Текст книги "Райское место"

Часть 2

4

– Малыш Лоренцо? Просто поверить не могу! Почему вы от нас это скрывали, месье Кавелье?

И старая дама растроганно улыбнулась при воспоминании о школьнике, которого учила французскому языку.

– Несколько лет назад я узнала, что он стал ветеринаром, но понятия не имела, что он создал зоопарк. Мои дочь и зять вернулись оттуда в полном восторге! Они попали в него совершенно случайно, проезжая по этому району, и привезли мне рекламные проспекты. Когда я увидела там имя Лоренцо Дельмонте, я была потрясена. Вы, наверно, гордитесь им…

Ксавье заставил себя улыбнуться в ответ, торопливо упаковывая старушкины лекарства. Ему хотелось, чтобы покупательница поскорей ушла, но она явно намеревалась разузнать еще что-нибудь о своем бывшем ученике.

– Блестящий был мальчик! – продолжала она. – Я его прекрасно помню. Волевой, воспитанный и такой работоспособный – правда, довольно молчаливый. Наука его привлекала больше, чем литература, и тем не менее он добился самых высоких баллов по французскому на выпускном экзамене.

Интересно, помнила ли она так же хорошо всех своих бывших питомцев или хотела польстить своему аптекарю? Она была одной из самых верных клиенток их квартала, из тех, кто любит поболтать в магазинах и подолгу ведет разговоры на улице, встретив знакомых.

– Передайте Лоренцо мои поздравления, когда увидите его, – добавила она.

Ксавье кивнул, старательно улыбаясь ей и скрывая раздражение. Ну сколько можно слушать эти дифирамбы в адрес его пасынка?! И почему люди так умиляются при виде животных?! Ксавье хотелось, чтобы они хвалили Валера или его дочерей. Например, Анук, которая завоевала себе известность в самых престижных ресторанах, заслужила почетное звание шеф-повара и собирается открыть собственное заведение. Или Летицию, которая получила диплом фармацевта. Или Валера, который прекрасно зарабатывал себе на жизнь. Словом, Ксавье было кем гордиться, когда речь заходила о его детях. О его родных детях.

– Какой зоопарк? – с интересом спросила новая провизорша Ксавье.

Вместо ответа Ксавье указал ей на очередного покупателя, ожидавшего своей очереди с рецептом в руке. В аптеке они работали втроем, и она никогда не пустовала. Особенно много покупателей бывало по осени – прекрасный, дождливый сезон с эпидемиями гриппа и гастроэнтерита, и так каждый год. Ксавье был доволен: он любил свою профессию, и дела у него шли прекрасно. Он только никак не мог понять, отчего Летиция не стала работать вместе с ним, а ушла в другую аптеку. Ему очень хотелось видеть дочь рядом с собой, передать ей свой опыт. А потом она могла бы постепенно выкупить это заведение. Конечно, для этого ей придется влезть в долги, как и самому Ксавье, когда он был молод. Неужели ей не хватает храбрости, амбиций? И с какой стати, отучившись шесть лет и защитив диссертацию по фармацевтике, она решила покинуть Париж и похоронить себя в бретонской глуши? Какая глупость! Почему его дети не понимают, что в современном мире все труднее и труднее добиться успеха?!

Его служащие продолжали вполголоса беседовать за прилавком, в паузах между обслуживанием покупателей обсуждая все ту же тему – этот проклятый зоопарк.

– Друзья мои, перед тем, как встать на защиту животных, давайте попытаемся помочь людям! – воскликнул Ксавье притворно бодрым тоном.

И, считая, что тема закрыта, встретил следующего клиента любезной улыбкой.

* * *

Лоренцо, насвистывая, вышел из душа. Он был в прекрасном настроении, с удовольствием думая о наступлении зимы. Конечно, климат в этом горном районе суровый, но у него уже готовы все помещения для животных, чувствительных к холоду. И как только парк закроют на зиму, он сможет начать запланированные работы. Маленькие деревянные шале, предназначенные для суточного пребывания семейных посетителей, будут выстроены за несколько недель и войдут в строй начиная с весны. Широкие окна из небьющегося стекла позволят обитателям домиков в полной безопасности любоваться медведями и волками, которых станут выпускать из клеток с наступлением ночи. Таким образом, парк предложит публике еще одно увлекательное зрелище, поскольку звери будут разгуливать на свободе.

