Текст книги "Золотой ястреб"

– Никогда! – фыркнул Кит.

Лазарус улыбнулся.

– Будь благоразумным, Кит, – сказал он. – Какие шансы у нашей бригантины против этого корабля?

– Этот корабль, – воскликнул Кит, – плавает под флагом человека, которого я поклялся убить!

– Ты должен подождать, – спокойно сказал Лазарус. – Сейчас это совершенно невозможно.

Кит открыл было рот, собираясь протестовать, но чей-то крик с бака остановил его. Он побежал вслед за Бернардо и Лазарусом. Моряки сгрудились у бушприта, указывая на высокую корму испанца. Кит посмотрел наверх и у него отвисла челюсть.

– Матерь божья! – воскликнул он. – У них что, на борту все женщины Порт-Ройала?

На высокой палубе чужого корабля они увидели другую тонкую фигуру, вырывающуюся из рук широкоплечего идальго. С того близкого расстояния, на котором находились оба корабля, Кит мог видеть, что она очень похожа на первую, за исключением того, что ее волосы были не золотыми, а бронзовыми, как заходящее солнце. Внезапно Киту, который наблюдал за этой сценой уже несколько секунд, фигура идальго показалась очень знакомой. Вглядевшись пристальней, он узнал в испанце, удерживающем вырывавшуюся девушку, дона Луиса дель Торо. На его губах появилось какое-то подобие улыбки.

Медленно, внимательно, он поднял мушкет. Но в этот момент рядом с обнаженной головой дона Луиса с грохотом обрушилась мачта. Гранд вздрогнул, отпрянул и выпустил девушку. Пока Кит готовил другой мушкет, в свете кормовых фонарей он заметил, что девушка потеряла равновесие и слишком близко подошла к испанцу. Теперь невозможно было выстрелить в него так, чтобы случайно не задеть девушку. Кит поднял второй мушкет, но дон Луис уже выпрямился и позвал своих мушкетеров. Светлая головка девушки ярким пятном выделялась на фоне голубой поверхности воды. Внезапно на корме появились пять испанских мушкетеров, их оружие было нацелено вниз. Но не успели они прицелиться, как их опередили пушки «Морского цветка». Когда утих грохот, похожий на львиный рык, стало видно, что десять ярдов кормы испанца снесено подчистую, причем вместе с мушкетерами. Бросив туда беглый взгляд, Кит увидел, что дон Луис жив и карабкается в безопасное место, а девушка, барахтаясь в воде, протягивает руки с мольбой о помощи. Времени хватило бы только на то, чтобы заняться лишь одним из них. Кит положил мушкет на палубу и бросил девушке веревку.

Дюжина рук схватилась за другой конец веревки, чтобы помочь вытащить ее. Кит бросил веревку, подхватил девушку под мышки и вытащил ее на палубу. Он поставил ее на ноги и отступил назад, разглядывая ее. Длинные, цвета красного золота волосы струились по плечам, обрамляя изящное лицо с высокими скулами и странными, чуть раскосыми монголоидными глазами. Сейчас она смотрела Киту в лицо широко раскрытыми глазами, из-за чего ее и так маленькое личико казалось еще меньше. Ее глаза были темно-зеленого цвета, казалось, в них горел внутренний огонь. Они очень подходили к изумруду, который Кит носил в левом ухе.

Голубые глаза Кита вглядывались в изгиб ее ярко-красных губ, плотно сжатых от ужаса и страха, в ее шею, похожую на колонну из белого мрамора, и изящную фигурку, прикрытую только порванным мокрым платьем, подчеркивающим каждую линию ее юного тела. Вдруг позади него раздалось недовольное ворчание команды, отпускавшей грязные шуточки. Кит повернулся к ним – они так долго не видели женщин, что сейчас были по-настоящему опасны. Как долго он или кто-то еще сможет удерживать их? Их – или себя?

Но в этот момент вперед вышел Лазарус и взял девушку за руку.

– Пойдем, – мягко сказал он.

Девушка молча повернулась и последовала за ним в каюту. Дверь за ними закрылась.

