Текст книги "Черное облако"

– В любом случае, я думаю, будет неплохо, чтобы Марлоу присмотрел за ним, пока мы работаем над отчетом, – заметил Геррик.

– Вот и славно, – согласился Марлоу, до сих пор сражавшийся со своей трубкой. – Мы могли бы обсудить с ним много разных тем по астрономии.

Когда на следующее утро Кингсли спустился к завтраку, то обнаружил, что его ожидает Марлоу.

– Я тут подумал, не съездить ли нам на денек в пустыню? Вам может понравиться.

– Чудесно, лучше и не придумаешь. Буду готов через несколько минут.

Они выехали из Пасадины и резко повернули направо, на шоссе 118, в сторону Ла Канады, затем помчались через холмы, миновали поворот к обсерватории Маунт-Вилсон и наконец оказались в пустыне Мохаве. Еще три часа пути, и перед ними возник горный хребет Сьерра-Невада, и они смогли увидеть заснеженную вершину горы Вилсона. Окутанная голубоватой дымкой пустыня простиралась до самой Долины Смерти.

– Существуют сотни историй, – сказал Кингсли, – о том, как чувствует себя человек, когда узнает, что жить ему осталось не больше года: из-за неизлечимой болезни или по другой причине. Так странно думать, что, возможно, нам всем осталось жить чуть больше года. Через два года эти горы и пустыня будут выглядеть примерно так же, как и сейчас, только на свете уже не будет ни вас, ни меня, ни других людей, которые могли бы проехаться по этим местам.

– Господи, какой же вы пессимист, – проворчал Марлоу. – Вы же сами сказали, есть шанс, что Облако обойдет Солнце с одной из сторон и даже не заденет нас.

– Послушайте, Марлоу, вчера мне не хотелось слишком сильно давить на вас, но если у вас есть снимок, сделанный несколько лет назад, то вы должны иметь ясное представление о том, смещается ли оно в ту или иную сторону. Вам удалось обнаружить что-то подобное?

– Ничего, за что я мог бы поручиться.

– Значит, это достаточно веское доказательство того, что Облако летит прямо на нас или, по крайней мере, прямо на Солнце.

– Можно сказать и так, но я не уверен.

– Получается, вы имеете в виду, что Облако, возможно, доберется до нас, но все же есть вероятность, что этого не произойдет?

– Я все равно считаю, что вы чересчур пессимистичны. Посмотрим, что нам удастся узнать в течение следующей пары месяцев. И даже если произойдет затмение Солнца, вам не кажется, что мы сможем это пережить? В конце концов, оно продлится всего лишь около месяца.

– Что ж, давайте разберемся во всем по порядку, – предложил Кингсли. – После обычного заката температуры снижается. Однако на это снижение влияют два фактора. Первый – это тепло, накопленное в атмосфере, которое выполняет функцию своего рода резервуара, который не позволяет нам замерзнуть. Но, думаю, что этот резервуар вскоре будет исчерпан. По моим подсчетам, менее чем через неделю. Вы же представляете, как бывает холодно по ночам здесь, в пустыне.

– А как же арктическая ночь, когда Солнца может быть не видно целый месяц или даже больше? Или все дело в том, что в Арктику постоянно поступает воздух из тропических широт и этот воздух нагрет Солнцем?

– Разумеется. Арктику постоянно согревает воздух из тропиков и регионов с умеренным климатом.

– И каков ваш второй фактор?

– Видите ли, водяной пар в атмосфере сохраняет тепло Земли. В пустыне же, где водяного пара мало, по ночам температура сильно падает. Но в местах с высокой влажностью вроде Нью-Йорка летом воздух практически не остывает.

– И к чему вы ведете?