– Придется пообщаться, – сказал он вслух.

И улыбнулся при звуке собственного голоса. Ну вот, он уже говорит сам с собой, как старик. А ведь он еще не стар. Его взгляд упал на мобильник, который он бросил на кровать перед тем, как идти в душ. Полученное несколько часов назад сообщение от Сесиль заслуживало ответа. Лоренцо вовсе не шокировало то, что она взяла на себя инициативу, пригласив его на ужин; он всегда признавал за женщинами право выбирать того, кому они хотели понравиться, и право сделать первый шаг. Но хотелось ли ему этого? Он не тяготился одиночеством, его вполне устраивали легкие, необременительные отношения. Много лет назад разрыв с Жюли по ее инициативе причинил ему такую боль, что он долго не мог смириться с ним и убедил себя, что выработал некий иммунитет против глубоких чувств. Глупая уверенность, разумеется…

Он быстро набрал несколько слов на экране смартфона, сообщая о согласии на встречу. Он уже и не помнил, когда последний раз ходил на свидание с красивой девушкой. Как правило, по вечерам он падал на кровать и засыпал прямо здесь, на втором этаже административного корпуса, все реже и реже возвращаясь к себе домой; так ему было проще и удобнее. Мать верно подметила: он живет, как одинокий волк. Почти все работники зоопарка – смотрители, ветеринары, техники, садовники – вели нормальную личную жизнь. После работы они с удовольствием возвращались к семьям или партнерам, что не мешало им любить свою профессию и ревностно исполнять свои обязанности. Так почему же он живет один как перст? Лоренцо ясно понимал, что позволил своей страсти к животным заполнить всю его жизнь, что рано или поздно исковеркает его судьбу. Вздрогнув от холода, он накинул халат и подошел к радиатору, чтобы повысить температуру в комнате. С чего это вдруг он начал раздумывать о таких вещах? Как правило, его поглощали профессиональные заботы – что еще недоделано в зоопарке, чем он должен заняться в ближайшие годы. Строительные работы, расширение некоторых участков, большая зимняя уборка, европейская программа сохранения и воспроизводства видов, находящихся под угрозой исчезновения или уже исчезающих с опасной скоростью… И масса других проблем!

А тут этот ужин с Сесиль – надо надеяться, хоть он отвлечет его от мыслей о Жюли.

– Ты можешь сколько угодно пудрить мне мозги, дружище, но до исцеления тебе еще далеко, – сказал Лоренцо своему отражению в зеркале ванной.

И теперь нужно ждать ее отъезда. Ждать и бояться того дня, когда она исчезнет навсегда, вместе с Марком и их ребенком. Вот в этот роковой день ему действительно понадобится чем-нибудь заполнить пустоту, принудить себя к этому, если он действительно хочет как-то построить свою жизнь. Жизнь без нее… Ну почему он пошел на этот сумасшедший риск – уехать от Жюли, когда у него в кармане уже был диплом ветеринара?! Как он мог вообразить, что она будет ждать его?! Он оставил ее, совершенно одну, у постели умирающей матери, за которой она ухаживала до самого конца… какой же брошенной она себя, наверно, чувствовала! А в это время он путешествовал по миру, общался с людьми, учился новому, мужал, развлекался и… звонил ей, чтобы похвастаться своими увлекательными приключениями. Особенно запомнился ему один разговор, когда он во всех подробностях описал ей каждый день своей стажировки в зоопарке Торонто. Связь была неважная, Жюли слушала молча и только под конец грустно сказала, что в Париже идет дождь. И больше ничего. Ну как же он тогда не понял, что должен срочно вернуться к ней?! Но Жюли не жаловалась, не просила о помощи, и он так ни о чем и не догадался. А поскольку после каждой его поездки их любовь вспыхивала с прежней силой, он счел, что может и дальше разъезжать по свету, а она станет ждать его по-прежнему. Какое идиотское тщеславие! И оно объяснялось не только молодостью. И даже не стремлением Лоренцо объять весь мир. В те времена он больше всего хотел избавиться от Ксавье, ни в чем не зависеть от него и даже от матери. Ему не терпелось доказать свою самостоятельность и воплотить в жизнь свои мечты. Жюли как будто понимала это, даже одобряла его желание уехать – по крайней мере, сначала. Но Лоренцо вошел во вкус и, забыв обо всем на свете, жадно открывал для себя мир дикой фауны, утоляя ненасытную жажду знаний. Решение Жюли о разрыве их отношений подействовало на Лоренцо, как холодный душ. Он не мог в это поверить – разве такое возможно?! В то время он находился в кенийском заказнике Масаи-Мара, где разъезжал по саванне вместе с рейнджерами, которые вылавливали браконьеров. Он никак не мог вернуться на родину сразу: ему с величайшим трудом удалось добиться аккредитации, и отказаться от нее было совершенно немыслимо. Три недели спустя, когда он вернулся во Францию, Жюли отказалась с ним встречаться, и на этом их роман закончился. Лоренцо живо помнил свои тогдашние переживания; потеря Жюли причинила ему невыносимо острую душевную боль. Самым тяжелым было сознание своей вины перед ней, он нес полную ответственность за их разрыв, за эту непоправимую ошибку. Ему понадобилось много времени, чтобы «перевернуть страницу», начать встречаться с другими женщинами, но в конечном счете он так и не оправился от той потери и сейчас ясно это сознавал.