Кит вместе с остальной командой стоял, уставясь на закрытую дверь, чувствуя, как необъяснимый, неудержимый гнев перехватывает ему горло. Что он может делать с ней? – горько думал Кит. Ведь он старый и сгнивший от болезни человек? Он пытался успокоить себя, но это плохо удавалось. Это прекрасное тело, белое, как снега испанских гор, освещенные солнцем, будет терпеть прикосновения изуродованных болезнью пальцев?

Невозможно было даже подумать об этом. Обернувшись, Кит отдал команды экипажу. Они стали карабкаться на ванты, стараясь разобрать перепутавшийся такелаж, под тяжестью которого сгибались две мачты «Морского цветка». Рулевой изменил курс, и бригантина постепенно стала удаляться от большого испанского корабля, с которым они так неопределенно сразились. Кит взял курс на Испаньолу и встал на полубаке, одолеваемый черными, непрошенными мыслями.

В сумерках он повернулся и медленно, шаг за шагом, двинулся к каюте Лазаруса. Несколько членов экипажа все еще отирались там, разглядывая запертую дверь.

– Прочь! – рявкнул Кит. – Отправляйтесь по своим местам, или я вышвырну вас, как паршивых котят! Убирайтесь прочь!

Пираты убрались прочь подобно стае побитых собак, бросая угрюмые взгляды на дверь. Кит немного постоял перед дверью, как вдруг она с треском распахнулась и на пороге, пошатываясь, появился Лазарус, зовя Кита по имени.

– Что случилось, сэр? – спросил Кит.

– Войди, – прошептал Лазарус. – Войди и забери девушку. Может быть, я и дурак, но я так долго был одинок… а ее кожа так прекрасна… Прежде чем я умру, а теперь это обязательно случится, я надеялся, что судьба хоть немного возместит мне все мои страдания. Но нет. Заходи, Кит, и забери ее к себе.

– Что случилось? – проворчал Кит.

– Она попросила меня… снять… мою маску.

– О! – промычал Кит.

– Она не упала в обморок. Но Кит, она посмотрела в мое лицо и ее чуть не вырвало от отвращения. Входи и забери ее, Кит.

Кит вошел в темную, отвратительно пахнущую каюту Лазаруса. На стуле, в полуобморочном состоянии сидела девушка, ее плечи вздрагивали. Кит протянул руку и мягко дотронулся до нее. Она вздрогнула, в ее зеленых глазах отразился ужас, но вскоре страх немного утих.

– Я пришел забрать тебя отсюда, – холодно сказал Кит на английском, которому он научился у Лазаруса. – Не бойся. Я не обижу тебя.

Девушка молча встала и пошла за ним. Кит повел ее вниз по лестнице, а потом через палубу держа одну руку на пистолетах. Позади себя он слышал бормотание Лазаруса:

– Она посмотрела в мое лицо – мое старое лицо умирающего – и она «

Кит открыл дверь в свою каюту и указал на свой гамак.

– Ложись и отдыхай, – сказал он. – Возможно, ты голодна? Я могу принести тебе поесть.

– Поесть? – повторила девушка, с трудом выговаривая слова. – Я никогда не смогу снова есть.

Кит озадаченно посмотрел на нее.

– Где вы будете спать? – спросила она.

– Снаружи, – сказал Кит. – Снаружи, так что никто не сможет войти.

– А вы – вы не войдете?

Кит покачал головой.

– Нет, – прямо сказал он. – Я не побеспокою тебя.

Девушка сердито повернулась к нему, ее изумрудные глаза сверкали.

– Вы думаете, что я поверю в это? Вы мужчина, а все мужчины одинаково отвратительны!

Кит мрачно посмотрел на нее.

– Мне очень жаль, что ты веришь этому, – начал он.

– Верю? Я знаю. Разве дон Луис не обещал спасти нас от землетрясения и увезти из Порт-Ройала? И вы видели, как он помог нам! Бетси, моя любимая сестра, собственными руками убила себя, после того как эти свиньи натешились с ней. В то время как я-я была удостоена более высокой чести. Дон Луис оставил меня для себя. А на этом корабле – этом английском корабле – этот ужасный, безобразный человек…

Кит засунул руку за пояс и достал большой пистолет.

– Возьми это, – сказал он. – И если любой мужчина войдет сюда, даже если это буду я, воспользуйся им!

