линнею никак нельзя было назвать довольной.

Жрица пожала плечами.

– Ну не сказать, чтобы я была в плохом настроении, но я попросила, чтобы меня пустили в местную библиотеку, а мне отказали.

Нат приподнял бровь. Почему жрице было отказано в доступе к книгам?

– Они сказали, почему?

Покачав головой, Линнея поравнялась с ним.

– Судя по всему, в библиотеку допускаются только септина и Дочь Луны. Вероятно, это еще один из их загадочных обычаев.

Одно только слово «обычай» еще больше ухудшило настроение Ната, и ему захотелось зарычать.

Но потом он взял себя в руки и спросил:

– А зачем ты вообще хотела туда пойти? Ты же вроде бы не книжный червь.

Этот эпитет, скорее, относился к Селесте. Она всегда первой начинала что-то искать и могла часами сидеть, уткнувшись в книгу. Линнея больше любила проводить время за холстом.

Жрица быстро, не привлекая к себе внимания, огляделась по сторонам и, понизив голос, ответила:

– С тех пор, как Малия получила от Садыка письмо, я в каждой библиотеке во время нашего путешествия исследую появление новой Дочери Луны и почти одновременные нападения атеистов. Судя по всему, это уводит меня в прошлое: кажется, существует связь даже между исчезновением Богини Луны и самыми первыми записями об атеистах. Если это правда, мы должны об этом знать.

Письмо, о котором говорила Линнея, было угрозой, поступившей от самого разыскиваемого преступника в Сирионе: много лет назад Садык похитил Малию и Марко. Он хотел использовать этих детей в качестве средства давления, чтобы быть оправданным за свои преступления. Адмиралу Эмиру в то время удалось предотвратить эту попытку. Но после побега из тюрьмы несколько месяцев назад Садык отправил Малии сообщение, предупреждающее, что атеисты находятся ближе, чем подозревал королевский двор. И это произошло почти одновременно с призванием Селены стать новой Дочерью Луны. Нат знал, что Линнея и Ной поставили перед собой общую цель проследить каждый малейший след, который можно было найти об этом явлении. Чтобы добиться наконец в своем исследовании успеха, им было бы более чем полезно изучить непосредственно источник этого вопроса. Однако Линнее просто-напросто запретили это делать.

Внезапно Нату показалось, что они говорят слишком громко.

– Давай поговорим об этом позже. Мне очень хочется знать, что вам уже удалось выяснить.

Когда Линнея кивнула, Нат изо всех сил попытался прислушаться к словам Айлы о строительстве храма. Но так и не смог.

Час спустя Натаниэль встретился с Линнеей и Ноем. В качестве места встречи они выбрали дом короля и его свиты: беседа должна была состояться за закрытыми дверями. Натаниэлю было важно, чтобы жители острова знали обо всем этом как можно меньше. Несмотря на это, Сын Солнца уже заметил взгляды, которые преследовали Линнею, когда девушка вошла в дом. Жители Сохалии, казалось, не особенно радовались такому поступку. Нат не знал, были ли они недовольны тем, что женщина вошла в хижину, где жили мужчины, или подозревали, будто она что-то замышляет.

– Ну, говорите, что вам удалось выяснить? – прямо выпалил Нат. Он выжидательно смотрел на жрицу и своего сводного брата. Линнея и Ной обменялись быстрым взглядом.

– Будем откровенны: не так уж и много. По крайней мере, ничего определенного, – неохотно признала Линнея.

Ной согласно кивнул:

– В каждом архиве события того времени, когда исчезла последняя Дочь Луны, интерпретируются немного иначе.

– История, которую Захира рассказала нам вчера, предлагает совершенно иную точку зрения, – проворчала Линнея и провела рукой по светло-каштановым волосам, которые сегодня оставила распущенными.

Нат изогнул бровь:

– Что еще за история? – Он понятия не имел, о чем говорила Линнея.

Брат окинул короля хмурым взглядом.

– Ты бы знал, если бы вчера не сбежал с ужина вместе с Селеной, – отрезал он.

Король, защищаясь, поднял руки:

– Она просто показала мне древний склеп, в котором похоронены все Дочери Луны.