Бросив взгляд в окно и убедившись, что идет дождь, Лоренцо сверился с прогнозом погоды. На сегодня обещали холод, а значит, в парке будет меньше посетителей. Но судя по бухгалтерским отчетам, сезон оказался удачным и посещаемость росла. Он натянул теплую куртку и сапоги, взял рацию и мобильник и пошел вниз, пытаясь по пути вспомнить, как давно он не ночевал в своем съемном домике.

* * *

Анук ликовала. Ее взяли на должность шеф-повара в большой ресторан города Тонон-ле-Бен[15]15
  Тонон-ле-Бен – самый крупный город-курорт на французском побережье Женевского озера, в 35 км от Женевы.


[Закрыть], на берегу Женевского озера. Это заведение славилось своей кулинарией, но недавно потеряло одну звезду[16]16
  Ресторанные заведения Европы квалифицируются согласно шкале от одной до трех звезд.


[Закрыть], и его владельцы твердо решили восстановить прежний высокий статус. Среди многих предложений, которые Анук изучила за последние месяцы, это казалось особенно заманчивым, и она подписала договор.

Прежде всего она хотела сообщить эту новость Лоренцо и связалась с ним по скайпу тем же вечером, как у них было принято. Эта возможность – видеть друг друга при беседе – до сих пор позволяла им сохранить прежнюю близость, и первым, что увидел Лоренцо на экране, была торжествующая улыбка сестры.

– Судя по всему, я тебя не разбудила, братец, ты даже еще не в пижаме!

– И не надейся ее увидеть, я их не ношу.

– Но и одетым тоже, наверно, не спишь? Ладно, а теперь слушай: дело сделано, я нашла работу.

– Где?

– В двух часах езды от тебя, на другом берегу Женевского озера. «Кольвер» – это тебе что-нибудь говорит?

– Нет…

– Так вот: это ресторан, где я буду работать шеф-поваром! Прекрасное заведение, которое нуждается в новых идеях и где я смогу завоевать известность. Хозяева решили нанять молодого, но опытного шеф-повара. Мое резюме им понравилось, и мы обо всем договорились – в частности, об очень приличной зарплате, если дело пойдет на лад.

– Ну, прекрасно!

– Я тоже так думаю. И поскольку на этой неделе мне придется туда съездить, чтобы уладить некоторые вопросы, я рассчитываю заодно повидаться с тобой. Вторник тебе подойдет?

– Да, конечно. Если захочешь переночевать, я тебе уступлю свой домик. Сам я там никогда не бываю, провожу почти все время в парке.

– Значит, решено. Да, забыла сказать: папа и мама в полном восторге, они обещали стать, в числе прочих, моими первыми клиентами. – И Анук состроила виноватую гримаску, вызвавшую смех Лоренцо.

