Текст книги "Dominium Mundi. Спаситель мира"

Если бы не эти странные сны! Каждый раз ему требовалось несколько дней, чтобы совладать со смятением, в которое они его вгоняли. А последний оказался хуже всех. Такой тревожный и в то же время такой значимый именно сейчас. Танкред неоднократно подумывал проконсультироваться у армейского психолога, но опасался подать повод для рапорта, если он рискнет признаться в столь «подрывных» снах.

Сегодняшнее сражение было совсем иного масштаба, чем битвы в пригородах. В нем участвовала бо́льшая часть контингента крестоносцев, и были задействованы все полки. Алые лучи систем наведения расчерчивали небо ослепительными полосами, а спутниковые удары сфокусированным первичным космическим излучением заливали синеватым светом целые кварталы.

Находясь на передовой, Танкред командовал своим подразделением, продвигавшимся по городским улицам. Здешние сражения сильно отличались от тех, что велись на равнине, но люди привыкли к уличным боям. Нормандский экс-лейтенант старался со всем усердием исполнять свой солдатский долг и дрался неутомимо; однако, несмотря на раз за разом прилагаемые усилия, он не мог избавиться от чувства тревоги. Пусть воины-атамиды были грозными противниками – рукопашный бой шел практически на равных, – в конечном счете человеческая военная техника уничтожала все на своем пути, неумолимо убивая тысячи этих существ и не оставляя им ни малейшего шанса спастись.

Неожиданное движение войск вытеснило 78-е на боковую улицу, где схватка с атамидами вдруг приобрела беспорядочный характер. Танкреду хватило нескольких секунд, чтобы понять причину необъяснимой сумятицы в рядах противников: другие атамиды пытались убежать из зданий этого района, причем они были совсем иными, меньшего роста и безоружные. Он вспомнил учебные фильмы и опознал в них крестьян и, очевидно, детей. Разумеется, крестоносцы не делали никакого различия и равнодушно истребляли как солдат, так и гражданских, а затем сжигали их трупы огнеметами.

Испытывая отвращение к этой бойне, Танкред теперь сражался только ионизированным клинком. Хотя он понимал, что это лицемерно, а главное, очень опасно, ему все же казалось, что таким образом он хотя бы частично спасает свою честь или же, по крайней мере, самоуважение.

Бои, поначалу сосредоточенные в нижней части столицы, теперь шли на улицах, поднимающихся по склону, и когда солдаты повернули за угол здания, перед ними внезапно открылась верхняя часть города, где предположительно находилось святилище. Длинные белые башни вырастали из уступчатых холмов, возвышаясь над широкими наклонными зданиями, отдельные части которых нависали над пустотой, поддерживаемые арками разных размеров. Контуры башен от основания до вершины неоднократно изменялись, создавая выступы и узкие террасы, вплоть до самого последнего, звездообразно расширяющегося навершия. Перламутровый материал, покрывающий бо́льшую часть конструкций, здесь выглядел особенно эффектно – огромные башни бросали друг на друга бесчисленные сверкающие отблески. В очередной раз Танкред не мог не восхититься чудесами архитектуры, на которые оказались способны атамиды, одновременно содрогаясь при мысли о том, какие неизбежные разрушения ждут их во время сражений.

Он спускался со своего перша, чтобы помочь раненому солдату, когда Энгельберт связался с ним по каналу внутренней срочной связи. Тон, каким заговорил его наводчик, заставил Танкреда мгновенно насторожиться:

– Мой лейтенант! Я только что слышал по общему каналу, что подразделение АМ двадцать пять В просит помощи в трех секторах к северу отсюда. Двадцать пять В – это не то, в котором…

Он не успел закончить вопрос, да это было и лишним: его командир уже сидел в седле своего меха-перша и мчался во весь опор по склону. 25-В было подразделением Клоринды.

Когда Танкред добрался до зоны, где сражались амазонки, перед его взором предстал только хаос боя.