– Вы легко можете представить, что произойдет, – продолжал Кингсли. – Первые пару дней после исчезновения Солнца, если оно все-таки случится, охлаждение окажется не особенно сильным, так как воздух будет все еще нагретым и содержать в себе пары воды. Но по мере охлаждения воздуха вода постепенно начнет выпадать, сначала в виде дождя, а затем и снега. В конце концов в воздухе больше не останется влаги. На это может уйти дня четыре или пять, может быть, неделя или даже десять дней. Но затем температура станет стремительно падать. В течение двух недель у нас установятся морозы под сотню градусов ниже нуля. Через месяц – ниже минус ста пятидесяти.

– Хотите сказать, здесь будет холодно, как на Луне?

– Да, нам ведь известно, что после заката Солнца за один час температура на Луне падает ниже минус ста пятидесяти градусов. Так вот, здесь случится примерно то же самое, только времени на это уйдет больше благодаря атмосфере. Но в конечном счете мы получим тот же итог. Нет, Марлоу, я не думаю, что нам удастся пережить этот месяц, даже если такой срок и не кажется вам долгим.

– А вы не думаете, что мы можем обогреваться точно так же, как обогревают себя зимой жители Канады? С помощью эффективного центрального отопления?

– Полагаю, это возможно только в домах с очень хорошей изоляцией, позволяющей выдерживать настолько колоссальные температурные перепады. Если такие здания и существуют, то их совсем немного, поскольку при возведении офисных строений и жилых домов мы не учитывали подобные температурные условия. Однако я допускаю, что некоторые люди все-таки выживут, я имею в виду тех, кто проживает в зданиях, специально построенных для холодного климата. Но я считаю, что у остальных нет никаких шансов. Жители тропиков с их ветхими лачугами окажутся в незавидном положении.

– Мрачноватая перспектива, не так ли?

– Думаю, стоит поискать пещеру, которая позволит всем скрыться глубоко под землей.

– Но нам нужен воздух, чтобы дышать. И что мы будем делать, когда станет совсем холодно?

– Обзаведемся отопительной установкой. Это не так сложно. Нагретый воздух начнет поступать в глубокую пещеру. Этим с удовольствием займутся мировые правительства, которых так обожают Геррик и Королевский астроном. Обустроят для себя милые теплые пещеры, а мы с вами, Марлоу, друг мой, превратимся в сосульки.

– Не настолько же они плохи, – засмеялся Марлоу.

Кингсли продолжал серьезным тоном:

– О, я согласен, что они не станут об этом заявлять в открытую. Всему найдутся объяснения. Когда станет ясно, что спасти удастся лишь маленькую кучку людей, начнут приводиться аргументы о том, что этими счастливчиками должны быть самые ценные представители общества. Когда же все споры утихнут, выяснится, что речь идет о политических элитах, фельдмаршалах, королях, архиепископах и тому подобной братии. Они ведь самые важные, не так ли?

Марлоу понял, что лучше сменить тему.

– Давайте на время забудем о людях. Как насчет животных и растений?

– Все растения, разумеется, погибнут. Но их семена, возможно, уцелеют. Они выдержат низкие температуры и сохранят способность давать ростки, когда установится нормальная температура. Возможно, семян останется в достаточном количестве, чтобы флора планеты смогла восстановиться. С животными все обстоит иначе. Не думаю, что крупные сухопутные животные выживут, за исключением небольшого числа людей и, возможно, тех животных, которых люди возьмут с собой в укрытия. Маленькие ночные животные, покрытые густым мехом, скорее всего, спрячутся глубоко под землей и переживут похолодание, впав в спячку, которая спасет их от голодной смерти.

Морские животные перенесут все легче. Моря, как и атмосфера, являются тепловым резервуаром, только намного более обширным. Температура в морях опустится не сильно, и не исключено, что рыбы не пострадают.

– Мне кажется, в ваших рассуждениях есть некоторая погрешность! – воскликнул Марлоу, не скрывая своего волнения. – Если моря останутся теплыми, значит, и воздух над морями тоже. И он будет согревать холодный воздух над сушей!

