Текст книги "Застава"

– Я думаю, тебе это понравится, – сказал он, бесцеремонно обхватывая ее груди руками. – Ты совсем неплохо выглядишь, хоть и еврейка. И я тебе скажу, что теперь ты наконец нашла себе настоящего мужчину.

Магда с отвращением посмотрела на него. Его можно было назвать как угодно, но только не «настоящим мужчиной». Самое большее солдату было лет двадцать, если не восемнадцать; на верхней губе едва начал пробиваться пушок, который больше походил на засохшую грязь, чем на усы. Он всем телом прижался к ней, притиснув девушку спиной к двери тамбура.

– Следующий вагон – багажный. Пойдем туда.

Магда старалась говорить спокойно:

– Нет.

Охранник нетерпеливо подтолкнул ее.

– Ну, шевелись!

Несмотря на отчаяние и страх, вызванные его мерзким прикосновением, она лихорадочно пыталась что-то придумать. Ей надо было срочно найти достойный ответ, причем такой, чтобы не спровоцировать никаких неприятностей.

– Неужели ты не можешь найти себе девушку, которая с радостью пошла бы с тобой сама? – спросила она, глядя ему прямо в глаза.

Солдат растерянно заморгал.

– Конечно, могу.

– Тогда зачем тебе пробовать с той, которая этого не хочет?

– Но ты меня сама потом будешь благодарить, – сказал он, с вожделением глядя на нее.

– Тебе это так необходимо? Я думала, настоящие мужчины умеют владеть собой.

Еще секунду он смог выдержать ее взгляд, потом опустил глаза. Магда не знала, что будет дальше. Она уже готова была к тому, чтобы кричать и отбиваться, если он вдруг силой потащит ее в соседний вагон.

Поезд слегка накренился и начал с громким скрежетом тормозить. Они подъезжали к Кьшпине.

– Уже нет времени, – с досадой сказал конвоир, глядя в окно на приближающийся вокзал. – А жаль.

Потом он выпрямился и большим пальцем указал себе через плечо:

– Я думаю, что по сравнению с ними я просто идеально нежный любовник.

Магда машинально посмотрела в окно и, увидев на платформе четверых солдат в черной форме, почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она много слышала об СС и сразу же поняла, кто дожидается их на перроне.

Глава двенадцатая

Карабурн, Турция.

Вторник, 29 апреля.

Время: 18.02

Рыжеволосый стоял на молу и чувствовал, как лучи заходящего солнца мягко согревают его. Тем временем тени от столбов уже вытянулись до самой воды. Вот и Черное море... Глупое название. Оно было прозрачным и синим, похожим на океан. На берегу, возле самой воды, сгрудились двухэтажные домики из глины и кирпича; их черепичные крыши были сейчас цвета расплавленной меди – почти как предзакатное солнце.

Лодку он нашел без труда. Рыбный промысел был основным занятием местных жителей, но рыбаки оставались поразительно бедными, какой бы крупный улов ни приносили их сети. Всю свою жизнь они боролись за самое элементарное.

И на этот раз ему попался не быстроходный океанский катер контрабандиста, а неуклюжая посудина для ловли сардин, сплошь покрытая коркой соли. Конечно, это не совсем то, что ему хотелось бы, но лучшего судна здесь было не найти.

На катере контрабандиста он дошел до Силиври, что в тридцати пяти милях западнее Константинополя... Или нет – теперь его, кажется, называют Стамбул. Рыжеволосый очень кстати вспомнил, что лет десять назад правительство поменяло название. Последнее время ему все чаще приходилось привыкать к новым картам, хотя старые имена так крепко сидели в памяти... Он причалил к пустынному берегу, спрыгнул со своим длинным футляром на сушу, а потом столкнул катер обратно в Мраморное море. Там он проплавает, пока его не заметят рыбаки или какое-нибудь проходящее судно, и тогда правительство затребует его вместе с телом мертвого Карлоса.