Повсюду амазонки, издающие воинственные возгласы и скачущие на своих бипедах, бьются со множеством остервенелых атамидов. Перевес сил очевиден: очень скоро амазонок сомнут. К тому же у ближайших к ним подразделений и своих забот хватает, так что прийти на помощь они не смогут. АМ-25-В будет уничтожено в самое ближайшее время.

В отчаянных поисках Клоринды лейтенант обшаривал взглядом местность. Наконец ему удалось различить ее в сумятице сражения. Фиолетовая кровь заливала изображенную на ее экзоскелете пантеру под двумя пальмами, и все же узнать ее оказалось нетрудно. Танкред хотел было броситься к ней, но его перш встал на дыбы: главные действующие лица сошлись так тесно, что пробиться сквозь схватку представлялось невозможным. Ни секунды не колеблясь, Танкред спрыгнул со своего меха и очертя голову кинулся в гущу свалки, продвигаясь практически по плечам сражающихся, перепрыгивая через крупы бипедов или перекатываясь по земле, чтобы не попасть под падающее тело отброшенного разрядом Т-фарад уже мертвого атамида. Лейтенанту почти удалось добраться до молодой женщины, когда он увидел, что она бьется с двумя разъяренными атамидами.

Один из них наносил удары копьем с такой скоростью, что она едва успевала уклоняться, а другой, вооруженный боевым молотом, вцепился в шею бипеда и яростно пытался размозжить голову скакуна. RK имел удручающий вид: весь в глубоких пробоинах, откуда, как ошметки плоти, свешивались провода и трубки с охлаждающей смесью, испускавшие струи белой жидкости, он походил на живое существо в агонии. Полностью потеряв ориентировку, бипед бессмысленно крутился вокруг собственной оси, еще больше затрудняя движения наездницы, пока та пыталась избежать града ударов, используя вместо щита свой явно уже бездействующий арбалет Т-фарад.

Танкред с яростным воплем занес меч над правым плечом, откинув руку с оружием как можно дальше назад, и кинулся на потрясающего копьем атамида. Пораженный видом разъяренного воина, атамид не успел уклониться от сверкающего клинка, который обрушился на него с такой силой, что разрубил пополам его тело, из которого вырывался фонтан крови. Танкред без промедления бросился на землю, перекатился под массивной грудью бипеда, который продолжал свой бешеный танец, встал на ноги по другую его сторону в идеальной позиции, чтобы поразить второго атамида, все еще не отпустившего шею скакуна, и нанес снизу вверх чудовищный удар, вспоров неприятелю живот. Внутренности существа с отвратительным звуком вывалились на землю, а само оно с воплем рухнуло следом. Танкред прикончил его, не моргнув глазом, потом тоже повис на бипеде, чтобы дотянуться до кнопки срочной остановки, расположенной в лючке на верхней части шеи. Тот застыл на месте так внезапно, что Клоринду и ее защитника отбросило в разные стороны. При падении часть полукруглого забрала Танкреда разбилась, и внутрь шлема посыпались мириады острых осколков. Метавоин втянул внутрь то, что осталось от золотистой полусферы, встал с обнаженной головой и кинулся к лежащей в нескольких шагах от него Клоринде.

Только теперь он понял, что она серьезно ранена: на ее экзоскелете от паха до подмышки зиял широкий разрез, из которого обильно текла кровь. Непонятно, как в подобном состоянии она смогла так долго продержаться. Танкред откинул забрало несчастной, чтобы увидеть ее лицо. Она как будто пришла в себя, приоткрыла глаза и, прежде чем окончательно потерять сознание, выдохнула:

– Танкред! Хвала Господу!

Танкред подхватил молодую женщину на руки и перенес ее к останкам бипеда, который тем временем рухнул на землю, и, воспользовавшись его корпусом как импровизированным заслоном, уложил ее вдоль неподвижного металлического тела. Затем вспрыгнул на него с клинком в одной руке и щитом в другой, готовый убить всякого, кто попробует приблизиться.