– Я с этим не согласен, – ответил Кингсли. – Нельзя точно сказать, что воздух над морем останется теплым. Моря остынут достаточно сильно, чтобы покрыться льдом, но вода под ним останется достаточно теплой. А как только моря замерзнут, то и особой разницы между воздухом над ними и над сущей уже не будет. Везде установится экстремальный холод.

– К сожалению, ваши слова звучат очень убедительно. В таком случае, выходит, что лучшим местом для укрытия станут подводные лодки?

– Подлодка не сможет всплыть на поверхность из-за льдов, значит, потребуется большой запас кислорода, а это непросто организовать. Корабли тоже ничем не помогут из-за льдов. И у меня есть еще одно возражение касательно вашего аргумента. Даже если бы воздух над морем остался относительно теплым, он все равно не смог бы согреть воздух над сушей – холодный и плотный, он привел бы к возникновению поразительно устойчивых антициклонов. Холодный воздух остался бы над сушей, а теплый – над морем.

– Кингсли, послушайте, – рассмеялся Марлоу, – вашему пессимизму все равно не заглушить мой оптимизм. А что вы скажете на это – не исключено, что внутри самого Облака может обнаружиться достаточно ощутимое тепловое излучение? Само Облако может быть теплым и тем самым компенсирует отсутствие солнечного света при условии, если мы окажемся внутри Облака, а ведь это еще не точно!

– Мне всегда казалось, что температура внутри межзвездных облаков очень низкая.

– Но ведь это необычное облако, оно намного плотнее и меньше, а следовательно, температура внутри него может быть какой угодно. Разумеется, она не может оказаться экстремально высокой, иначе Облако бы ярко сияло, но может быть достаточно высокой, чтобы обеспечить нас необходимым теплом.

– Вы говорите «оптимизм»? Тогда что мешает Облаку оказаться таким горячим, что оно спалит нас всех? Я не думал, что у нас возникнут разногласия насчет его температуры. Но, если честно, такая вероятность нравится мне еще меньше. Если Облако окажется очень горячим, это обернется настоящей катастрофой.

– В таком случае нам придется спрятаться под землю и заморозить запасы воздуха.

– Но в этом нет ничего хорошего. Семена растений способны выдержать холод, но не сильный жар. Даже если человеку удастся выжить, вся флора при этом погибнет.

– Семена можно хранить в пещерах вместе с людьми, животными и холодильными установками. Бог мой, да мы утрем нос старине Ною!

– И, возможно, какой-нибудь Сен-Санс из будущего напишет об этом музыку.

– Что ж, Кингсли, пусть этот разговор и не особенно успокоил меня, однако он поднял одну очень важную проблему. Мы должны выяснить температуру внутри Облака, и сделать это необходимо немедленно. Кажется, появилась еще одна работа для радиоастрономов.

– Вы про 21-сантиметровую волну? – спросил Кингсли.

– Верно! Ведь у вас в Кембридже есть команда, которая может это сделать?

– Они только недавно начали эти игры с линией нейтрального водорода. Но, думаю, им удастся быстро найти ответ на наш вопрос. Я свяжусь с ними, как только мы вернемся.

– Да, и обязательно сообщите мне о результатах, как только сможете. Знаете, Кингсли, пускай я и не согласен со всем, что вы сказали о политиках, мне самому не очень нравится, что мы не способны ни на что влиять. Но один я ничего не смогу сделать. Геррик попросил меня держать все в секрете, он мой босс, и я должен выполнять его распоряжения. Но вы – сам себе хозяин, тем более после того, что наговорили ему вчера. Так что вы можете заняться этим исследованием. И я бы посоветовал вам не терять время.

– Не волнуйтесь, я сразу приступлю к работе.

Обратно они ехали долго и только к вечеру, миновав горный перевал, спустились к Сан-Бернардино. В городке Аркадия они отлично поужинали в ресторане, который выбрал Марлоу.

– Знаете, я не большой любитель вечеринок, – признался Марлоу, – но будет неплохо, если мы с вами проведем этот вечер вдали от ученых. Один мой друг – крупный бизнесмен из Сан-Марино – пригласил меня в гости.