Хотя на двадцать миль вокруг здесь лежали сплошные болота, все же это была уже европейская часть Турции, и найти лошадь на ее южном берегу оказалось не намного сложнее, чем нанять лодку на северном. Правительства сменялись одно за другим, и никто не мог знать, чего завтра будут стоить сегодняшние деньги. Поэтому золото открывало любые двери, как магический ключ.

И вот он стоит уже на берегу Черного моря, постукивая пальцами по плоскому футляру в ожидании, когда его разбитая посудина наконец окончит заправку. Рыжеволосый с радостью поторопил бы владельца лодки, ведь времени оставалось уже до крайности мало, но это вряд ли помогло бы ему. Он знал, что таких людей нельзя торопить: они живут в своем естественном ритме, который гораздо медленнее его собственного.

Отсюда до дельты Дуная было двести пятьдесят гниль на север, а там – еще столько же на запад до перекала Дину. Если бы не эта дурацкая война, он нанял бы самолет и давно был бы уже на месте.

Но что могло там случиться?.. Неужели на перевале идут бои? По радио ничего не говорили о войне в Румынии. Впрочем, это неважно. Что бы ни произошло, ему надо спешить. А он ведь чуть было не поверил, что все устроено уже навеки!..

Губы его скривились в грустной усмешке. Навеки... Уж он-то лучше всех знал, как мало в этом мире вещей, которые удалось бы сберечь от хода времени.

И все же оставалась еще надежда, что дело зашло не слишком далеко и можно успеть вернуть все на свои места.

Глава тринадцатая

Застава.

Вторник, 29 апреля.

Время: 17.52

– Вы разве не видите, как он устал? – закричала Магда.

Страх ее куда-то исчез, и его место заняли гнев и возмущение.

– Мне плевать, даже если это его последний вздох, – бросил эсэсовский офицер, назвавшийся майором Кэмпфером. – Я хочу, чтобы он сейчас же рассказал мне все, что ему известно о замке.

Поездка от Кымпины до перевала была страшнее ночного кошмара. Их бесцеремонно затолкали в кузов грузовика и повезли под охраной двух грубых солдат. Двое других сели в кабину, Профессор узнал в них эсэсовцев и быстро объяснил Магде, чем они знамениты. Но даже без его объяснений она сразу почувствовала, насколько ей отвратительны эти люди: они обращались с ними, как с мусором. Солдаты не говорили по-румынски и вместо этого применяли язык пинков и подталкиваний с помощью стволов и прикладов своих автоматов. Но вскоре Магда заметила в них и еще что-то, кроме привычной жестокости тюремщиков, – какую-то озабоченность. Казалось, они очень рады оказаться подальше от перевала и им совсем неохота возвращаться назад.

Переезд оказался особенно тяжелым для отца – ему было почти не по силам усидеть на узкой дощатой лавке посреди кузова грузовика, который нещадно трясся, кренился и подпрыгивал, с трудом одолевая дорогу, не предназначенную для такого транспорта. Каждый толчок вызывал нестерпимую боль во всем теле, и Магда беспомощно наблюдала, как он стискивает зубы и вытирает выступающий пот. Наконец, когда машина остановилась на мосту, ожидая, пока козья повозка уступит ей дорогу, Магда помогла отцу приподняться и пересесть в свое кресло. Она не видела, что происходит на дороге, но была уверена, что пока шофер без перерыва сигналит, машина не тронется и можно попытаться хоть немного облегчить его страдания. Потом ее задачей было удержать кресло-каталку на месте и при этом не упасть самой и не стукнуться о скамейку или низкий борт кузова. Конвоиры лишь усмехались, наблюдая за ее действиями, и не сделали ни малейшей попытки помочь. И когда они подъехали к замку, Магда была измучена не меньше, чем ее побледневший, задыхающийся от боли отец.

Замок... Он изменился. Нет, выглядел он как и прежде, когда они здесь бывали, но едва машина миновала ворота, как в сумерках Магда сразу почувствовала какую-то ауру тревоги и страха. Перемена была даже в воздухе, который неприятным холодком ложился ей на шею и плечи.