Однако он понимал, что в этом секторе бой проигран. Бо́льшая часть амазонок подразделения 25-В уже убиты, а остальные беспорядочно пытались отступить. Вскоре враги окружат его, и это будет конец. И его собственный, и Клоринды. Невыносимая мысль!

Отказавшись от защиты обреченной крепости, он спрыгнул с бипеда, отбросил щит и уменьшил длину клинка, чтобы тот не стеснял движения, а затем, вскинув Клоринду на плечо, начал пробираться между сражающимися, защищаясь, как мог, свободной рукой. По внутреннему каналу своего подразделения он крикнул:

– Льето! На помощь, ты мне нужен, срочно! На помощь, брат!

Не дожидаясь ответа, он принялся буквально прорубать себе дорогу в свалке. Ярость преобразила его, и даже с Клориндой на спине он разил врагов мечом, не обращая ни малейшего внимания на удары, которые получал сам. Какой-то крошечной частицей своего сознания, еще способной мыслить рационально, он отметил, что атамиды как будто узнавали его и некоторое время колебались, прежде чем напасть. Но противников было слишком много, и очень быстро стало очевидно, что он проиграет. Со всех сторон на него сыпались тычки и удары, враг одолевал его количеством, ему почти не удавалось пробиваться вперед, и очень скоро непомерных усилий стоило даже поднять руку с оружием. Внезапно удар сильнее прочих заставил его опуститься на одно колено, потом другой выбил меч, и рука онемела, видимо сломанная. Перед ним возник атамидский воин и явно собрался пронзить его копьем. Танкред поднял голову и, приготовившись принять смертельный удар, прошептал:

– Клоринда… прости меня…

Неожиданно за спиной грозного существа встал на дыбы огромный боевой першерон и тут же тяжело обрушился на врага, с треском дробя его кости. Льето вместе с Дудоном, который прихватил перша Танкреда, подоспел вовремя.

– Давай ее мне! – крикнул Льето, протягивая руки к Клоринде.

Оглушенный, с плавающими перед глазами черными пятнами, Танкред все же умудрился встать на ноги с молодой женщиной на плечах и в последнем усилии поднять ее к Льето. Единственное, что он потом вспомнит, – это как прежде, чем потерять сознание, пытался забраться в седло позади Дудона.

* * *

Пронзительный, назойливый колокольный звон в ушах.

Танкред поднялся на ноги. Все его члены странно потяжелели. Это усталость или признак повышенной гравитации? Неужели я уже вернулся на Землю? Возможно ли, чтобы вся эта военная кампания оказалась всего лишь сном?

Он находился в погруженном во тьму крошечном помещении без окон. Только несколько экранов отбрасывали смутный свет на пол.

Танкред двинулся на ощупь, пытаясь отыскать дверь. Здесь неприятно пахло затхлостью, не мешало бы проветрить. Пол был завален мусором. Грязная одежда и остатки еды. Да кто же здесь живет? И этот колокол, продолжающий звонить, – он когда-нибудь смолкнет?

Неожиданно Танкред больно напоролся на какой-то острый металлический предмет. Он пощупал голень и почувствовал на руках кровь. Должно быть, здорово поранился об эту чертову штуковину. Чтобы понять, что это за препятствие, Танкред опустился на колени. По спине пробежала ледяная дрожь: хромированный куб. Гомеостатический ящик!

Господи, я в тайнике Испепелителя!

Он хотел подняться, но ноги не слушались и подгибались. В отсветах хромированного ящика он различил возвышающуюся позади него темную фигуру. Поскольку нижняя часть тела отказывалась ему служить, он предпочел упасть навзничь, чтобы избежать удара, который не замедлит последовать. Но ничего не произошло.

Он ожидал, что почувствует боль от падения, но странным образом не почувствовал ничего. Перевернулся и попытался отползти. В таком темпе ему ни за что не добраться до укрытия. Звон колокола стал невыносимым.

