Текст книги "Трагедия линкора «Шарнхорст». Хроника последнего похода"

Глава 2
Военное положение и ситуация на море в 1943 году

Трудно точно представить последнюю операцию «Шарнхорста», поскольку, как следует из немецких источников, большая часть экипажа погибла, из 1900 человек спаслось лишь 36, и из этих выживших ни один не имел офицерского звания. Потому автору приходится использовать свидетельства и описания как немецких, так и английских очевидцев в реконструкции, точной и объективной, насколько это только возможно.

Изучение обстоятельств, сопровождавших последний боевой выход «Шарнхорста», – к примеру, действия командира и ограниченные возможности самого корабля по сравнению с ресурсами британской стороны – показывает, что исход сражения был предрешен задолго до начала операции.

Для того чтобы лучше понять мотивы, которые побудили командование задумать эту последнюю для линкора операцию, необходимо вспомнить военное положение Германии, резко ухудшившееся в начале 1943 года.

В феврале произошло одно из самых судьбоносных событий войны – битва за Сталинград. Несмотря на атаки немецких подводных лодок и активность люфтваффе, союзники успешно поставляли русским в огромных количествах военные материалы. Не проходило и двух недель после разгрузки очередного тяжело груженного арктического конвоя в Мурманске, как немецкие силы Восточного фронта начинали ощущать возрастание мощи своего противника. Использование тяжелых морских сил против этих конвоев стало предметом живой дискуссии как для главного командования, так и для солдат на фронте.

Сам гросс-адмирал Дёниц после назначения командующим флотом 30 ноября 1943 года особо подчеркнул необходимость использования тяжелых морских соединений при каждой представляющейся возможности. Его позиция намеренно игнорировала возможный риск для немногих оставшихся тяжелых кораблей. У противников такого курса не было недостатка в весомых аргументах.

Англичане наверняка знали о слабости немецких военно-морских сил на Крайнем Севере. Они прекрасно понимали причину, по которой германские силы, в том числе тяжелые соединения, размещались в водах Северной Норвегии. Немцы, со своей стороны, знали, что англичане стремятся лишить их всяких надежд на малейший успех, ведь арктические конвои имели важнейшее стратегическое значение. Приходилось считаться с абсолютным превосходством противника, то есть с соединениями английских тяжелых кораблей, действующих в тех же водах, что и конвои. Но даже в этих условиях имелись некоторые шансы на успех. Если бы удалось избежать столкновения с тяжелыми британскими соединениями и пройти мимо кораблей прикрытия или же вывести их из строя, то риск мог быть оправдан.

Однако были возражения, поскольку тяжелые немецкие соединения подверглись бы чересчур большому риску. Немецкая воздушная разведка была недостаточно сильной, к тому же в данном районе практически совершенно не было истребителей и бомбардировщиков. Это предвещало самые разные неприятные неожиданности, к тому же отсутствие самолетов оставляло линкоры без поддержки люфтваффе даже в случае крайней необходимости. Очень немногие корабли могли использоваться для разведывательных операций, морской же авиации вообще не было. Ухудшала ситуацию и частая смена личного состава на некоторых кораблях, так как уровень подготовки экипажей не удавалось повысить. Многие находящиеся на службе матросы не имели никакого опыта пребывания в море, и порой совершенно не имелось возможности дать им необходимую подготовку.

Следующим и главным возражением было то, что зима является наименее удобным временем для участия в операциях тяжелых соединений на Крайнем Севере. В условиях полярной ночи большие корабли подвергаются риску ночного боя со всеми его опасностями. В приполярных широтах день длится лишь два часа, и солнце полностью не поднимается над линией горизонта. Весь прежний опыт говорил, что едва ли возможно успеть пустить ко дну эскорт конвоя, а затем расправиться и с торговыми судами до того, как спустится тьма. Имевшиеся в распоряжении незначительные силы были совершенно не в состоянии выполнить обе задачи – связать боем или уничтожить корабли эскорта и вместе с тем потопить сам конвой. В этих обстоятельствах сражение с вражескими силами неизбежно перешло бы в ночной бой, а специалисты постоянно напоминали, что линкору не следует ввязываться в бои такого типа, поскольку ночью имели преимущество несущие торпеды корабли эскорта, то есть ночной бой определенно выгоден англичанам.