И профессор это тоже заметил. Он приподнял голову и осмотрелся, как бы оценивая обстановку.

Солдаты во дворе сновали в какой-то спешке и суете, и их здесь оказалось два сорта – в серых мундирах и в черной форме СС. Двое в сером открыли кузов и жестом приказали спускаться, сразу же начав поторапливать.

Магда обратилась к ним по-немецки. Она понимала этот язык и довольно сносно на нем объяснялась:

– Он не может ходить, – кивнула она в сторону отца.

И сейчас это было правдой – папа находился на грани обморока.

Двое в сером без промедления забрались в грузовик, вынесли отца, кресло и все остальное, но по двору она повезла его уже сама. Следуя за солдатами, Магда чувствовала, как вокруг нее сгущаются тени.

– Здесь что-то случилось! – прошептала она отцу в самое ухо. – Ты это ЧУВСТВУЕШЬ?

Он молча кивнул, и это было его ответом.

Магда вкатила кресло в двери первого этажа башни. Два немецких офицера уже ждали их там – один в сером, другой в черном. Оба стояли возле шаткого стола, стараясь держаться в свете единственной тусклой лампочки под потолком..

Наступающий вечер был на редкость холодным и тихим.

– Во-первых, – начал профессор на безупречном немецком в ответ на требование майора Кэмпфера немедленно дать ему всю информацию, – это строение не является замком. Собственно, замок, или главная сторожевая башня, как ее принято называть, была последним внутренним укреплением в более крупной крепости и часто – тем местом, где жил сам владелец с семьей. А это здание, – он обвел руками вокруг себя, – просто уникально. Я даже не знаю, как было бы правильнее его назвать. Оно построено с большим старанием и искусством, но предназначено лишь для того, чтобы быть обычным сторожевым постом, и при этом довольно незначительно по размерам. Ни один уважающий себя дворянин не стал бы строить для себя такой дом. Но тем не менее его всегда называли «замок» – наверное, просто из-за того, что нет другого, более подходящего слова. И я думаю, что это название ему все же подходит.

– Мне плевать на то, что вы думаете! – рявкнул майор. – Я хочу услышать то, что вы знаете! Историю этого места, легенды, связанные с ним, – все!

– А нельзя ли отложить до утра? – вмешалась вдруг Магда. – Мой отец смертельно устал, и ему трудно сейчас даже сосредоточиться. Может быть, когда он немного передохнет...

– Нет! Мы должны узнать все немедленно!

Магда перевела взгляд с белокурого офицера на более темного – полного капитана по фамилии Ворманн, который до сих пор еще ничего не сказал. Она взглянула в его глаза и увидела в них то же самое, что и в глазах остальных немцев, с которыми ей довелось столкнуться с тех пор, как они вышли из поезда. Теперь то, в чем раньше она еще сомневалась, стало совершенно ясным: эти люди чего-то очень боялись. Офицеры и рядовые – все они одинаково сильно испытывали страх.

– Что вас конкретно интересует? – спросил отец. Наконец заговорил капитан Ворманн:

– Профессор Куза, мы пробыли здесь всего неделю и за это время потеряли уже восемь человек. – Майор неодобрительно посмотрел на него, но тот продолжал говорить, либо не замечая недовольства эсэсовца, либо просто игнорируя его. – Каждую ночь здесь совершалось по одному убийству, а вчера было перерезано сразу два горла.

Профессор собрался что-то ответить, и Магда стала молить Бога, чтобы он не сказал ничего такого, что могло бы рассердить этих немцев. Но, кажется, он тоже понимал это.

– Я не интересуюсь политикой и не знаю, какая группировка может тут действовать. Так что я вряд ли смогу вам помочь.

– Но мы больше не считаем, что здесь замешаны политические мотивы, – сказал капитан.

– Тогда что же? Кто?..

Ответ был для Ворманна почти физической мукой:

– Мы теперь даже не уверены, что об этом можно говорить «кто».