Внезапно, бесшумно скользя по полу, прямо перед ним вновь возник черный силуэт. Из сотканного из тени рукава вытянулась бледная рука и наставила на него палец. Охваченный страхом, Танкред попытался нащупать на поясе пистолет, но обнаружил лишь простой браслет. Браслет Вивианы! Палец на бледной руке начал наливаться синеватым сиянием. Ужас парализовал всю нервную систему Танкреда, когда из-под капюшона Испепелителя раздался голос Боэмунда Тарентского:

– На тебе лежала двойная ответственность – и за свое имя, и за свою военную репутацию. Ты предал и то и другое!

Танкред открыл глаза в больничной палате.

Слабые рассветные лучи освещали квадрат окна в глубине комнаты. Звук дыхания трех человек свидетельствовал о том, что в палате он не один, но проснулся только он. Контрольные экраны медицинского оборудования отбрасывали на потолок сложные цветные узоры, раздражающие электронные метрономы неутомимо отсчитывали сердечные сокращения пациентов.

Едва Танкреду удалось сфокусировать взгляд и сосредоточиться, он приподнялся, чтобы оглядеть свое тело. Все на месте. Ничего не отрезано, никаких зияющих ран. Он даже не лежал на ложементе для клеточного восстановления. И все же левую руку и правую ногу обволакивала нанохирургическая пена, а остальное тело покрывали многочисленные ушибы.

Неожиданно ему вспомнилась резня, уничтожившая подразделение Клоринды, и у него вырвался крик. Он хотел встать, но плечо пронзила резкая боль, и он снова упал на койку. Контрольный монитор тут же впрыснул ему несколько кубиков болеутоляющего, и вскоре его разум начал снова затуманиваться и вновь погрузил его во мрак, из которого он только что всплыл.

* * *

15 ноября 2205 ОВ

Танкред сложил ночную рубашку и простыни, которые использовал за те сорок восемь часов, что провел в госпитале. Учитывая, что все это немедленно отправится на стирку в центральные прачечные, особого смысла в его действиях не было, однако привычка к порядку взяла верх. Он попрощался с соседями по палате, пожелав им скорейшего выздоровления, и быстрым шагом двинулся на выход, счастливый тем, что наконец выберется на волю. После двух дней больничной изоляции он намного лучше понимал нетерпение Льето в конце целой недели в госпитале!

Кстати, не успел он выполнить все формальности в бюро пропусков, как наткнулся на ожидающую его у выхода группу встречающих, состоящую из самого Льето, Дудона и нескольких солдат его подразделения. Гигант-фламандец испустил крик радости.

– Танкред Тарентский! Клянусь всеми святыми, вот и ты!

Одним махом молодой человек оказался рядом и обхватил его мощными руками, оторвав от земли. Танкред, у которого многие части тела еще были в нанохирургических повязках, скривился, но не сдержал улыбки.

– Льето, увалень несчастный, поосторожней! – среди всеобщего смеха воскликнул Дудон. – Ты что, хочешь снова отправить его на операционный стол?

Пока Танкред вновь обретал почву под ногами, он продолжал:

– Как дела, командир? Мы много раз пытались тебя навестить, когда ты сюда загремел, но посещения здесь запрещены.

– Все в порядке, друзья, – заверил Танкред, в свою очередь дружески похлопывая их по плечам. – Ран было много, но ни одной по-настоящему серьезной.

– Ясное дело, – заявил Льето, – кишка у них тонка прикончить героя крестового похода!

– Какой там герой, – отмахнулся Танкред. – Если бы вы не подоспели на выручку, мне бы никогда оттуда не выбраться.

При этих словах Льето Турнэ снова крепко сжал его в объятиях.

– Друг мой, какой подвиг ты совершил, а главное, какое безумство! Я и впрямь подумал, что потеряю тебя в этой мясорубке!

Его глаза затуманились.

В сознании Танкреда вновь всплыл образ друга, спешащего ему на помощь по полю боя. Он тоже обнял его и хриплым от волнения голосом проговорил:

– Я никогда не забуду того, что ты сделал, Льето. У тебя уже есть лучший из братьев, но теперь и я могу сказать, что у меня есть брат.