Девушка смотрела на него расширенными глазами.

Что-то в выражении ее глаз заставило его вздрогнуть.

– Но не против себя, – добавил он.

– Почему бы и нет? Для чего мне жить? Разве порядочный мужчина – если таковой найдется – захочет иметь со мной дело? Разве я могу вернуться на Ямайку в Реджинальду и сказать ему.» Я вернулась, оскверненная, бери меня?»Мне больше никогда не очистить свое тело и не вернуть свою незапятнанность. Мне незачем заботиться о своей душе.

– Верни мне пистолет, – сказал Кит.

– Нет, – несколько спокойнее сказала девушка. – Я не причиню себе вреда. Если бы я осмелилась, я могла сделать это гораздо раньше. Но нет, я буду жить – и много мужчин пожалеют об этом дне!

Кит посмотрел на нее своими ясными голубыми глазами. Он вышел из каюты и тихо закрыл за собой дверь. Но когда он снимал руку, с дверной ручки, ему послышался звук пистолетного выстрела. Он побежал туда, откуда послышался выстрел, но прежде чем он успел сделать несколько шагов по палубе, перед ним появился Бернардо.

– Кит, – запыхавшись, сказал он, – Кит…

– Лазарус? – прорычал Кит.

– Да. Через рот.

Кит оттолкнул его и побежал к каюте. Он увидел большое тело капитана Лазаруса, лежащее на полу с пистолетом в руке. Кит прикрыл его огромную изуродованную голову одеялом и опустился рядом на колени, бормоча испанские молитвы. Потом он поднялся, снял гамак и завернул в него тело капитана.

Он позвал четырех членов экипажа. Они обвязали гамак веревками. Кит поднял голову и сказал по-английски:

– Прости его, бог еретиков, так как у него было много грехов, но он уже больше никогда не будет грешить. Аминь.

И тело капитана Лазаруса с тихим плеском исчезло в морской пучине.

Кит увидел, что люди стали быстро мыться, стремясь избавиться от возможно приставшей заразы. Он последовал их примеру, но менее суетливо. Когда он вымылся и поел, он вернулся к двери собственной каюты. Утомленный, он осел вниз. Пока он сидел здесь, до его ушей доносился скрип гамака. Этот тихий, сводящий с ума звук раздавался всю ночь. Перед глазами Кита все время стоял образ девушки с длинными, распущенными бронзовыми волосами.

Наконец, когда из-за горизонта появился первый отблеск утренней зари, Кит поднялся. Он открыл дверь и вошел в каюту. Внутри все еще было темно, но он слышал ровное дыхание девушки.

Он зажег фонарь и осмотрелся. Девушка лежала в гамаке, забывшись тяжелым, беспокойным сном. Кит долго стоял рядом и смотрел на нее. Потом, опустившись на колени рядом с гамаком, он поцеловал ее в губы. Она проснулась, и в ее зеленых глазах появился ужас.

– Вы! – воскликнула она дрожащим, прерывающимся голосом. – Вы тоже!

И прежде чем Кит успел шевельнуться, она вытащила длинный пистолет и выстрелила с близкого расстояния. Кит увидел перед глазами стену огня, почувствовал внезапную острую боль, а потом все вокруг затянуло тьмой. Когда он немного пришел в себя, то почувствовал, что лежит на полу, и ему показалось, что рядом с ним лежит ее легкое тело, а его рука сжимает прядь ее светлых волос. Вокруг была ночь, через которую не пробивался ни один луч света, ни один звук.

ГЛАВА 2

Ранним утром Киту почудилось, что черная цапля, которая так долго сопровождала его на золотом знамени, заполнила все пространство его маленькой каюты. Эта зловещая фигура, казалось, стояла в ногах его кровати. Кит долго вглядывался в странные глаза птицы, золотые, совершено лишенные век. Внезапно, с низким криком, цапля двинулась вперед и подошла вплотную к нему. Кит попробовал пошевелиться, но не смог сделать ни одного движения.