– Ну конечно, я понимаю, что они радуются за тебя, – успокоил он сестру.

– Да, жаль только, что папа никогда слышать не хотел о твоих достижениях…

– О, все мы знаем, что он думает о моей профессии.

– Но это же несправедливо и очень обидно!

– Я ему не сын, и он никогда не относился ко мне особенно тепло. Зато вас, всех троих, он обожает и счастлив, когда вы добиваетесь успеха.

Анук упрямо покачала головой:

– Прости, я не хотела говорить о грустном, упоминать о нем.

– Да меня это ничуть не огорчает.

– А меня огорчает! Ты благородный человек и никогда не позволял себе порицать его, но это не значит, что ты об этом не думаешь, верно?

Лоренцо уклонился от ответа, и Анук закатила глаза.

– Знаешь, что я тебе скажу? Я иногда чувствую себя виноватой: нам с Летицией следовало бы вставать на твою защиту.

– Ну, вы же были совсем девчушками, – великодушно напомнил ей Лоренцо.

– Да, но теперь-то мы выросли. И еще: хочу тебе признаться, что папа предложил мне финансовую помощь, а тебе отказал. К счастью, я в ней не нуждаюсь, иначе чувствовала бы себя виноватой перед тобой.

– Ой, перестань, эти угрызения совести совершенно излишни. Расскажи мне лучше о «Кольвере».

И Лоренцо выслушал подробное описание ресторана, где Анук предстояло жить и работать. Он не сомневался в том, что его сестра вполне заслуживала этой неожиданной удачи и, уж конечно, не упустит ее. Страсть к кулинарии она питала с самого детства; ему помнилось, как она, еще четырехлетней девочкой, взбиралась на табурет в кухне и наблюдала за тем, что делает мама. Очень скоро она научилась самостоятельно печь пирожные, а потом начала готовить и другие блюда. Сперва Мод посмеивалась над этой страстью, но потом стала восхищаться кулинарными талантами дочери. Было ясно, что той следует учиться в Школе гостиничного бизнеса, и с тех пор Анук не переставала совершенствоваться в своем мастерстве.

– А как у тебя с ухажерами, – все еще никого на горизонте? – спросил Лоренцо, чтобы поддеть сестру.

– Ой, ну кто бы спрашивал! Ты же знаешь, что для этого мы с тобой слишком занятые люди.

– Это тебя не извиняет.

– Может быть… В любом случае пока что я не знаю, где найти время для этих глупостей.

– Ничего – вот влюбишься, и время найдется.

– Неправильный ответ! Хочу тебе напомнить, что ты его когда-то не сумел найти для Жюли.

– И вовсе в этом не раскаиваюсь, поверь мне, – ответил Лоренцо куда более сухим тоном, чем хотелось бы.

Нахмурившись, Анук долго смотрела на него, потом наконец улыбнулась:

– Ладно, приму к сведению. Так, значит, увидимся во вторник?

– Очень буду рад.

Он отключился и еще несколько минут посидел, не двигаясь, перед темным экраном.

* * *

– Марк, ты должен сообщить ему! – воскликнула Жюли.

– Но ведь это просто мое впечатление – может, я зря паникую. После того, что случилось в Туари прошлым летом, мы все стали излишне подозрительны и в каждом посетителе видим злодея.

– Как бы то ни было, нужно известить Лоренцо.

– Но ты же его знаешь: он так всполошится, что моментально организует ночные обходы парка и поставит на уши весь персонал.

– Что ж тут плохого?! Лучше уж так, чем рисковать животными, разве нет?

Марк вышел из-за стола, чтобы вскипятить еще воды для чая.

– Ты его пьешь литрами, – констатировал он.

– Я уже отказалась от кофе – так могу я хотя бы пить чай по утрам?

– Как тебе угодно, – неохотно ответил Марк, – но чай – это тоже возбуждающее.

Жюли смотрела, как он включает электрочайник и точными движениями выливает из маленького чайничка старую заварку. Она знала его характер – ровный, сдержанный, – знала, что он не станет паниковать по пустякам, и тем не менее сегодня он счел нужным поделиться с ней неприятным впечатлением от пары посетителей.