Ощутив комок в горле, рыжий колосс не нашелся, что ответить, и Танкред воспользовался этим, чтобы обратиться к Дудону, который смотрел на них, простодушно улыбаясь от радости, что видит таких близких друзей.

– А ты, пехотинец класс Два! Кто тебе разрешил садиться на першерона метавоина? Знаешь ли ты, что это строго наказуемый проступок и тебе светит пара недель гауптвахты?

Дудон расхохотался.

– А хуже всего, лейтенант, мне это понравилось! Надо будет при случае попробовать еще разок. Кто знает, может, я даже запишусь на Испытание? – подмигнув, добавил он.

– Тогда можешь на меня рассчитывать, я тебя поддержу, – ответил Танкред, тепло обнимая его за плечи. – Ты был просто великолепен, и я тебе обязан по гроб жизни.

Лицо молодого рекрута внезапно зарделось, и от смущения он только снова улыбнулся.

– Так что же произошло после того, как вы меня нашли? – продолжил Танкред. – И как вы нас оттуда вытащили?

– Вообще-то, – принялся объяснять Льето, – нам и делать-то ничего особенно не пришлось. Когда мы появились, ты уже почти вырвался из зоны боя. Еще несколько шагов, и ты бы добрался до своего перша. Нам оставалось только потоптать атиков да пустить несколько очередей, чтобы снова оказаться на контролируемой территории.

– И как раз вовремя! – умерил его пыл Дудон. – Почти сразу после этого «Зубры» зачистили зону.

– Погодите, а где же Энгельберт? – спросил Танкред, только сейчас заметив отсутствие брата Льето. Уже задавая вопрос, он почувствовал тревогу при мысли, что могло произойти за два дня его отсутствия.

– Его приписали к сорок девятому, – поспешил успокоить его Льето. – Им не хватало полевого наводчика, вот они и воспользовались тем, что тебя нет.

– А остальное подразделение так и сидело на месте, пока я валялся в госпитале?

Танкред сильно сомневался, что так оно и было, но и подумать не мог, какой печальный ответ его ожидает. Лица помрачнели, и Дудон почти прошептал:

– За последние два дня погибли четверо наших.

Еще четверо! Итого шестнадцать смертей. Если подразделение лишится больше пятидесяти процентов личного состава, его немедленно расформируют, а оставшихся перераспределят по другим частям, чтобы возместить потери.

– И среди них Олинд, – добавил Дудон.

Танкред был потрясен. Он взглянул на молодого солдата со всем сочувствием, на какое был способен. Потеряв лучшего друга, тот до сих пор и виду не подал.

– Дудон, я… вы были так близки. Даже не знаю, что сказать…

– А тут ничего и не скажешь, – бросил тот в минутном приступе горечи. – Я в тот день получил штрафной наряд, и меня даже не было рядом с ним!

Он провел рукавом по заблестевшим глазам.

– Но лучше поговорим о живых! – воскликнул он с напускной бодростью. – Уверен, ты с самого начала сдерживаешься, а ведь тебе смерть как охота увидеть ее, точно?

Даже не попытавшись скрыть нетерпение, Танкред вскричал:

– Как? Вы знаете, где она? Мне только сказали, что она выкарабкалась, но больше ничего узнать не удалось!

– Не тревожься, – успокоил его Льето, – она действительно вне опасности. Ее положили в отделение серьезных травм, но сегодня утром уже перевели.

– Так где она сейчас? Да не тяни ты! Где я могу ее найти, черт тебя побери?

Внезапно Танкред осознал всю бестактность своего поведения. Многие его люди погибли в эти дни, а Дудон потерял лучшего друга.

– Простите, – смущенно сказал он. – Наверное, я вас обидел.

Но приветливые лица друзей сразу его успокоили.

– Ты что, сбрендил, братец? – воскликнул Льето, а Дудон в знак полного согласия яростно затряс головой. – Мы так рады, что вы оба живы! Что может быть естественнее твоего желания как можно скорее ее увидеть!