Казалось, что-то случилось с его руками. Он сделал усилие, пытаясь отвести волосы, прилипшие ко лбу, но его руки остались неподвижно лежать вдоль тела. Цапля села в ногах его кровати, и ее вес был так огромен, что его легкие, казалось, разорвутся от недостатка воздуха. Внезапно, необъяснимо, во времени и пространстве что-то изменилось и цапля исчезла. Вес все еще оставался, но рядом с ним оказалось что-то, совершенно непохожее на цаплю. Что-то давило ему грудь, лежало на всем его теле, теплое, душистое, мягкое, движущееся. Это что-то плакало, и теплые слезы падали на его лицо. Он знал, даже не глядя, что это ощущение похоже на опавшие лепестки цветов, похоже на пламя.

Он попытался шевельнуть пальцами, чтобы дотронуться до этого, и на этот раз они послушались, двигаясь без малейшего напряжения. И бледное лицо над ним моментально обрело отчетливость и резкость, с дрожащими губами. Губы сжались, а тело вплотную прижалось к нему. В этот момент его захлестнула грохочущая гигантская волна пламени, а в следующий миг все потонуло в темноте.

Он вновь вернулся назад, его охватила яркая реальность, в которой черная цапля снова превратилась в символ на золотом знамени, развевающемся над улицами Кадиса…

Кит увидел себя, мальчика Кита, стоящего на крыше отцовского дома вместе с матерью, милым, прелестным созданием, одетым в розовое, белое и золотое, все еще говорящее с нормандским акцентом, и Бернардо Диаса.

Кит мог видеть группу всадников, но их лица были довольно неопределенны и расплывчаты, отчетливо выделялись только их фигуры, одетые в черный бархат. В затуманенном сознании возникло только одно лицо.

Кит вспоминал это лицо – чувственное в гневе, похожее на вздрагивающее разгневанное животное, слабое и грубое. Он приподнялся на своей койке, но кто-то, кто находился рядом с ним, прижал его обратно. В этот момент Кит ясно увидел перед собой обеспокоенное лицо Бернардо. Он открыл рот, чтобы утешить своего друга, сказав…

Но эти слова никогда не были сказаны, потому что прежде, чем он успел сделать это, он снова вернулся на крышу дома в Кадисе. Под ним в солнечных лучах снова развевалось знамя с черной цаплей, а гранды ехали через толпу, которая в ужасе разбегалась прочь при их приближении. Кит наблюдал этот спектакль до тех пор, пока не услышал низкий, звучный голос своей матери. Он слышал, что она как будто задыхалась. Потом, к его изумлению, она повернулась и побежала вниз по лестнице, легко, как девочка. Бернардо бежал в двух шагах позади нее, и Кит тоже последовал за ними. Но никто из них не мог догнать ее. Она выбежала на улицу, и Кит, стоящий в дверях, увидел, что она схватила повод одного из всадников.

– Луис! – пронзительно закричала она. – Луис!

Кит видел, что мужчина хлестнул лошадь, вставшую на дыбы. Плеть просвистела еще раз, оставив на лице его матери полосу, похожую на след ползущей змеи.

Кит видел свою мать сидящей на дороге; она закрыла лицо руками, а между ее пальцев струилась кровь. Его охватила жгучая ярость и первым желанием было схватить гранда за шею и задушить его. Он ярко представил лицо этого человека, смуглое, как у мавра, с выступающим носом и маленькой черной бородкой. Один из солдат, сопровождавших гранда, склонил свою пику так, что ее древко прошло через светлую шевелюру мальчика. Мальчик упал на мостовую, вокруг него все кружилось, но он все равно слышал вокруг себя издевательский смех идальго…

Этот звук снова преследовал его и, казалось, наполнял всю каюту. Он слушал его до тех пор, пока не понял, что то, что казалось ему смехом на самом деле было звуком плещущихся волн.

Когда он в очередной раз проснулся, снова было утро, и ему потребовалось не меньше часа, чтобы понять, где он находится. Он различал дубовые балки потолка, свою одежду, развешанную на колышках, и утомленного Бернардо, спящего в кресле.

– Бедный Бернардо, – размышлял он, – сколько хлопот я ему доставляю!