– Эти двое типов слишком долго стояли у слоновника и показались мне подозрительными. Но ничего плохого они не делали. Просто… ну, сам не знаю…

– В Туари те, кто вогнал три пули в голову несчастного носорога, чтобы спилить у него рог, тоже сперва долго присматривались. А почему ты заподозрил именно их?

– Они фотографировали, как и все прочие, но снимали-то не самих животных.

– А что же еще?

– Деревья, кусты, ограду – словом, все, что вокруг слонов. Правда, хочу заметить, что некоторые посетители действительно восхищаются мастерством наших пейзажистов.

– Ни за что не поверю! Стоя перед слоном, ты не станешь интересоваться растительностью!

Марк подал Жюли чашку горячего чая и сел напротив.

– Ладно, – вздохнув, сказал он, – я переговорю с Лоренцо. Но предупреждаю: если он организует ночной дозор, ты в нем участвовать не будешь.

– Это потому, что я женщина? – усмехнулась Жюли.

– Это потому, что ты беременна. А остальных женщин поневоле придется к этому привлечь, поскольку они составляют половину персонала. Скорее всего, бригады будут смешанными.

Жюли кивнула, пытаясь представить себе, как на все это отреагирует Лоренцо.

– Слоны подвергаются опасности больше других животных – из-за своих бивней. И еще гиппопотамы – их клыки интересуют торговцев так же, как и слоновая кость, – напомнила Жюли. – Рог носорога – обыкновенное роговое вещество, но из-за каких-то нелепых суеверий он стóит на черном рынке, в Китае или во Вьетнаме, целое состояние. Так же, как и глаза тигра, – считается, что они лечат от малярии! В общем, зоопарк – настоящая сокровищница для браконьеров, которые уже нагло промышляют во всей Европе. А мы даже не имеем права стрелять в них, как рейнджеры в Африке…

Казалось, она об этом жалеет, что вызвало у Марка улыбку. Протянув над столом руку, он сжал пальцы Жюли.

– Я смотрю, ты такая воинственная, дорогая моя.

– Только, пожалуйста, не вздумай объяснять это моей беременностью! Я на самом деле возмущена. Лучше всего было бы нанять профессиональных охранников или людей из агентства наблюдения, но у нас нет таких средств.

Марк догадывался, что Жюли черпает много сведений из своих разговоров с Лоренцо – например, информацию о финансовом состоянии парка, к которой сам он допущен не был. Значит, их связывают еще и такие отношения… Он сделал усилие, чтобы отогнать призрак грызущей его ревности и вернуться к теме, не дающей ему покоя. Представляют ли собой реальную угрозу те два типа, которых он приметил чисто случайно и за которыми долго наблюдал издали? Или же это игра его воображения?

– Сейчас же позвони Лоренцо, – настойчиво повторила Жюли. – Он сам решит, что делать.

И пока Марк набирал номер, она взяла печенье и прожевала его без всякого аппетита. Теперь она жила у Марка, в современном павильоне с чисто мужской обстановкой – большими клубными креслами, серовато-бежевыми стенами в гостиной, функциональной кухней, где доминировал никель, и стенными шкафами из тикового дерева в спальне. Марк, будучи по натуре перфекционистом, отдавал предпочтение строгому декору и содержал квартиру в идеальном порядке. Жюли не стала ничего менять, зная, что если они поженятся, им придется отсюда уехать, но чувствовала себя неуютно в этом интерьере, в который не вложила ничего своего. Она часто спрашивала себя: почему ей не удается представить себе их будущую жизнь? И почему уверена в ее реальности гораздо меньше, чем несколько месяцев назад? Испытывает ли она такую же привязанность к Марку, как в начале их отношений, когда ее и его судьба еще не зависела от этого будущего ребенка? Увы, былое беззаботное существование уступило место тягостным вопросам и ответственным решениям, чреватым серьезными последствиями.

– Тебе сейчас хорошо бы прилечь, – посоветовал Марк с ободряющей улыбкой. – А я встречусь с Лоренцо в парке, и мы проведем короткий военный совет, но я надолго не задержусь, обещаю тебе.