– Она в корпусе С, второе крыло, – добавил Дудон. – Скорее беги к ней!

Танкреду пришлось сдерживаться, чтобы не пуститься бегом по длинным коридорам больничного центра Нового Иерусалима. Это место не имело ничего общего с оборудованным по последнему слову техники безукоризненным «Сентраль-Шарите»; здесь расположился полевой военный госпиталь, бо́льшая часть которого была построена из временных сборных конструкций. Но временное оно или нет, покой подобного заведения нарушать не следовало.

По дороге ему попались несколько залов ожидания, где вокруг общественных панелей Интрасвязи собрались группы людей. Маркиз де Вильнёв-Касень, главнокомандующий армиями крестоносцев на Акии, обращался к войскам с торжественной речью. Танкреду очень не нравился этот человек, так что он не нашел нужным остановиться и послушать. В любом случае обрывков, которые до него донеслись, хватило, чтобы уловить основное содержание выступления: это были напыщенные разглагольствования, имеющие целью воодушевить войска перед намеченным через два дня большим сражением – завершающим штурмом в окрестностях святилища.

Танкреда порой приводили в замешательство рассуждения, доказывающие законность ведения войны, в то время как Священное Писание гласило прямо обратное. «Оружия воинствования нашего не плотские», – гласила Книга[8]8
  2-е послание Коринфянам, гл. 10: 4.


[Закрыть]. Холодный реализм политики плохо сочетался с такого рода заповедями, так что потребовалось изобрести концепцию священной войны, дабы обойти пацифистское послание Библии. Исходя из этой концепции теперь считалось, что любой добрый христианин, вообще-то, должен осуждать насилие, кроме тех случаев, когда речь идет о защите Церкви.

Поднимаясь по этажам второго крыла, Танкред замедлил шаг, опасаясь задеть кого-то из раненых, которых временно разместили в коридорах. Носилки были самыми современными, уход осуществлялся настоящими врачами, а не солдатами, получившими поверхностную подготовку по оказанию первой помощи, но, невзирая на все усилия, полевой госпиталь во время войны всегда походил на улей, в который сунули палку. Персонал метался во все стороны, подобно одуревшим пчелам, на которых свалилось слишком много забот.

Невзирая на эту суету, Танкред в конце концов нашел нужную палату. Стоило перешагнуть порог, и ему показалось, что он попал в другой мир. Палата, хоть и небольшая, резко отличалась от коридоров, через которые он только что пробирался, и была спокойной и светлой.

Клоринда лежала на ложементе клеточного восстановления. Белая простыня, целомудренно накинутая на обнаженное тело, позволяла увидеть кое-где сотни нанохирургических волоконцев, трудящихся над ее исцелением. Здесь тоже находилось несколько пациенток. Несмотря на осунувшиеся черты и еще видневшиеся на лице кровоподтеки, Клоринда, казалось, была в неплохой форме, потому что беседовала о чем-то с одной из соседок по палате.

Увидев своего поклонника, она закричала от радости:

– Танкред! Мой спаситель! Мой герой! Моя любовь!

Три ее соседки хихикнули. Танкред внезапно ощутил, что покраснел. Он со смущенной улыбкой подошел к своей амазонке.

– Клоринда… наконец-то я снова тебя вижу, – проговорил он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в лоб. Но в последнюю секунду молодая женщина вскинула лицо, чтобы страстно поцеловать его в губы.

Чувствуя любопытные взгляды других пациенток, Танкред присел рядом, растерянный, как никогда в жизни.

– Я… хм, я вижу, что тебе уже лучше.

– Да, ранение было впечатляющее, но ничего такого, с чем не справились бы нанохиры. Завотделением пообещал мне, что дополнительных сорока восьми часов в ложементе будет достаточно.

– Надеюсь, они не пытаются сократить курс лечения, чтобы освободить место для следующих раненых, – нахмурился Танкред.