Он приподнялся на койке, но внезапно почувствовал головокружение и вокруг него снова сгустилась тьма. Это была странная темнота, временами походившая на дремоту, а временами разрываемая потоками яркого света, не зависящими ни от времени, ни от пространства…

Он видел себя ребенком в доме Пьера Лабата, изготавливающего парики для испанских грандов, который, как и множество других французов его времени, приехал в Испанию, по причинам, которые он держал в тайне. Кит снова и снова слышал шепот:

– Дон Луис… Луис дель Торо… Дель Торо…

Шепот стих, как только он вошел в комнату…

…Он снова не чувствовал перемещения времени и пространства и видел себя стоящим с большим пистолетом напротив Дель Торо. Потом он увидел себя и Бернардо, бегущих по улицам Кадиса.

Кит видел себя остановившимся и стреляющим, видел, что Бернардо тоже стрелял, а когда они достигли убежища среди старинных могил кладбища Кадиса, Кит увидел, что держит в руках знамя с изображением цапли…

В этот момент он стоял на своей койке и его голос дрожал:

– Остановитесь, грязные свиньи! Вонючие убийцы, палачи, трусливые собаки!

Бернардо мгновенно спрыгнул со своего кресла и попытался уложить его обратно, но в своем горячечном бреду Кит был сильнее десяти человек. Его глаза горели диким огнем. Его лицо под бинтами выражало такую боль, какой Бернардо никогда раньше не видел. Он боялся, что Кит навсегда потеряет зрение, но теперь начал опасаться, что Кит потеряет рассудок. Он стоял на коленях на своей койке и вглядывался голубыми глазами в картины, проносящиеся перед его внутренним взором.

…Он видел, как будто сам находился там, подземную комнату, расположенную под каменным замком, и мускулистую фигуру палача, блестящую от пота, покрасневшую от стоящей рядом жаровни, в которой разогревалось железо. Он видел человека, лицо которого было спрятано под капюшоном так, что была видна только линия губ, и глаза, сверкающие из-под маски, а перед ним – мать Кита. Ее руки и ноги привязаны к колесу, которое скрипело, когда мужчина тянул за веревку. С помощью этого орудия можно было вывихнуть плечи, локти, запястья, колени, лодыжки до тех пор пока не подадутся кости. Все эти орудия были направлены против несчастной женщины, тело которой было уже похоже на скелет. А над всем этим возвышалась грозная фигура инквизитора, мягко спрашивающего несчастную женщину.

– Где ваш сын Кристобаль? Где он? Где? Где? Где?

Кит видел, что из уст измученной, изуродованной, когда-то прекрасной женщины, вырвался стон:

– Я не знаю! Правда, я не знаю! Может быть, в Виргинии! Может, в Сан-Антонио! Я не знаю!

Он видел ее обморок. Они ослабили дыбу и стали приводить ее в себя. Потом они повторяли все сначала: спрашивали, пытали, прикладывали раскаленное железо к ее белой коже и разным частям тела в течение долгих часов. Хлестали кнутом. Били сапогами. Зажимали пальцы клещами. Наконец, были перепробованы, все средства, которые были в ходу у испанской инквизиции.

Кит стоял на своей койке, еле удерживаемый Бернардо, не замечая окружающей его обстановки, снова и снова повторяя:

– Как долго это продолжалось, Бернардо? Сколько времени было нужно, чтобы убить маленькую и слабую женщину?

Наконец, его светлая голова опустилась и он забился в конвульсивных рыданиях. Бернардо мягко уложил его на койку, и на этот раз Кит не сопротивлялся.

Весь этот день и на следующий Бернардо следил за картинами, которые возникали в затуманенном лихорадкой сознании Кита. Он вспоминал, как они покидали гавань Кадиса, собираясь отправиться в Нидерланды. Он вспоминал, как лицо Кита засветилось жестокой радостью, когда они узнали, что их корабль идет в Вест-Индию, так как еще раньше узнали, что дон Луис дель Торо покинул Испанию. Он вспомнил сражение, в котором их корабль был атакован и потоплен пиратской бригантиной, » Морским цветком «.

И наконец, Бернардо заметил, что молодой человек, которого он любил как собственного сына, перестал метаться в лихорадке и заснул спокойным сном.

На пятый день после полученной раны Кит взглянул из своего гамака в лицо Бернардо Диаса. Это было твердое, заметное лицо, и оно больше не терялось в темноте.