Задумавшись, Жюли не слышала, о чем Марк говорил по телефону. Ей очень хотелось пойти к Лоренцо вместе с ним – в последнее время она чувствовала себя в зоопарке посторонней, почти бесполезной. Перед лицом грозящей опасности им всем следовало сплотиться, действовать дружно, сообща, а ее вместо этого держали в безопасном месте, в одиночестве.

Жюли встала так резко, что ее стул чуть не опрокинулся. Она успела поймать его за спинку, заставила себя улыбнуться и сказала только:

– Ладно, ты мне потом расскажешь.

Почему она сердится на Марка? Он же ни в чем не виноват. Просто делает свою работу, и делает хорошо: как руководитель пристально наблюдает за всем и всеми, и вот доказательство – засёк подозрительное поведение визитеров. И все-таки… все-таки что-то в их отношениях переменилось – они были уже совсем не такими, как прежде. Ветеринары занимали верхнюю ступень в иерархии персонала зоопарка и обладали правом самостоятельно принимать решения. Жюли помнила много случаев, когда Марк советовался с ней по поводу того или иного животного и следовал ее советам. В те времена они часто и с удовольствием беседовали вдвоем. Но теперь, когда она ждала ребенка – их ребенка, – он стал обращаться с ней покровительственно, почти властно; казалось, дай ему волю, и он посадит ее под замок, а Жюли терпеть не могла, когда кто-то ограничивал ее свободу. Вот только как ему это внушить?

Она пошла в спальню и услышала шум отъезжавшей машины. Нет, Марк прав: ей действительно нужно прийти в себя, отогнать мрачные мысли и с надеждой смотреть в будущее. Она разделась донага и перед тем, как набросить халат, несколько минут рассматривала себя в большом зеркале на двери ванной. Живот пока округлился только чуть-чуть, но Жюли знала, что ее организм ждут серьезные гормональные перемены. Она спросила себя: а счастлива ли я? – но сам факт, что она задала себе этот вопрос, уже был весьма тревожным. Она вымыла руки и почистила зубы, продолжая мрачно размышлять над этим. Вот уже дней десять, как она приметила, что Лоренцо часто поглядывает на нее при встречах в аллеях парка или при совместной работе. Но он-то хотя бы воздерживался от советов и не приказывал «беречь себя», явно считая ее достаточно взрослой, чтобы самой заботиться о себе. Впрочем, во времена их прекрасного романа между ними неизменно царило равенство; они заботились друг о друге, никогда не проявляя назойливости, не надоедая приказами.

– Прекрасный роман… – пропела Жюли.

Да, прекрасный роман… который принадлежал прошлому. Далекому прошлому. И ностальгия, которая ее посещала, тоже относилась к годам ее юности, к учебе в Мезон-Альфоре, ко всем радужным надеждам на предстоящую жизнь.

И Жюли, нырнув под одеяло, испустила долгий вздох – вздох печали и сожалений о прошлом.

* * *

– И ты забыл мне об этом сообщить? – удивленно спросил Лоренцо.

– Я тебя не нашел – ты, наверно, был в клинике, когда я уезжал, а ты же не любишь, чтобы тебя отрывали от дела.

– Я заказывал ветеринарные средства представителю лаборатории. Ты мог хотя бы прислать мне эсэмэску.

– Это верно, – признал Марк. – Но я повторяю: эти двое не делали ничего предосудительного. Просто они выглядели… слегка подозрительно.

– И долго они там стояли?

– Не знаю. Меня вызвали по рации на участок гризли, а когда я вернулся, их уже не было.

– А ты их искал?

– Искал, но безуспешно. В любом случае, если я их еще раз встречу, то наверняка узнаю и уже не упущу из вида.

Казалось, Марк полон благих намерений, однако Лоренцо крайне огорчился из-за того, что его не известили сразу. Помолчав, он продолжил:

– Придется организовать ночные обходы. Я хочу исключить малейший риск.

– Я так и думал, что ты это предложишь… Хотя мы не можем требовать от наших сотрудников дополнительной работы. Они все и без того усердно трудятся и не жалеют личного времени, когда кто-то из животных заболевает или самка готова разродиться. Неужели мы потребуем, чтобы они еще вдобавок поочередно дежурили ночью? Может, лучше нанять охранников?