– Но я не могу взять и явиться без приглашения.

– Ерунда! Конечно, вы можете поехать со мной. Вы – наш гость из Англии и станете звездой вечера. Не удивлюсь, если с полдюжины киномагнатов из Голливуда сразу же захотят подписать с вами контракт.

– Вот и еще одна причина не ездить туда, – сказал Кингсли. И все-таки он принял предложение.

Дом Сайласа Ю. Крушенка – успешного торговца недвижимостью – был большим, просторным и со вкусом обставленным. Марлоу оказался прав. Кингсли приняли с большой радостью и тут же сунули ему в руку здоровенный стакан со спиртным напитком – Кингсли решил, что это бурбон.

– Вот и замечательно, – сказал мистер Крушенк. – Теперь все в сборе.

Какова была цель этого «сбора», Кингсли так и не выяснил.

После обмена любезностями с вице-президентом авиакомпании, директором большой фирмы по выращиванию фруктов и другими добропорядочными господами Кингсли наконец разговорился с хорошенькой темноволосой девушкой. Вскоре их перебила привлекательная светловолосая дама, которая взяла обоих за руки.

– Поехали с нами, – сказала она низким хрипловатым, но хорошо поставленным голосом. – Мы собираемся к Джиму Холлидею.

Когда Кингсли увидел, что Темненькая собирается принять предложение Хриплоголосой, он решил, что и ему стоит согласиться. Кингсли не видел смысла беспокоить Марлоу, так как сам мог найти дорогу до отеля.

Дом Джима оказался намного меньше резиденции мистера Крушенка, но все же там смогли расчистить небольшое пространство для танцев, на котором тут же начали плясать две или три пары под сиплые звуки граммофона. Принесли еще напитки. Кингсли этому обрадовался, так как его нельзя было назвать выдающимся танцором. Темноволосую девушку дважды приглашали на танец, и Кингсли, несмотря на выпитый виски, сразу почувствовал к этим мужчинам сильную неприязнь. Он решил немного поразмышлять о судьбе мира, пока ему не удастся освободить девушку из лап этих невежд. Но ничего не получилось. К нему подошла Хриплоголосая.

– Потанцуем, дорогой? – предложила она.

Кингсли изо всех сил старался приноровиться к медленному темпу, но одобрения партнерши ему так и не удалось завоевать.

– Дорогуша, почему бы тебе не расслабиться? – прошептала она.

Мало что могло озадачить Кингсли настолько же сильно, как это предложение расслабиться в заполненной людьми комнате. Он что, должен был повиснуть на Хриплоголосой, чтобы она его держала?

Кингсли решил сказать ей в ответ такую же чушь:

– Знаете, я никогда не замерзаю. А вы?

– Ой, это, черт возьми, так мило! – страстно прошептала женщина.

В отчаянии Кингсли вывел ее из толпы танцующих, взял свой стакан и сделал большой глоток. Яростно бормоча себе под нос, он устремился в прихожую, где, кажется, видел телефон.

– Эй, вы что-то ищете?

Это была темноволосая девушка.

– Хочу вызвать такси. Если процитировать одну старую песенку: «Я устал и хочу в кровать».

– Разве можно говорить такое порядочной девушке? А если серьезно, то я тоже уезжаю. У меня машина, могу подвезти. Так что такси не понадобится.

Девушка лихо гнала авто через окраины Пасадины.

– Ездить слишком медленно опасно, – объяснила она. – По ночам копы выслеживают пьяных и тех, кто возвращается с вечеринок. Но они не станут тормозить машины, которые едут слишком быстро. А если будешь ехать медленно, тебя сразу заподозрят. – Она включила свет на приборной панели, чтобы проверить скорость. А потом посмотрела расход горючего. – Черт, у меня бензин на исходе. Нужно заехать на ближайшую заправку.