Менее значительным моментом, оказывающим влияние на обе стороны, был климатический фактор. Арктическая погода характеризуется быстрыми изменениями; внезапные и сильные шторма приносят густые снегопады, сильный холод и особенно большие волны.

Последний, самый весомый аргумент против использования больших кораблей в борьбе с конвоями был известен лишь немногим. Он относился к английскому радиолокационному оборудованию. Доклады разведки указывали, что англичане уже осуществляют управление огнем с помощью радаров. Поскольку немецкие орудия могли стрелять при помощи радаров на очень ограниченное расстояние, ночной бой, если тревожные донесения разведки были правдой, немецким соединениям пришлось бы вести практически вслепую под точным огнем противника.

Тем не менее, несмотря на все эти тщательно взвешенные соображения, гросс-адмирал Дёниц продолжал считать, что тяжелые силы следует использовать. Это нелегкое решение было вызвано общей стратегической картиной, и в первую очередь ситуацией на Восточном фронте.

Военное положение Германии к концу года постоянно ухудшалась, а к декабрю 1943 года стало совершенно безнадежным. Армия вынуждена была постоянно отступать, что вынуждало оставлять фронтовые укрепления и стоило немалых средств. Кроме того, во многих местах русские совершили огромные прорывы, и там их наступление шло вперед, не встречая сопротивления. Ряды потрепанной боями пехоты опасно ослабли, от прежних дивизий остались лишь костяки – группы солдат, отчаянно сражающихся на необъятных просторах России.

Главное командование в ставке фюрера поняло, что требуется что-то предпринять, чтобы ослабить всесокрушающее давление на Восточном фронте. Понесшее большие потери люфтваффе было почти ни на что не способно. Успехи подводных лодок тоже резко уменьшились с февраля 1943 года. Оставалась лишь 1-я боевая группа высоко в широтах Северной Норвегии – линкор «Шарнхорст»!

Из других больших кораблей ни один не годился для действий против арктических конвоев. «Тирпиц» был на якоре в Каа-фьорде внутри Альта-фьорда после атаки одной из английских подводных лодок. «Гнейзенау» был серьезно поврежден минами и бомбами и стоял небоеспособным в Готенхафене. Оставшиеся корабли – «Принц Ойген», «Хиппер», «Лютцов» и «Шпеер» – были заняты на Балтике. Лишь «Шарнхорст» с его пятью эсминцами эскорта был способен совершить нападение на арктические конвои.

В это время командующий 1-й боевой группой адмирал Куммертц был в отпуске в Германии; вместо него исполняющим обязанности командующего был контр-адмирал Бей, до того стоявший во главе флотилии эсминцев. Он никогда ранее не руководил тяжелыми кораблями, но, поскольку под его началом эсминцы всегда действовали успешно, он заслужил полное доверие и всеобщее уважение.

Тем временем идея использовать 1-ю боевую группу получила поддержку. Во время одного из совещаний у фюрера (проходившего 19 и 20 декабря 1943 года в «Вольфсшанце» в Восточной Пруссии) гросс-адмирал взял на себя инициативу. Дёниц, прекрасно знающий об отчаянной необходимости поддержки Восточного фронта и крайне желающий, чтобы военно-морской флот смог сделать какое-либо решительное усилие, чтобы помочь фронту, сделал заявление, приведшее всех присутствовавших в полное изумление. Он объявил, что при благоприятной возможности «Шарнхорст» и несколько эсминцев сопровождения совершат нападение на следующий идущий северным маршрутом конвой из Галифакса в Россию. Он добавил, что в случае возобновления регулярных рейсов по северному маршруту стоит увеличить число подводных лодок, действующих в северном районе. Летом 1943 года в Мурманск не было отправлено ни одного арктического конвоя. Дёниц сообщил, что он уже отдал приказ на переброску добавочного числа подводных лодок в арктические воды.

Глава 3
Конвой J.W.[9]9
  Конвои J.W. это конвои, идущие на северо-восток России; конвои R.A. конвои, возвращающиеся из России пустыми.