Наступила долгая пауза, и отец слегка приоткрыл рот. Магда знала, что это можно считать усмешкой, хотя лицо его сейчас больше походило на маску смерти.

– Вы считаете, что здесь действуют сверхъестественнее силы?.. Итак, убито несколько ваших солдат, и из-за того что вы не можете обезвредить убийцу и не верите, что вам противостоит румынская партизанская группа, вы решили, что это нечистая сила? Если вам действительно нужен мой...

– Молчать, жид! – в ярости крикнул эсэсовский офицер и резко шагнул вперед. – Единственное, почему ты находишься здесь, и почему я до сих пор не расстрелял еще ни тебя, ни твою дочь, – так это потому, что ты часто бывал здесь и хорошо знаешь эти места и местные обычаи. Но как долго вам обоим осталось жить, будет зависеть от того, насколько ты окажешься для нас полезным. А пока ты еще не убедил меня в том, что я не напрасно потратил время, доставляя тебя сюда!

Магда увидела, что подобие улыбки исчезло с отцовского лица, когда он мельком взглянул на нее, а потом снова перевел глаза на майора. Угроза ее жизни достигла своей цели.

– Я сделаю все возможное, – мрачно сказал он, – но сперва вы должны подробно рассказать мне обо всем, что здесь произошло. Может быть, мне удастся найти более реалистическое решение.

– Надеюсь, что тебе это удастся... ради твоего же блага, – процедил эсэсовец.

Капитан Ворманн рассказал о том, как два солдата разобрали подвальную стену, увидев на ней крест из настоящего золота и серебра, и попали в подземную шахту, которая оказалась тупиком. Потом стена рухнула, Провалилась часть пола, и таким образом обнаружился второй, нижний подвал. Постепенно они в деталях узнали о судьбе рядового Лютца и всех, последовавших за ним. Затем Ворманн поведал о странном холоде и кромешной тьме, которая наступает здесь временами, чему он сам был свидетелем всего две ночи назад, и о том, как два эсэсовца каким-то образом вошли в комнату майора Кэмпфера после того, как им обоим разорвали горло.

Рассказ этот сильно напугал Магду, хотя при других обстоятельствах она, возможно, только бы рассмеялась. Но вся атмосфера в замке и мрачные лица военных говорили о том, что это чистая правда. И пока капитан рассказывал, она вдруг вспомнила, что тот самый сон о путешествии на север приснился ей именно в ту ночь, когда был убит первый солдат.

Но она не могла сейчас думать об этом. Надо было следить за отцом. Пока он слушал, она наблюдала за его лицом и заметила, что с каждым новым событием, с каждым описанием новой смерти его усталость на глазах исчезает, и когда капитан Ворманн закончил, отец преобразился из старого немощного калеки в настоящего профессора Теодора Кузу – блестящего специалиста, перед которым стоит серьезная задача в его области.

Он ответил не сразу, но, помолчав с минуту, наконец произнес:

– По всей вероятности, что-то было выпущено на свободу из той маленькой тупиковой комнаты, когда туда проник первый солдат. Насколько мне известно, раньше в замке не было ни одного убийства. Но раньше здесь никогда не останавливалась и иностранная армия... Конечно, я мог бы приписать все это вылазкам патриотов, – это слово он подчеркнул особо, – румынских партизан... если бы не события двух последних ночей. Пока мне трудно дать разумные объяснения тому, отчего на время гаснут исправные лампы, и почему два солдата смогли ожить после того, как были полностью обескровлены. И боюсь, что ответ на вашу загадку придется искать за пределами обычного.

– Вот потому-то ты и здесь, еврей, – проворчал майор.

– Самое простое решение – это покинуть замок.

– Исключено, – отрезал эсэсовец.

Профессор задумался.

– Должен вам сказать, господа, что я не верю в вампиров.

Магда перехватила его многозначительный взгляд – она знала, что это не совсем так.