– Не знаю. В любом случае чем раньше я выйду, тем лучше. Ненавижу этот ложемент. Согласна, это не больно, только появляется легкий зуд, который в конце концов начинает жутко действовать на нервы! И потом, хоть это, конечно, и глупо, но как представлю себе миллионы синтетических козявок в собственном теле, мне становится не по себе. Это почти непристойно.

Она почти материнским жестом взяла его лицо в свои ладони.

– А ты-то как себя чувствуешь? Серьезные были раны?

Потом, не дав ему времени ответить, пылко продолжала:

– Ты даже не можешь себе представить, что я почувствовала, когда увидела, как ты мчишься мне на помощь! Признаюсь, за мгновение до этого я была в ужасе при мысли, что, наверно, умру, так больше тебя и не увидев, но, когда ты появился на своем перше, мое сердце выпрыгнуло из груди.

Она заговорила тише.

– Знаю, это очень эгоистично с моей стороны. Мне следовало бы сказать тебе, что риск, на который ты пошел, придя мне на помощь в уже проигранном сражении, неразумен, что ты не должен был. Разумеется, если мне суждено погибнуть на поле боя, я вовсе не хочу, чтобы ты ушел вместе со мной. И все равно в тот момент мне было невыносимо, что ты так далеко…

Он взял ее руки в свои и прошептал на ухо.

– Я знаю, любовь моя. Я думаю так же, как ты. Я не какой-нибудь законченный романтик. Я хочу жить. И все же как жить без тебя?

Танкред еще некоторое время провел у нее, рассказывая, что произошло после того, как она потеряла сознание, и как Льето с Дудоном вытащили их из переделки, а потом пришла медсестра и попросила его покинуть палату. Стараясь всеми способами затянуть встречу, Клоринда заставила его пообещать, что завтра он вернется, но все же ему пришлось уйти, когда медсестра стала проявлять нетерпение.

Вернувшись в расположение части, он приказал прапорщику Юберу немедленно собрать все 78-е подразделение, чтобы он мог принять командование. Прапорщик доложил, что придется подождать до конца дня, потому что бо́льшая часть оставшегося личного состава временно прикомандирована к другим подразделениям. Таким образом, у Танкреда появилось несколько свободных часов. Он решил воспользоваться ими, чтобы снова связаться со своим информатором из военной полиции. Пока он лежал в госпитале, его посетило одно предчувствие, и ему не терпелось все проверить.

Он познакомился с прапорщиком Шарлем д’Алистом во время какой-то мелкой операции несколько лет назад – в то время тот еще находился на действительной службе – и, хотя бои были недолгими, им хватило времени неплохо узнать друг друга и проникнуться взаимной симпатией. Алист был суровым парнем старой закваски, которого непросто провести. Едва Танкред перешел к делу, попросив о новой небольшой «услуге» касательно того дела о мятеже, тот заворчал, но согласился во имя братства старых товарищей по оружию.

Они вместе отправились в гаражи с целью расспросить местного начальника, ответственного за выезд машин. Заранее договорились, что вопросы будет задавать Шарль, чтобы не возбудить подозрений. Занимавший эту должность сержант принялся ныть, что его опять дергают с той злосчастной историей, из-за которой ему и так пришлось отвечать на сотни вопросов. Однако прапорщик д’Алист был не из тех, кому можно долго перечить, а потому сержанту пришлось рассказать все заново.

Мятежники украли восемь войсковых транспортников класса «Косатки», которые им удалось заранее поставить на прикол в различных ремонтных точках города. Маячки слежения на этих машинах были уничтожены, что сделало невозможным отслеживание их местоположения со спутников, но через несколько дней их остовы обнаружились на дне пропасти. Вероятно, мятежники избавились от транспортников, чтобы продолжить свой путь пешком. Их долго искали в окрестностях, но они не оставили никаких следов.

– Неизвестно, что с ними стало. Насколько можно понять, атики их всех истребили. Кстати, так для них и лучше, чем если бы они попались нашим ребятам, можете мне поверить!