– Слава богу! – воскликнул Бернардо, и в его голосе отразились все обуревавшие его страсти.

Некое подобие улыбки появилось в уголках бледных губ Кита.

– Я еще сумею согрешить, прежде чем снова попаду к воротам ада, – прошептал он.

– Я думаю, – сказал Бернардо, – что теперь ты исправишься и не позволишь, чтобы тебе еще раз разнесли голову пулей.

Кит поднял руку и дотронулся до бинтов, которыми была перевязана его голова.

– Пулей? – переспросил он. – Да! Она стреляла в меня. Где она, Бернардо? С ней ничего не случилось? Ты не разрешил команде…

– Юноша, – сказал Бернардо, покачав головой. – Если бы мне снова было двадцать один!.. Девушка выкинула с ним такую штуку, а он заботится об ее здоровье!

Кит резко сел.

– Ответь мне, Бернардо! Она не пострадала?

– Этого я не знаю. Леди… давно нет с нами.

– Что!

– Она бросилась за борт, когда мы проходили мимо Коровьего острова. Я видел, что она благополучно добралась до берега. Медноволосая прекрасно плавает.

Кит сжал голову руками.

– Но Коровий остров, Бернардо! Туда заходят все французские пираты, когда попадают в затруднительное положение!

– Да, – ухмыльнулся Бернардо. – Вряд ли ее ожидает теплый прием. Но не трать на нее свои симпатии, Кит. Кроме того, это не ее вина, что ты все еще жив.

Кит сидел очень неподвижно, разглядывая потолок.

– Не ее вина в том, что она воспользовалась этим пистолетом, – прошептал он. – Она так молода, Бернардо, – так молода и так напугана. И к тому же ее грязно оскорбили.

– Это я знаю. Но в этом море водится и другая рыба, Кит. А эта красотка оставила тебе шрам на память.

– Я никогда не смогу выбросить ее из головы, – сказал Кит.

– Никогда – это слишком долго. В двадцать лет у тебя впереди еще вся жизнь и ты увидишь еще много дюжин красоток, про которых будешь говорить то же самое… Но у нас есть более важные дела, чем эта потеря.

– Что? – проворчал Кит.

– Команда. Это мина замедленного действия. Они никак не могут пережить твоего капитанства.

– Мое капитанство! – сказал Кит. – Матерь божья! Я совершенно забыл об этом!

– У тебя еще будет время вспомнить, – сухо сказал Бернардо. – Я думаю, тебе лучше появиться на палубе. Ты можешь встать?

Он протянул ему руку, и Кит оперся на нее. Но когда его ноги достигли пола, каюта завертелась перед его глазами и Бернардо с трудом удержал его, не дав упасть.

– Отложим это на завтра, – сказал он. – Я принесу тебе горячего супа и заодно проверю, что делают эти собаки.

На следующий день Кит оставил себе только маленькую повязку на голове. Когда Бернардо зашел к нему, то застал его за попыткой встать на ноги. Он принес ему еще еды, помог одеться и они вместе вышли на квартердек.

Бернардо поднял руку и обратился к команде.

– Внимание! Идите сюда и послушайте капитана Джерадо!

Люди неохотно подошли, их лица были враждебны.

– Послушайте, парни, – ровно начал Кит. – Жизнь на борту» Морского цветка» не была особенно приятной. Я хорошо это знаю. – Пираты согласно закивали. – У нас накопилось немало сокровищ, но никто не хочет иметь с нами дела, боясь заразиться проказой. Необходимо изменить это.

– Да, – сказал чернобородый головорез, – но как?

– Мы должны дотянуть до побережья Кубы, – сказал им Кит, – и очистить корабль. Мы должны выбросить за борт все вещи Лазаруса и окурить серой его каюту. Потом нужно вымыть весь корабль. После этого вы должны вычистить свои шкуры, подровнять волосы и бороды и одеться, как подобает честным морякам. Когда мы все это сделаем, то можем отправляться в Бассе-Терре.

– Черт побери! – прорычал Дюпре. – Какой прок будет от этой перемены? Мы все еще находимся на борту «Морского цветка» – самого чумного корабля на Антилах!