То, что он совершил, не было тяжким преступлением. Поэтому обида Ноя была абсолютно беспочвенной. Селеста не возражала против того, чтобы он проводил время с Селеной, а всех остальных это не касалось.

– Склеп? – насторожилась Линнея, впившись в Натаниэля выжидательным взглядом. Ее глаза вдруг снова засияли, а от разочарования девушки не осталось и следа.

– Он находится на восточной стороне острова, в нескольких минутах ходьбы через лес. На самом деле – ничего особенного. – Нат совершенно не понимал, почему этот склеп был любимым местом Селены на острове. Тем более после того, как она показала ему место упокоения.

Это была мраморная гробница. Гробы размещались за мемориальными досками, на которых были написаны имена и продолжительность жизни умерших женщин. Ната удивило, что эти женщины были похоронены именно так. В Сирионе была традиция сжигать умерших, чтобы их души могли вернуться к Богам.

– Ты случайно не видел там имени «Чандра»? – напряженно спросил Ной. Нат на мгновение задумался, но затем покачал головой. Он не запомнил каждое из двадцати имен, но вспомнил бы это имя, если бы читал его на надгробиях. Имя «Чандра» не говорило ему абсолютно ничего.

– А кто это?

– Последняя жрица Луны, – как-то торжественно объявила Линнея. – Захира рассказывала о ней вчера у костра. Якобы она умерла от любовной тоски здесь, на острове, двести пятьдесят лет назад. Любовь всей ее жизни, избранный Сын Солнца, выбрал другую. И она не смогла с этим справиться.

Если подумать, то церемония избрания, предписанная Богами, принесла уже немало страданий их земным дочерям и сыновьям. Выбор невесты не всегда давался королю легко, жрицы не всегда соглашались, и часто результатом выбора становилось как минимум одно разбитое сердце. Так произошло со жрицей Луны Чандрой, с Миро и Иоланой.

Нат отчетливо почувствовал на себе пристальный взгляд Ноя. И король даже знал, что означал этот взгляд. Это сильно походило на дежавю. Селена тоже питала к Натаниэлю сильное чувство и надеялась на совместное будущее, которое он не мог ей дать. Сын Солнца искренне надеялся, что история того времени была легендой, в основе которой лежал лишь проблеск правды, чтобы она выглядела особенно образной и запоминающейся. Разве можно умереть от разбитого сердца?

– Того Избранного звали Люциан, и он тоже был родом с этого острова, – продолжала Линнея.

Нат удивленно вскинул голову. А вот это имя показалось ему знакомым. Среди писем прошлых королей Сириона, которые ждали Натаниэля в покоях после коронации, и в самом деле было одно, написанное Люцианом. Мужчиной, что был королем Сириона двести пятьдесят лет назад.

– Его женой была Сора, жрица Самары, – завершил историю Нат, хотя никогда раньше ее не слышал.

Линнея и Ной озадаченно переглянулись.

– А ты откуда знаешь? – недоуменно нахмурившись, поинтересовался Ной.

– Существует собрание писем прошлых королей, которое передается каждому новому правителю, – буркнул Нат. – Я прочитал только письмо Миро. На остальных просмотрел только имена королей и их избранниц. – Теперь Нат глубоко сожалел, что не изучил повнимательнее остальные бумаги. В той шкатулке лежало скрытое знание, которое, возможно, могло бы ему помочь именно сейчас. Нат показал себя эгоистичным и ограниченным. Он не счел нужным брать письма с собой в Сохалию. Они так и остались лежать в той самой шкатулке, только теперь под кроватью в его спальне в Солярисе. И сейчас словно издевались над ним.

– Жаль, возможно, письмо Люциана могло бы нам помочь, – высказала Линнея мысли Ната вслух. Она сначала болезненно скривилась, как от боли, но потом попыталась улыбнуться. В конце концов, жрица разговаривала с королем.

– И как оно могло нам помочь? – лицемерно спросил Нат.