Но когда она собралась расплачиваться с сотрудником заправки, ее сумочки в машине не оказалось. Кингсли заплатил за бензин.

– Ума не приложу, где я могла ее оставить, – сказала она. – Я думала, сумочка на заднем сиденье.

– Денег было много?

– Мелочь. Но я теперь не знаю, как попаду к себе домой. Ключи остались в сумочке.

– Да, очень неудобно. К сожалению, я не большой мастер взламывать замки. Может, получится забраться в окно?

– Думаю, да, если мне помочь. Я всегда держу окно открытым, но оно высоко. Одна я в него не залезу, только если вы меня поддержите. Вы не против? Это недалеко отсюда.

– Совсем нет, – сказал Кингсли. – Мне еще не доводилось играть роль грабителя.

Девушка не обманула насчет высокого окна. Чтобы забраться в него, нужно было встать на плечи другого человека. Маневр оказался не из легких.

– Наверное, лучше полезу я, – сказала девушка. – Я легче вас.

– А мне вместо роли отчаянного взломщика придется послужить вам ковриком?

– Точно, – сказала девушка, снимая туфли. – Присядьте, а я заберусь вам на плечи. Не так низко, а то не сможете встать.

Девушка едва не соскользнула, но удержалась, схватив Кингсли за волосы.

– Голову только не оторвите, – проворчал он.

– Простите. Я знала, что не стоит пить столько джина.

Наконец все получилось. Она распахнула окно и пролезла в него плечами вперед. Кингсли подобрал ее туфли и подошел к двери. Девушка открыла ему.

– Заходите, – сказала она. – Все чулки себе порвала. Вы же не постесняетесь войти?

– А чего стесняться? Я просто хочу, чтобы вы вернули мне мой скальп, если он вам больше не нужен.

На следующий день Кингсли появился в обсерватории только ближе к ланчу. Он сразу отправился в кабинет директора, где обнаружил Геррика, Марлоу и Королевского астронома.

«Боже мой, ну и вид! Он хорошо погулял», – подумал про себя Королевский астроном.

«Господи, кажется, виски пошло ему на пользу», – подумал Марлоу.

«Он выглядит еще более неуравновешенным», – подумал Геррик.

– Так, так, вы закончили составлять ваши отчеты? – спросил Кингсли.

– Все готово и ждет вашей подписи, – ответил Королевский астроном. – Мы все гадали, куда же вы запропастились. У нас уже куплены билеты на вечерний рейс.

– Куплены билеты? Чушь. Сначала мы пролетели через половину земного шара, добирались через эти чертовы аэропорты, а теперь, когда мы здесь, греемся на солнышке, вы предлагаете лететь обратно? Да это же просто смешно, К. а.! Почему бы вам не расслабиться?

– Кажется, вы забыли, что у нас есть важные дела.

– Дела, и правда, важные. И я готов заниматься ими вместе с вами. Но хочу вам со всей серьезностью заявить, что ни вы, ни кто-либо еще эту проблему все равно решить не сможете. Черное Облако движется своим путем, и ни вы, ни вся королевская конница, ни вся королевская рать, ни даже сам король его не остановят. Так что советую забыть про всю эту чушь с отчетом. И пойти позагорать на солнышке, пока оно еще не скрылось от нас.

– Мы уже знали о ваших взглядах, доктор Кингсли, когда вместе с Королевским астрономом приняли решение лететь сегодня вечером на восток, – спокойным тоном прервал его Геррик.

– Как я понимаю, вы собираетесь в Вашингтон, доктор Герррик?

– Я уже договорился о встрече с секретарем президента.

– В таком случае, думаю, будет лучше, если мы с Королевским астрономом без промедлений вылетим в Англию.

– Кингсли, именно это мы и пытались вам сказать, – проворчал Королевский астроном, подумав о том, что ему никогда еще не доводилось встречать такого недогадливого человека.

– Но вы мне сказали не совсем это, К. а., хотя, возможно, и считаете иначе. Теперь насчет подписей. Подписать надо в трех экземплярах, как я понимаю?