– По крайней мере, больше не верю. Ни в оборотней, ни в привидения. Но я всегда чувствовал, что в замке скрыто нечто таинственное. И эта тайна давно уже не дает мне покоя. Ведь совершенно очевидно, что мы имеем дело с сооружением очень редкой и необычной архитектуры, однако нигде не указывается, кто именно его выстроил; замок поддерживается в идеальном порядке и чистоте, но никто не претендует на него, как владелец; нигде нет никаких записей и о том, кто владел им ранее, – я пытался выяснить это много лет, но безуспешно.

– Мы как раз работаем над этим вопросом, – перебил майор Кэмпфер.

– Наверное, вы захотите связаться со Средиземноморским банком в Цюрихе? Не тратьте понапрасну времени – я там уже был. Деньги берут из процентов со счета, который открыли еще в прошлом веке. И со дня основания банка все расходы на замок покрываются этими процентами. А до этого, как мне думается, деньги шли с другого счета в другом банке и, может быть, даже из другой страны... А регистрационные журналы владельца гостиницы, естественно, велись далеко не лучшим образом. Но в данном случае даже они ничем не смогли бы помочь: дело в том, что нет никакой явной связи между частными лицами, открывающими такие счета, и самими деньгами, которые лежат в банке и исправно нагуливают проценты.

Кэмпфер с досады стукнул кулаком по столу.

– Проклятье! Тогда какой от тебя здесь толк, старик?

– Я – все, что у вас есть, господин майор. Но дайте мне закончить: три года назад я обращался к румынскому правительству – тогда еще был король Карл – с просьбой объявить замок государственной собственностью и национальным памятником. Я обнародовал соответствующую петицию и надеялся, что мои действия привлекут внимание владельца и заставят его заявить о своих правах, если он еще жив. Но ничего подобного не произошло, а в прошении мне было отказано. Ведь Дину считается очень диким, отдаленным и малодоступным районом. К тому же, поскольку никакие исторические события с этим замком не связаны, то, по официальным законам, он не может считаться памятником. И, наконец, последнее и самое главное: национализация привела бы к тому, что на содержание замка пришлось бы выделить средства из государственного бюджета. А зачем же их тратить, если на это прекрасно идут чьи-то частные деньги?.. Против таких аргументов я не смог возражать, и поэтому, господа, мне пришлось закончить мою борьбу. К тому же пошатнувшееся здоровье вынудило меня переехать на постоянное жительство в Бухарест. И я должен был удовольствоваться тем, что изучил все документы, связанные с этим местом, и теперь знаю о нем больше, чем кто-либо другой. То есть почти ничего.

Магда сердилась на отца за то, что он все время повторял слово "я". Большую часть работы проделала для него именно она и поэтому знала о замке ничуть не меньше. Но она промолчала. Она не смела противоречить отцу. Во всяком случае, в присутствии посторонних.

– А это что такое? – спросил капитан Ворманн, указывая на пеструю кипу свитков и книг в кожаных переплетах, лежащую на полу в углу комнаты.

– Книги? – Профессор удивленно поднял брови.

– Мы начали разбирать стены, – объяснил майор Кэмпфер. – И скоро той твари, за которой мы охотимся, просто негде будет прятаться. Мы разберем этот замок до основания и выставим камни на солнце. И тогда КУДА она денется?

Профессор пожал плечами.

– Неплохая идея... если при этом вы не выпустите на свет ничего похуже.

Магда заметила, как отец будто бы невзначай повернул голову в сторону книг, но на секунду задержал взгляд на испуганном лице Кэмпфера – такая возможность даже не приходила майору в голову.

– Но где вы нашли столько книг? Ведь насколько мне известно, в замке никогда не было библиотеки, а местные крестьяне не могут прочитать даже собственного имени.

– В замурованной нише одной из стен, когда стали разбирать заднюю секцию, – сказал капитан. Наконец профессор вспомнил о дочери:

– Пойди посмотри, что там.

Магда прошла в угол и опустилась на колени, благодаря Бога за представившуюся возможность пошевелиться. Отцовская инвалидная коляска была в комнате единственным местом для сидения, а стула ей никто не предложил. Она взглянула на кипу книг и сразу почувствовала знакомый волнующий запах книжной плесени.