[Закрыть] на пути в Мурманск

24 декабря 1943 года в канун Рождества главнокомандование военно-морских сил получило сообщение, что в море находится долгожданный конвой J.W. в Мурманск.

Воздушная разведка заметила корабли 22 декабря, но полученная информация была недостаточно подробной, чтобы можно было сказать, что обнаруженные грузовые суда представляют собой именно арктический конвой. Только после рождественского рапорта все сомнения относительно конвоя исчезли.

Трасса J.W. пролегала по так называемому северному маршруту мимо Гренландии, Исландии, Шпицбергена и вокруг мыса Нордкап в Мурманск. Прикрывал караван британский военно-морской флот. Небольшие суда – фрегаты, корветы, эсминцы и патрульные корабли – служили прикрытием от атак подводных лодок. Крупные корабли, тяжелые и легкие крейсеры, шли без прикрытия, параллельно конвою и несколько южнее, то есть в направлении, в котором ожидался немецкий противник. Крейсеры прикрывали конвой от нападений надводных кораблей; они шли отдельно от соединения и были готовы при необходимости вступить в бой. Число грузовых кораблей арктического конвоя составляло от двадцати пяти до тридцати – иногда даже больше. Они везли военные материалы, главным образом бронетехнику и тяжелое оружие, боеприпасы. В среднем конвой нес около полумиллиона брутто-регистровых тонн груза – это была огромная цифра.

Если бы «Шарнхорст» ухитрился обойти фланг прикрывающих сил, он смог бы нанести больше ущерба, чем нанес весь флот подводных лодок за последние месяцы 1943 года.

Первые известия о J.W. пришли от подводных лодок и от разведывательных самолетов, которые активно разыскивали конвой и теперь отслеживали его движение. На самом деле – этот факт оказался незамеченным для германского главнокомандования – в море находилось два конвоя. Один, о котором было доложено, называвшийся J.W. – 55B, шел на восток, имея девятнадцать полностью груженных грузовых судов, другой же, R.A. – 55A, двигался на запад из России. Имея двадцать два пустых корабля, последний уже прошел незамеченным остров Медвежий между Шпицбергеном и Нордкапом. Получив доклад, Дёниц дал 1-й боевой группе, «Шарнхорсту» и его пяти эсминцам, приказ на атаку. Положение конвоя, скорость движения и курс были приблизительно определены по отрывочным донесениям разведки на основе докладов с самолетов и подводных лодок.

В районе предстоящей операции дул сильный юго-западный ветер. Погода на море ухудшалась; густая снежная пурга сильно снижала видимость. Моряки назвали бы такие условия «heavy sea» – «тяжелое море», что подразумевает волны до десяти метров высотой. Волны складываются в длинные ревущие горы, темные, с белыми гребнями. Сильный ветер срывает пенистые верхушки с волн и бросает их на поверхность воды. Крутящийся в смерче снег был здесь крупнее и тяжелее, чем ранее известный экипажу линкора по Северному морю и Северной Атлантике. В холоде, казалось, ощущалось дыхание самого полюса. Именно такой была погода, при которой конвой двинулся в путь.

Командование военно-морских сил северного фланга знало о сложных погодных условиях, но оно и не подозревало о недавнем решении гросс-адмирала использовать 1-ю боевую группу для облегчения положения на Восточном фронте, несмотря на все доводы против. Командующий флотом адмирал Шнивинд сомневался в правильности подобного решения, и не только в связи с соображениями общего порядка, но и в связи с погодными условиями этого времени года. Он попытался убедить свое командование хотя бы отложить проведение операции.

Главнокомандованию было крайне сложно принять окончательное решение. Однако исполняющий обязанности командующего 1-й боевой группы контр-адмирал Бей был достаточно уверен в своих силах, и это склонило гросс-адмирала в пользу проведения операции. На его решение повлияли и доклады воздушной разведки и подводных лодок, которые сообщали, что конвой прикрыт лишь несколькими крейсерами и обычными небольшими кораблями прикрытия – то есть судами, которые в нормальных условиях сильно уступали «Шарнхорсту». Гросс-адмирал решил, что наконец появился шанс оказать серьезную поддержку находящемуся в столь тяжелом положении Восточному фронту.