– Нет, будут две копии. Одна – для меня, вторая – для Королевского астронома, – ответил Геррик. – Подпишите вот здесь.

Кингсли взял ручку, дважды начеркал свою подпись и сказал:

– К. а., вы уверены, что билеты на самолет до Лондона заказаны?

– Да, разумеется.

– Тогда все в порядке. Что ж, джентльмены, начиная с пяти часов я к вашим услугам. Найдете меня в номере отеля. А сейчас мне нужно уладить несколько важных дел.

С этими словами Кингсли покинул обсерваторию.

Оставшиеся в кабинете Геррика астрономы удивленно переглянулись.

– Какие еще важные дела? – спросил Марлоу.

– Бог его знает, – ответил Королевский астроном. – Я совершенно не понимаю ни хода его мыслей, ни его поступков.

Геррик вышел из самолета в Вашингтоне. Кингсли и Королевский астроном полетели до Нью-Йорка, где им пришлось три часа ждать самолет до Лондона. Были сомнения, удастся ли им взлететь из-за тумана. Кингсли сильно нервничал, пока наконец не объявили посадку через выход номер 13 и не попросили подготовить посадочные талоны. Через полчаса самолет поднялся в воздух.

– Слава богу, – проговорил Кингсли, когда они полетели на северо-восток.

– Я согласен, что вам за многое стоит поблагодарить Господа, но не понимаю, почему вы решили сделать это именно сейчас?

– Я бы с радостью вам это объяснил, К. а., если бы был уверен, что вы отнесетесь к моим объяснениям с одобрением. А поскольку такой уверенности у меня нет, давайте лучше просто выпьем. Что будете вы?

Различные мероприятия

Правительство США стало первым официальным органом, которому стало известно о появлении Черного Облика.

Геррику понадобилось несколько дней, чтобы добраться до высших чинов в администрации президента, но дальнейшие результаты не разочаровали его. Вечером 24 января он получил распоряжение явиться на следующий день в девять тридцать утра в офис президента.

– Вы имеете дело с весьма странным явлением, доктор Геррик, весьма странным, – сказал президент. – Но вы и ваша команда в Маунт-Вилсоне настолько хорошо себя зарекомендовали, что я не буду тратить время на сомнения по поводу услышанного. Я пригласил сюда этих джентльменов, чтобы прийти к решению по поводу наших дальнейших действий.

После двух часов обсуждений министр финансов подвел итог:

– Наши выводы довольно ясны, господин президент. В данном случае существует два благоприятных фактора, способных предотвратить серьезные экономические потрясения. По заверениям доктора Геррика, этот… э-э… визит продлится не больше месяца. Период настолько короткий, что даже если в течение него сильно возрастет расход топлива, общее его количество, необходимое для наших нужд в период экстремальных холодов, все равно останется достаточно умеренным. Соответственно, не возникнет никаких серьезных проблем с созданием значительных топливных запасов – возможно, нам хватит того, что у нас сейчас есть в наличии. Намного важнее, удастся ли нам в короткие сроки распорядиться этими запасами для бытовых и промышленных нужд и перекачивать газ с нефтью достаточно быстро. Мы должны изучить этот вопрос, однако за полтора года можно справиться с любыми трудностями.

Второй благоприятный фактор связан с датой предполагаемого визита. К середине июля, когда, по заявлениям доктора Геррика, это может произойти, мы успеем собрать значительную часть урожая. Подобная благоприятная ситуация распространяется и на остальную часть мира, поэтому потери продовольствия окажутся умеренными. Если бы похолодание грозило нам в мае или июне, все обстояло бы намного серьезнее.

– В таком случае, думаю, мы все пришли к согласию о том, какие шаги необходимо немедленно предпринять, – добавил президент. – После того как мы определимся с нашими планами, нам придется подумать о более щекотливой проблеме, связанной с той помощью, которую мы можем предложить людям всего мира. Но сперва все же сосредоточимся на наших внутренних задачах. Как я понимаю, вы, джентльмены, хотите поскорее вернуться к вашим важным делам, а мне необходимо лично задать мистеру Геррику несколько вопросов.