Магда с детства любила книги, и этот запах был ей приятен. Книг оказалось не больше десятка – все очень старые, а одна, рукописная, – в свитке. Она стала медленно перебирать их, расслабляя затекшую поясницу, прежде чем снова подняться на ноги. Потом взяла наугад один том. Название было написано по-английски: «Книга Эйбон». Магда встрепенулась. Невероятно!.. Это розыгрыш! Она посмотрела на остальные, бегло переводя их названия с разных языков, и благоговейная дрожь поползла по ее позвоночнику. Все книги были настоящими! Она тут же вскочила и в ужасе отступила назад, чуть не споткнувшись на ровном месте.

– Эти книги... – начала она, не скрывая своего потрясения. – Считалось, что они даже не существуют!

Профессор подкатил кресло ближе к столу:

– Принеси их сюда!

Магда нехотя наклонилась и осторожно взяла два тяжелых тома. Один из них оказался трактатом «Де Вермис Мистериис» Людвига Принна, другой – «Культом Гулов» покойного графа д'Эрлетта. Это были легендарные сочинения, и кожа Магды покрылась мурашками, когда она дотронулась до их пыльных кожаных переплетов. Ее волнение передалось офицерам, и они торопливо перенесли на стол остальные тома.

Дрожа от возбуждения, нарастающего по мере того как книги скапливались на столе, профессор начал бормотать себе что-то под нос и громко выкрикивать названия книг:

– «Наркотические рукописи» в свитке! Перевод дю Норда «Книги Эйбон»! «Песнопения Дхола»! «Семь тайных книг Хсана»! А вот еще – «Культ Унашпрехлихен» фон Юнтца. Да эти книги не имеют цены! Их запрещали и подвергали уничтожению в течение многих веков; их сжигали, и только шепотом можно было без риска произносить их названия. Некоторые ученые до сих пор сомневаются даже в самом их существовании! И вот они здесь – может быть, последние из оставшихся экземпляров!..

– Наверное, их не зря запрещали? – осторожно спросила Магда. Ей не нравился огонек, загоревшийся в его глазах. Находка этих книг ужасала ее, ведь их целью было описание страшных тайных обрядов для контакта с силами, лежащими за пределами разума и здравого смысла. И теперь она узнала, что эти книги и их авторы действительно существуют и это не просто выдумки и зловещие слухи. Магде стало не по себе. Теперь все резко менялось.

– Возможно-возможно... – механически кивнул отец, даже не взглянув на нее. Он стянул зубами кожаные перчатки и на правый указательный палец поверх матерчатой перчатки надел резиновый колпачок. Потом, водрузив на нос очки, начал лихорадочно перелистывать страницы. – Но тогда были другие времена. А сейчас на дворе двадцатый век. И я не думаю, что в этих книгах найдется нечто такое, с чем мы теперь не сможем справиться.

– Что же там может быть такого ужасного? – с недоумением спросил Ворманн и потянулся за толстым томом в футляре с бронзовыми застежками. Это был «Культ Унашпрехлихен». – Посмотрите-ка – здесь на немецком.

Он раскрыл книгу, полистал и на середине начал читать.

Магде хотелось остановить его, но она сразу же передумала. Они ничем не обязаны этим немцам. И тут она увидела, как лицо капитана побледнело, он судорожно сглотнул и захлопнул книгу.

– Какой же больной, изуродованный разум мог сочинить такое?! Это... Это же... – Он не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства.

– Что вы взяли? – спросил профессор, поднимая глаза. Он не успел еще разглядеть название книги.

– А, это работа фон Юнтца. Впервые она была напечатана частным образом в Дюссельдорфе в 1839 году. И очень маленьким тиражом – может быть, экземпляров десять... – Тут он запнулся.

– Что-то случилось? – сразу же спросил Кэмпфер. Он стоял немного поодаль, не проявляя особого интереса к происходящему.