Получив последние сведения о местоположении конвоя, адмирал Шнивинд назначил отплытие «Шарнхорста» и пяти эсминцев на Рождество, 25 декабря, 17 часов. Командующий 1-й боевой группой контр-адмирал Бей отдал приказ своим подразделениям подготовиться к выходу в море.

Бей был человеком крепкого сложения; это был отличный моряк и прирожденный командир эсминца. За грубоватой внешностью скрывалось доброе сердце. На протяжении войны он, как говорили его моряки, «выпросил несколько трудных дел». Контр-адмирал ни разу не бывал ни на одном линкоре со времени, когда был еще молодым гардемарином. Но он обладал, что характерно для большинства командиров небольших кораблей, хорошим пониманием психологии матросов и сочувствием к ним. В свою очередь, его команда доверяла ему безгранично. За время командования соединением эсминцев он получил хороший опыт боев с неприятелем; плохая погода беспокоила его меньше всего; он считал, что эсминцы будут сражаться в любых условиях.

Глава 4
«Шарнхорст» выходит в океан

Над Альта-фьордом в Рождество 1943 года лежала тьма. Еще дальше на север вдоль норвежского берега, между Тромсё и Хаммерфестом, в это время года царила почти непрерывная полярная ночь. Воды фьорда были сине-черными и холодными как лед. На протяжении нескольких дней сильный юго-западный ветер дул над покрытыми снегом горами. Спускаясь по пологим скалам южного берега Ланг-фьорда, западного рукава Альта-фьорда, он усиливался и становился метелью, из-за которой обычно ровная водная поверхность превращалась в пенистые волны. На середине пологих горных склонов стояли отдельные неподвижные ели с обвисшими под грузом снега ветками. На северо-западе слабо мерцало в небе северное сияние.

В разных рукавах широкого Альта-фьорда покоились на якоре корабли 1-й боевой группы. Штаб командующего группой контр-адмирала Бея находился на борту «Тирпица», который был выведен из строя миниатюрной английской подводной лодкой и теперь находился в Каа-фьорде, внутри юго-западной части собственно Альта-фьорда. «Шарнхорст», располагаясь перпендикулярно фьорду и носом к ветру, стоял на якоре в западной части Ланг-фьорда. Там же, но немного дальше от устья стояли три эсминца 4-й флотилии эсминцев – «2-29», «2-34» и «2-38». В Каа-фьорде, где находился «Тирпиц», стояли два других эсминца 4-й флотилии – «2-30» и «2-33».

На борту кораблей только что были убраны остатки рождественского ужина, который матросы и офицеры, как обычно, провели за одним столом. Праздничные деревья из кубриков и старшинских кают-компаний были убраны, а все украшения сняты. На «Шарнхорсте» слышались оживленные разговоры. На 19.00 была объявлена готовность выйти в море! Прошло уже много времени с тех пор, как «Шарнхорст» выходил в боевой поход последний раз, и моряки, измученные вынужденным бездействием, ждали перемен. Несомненно, постоянная готовность при длительном бездействии рождает напряженность, которая гасит энтузиазм и ухудшает дисциплину. И потому несложно представить, с какой радостью был принят приказ на отплытие.

Каждый матрос на борту знал, что вскоре их что-то ожидает, но только контр-адмирал и его штаб на «Тирпице», а также капитан «Шарнхорста» и несколько человек, предварительно кратко проинструктированных перед объявлением боевой задачи всему экипажу, точно представляли, какая миссия им предстоит. Радисты и сигнальщики получили указания соблюдать строжайшую секретность. Когда главный навигационный боцман Юргенс спешно отправился из каюты капитана на мостик с множеством карт в руках, ему вслед глядели с интересом и любопытством. На верхней палубе и в машинном отделении приготовления к отплытию шли полным ходом. Вахта на мостике наблюдала за приготовлениями эсминцев к отплытию. При помощи сигнальных прожекторов с синими экранами от мостика к мостику азбукой Морзе передавались команды.

Начало всей этой лихорадочной активности было положено серией радиосообщений, пришедших после 21 декабря. 1-я боевая группа, которая в декабре 21-го была в шестичасовой готовности для разведения паров, 22 декабря получила от командующего флотом в Северном море адмирала Нордманна, по отношению к 1-й боевой группе действующего лишь как посредник, приказ: «Боевая группа должна быть в трехчасовой готовности для разведения паров!»