Ной пустился в объяснения:

– Ранее, в Самаре, мы уже частично познакомились с историей Люциана и Чандры. В старых записях тогдашней жрицы. Дело в том, что эта жрица стала королевой. Она рассказывала о двух других жрицах. Однако их имена отсутствовали. До вчерашнего дня мы не знали, что одной из этих жриц была Чандра. – Ной потер подбородок.

– Двух жрицах? – озадаченно спросил Нат.

Линнея кивнула.

– В письме говорилось о произошедшей трагедии, но не было ничего конкретного. Упоминались имена Люциана и Дочери Моря. Но имена жриц Сильвины и Сохалии отсутствовали. – Она пожала плечами, будто даже сама себе не могла объяснить, почему в документах не хватало этих важных деталей.

– Может, нам удастся найти информацию о тех временах в другом месте, – пытался Нат успокоить удрученную Дочь Леса.

Но та обменялась странным взглядом с Ноем.

– Мы уже пытались. Но ни в одном архиве, где бы ни искали эту информацию, о жрицах того времени не написано ни строчки.

Это более чем странно, подумал Нат. В Сирионе очень скрупулезно фиксировалось то, кем были Божьи дети. Где-то это должно быть записано. Увековечено для потомков.

Взгляд Ноя помрачнел:

– Этих двух жриц словно никогда и не было.

Холодная дрожь пробежала по спине Ната. Это было невозможно. Где-то же должны были быть записи о том, кем были эти женщины и что произошло в то время. И Линнея с Ноем, вероятно, были правы: эта информация почти наверняка находилась совсем рядом с ними. Спрятана в недоступном для них архиве, в который веками не заходил ни один посторонний человек.

– Есть новости? – внезапно спросил Ной. Нат в недоумении уставился на него. – Я имею в виду об атеистах. Отец не захотел ничего мне рассказывать.

Нат поморщился. После убийства Миро атеисты как в воду канули. От них не осталось и следа, и Нат не знал, где их искать. Больше всего на свете ему хотелось казнить каждого из них за то, что они сделали с Миро. Но он не мог этого сделать, потому что не имел ни малейшего представления о том, в какой норе они затаились.

– Нет, ничего. Но рано или поздно они заплатят за свои деяния, – провозгласил он зловещим голосом. В этом Нат поклялся себе еще тогда, когда Миро умирал на его руках. Атеисты ответят за свои преступления, или он не был новым королем Сириона.

– Нат, – нерешительно начала Линнея, опустив руку ему на плечо. Ната совершенно не волновало то, что в этот момент девушка могла чувствовать все его эмоции. Дар Линнеи заключался в умении сочувствовать в крайне редкой форме. Одним простым прикосновением она ощущала все чувства человека. – Что бы ни говорили тебе Эмир, Карим или другие лорды, война – это не решение. Изменить мир могут слова и идеи, и они не требуют никакого насилия.

Оливково-зеленые глаза девушки умоляюще смотрели на Сына Солнца. Но Нат все же покачал головой. Каким бы нравственно ценным ни было ее предложение, Линнея, по его мнению, стремилась к мечте, которой не дано было воплотиться в реальность.

– Этот этап, Линнея, мы уже прошли, – ответил Нат, глядя девушке в глаза. – Атеисты унесли так много жизней, причинили столько разрушений, что я не думаю, что мы сможем избежать войны. Вопрос только в том, когда это случится.

Нат не был пессимистом, он просто реально смотрел на ситуацию. Атеисты желали смерти всех Божьих детей, к тому же у них, вероятно, были и другие цели, о которых Нат пока не знал. Но одно Сын Солнца знал совершенно точно: никто из мятежников не станет вести с ними переговоры.

Линнея тихо вздохнула. В ее глазах явственно читалось сожаление.

– Тогда как ты собираешься уничтожить этих монстров, не превратившись в им подобного?

При слове «монстр» Нат едва заметно вздрогнул. Он не был монстром, больше не был. Он делал плохие вещи, вещи, которыми совершенно не гордился и которые преследовали его по ночам во снах. Однако все это осталось в прошлом. Нат изменился. Но если теперь, чтобы привлечь атеистов к ответственности, ему снова придется стать монстром – что ж, да будет так.