Когда все разошлись, и они остались одни, президент продолжил:

– Итак, мистер Геррик, вы понимаете, что пока все это должно оставаться тайной? Я вижу, что под отчетом, кроме вашего имени, стоят еще три. Эти джентльмены – ваши сотрудники? Вы можете также сообщить мне имена тех, кому еще известно о содержании этого документа?

В ответ Геррик коротко обрисовал президенту обстоятельства, которые привели к открытию, и указал, что информация неизбежно должна была стать достоянием сотрудников обсерватории еще до того, как они узнали о ее значимости.

– Конечно, это совершенно естественно, – заметил президент. – Хорошо, что информация пока не покинула стен обсерватории. Я надеюсь, искренне надеюсь, доктор Геррик, что вы можете заверить меня в этом.

Геррик ответил, что, насколько ему было известно, помимо сотрудников обсерватории полной информацией о Черном Облаке располагало всего четверо: Барнетт и Уайчарт из Калифорнийского технологического института – но на них можно было положиться целиком и полностью, – а также двое английских ученых, доктор Кристофер Кингсли из Кембриджа и Королевский астроном собственной персоной. Их фамилии стояли внизу отчета. Президента этот ответ сильно встревожил.

– Двое англичан! – воскликнул он. – Это плохо. Как такое могло случиться?

Геррик понял, что президент прочитал только краткий синопсис отчета, и объяснил ему, как Кингсли и Королевский астроном самостоятельно узнали о существовании Облака, как Кингсли отправил телеграмму в Пасадину и как двух англичан пригласили в Калифорнию. Президент немного успокоился.

– А, так они оба в Калифорнии? Вы правильно поступили, что пригласили их, даже не представляете, насколько правильно, доктор Геррик.

В этот момент Геррик вдруг понял, почему Кингсли так внезапно захотел вернуться в Англию.

Несколько часов спустя во время перелета на Западное побережье Геррик все еще продолжал размышлять о своем визите в Вашингтон. Он не ожидал услышать от президента спокойный, но строгий выговор, а также не думал, что его так быстро отправят обратно домой. Как ни странно, но явный выговор не особенно сильно встревожил его. Он считал, что выполнил свой долг, а единственный критик, которого Геррик действительно боялся, был он сам.

Королевскому астроному также потребовалось несколько дней, чтобы добраться до представителей правительства. Свой путь на вершину он начал с первого лорда Адмиралтейства. И все произошло бы намного быстрее, если бы он захотел прямо сообщить о своих целях. Однако Королевский астроном лишь заявил, что желает поговорить с премьер-министром. В конце концов ему удалось добиться встречи с личным секретарем премьера – молодым человеком по имени Фрэнсис Паркинсон. Паркинсон честно предупредил, что премьер-министр сильно занят. Королевский астроном должен был знать, что помимо обычных государственных дел, ему предстояло присутствовать на одной очень деликатной международной конференции – весной в Лондон прилетал Неру, к тому же премьер-министр собирался посетить Вашингтон. И если Королевский астроном не сообщит, по какому вопросу он хочет видеть премьера, то встреча просто не состоится. Разумеется, дело должно быть чрезвычайно важности, иначе, к большому сожалению, ему не удастся оказать никакого содействия. Королевский астроном сдался и коротко рассказал Паркинсону об истории с Черным Облаком. Два часа спустя он снова докладывал о ситуации, теперь во всех подробностях премьер-министру.

На следующий день премьер-министр собрал срочное совещание Внутреннего кабинета, на которое был также приглашен министр внутренних дел. Паркинсон выполнял на встрече функцию секретаря. Зачитав довольно точный конспект отчета Геррика, премьер-министр обвел взглядом присутствующих и произнес:

– Я собрал вас всех, скорее чтобы познакомить с фактами этого дела, которое может привести к серьезным последствиям, а не для того, чтобы обсуждать срочные меры, которые необходимо принять. В первую очередь мы должны удостовериться в правильности приведенных здесь фактов.