По подсказке Танкреда Алист спросил, были ли в те же дни похищены другие машины или тяжелое оборудование. Сержант ответил отрицательно. А в предыдущие дни? Тоже нет. Тогда, как и было договорено с Танкредом, прапорщик потребовал сверить реестры машин, составленные при погрузке «Святого Михаила», с теперешними. Начальник гаража несколько минут ныл, что это отвратительная скрупулезная работа, но в конце концов сдался. В его оправдание следовало признать, что списки оказались гигантскими, и даже с помощью компьютера потребовалось не меньше двух часов, чтобы довести дело до конца. Но игра стоила свеч.

Сравнение двух реестров выявило среди мелких разнородных отличий и главное расхождение: из нескольких сотен багги, погруженных к началу путешествия, четырнадцать сегодня отсутствовали на перекличке, причем ни один рапорт о несчастном случае или боевых потерях не был подан, чтобы объяснить их исчезновение. С точки зрения Танкреда, причина была очевидна: кто-то изъял эти багги из реестра. А кто, кроме операторов Нод-2, способен осуществить подобную манипуляцию?

На секунду позабыв о договоренности с Шарлем, Танкред сам спросил сержанта, возможно ли погрузить четырнадцать багги в восемь «Косаток».

– Очень может быть… Багажные отделения там недостаточно велики, но если выломать сиденья, чтобы запихнуть багги вместо пассажиров, то они точно влезут. Но где тогда разместятся пассажиры?

Запросто, подумал Танкред. Им достаточно остаться внутри багги.

Стратегия беглецов становилась нормандцу все яснее: уехать у всех на глазах в транспортных «Косатках», спрятав в них официально не существующие багги, а потом избавиться от «Косаток». Таким образом, бесшипники заставили думать, что дальше они пошли пешком, хотя на самом деле они отправились на багги класса «скрытные», которые не оставляют за собой никаких следов. А значит, заданный армией периметр поисков не соответствовал действительности.

На обратном пути Танкред не мог не задать своему старому боевому товарищу еще один вопрос:

– Скажи, Шарль, я слышал, во время побега были жертвы. Это правда?

Не останавливаясь, Шарль смахнул песчаную пыль с полицейского жетона на лацкане кителя.

– Тебе и впрямь покоя не дает эта история, да? – неодобрительно заметил он. – Знаешь, будь-ка поосторожней.

– Ладно тебе, Шарль, только не заливай, что ты за меня волнуешься! Поверь, в роли моей мамочки ты не очень убедителен.

Однако, увидев, что друг не шутит, Танкред добавил:

– Я не впадаю в прежние заблуждения, поверь. Это простое любопытство.

Полицейский прапорщик задумчиво покачал головой:

– На самом деле убитых было много. На пропускном пункте бунтовщики стреляли куда попало. Впрочем, сам-то я этим делом не занимался, поэтому точно не знаю, что там произошло, но похоже, охрана постаралась выполнить свой долг до конца. Так что честь им и хвала.

Танкред был разочарован. Разочарован и в то же время удивлен. Он никогда бы не поверил, что Альберик способен убить или позволить убить невиновных. Но в конечном счете люди меняются, и вполне возможно, что идеалист, которого он знал, стал склоняться к радикализму.

Он распрощался с Шарлем, не забыв горячо поблагодарить, потом сверился с часами на своем мессенджере. Поскольку у него оставалось еще полтора часа до общего сбора подразделения, он решил провести последнюю проверку. Сел на челнок и отправился по другую сторону контрольной башни, в топографическую службу.

Там он подсоединился к офицерскому серверу штабных карт и вывел на экран зону, где обнаружили остатки «Косаток». Отсчитав от этой точки, он обозначил периметр, соответствующий дальности передвижений багги, и тщательно его изучил. Задача была проста: найти пещеры. На этой планете их хватало, и они давали беглецам единственный шанс на выживание, так как те не могли ни возвести лагерь из сборных конструкций, ни даже поставить палатки без риска, что их быстро обнаружат.