– Я смогу изменить это, – спокойно сказал Кит. – Но если я обману ваши ожидания, то сойду на берег, а вы можете выбирать другого капитана. Но, – продолжал он и в его голосе зазвучали низкие, угрожающие нотки. – Но я не потерплю никаких возражений до тех пор, пока мы не сделаем эту попытку. Если мне не удастся дать вам возможность тратить свое золото и пользоваться всеми удовольствиями на берету, я без возражений уберусь отсюда. А теперь живо по местам! Поскорее беритесь за дело.

Люди без особых возражений разошлись и со всей энергией принялись за работу. Весь день «Морской цветок» шел всеми парусами, пока не достиг тихой гавани. Минуту спустя он бросил якорь и на всем корабле закипела работа, которая не была закончена и на следующий вечер. Его дубовую палубу терли до тех пор, пока она не начала тускло блестеть. Борта, там, где нужно, были заново просмолены. Кит заставил так натереть медные части пушечных портов, что они заблестели, как новые. Порванные паруса заменили на новые. Все пушки вычищены, и все остальное оружие на корабле было приведено в порядок. Через три дня «Морской цветок» стал самым чистым кораблем на всем Карибском море.

Он вышел в море, держа курс через пролив между Кубой и Испаньолой. Когда на горизонте показалась Тортуга, команда вышла на палубу, чтобы Кит мог осмотреть их. Все они были одеты в неопределенные наряды, собранные с кораблей, которые они потопили. Большинство их одежд не сочетались по цвету, и команда выглядела, как стая тропических птиц. Но в основном моряки «Морского цветка» имели довольно бравый вид. Кит прошелся мимо выстроившейся команды, до тех пор пока не дошел до чернобородого головореза, Смитерса, сбежавшего от виселицы, которая ожидала его в Северной Америке. Он был настоящим принцем всех негодяев. Этот, еще молодой человек, был на целый дюйм выше Кита, чей рост и так составлял шесть футов, но его лицо совершенно утонуло в огромной черной бороде.

Кит посмотрел на него, и в его голубых глазах появилась насмешка.

– Ножницы! – прорычал Кит.

Вскоре один из корабельных юнг прибежал с ножницами. Кит взял их и двинулся к Смитерсу. В глазах пирата появился ужас, когда он услышал слова Кита:

– Сейчас мы разделаемся с этим гнездом паразитов. Держите его, парни!

Несколько человек схватило за руки бородача, Кит поднес ножницы и через минуту прекрасная черная борода упала на палубу. Кит не ограничился этим, а продолжал подстригать ему длинные волосы.

Потом он отошел назад, чтобы посмотреть на дело своих рук. Потерявший бороду, Смитерс был красив какой-то экстраординарной дьявольской красотой. Кит взял его за рукав и подвел к маленькому серебряному зеркалу.

– Посмотри на себя, – сказал он, ухмыляясь.

Смитерс замер от изумления. Его тубы беззвучно шевелились. Он недоверчиво разглядывал свое изображение.

– Матерь божья, – прошептал он. – Какой я хорошенький!

Команда чуть не задохнулась от смеха.

Дальнейшее плавание проходило без каких-либо осложнений. Смитерс, который был заводилой и вдохновителем большинства корабельных мятежей, теперь половину свободного времени проводил, разглядывая в зеркале свое отражение.

– Тщеславие его погубит, – сказал Кит Бернардо, когда в очередной раз застал бывшего бородача за этим занятием.

Когда они вошли в гавань Бассе-Терре, Кит не стал, как это обычно делал Лазарус, бросать якорь вдалеке от остальных кораблей. Вместо этого он провел свою бригантину мимо других пиратских кораблей в самую середину гавани и на виду у всех бросил якорь.

Бернардо смотрел на Кита, который собирался отправиться в город, разодетый по последней моде, принятой в Версале.

– Если сегодня нашим парням удастся потратить в этом городе свои денежки и как следует повеселиться с девушками, то завтра на этой палубе появятся совсем другое люди.

Кит глубоко задумался, глядя невидящим взглядом на плещущие за бортом волны.