– Да... ведь замок построили в пятнадцатом веке – это я знаю точно. А все найденные вами книги были написаны значительно раньше, кроме той, что брал ваш коллега. А это значит, что в середине прошлого века, если не позже, кто-то побывал здесь и положил эту книгу вместе с остальными.

– Не вижу большого смысла в таком открытии, – хмыкнул Кэмпфер. – Оно не сможет уберечь одного из наших солдат... – Тут он улыбнулся, поскольку в голову ему пришла «удачная» мысль, – а может быть, вас или вашу дочь от смерти.

– Но это бросает новый свет на всю нашу проблему! – с жаром возразил профессор. – Вы недооцениваете тот факт, что все книги, которые здесь лежат, были прокляты и запрещены, как несущие зло. Впрочем, я это отрицаю. Я считаю, что сами по себе они не есть зло, а только описывают его. Ту, которая сейчас у меня в руках, боялись особенно сильно. Это «Аль Азиф» в оригинале – на арабском языке.

Магда ахнула.

– Не может быть! – Эта книга считалась самой ужасной.

– Да! Я, правда, плохо разбираюсь в арабском, но все же могу прочитать название и имя автора. – Он отвел взгляд от Магды и снова посмотрел на Кэмпфера. – И я вполне серьезно считаю, что ответ на ваши вопросы может находиться на страницах этих книг. Я начну работать с ними сегодня же. Но сначала мне нужно увидеть трупы.

– Зачем? – На этот раз заговорил капитан Ворманн. Он успел уже прийти в себя после первого знакомства с работой фон Юнтца.

– Я хотел бы посмотреть на их раны. Возможно, их смерть имеет отношение к каким-нибудь древним ритуалам.

– Мы вас немедленно туда доставим, – согласился майор и вызвал в помощь двух своих подчиненных.

Магде не хотелось идти с ними – ее не прельщала перспектива смотреть на мертвых солдат, но оставаться одной и ждать было еще хуже. Поэтому она взялась за ручки коляски и покатила ее к лестнице, ведущей в подвал. Возле самой лестницы солдаты отстранили ее и, следуя указаниям майора, перенесли профессора вместе с креслом вниз по ступенькам. В подвале было на удивление холодно. Она уже пожалела, что согласилась идти туда.

– А что это за кресты, профессор? – спросил капитан Ворманн, когда они двинулись по коридору. Коляску снова катила Магда. – Что они означают?

– К сожалению, мне это неизвестно. О них нет даже местной легенды, кроме той, что утверждает, будто замок был выстроен одним из Римских Пап. Но пятнадцатый век был кризисом для Ватикана, а замок расположен как раз в таком месте, где всегда была угроза со стороны оттоманских турков. Поэтому такая теория просто смехотворна.

– А сами турки не могли его построить?

Отец покачал головой.

– Невозможно. Это совсем не их архитектурный стиль, а кресты, разумеется, и вообще далеки от турецкой символики, но даже когда встречаются там, то совершенно не такой конфигурации.

– И все-таки, что это за форма крестов?

Казалось, капитана очень интересуют всяческие подробности, связанные с этим замком, поэтому Магда успела ответить раньше, чем это сделал ее отец: проблема крестов была досконально изучена ею за последние несколько лет.

– Этого не знает никто. Мы с папой проштудировали целые тома по истории христианства, Рима, по славянской истории, но нигде не нашли ни одного упоминания о крестах, похожих по форме на эти. Если бы мы сумели обнаружить исторический прецедент, связанный с такой формой креста, то это дало бы возможность выдвинуть гипотезу относительно создателей замка. Но, к сожалению, мы не нашли ничего. Кресты эти настолько же уникальны, как и весь замок сам по себе.