– То есть людей, незнакомых с парком? – отрезал Лоренцо. – Которым еще придется объяснять, что наши волки, тигры и медведи иногда свободно бродят по территории?

– Ну, пускай патрулируют хотя бы аллеи для посетителей, там им некого бояться.

– Все равно это нагонит на них страх, сам знаешь. Они просто запрутся где-нибудь, вот и все.

– Тогда какое решение ты предлагаешь?

– Надо подумать… Проведу консультацию завтра утром, во время ежедневной планерки. А пока посоветуюсь с бухгалтером – может, он выделит нам какие-нибудь средства под видом премий или оплаты за дополнительные часы работы для волонтеров.

Марк скептически поморщился и пробормотал:

– И все это из-за меня. А что, если я ошибся?

– А что, если ты НЕ ошибся, и эти двое действительно намерены добраться до животных? Очень надеюсь, что им нужно еще немного времени на подготовку. Даже в самом худшем случае они вряд ли что-то предпримут сегодня ночью. Но я на всякий случай посторожу.

– Будешь не спать всю ночь? Да ты просто свихнулся, Лоренцо! Если ты и дальше собираешься так гореть на работе, тебя надолго не хватит. Ты нам нужен для более важных вещей, чем охрана парка. Жаль, что я послушал Жюли и не стал дожидаться завтрашнего утра, чтобы поговорить.

– Так это Жюли заставила тебя прийти? – с усмешкой спросил Лоренцо.

– Ну, ты же ее знаешь, – ответил Марк и, поколебавшись, иронически добавил: – Ты очень даже хорошо ее знаешь, не правда ли?

Атмосфера внезапно накалилась. До сих пор Марк избегал всяких намеков на прошлое, но этот выпад явно был не случайным, а умышленным.

– И ты считаешь это проблемой? – спокойно спросил Лоренцо.

Он ждал ответа, не спуская глаз с Марка, но тот молчал.

– Прошлое не имеет значения, – продолжал Лоренцо. – Мы остались добрыми друзьями, и это меня радует, тем более что Жюли – прекрасный работник. Ты этого объяснения ждал от меня, Марк? В любом случае я полагаю, что вы не собираетесь оставаться здесь после рождения ребенка, поэтому…

– Жюли хочет уехать отсюда? Спасибо, что сказал; мы с ней еще ничего не решили, ни она, ни я.

На сей раз Марк разгневался не на шутку. Почему их обсуждение перешло в такое объяснение?!

– Ладно, увидимся завтра утром, – решил Лоренцо, желая положить конец разговору.

Он проводил Марка до двери своего кабинета, но на сей раз воздержался от того, чтобы по привычке дружески похлопать его по плечу. Теперь их добрые отношения явно пошли на спад, и Лоренцо очень сожалел об этом. А ведь он так старался держаться с Жюли нейтрально. И все-таки ему, видимо, не удалось скрыть нежность, которую он питал к ней. Возможно, она это заметила, раз намерение уехать исходило от нее. Таким образом, она хотела избежать негативной реакции Марка – такой, какую Лоренцо только что наблюдал.

Жюли, Марк, младенец… Нет, он должен вытравить все это из памяти. Тем более что ему хватает других забот, например, проблемы безопасности животных. Он торопливо взбежал по лесенке, ведущей в комнату над кабинетом. Ночь была холодная, значит, для ночного дозора нужна теплая одежда. И не забыть взять мощный фонарь со свежими батарейками, подзарядить мобильник и приготовить термос с горячим кофе. Оружия у него не было, да он никогда и не стал бы им пользоваться.

Обследование всего парка могло занять слишком много времени, и Лоренцо решил для начала пройти вдоль ограды, чтобы проверить, нет ли в ней брешей, а потом заглянуть к слонам, тиграм и носорогам – самой желанной добыче браконьеров. Он понимал, что не сможет ходить по зоопарку всю ночь напролет, и решил делать обход каждые два часа.

* * *

Сесиль согласилась поменять ужин на обед и приняла извинения Лоренцо по этому поводу. Она даже простерла свою любезность до того, что встретилась с ним в зоопарке, на просторной веранде так называемого «быстрого обслуживания», – это, конечно, было несравнимо с каким-нибудь изысканным рестораном, а главное, не обещало романтической атмосферы, на которую она так уповала. Но спасибо и за то, что он вообще не отменил встречу.