– Я не слишком забочусь о своей чести, – наконец сказал он, – ибо какая честь может быть в том, чтобы командовать такими головорезами. Но есть два дела, которые требуют моего вмешательства.

– Два? – удивился Бернардо. – Дель Торо и…?

– И девушка, которая всегда готова нажать на курок, – просто ответил Кит.

– Держу пари, что твои методы подавления этого мятежа могут не достигнуть цели, – сказал Бернардо.

– Я не отрицаю этого, – сказал Кит. – Но пойдем, нам пора сойти на берег. Мне кажется, что жители Бассе-Терре уже обрели свое обычное радушие.

Кит отдал приказ, и после этого он и Бернардо, в сопровождении большинства экипажа, отправились на пристань. Когда они там появились, Кит заметил одного из торговцев, двигавшихся по пляжу.

Кит медленно пошел ему навстречу, в его глазах плясали озорные искорки. Но когда он подошел поближе, женщины, бродящие по берегу, узнали в подошедшем корабле «Морской цветок»и подняли невообразимый крик. Большинство из них сразу же бросилось бежать, оглядываясь через плечо на парней из команды этого корабля. Кит степенно сделал еще несколько шагов к человеку, который при виде его неподвижно застыл, как будто пораженный громом. Кит шел, небрежно опираясь на украшенную драгоценными камнями испанскую шпагу, а его усы и бородка отливали золотом под яркими лучами солнца.

Он приблизился к этому человеку во внезапно наступившей мертвой тишине, которая нарушалась только шумом прибоя. Он выдержал паузу, разглядывая человека, стоявшего перед ним. Внезапно Кит ударил его по лицу, так что тот от неожиданности потерял равновесие и проделал подбородком глубокую борозду в песке.

Тишину нарушил всеобщий смех, причем громче всех звучали женские сопрано. Человек поднялся, ревя от боли.

– Я не воюю с лакеями, – сказал Кит. – Но ты можешь передать своим хозяевам, что я не люблю, когда мне становятся поперек дороги!

Слуга отправился прочь, все еще громко жалуясь. Кит оглянулся вокруг и подошел к высокому краснолицему лавочнику, который меньше других выказывал страх.

– С этого дня, – как можно вежливее сказал он, – вы будете торговать с «Морским цветком» так же, как и с любым другим кораблем, заходящим в Бассе-Терре. Не бойтесь привозить свои товары.

Из толпы послышались возмущенные выкрики. Кит уловил слова «Лазарус»и «проказа». Он резко повернул голову к толпе, так что его прекрасные золотистые волосы рассыпались по плечам.

– Лазарус умер, – категорически сказал он, – и похоронен в море. Все его вещи были сброшены за борт, а корабль был окурен серой. Среди нас больше нет прокаженных.

Торговцы сбились в небольшую кучку. Кит мог слышать их спор на повышенных тонах.

– Один момент, джентльмены, – сказал он. – Я боюсь, что вы ошибаетесь. Мы пришли не как просители и не собираемся становиться перед вами на колени. Мы только хотим, чтобы к нам относились так же, как и ко всем другим морякам. Если вы не будете становиться нам поперек дороги и победите страх – город свободен.

Один из торговцев вышел вперед, его, щеки пылали.

– А если мы откажемся? – спросил он.

Кит пожал плечами и повернулся к своей команде.

– Джентльмены говорят об отказе, – сказал он, и в его голосе послышалась насмешка.

В два прыжка Смитерс и Дюпре подскочили с двух сторон к торговцу, вытащив свои длинные ножи.

– Позвольте, мы вспорем его толстое брюхо, сэр, – воскликнул Смитерс. – Или просто перерезать ему горло?

– Спокойнее, парни, я думаю, что для начала хватит одного уха, – сказал Кит, качая белокурой головой.

Внезапно нож Смитерса вплотную приблизился к уху торговца. Тот завизжал, как свинья под ножом мясника.

– Капитан! – заорал он. – Дорогой капитан, имейте милосердие!

– Милосердие? – протянул Кит. – Какое странное слово, не правда ли?

Нож медленно двинулся вниз и на лицо торговца капнула красная капля.

– Я согласен! – заверещал торговец. – Мы согласны. Джентльмены, скажите ему! Поговорите с ним, ради Бога!