Она могла бы говорить и дальше – это отвлекало ее от мыслей о том, что ей предстоит увидеть в нижнем подвале, но, казалось, капитан не придает большого значения ее словам. Может быть, оттого, что они как раз приблизились к неровной зияющей бреши в стене, но Магда все же подумала, что это происходит лишь потому, что источником информации сейчас является именно она. А кто она, собственно говоря, такая?.. Всего-навсего женщина. Магда вздохнула и замолчала. Ей и раньше приходилось испытывать подобное отношение к себе, и теперь она не могла ошибиться. Немецкие мужчины имели много общего с румынскими. И она еще раз с грустью подумала, что, наверное, все мужчины одинаковы.

– Вот еще какой вопрос... – обратился капитан уже непосредственно к профессору. – Как вы считаете, почему в замке нет птиц?

– Честно говоря, я никогда не замечал их отсутствия.

Магда вспомнила, что за время всех их приездов сюда она тоже не видела на перевале ни одной птицы, но это не казалось ей странным... вплоть до этой минуты.

Осколки камней возле пролома в стене были тщательно собраны в невысокие кучки, и, осторожно провозя отца между ними, она почувствовала сильный сквозняк из отверстия в полу за стеной. Магда достала из кармашка на кресле теплые кожаные перчатки.

– Лучше надень их опять, – сказала она и поднесла профессору раскрытую перчатку, чтобы он легко мог просунуть в нее свою скрюченную руку.

– Но у него уже есть перчатки! – раздраженно заметил Кэмпфер, недовольный тем, что приходится останавливаться.

– Его руки очень чувствительны к холоду, – ответила Магда и протянула отцу вторую перчатку. – Это из-за его болезни.

– А что это за болезнь? – спросил Ворманн.

– Она называется склеродерма. – Магда увидела на их лицах непонимание, чего и следовало ожидать.

Профессор тоже заметил это и заговорил, растирая непослушные пальцы:

– Я и сам впервые услышал о ней, лишь когда мне поставили диагноз. А если уж говорить всю правду, то мои первые два врача так и не смогли окончательно выяснить, что со мной происходит. Я не буду вдаваться в подробности, но замечу, что болезнь действует не только на руки.

– А как все-таки она действует на ваши руки? – не унимался любознательный Ворманн.

– Всякое понижение температуры резко меняет кровообращение в моих пальцах. Короче говоря, на какое-то время кровь в кисти рук не поступает совсем. И мне сказали, что если не принимать своевременных мер, то может развиться гангрена, и тогда я потеряю обе руки. Поэтому круглый год днем и ночью я ношу перчатки, за исключением разве что самых теплых летних дней. Но ночью я их все равно надеваю. – Он оглянулся. – Ну вот, я уже готов.

Магда содрогнулась от холодного сквозняка из подвала.

– Папа, мне кажется, там для тебя будет слишком холодно...

– Да, но мы не собираемся тащить сюда для вас восемь трупов, – оборвал ее Кэмпфер, взмахнул рукой, и два солдата СС снова взялись за кресло с несчастным калекой, подняли его и понесли через пролом в стене. Капитан Ворманн взял с пола керосиновую лампу и зажег ее. Он пошел впереди. Кэмпфер с другой лампой замыкал шествие. Магда вздохнула и нехотя присоединилась к ним. Она шла рядом с отцом и все время боялась, что солдаты поскользнутся на покатых влажных ступеньках и уронят его. Лишь когда кресло опустили на грязный пол нижнего подвала, она слегка успокоилась.

Один из солдат повез профессора в темноту вслед за Ворманном, и вскоре мужчины приблизились к восьми накрытым простынями предметам, лежащим прямо на полу футах в тридцати впереди. Магда не решилась сопровождать их, а осталась у подножия лестницы. Она была уверена, что не сможет вынести этого зрелища.

Тут она заметила, что капитан Ворманн чем-то явно смущен: подойдя к трупам, он поставил лампу на пол, нагнулся и начал расправлять простыни на неподвижных телах, словно те были смяты или лежали, на его взгляд, недостаточно ровно. Еще один подвал!.. Они с отцом много раз обходили весь замок, но никогда даже не подозревали о его существовании. Магда терла ладонями свои локти и плечи, стараясь хоть немного согреться. Здесь было очень холодно.