– И как мы это сделаем? – спросил министр иностранных дел.

– Что ж, для начала я попросил Паркинсона, не привлекая к себе излишнего внимания, проверить репутацию этих джентльменов в… э-э-э… научных кругах. Возможно, вам захочется выслушать его?

Собравшиеся подтвердили свое желание узнать мнение секретаря. Паркинсон заговорил немного смущенным тоном:

– Добыть достоверные сведения оказалось непросто, особенно в отношении двоих американцев. Но я обратился к своим друзьям из Королевского научного сообщества, и они подтвердили, что любой документ, на котором стоят подписи Королевского астронома или сотрудников обсерватории Маунт-Вилсон, является абсолютно достоверным. По крайней мере, в отношении того, что касалось наблюдений. Однако в дедуктивных способностях четырех ученых, подписавших документ, мои друзья уже не так уверены. Как я понимаю, из них только Кингсли может претендовать на звание эксперта в этой области.

– Что вы имеете в виду под «может претендовать»? – уточнил лорд-канцлер.

– Видите ли, Кингсли – выдающийся ученый, но не все считают его психически здоровым.

– Значит, получается, что большая часть выводов, приведенных в этом отчете, сделана одним человеком, выдающимся ученым, но при этом не совсем нормальным? – спросил премьер-министр.

– Судя по тому немногому, что мне удалось выяснить, можно сказать и так, хотя это чересчур бескомпромиссная формулировка, – ответил Паркинсон.

– Возможно, – продолжал премьер-министр, – но в любом случае это дает нам основания для некоторой доли скептицизма. Очевидно, что мы должны все детально изучить. Теперь мне хотелось бы обсудить с вами те меры, которые необходимо предпринять для получения более подробной информации. Например, можно обратиться в Совет Королевского научного общества, чтобы они создали комитет, который детально все изучит. Другой возможный вариант решения проблемы – обратиться напрямую к правительству США, без сомнения, они также должны быть сильно озабочены достоверностью или, все же лучше сказать, точностью данных, предоставленных профессором Кингсли и остальными учеными.

После нескольких часов обсуждений министры пришли к заключению о необходимости незамедлительно обратиться к правительству США. Принятию решения во многом поспособствовала активная позиция министра иностранных дел, который не поскупился на аргументы в поддержку этого варианта, позволяющего заняться решением вопроса его ведомству.

– При обращении в Королевское научное сообщество, насколько бы привлекательным ни казался нам этот путь, – сказал он, – нам неизбежно придется сообщить некоторому числу людей факты, которые на данном этапе лучше всего сохранить в тайне. Думаю, что мы все согласимся с этим.

Все согласились. Правда министр обороны поинтересовался:

– А какие можно предпринять шаги, чтобы ни Королевский астроном, ни доктор Кингсли не начали бы сеять панику своими интерпретациями предполагаемых фактов?

– Это очень важный и деликатный вопрос, – ответил премьер-министр. – И я уже думал о нем. Поэтому я и пригласил на встречу министра внутренних дел. Я собирался позже обсудить с ним это.

Все практически единодушно согласились, что вопрос стоит оставить для обсуждения премьер-министра с министром внутренних дел, после чего совещание закончилось. Лорд-канцлер в задумчивости удалился в свой кабинет. Он единственный из всех присутствовавших на встрече не на шутку встревожился, так как лишь ему было известно, в каком шатком положении находилась экономика страны и как легко превратить ее в руины. Министр иностранных дел, напротив, гордился собой. Он считал, что прекрасно выступил на собрании. Министр обороны считал, что все это дело – лишь буря в стакане воды и в любом случае никак не относилось к его ведомству. Он вообще не понимал, зачем его вызвали.