Доклад командующего авиацией на северо-западе стал толчком, который запустил в ход все дело. В докладе говорилось, что в этот день в 10.45 примерно в 400 милях к западу от Тронхейма метеорологический самолет обнаружил конвой, имеющий примерно сорок кораблей с войсками, а также корабли сопровождения. Конвой шел по пеленгу 45° на скорости в 10 узлов. Позднее, когда самолет вернулся на базу, командующий авиацией доложил, что из полного анализа полученных сведений явствует, что конвой не перевозит войска, он состоит из грузовых кораблей примерно в 2000—3000 тонн. Затем на какое-то время самолеты потеряли конвой из виду. 23 декабря в 11.23 конвой снова был обнаружен, по пеленгу 30°, скорость – 10 узлов. Доклад подтвердил, что в соединении не сорок судов с войсками, а семнадцать кораблей с грузом и три танкера. Конвой шел семью колоннами, с эскортом из трех-четырех крейсеров, девяти эсминцев и корветов.

Поначалу в 1-й боевой группе склонялись к мысли, что, должно быть, замеченные суда готовятся к какой-либо операции в Северной Норвегии, но более поздние доклады привели к убеждению, что это именно один из арктических конвоев, направлявшихся в Мурманск.

Следующий доклад разведки, пришедший в 12.14, утверждал, что к востоку от конвоя идет отряд из одного крейсера и пяти эсминцев. Все это подтверждало, что увиденные корабли и в самом деле являются конвоем на пути в Россию. На этом этапе командир эскадры базирующихся в Норвегии подводных лодок перешел к действиям. Он отдал распоряжение восьми находящимся в море подводным лодкам из группы Айзенбарта отправиться в разведывательное плавание к западной части острова Медвежий. В полдень, в канун Рождества, в 1-ю боевую группу пришел еще один доклад. Он поступил от командовавшего авиацией Лофотена и содержал координаты конвоя на 12.20. Из доклада становилось абсолютно ясно, что замеченные корабли действительно были вражеским конвоем, направлявшимся в Россию.

В 10.00 25 декабря с одной из восьми подводных лодок под командой капитан-лейтенанта Хансена сообщили, что конвой прошел мимо в 9.00. Это дало новое местоположение кораблей и новый пеленг – 60°. Эти два доклада побудили командующего 1-й боевой группой отдать в 12.15 приказ «Шарнхорсту» и 4-й флотилии эсминцев быть в часовой готовности. В 14.20 подводная лодка Хансена снова доложила о конвое: «Конвой АВ-6723[10]10
  координаты по карте в прямоугольной системе координат


[Закрыть], пеленг 60°, скорость 8 узлов. Погода: ветер южный, 7 баллов, дождь, видимость 2 мили».

Некоторое время назад командующий группы «Север» и ее военно-морскими силами в этом районе адмирал Шнивинд пытался обратиться к главному командованию с просьбой отсрочить операцию в связи с недостаточностью сведений воздушной разведки и крайне неблагоприятной погодой. Но так как ситуация на Восточном фронте снова стала очень напряженной, он под впечатлением от этого снял все свои возражения и на правах командующего группой «Норд» и ее военно-морских сил, в которые входила 1-я боевая группа, дал решающую команду заранее оговоренным кодовым словом: «Восточный фронт 25.12». Это следовало понимать следующим образом: «Действия 1-й боевой группы против конвоя начинаются 25 декабря». Приказ был получен в 14.15 и часом позже дополнен сообщением: «Восточный фронт 17.00». Но действительное отплытие произошло лишь через два часа, поскольку находящемуся на «Тирпице» командующему контр-адмиралу Бею и его штабу надо было еще перейти на «Шарнхорст».

В Хаммерфесте, расположенном северо-восточнее Альта-фьорда, находились два корабля 5-й флотилии минных тральщиков – «R-56», под командой лейтенанта Вильгельма Маклота, и «R-58», под командой младшего лейтенанта Вернера Хаусса.

Эти два судна получили по радио приказ в 15.00 Рождества: «Немедленно проследовать за «Шарнхорстом». Эскорт минных тральщиков до пункта «Люси».