Посетителей на веранде было немного – их явно отпугнула холодная дождливая погода. За прилавком с горячими блюдами Сесиль заметила Лоренцо, он разговаривал с одним из служащих. Увидев ее, он подошел и приветливо улыбнулся; Сесиль растаяла от радости.

– Простите, у нас куча проблем из-за скверной погоды, – сказал Лоренцо и, взяв два подноса, указал ей на лотки с едой: – Выбирайте, что хотите; уверяю вас, что здесь неплохо готовят. Мы следим за качеством продуктов и стараемся держать низкие цены. Как только погода портится, люди предпочитают перекусить здесь, а не есть и пить на холоде или под дождем. Тем более что меню у нас очень богатое, вплоть до диетических блюд для детей.

– Из вас вышел бы прекрасный коммивояжер! – со смехом сказала Сесиль.

Она взяла курицу с эстрагоном и картошкой и салат из зеленой фасоли, попутно отметив, что еда подается не в тарелках, а в красивых картонных контейнерах.

– Все это – и контейнеры, и стаканчики – не выбрасывается, а идет в переработку, – пояснил Лоренцо. – Зато приборы у нас металлические, ими удобней пользоваться. Хотите бокал вина, белого или красного?

Набрав еды, они выбрали столик у края веранды и сели.

– Простите за скромную трапезу, – извинился Лоренцо, – но, по крайней мере, она доставила мне удовольствие от встречи с вами.

Сесиль, застигнутая врасплох этим неожиданным комплиментом, не нашлась с ответом. Она попробовала курицу, которая оказалась очень вкусной, потом салат – зеленые стручки были сочными и хрустящими.

– Ваш повар работает на полной ставке?

– Мы должны удовлетворять все запросы, независимо от количества клиентов, будь их здесь полсотни или триста, так что сами понимаете… Наш парк заключил договор с одним маленьким предприятием, которое дает работу местным производителям, и я лично слежу за тем, чтобы все было в порядке.

– Мне кажется, в ваших сутках сорок восемь часов, если не семьдесят два, верно?

Лоренцо рассмеялся, избегая ответа. Однако через несколько минут все же объяснил:

– Я стараюсь выполнять свой долг директора. Этот зоопарк – мое детище, поэтому я и обращаю внимание на каждую мелочь. И также увлекаюсь своей профессией ветеринара, вот это моя подлинная страсть. Когда я думаю о своих коллегах, которые всю жизнь имеют дело только с кошками, собаками или карликовыми кроликами, я радуюсь своей удаче. Я с детства мечтал заниматься дикими зверями.

Сесиль подумала: интересно, каким он был в детстве?

Потом вспомнила о его брате, который ничем на него не походил.

– А откуда взялось ваше итальянское имя? – спросила она. Ознакомившись с резюме Лоренцо, она знала, что это не уменьшительное и не прозвище.

– От отца. Я его почти не помню, он погиб в автокатастрофе, когда мне было три года. Но потом я часто бывал в Пьемонте, у деда, и это именно благодаря ему я так люблю Италию.

Лоренцо говорил быстро, отрывисто, словно ему не хотелось рассказывать о себе. И Сесиль сочла за лучшее вернуть его к прежней теме – увлечению своей профессией.

– Ваше досье сулит вам успех, – весело объявила она. – Я уверена, что вы получите свой кредит; региональный совет высоко оценил вашу работу.

– Тем лучше, потому что потребности парка непрерывно растут. У моего пейзажиста масса грандиозных планов, у ветеринаров куча всяких пожеланий, чтобы улучшить то одно, то другое. Однако самой насущной задачей на сегодняшний день является безопасность – и не посетителей, они-то надежно защищены от неприятных случайностей, – а некоторых животных, за которыми охотятся люди, готовые на все ради денег. Вот недавно мы заприметили таких типов, ведущих себя подозрительно, и установили более надежное ночное наблюдение за территорией. Именно по этой причине я и не смогу сегодня поужинать с вами, – хочу урвать несколько часов сна между двумя обходами парка.