Пункт «Люси» располагался северо-западнее Нарвика, к западу от острова Сёрё, и был одной из крайних точек зоны минных заграждений, через которую должна была по пути в открытое море пройти 1-я боевая группа – «Шарнхорст» и пять эсминцев. Оба минных тральщика, принадлежавшие к типу «Войт-Шнейдер», подняли якоря и пустились в плавание. Дул сильный юго-западный ветер, и оба командира в это время еще сильно сомневались в успехе предпринимаемой операции.

Но приказ есть приказ, и корабли на большой скорости направились к Альта-фьорду. Это пространство они пересекали достаточно часто и знали его как свои пять пальцев. Впрочем, было одно обстоятельство, которое затрудняло навигацию: вход в Ланг-фьорд (западное боковое ответвление Альта-фьорда) был закрыт стальной сетью, по другую сторону которой стояли на якоре «Шарнхорст» и три эсминца. При тех погодных условиях, что чаще всего были в этом районе, разглядеть маленькие буи было нелегко. Вблизи от берега на якоре стоял небольшой траулер, несущий патрульную службу; по требованию он открывал заграждение. Ночь с 25 на 26 декабря была достаточно ясной, на небе сияли звезды, но луны не было, и потому было темно. Когда минные тральщики двигались ко входу в Ланг-фьорд, на северо-западе в небе были видны отблески северного сияния. При приближении к заграждению с кораблей заметили, что вода во фьорде стоит необычно высоко. Воздушный поток с юго-запада, спускаясь с северных склонов семисотметровых гор у южной части фьорда, превращается в сильнейший ветер. Подобные резко спускающиеся к воде воздушные потоки характерны для внутренних фьордов и сильно изрезанных берегов и называются в Норвегии «сно» или «эльвегуст». Эти ветры приносят с собой резкое падение температуры и превращают обычно ровную водную поверхность фьорда в брызги, или «хаврёг». Падение температуры, сопровождающее спускающийся к воде ветер, объясняется тем фактом, что холодные воздушные массы, накопленные на высоких плато, просачиваются вниз в долины. В этой дьявольской мешанине брызг и пены не было видно стальной сети и буев – однако командующий минным тральщиком «R-56» лейтенант Маклот смог найти и благополучно миновать очень узкий пролив, который патрульный траулер открыл после вызова фонарем по азбуке Морзе.

Однако матросы на борту «R-58», идущего за головным кораблем на дистанции в 60 метров, обнаружили, что они совершенно не ориентируются в местности. Капитан, старшина, сигнальщик и два впередсмотрящих на правом и левом бортах тщетно пытались разглядеть патрульный корабль, который, они знали, должен был стоять где-то у берега рядом со скалами.

– Проклятый туман! – выругался молодой капитан и, не опуская тяжелый ночной бинокль, сказал старшине-рулевому на вахте: – Ты что-нибудь видишь? Где, дьявол, этот корабль, что убирает сеть?

– Я совершенно ничего не вижу, герр лейтенант. Но мы должны находиться очень близко к заградительной сети.

В тот момент, когда капитан опустил свой бинокль, чтобы еще раз осмотреть покрытые белой пеной волны прямо по курсу, впередсмотрящий левого борта крикнул:

– Заграждение прямо по курсу, герр лейтенант!

Впереди от минного тральщика, совсем близко, виднелось несколько едва различимых в свете звезд черных буев, покачивающихся вверх и вниз и постоянно омываемых высокими волнами фьорда.

– Десять назад, – быстро последовал приказ капитана.

Ниже мостика, в тесной закрытой каюте, в которой располагался также радист, дежурный матрос быстро перевел два рычага с «вперед» на «10 назад».

У кораблей типа «Войт-Шнейдер» не было ни руля, ни винта. Их курс и скорость регулировались изменением положения «ножей» по отношению к вращающемуся шкиву или диску. Двигатели, вращающие диск, совершали такое же число оборотов, что и «ножи». Изменения курса осуществлялись за счет так называемого градиента, который варьировался от нуля до «10 вперед или назад» и был указан в виде шкалы с делениями. Положение «стоп» на судах типа «Войт-Шнейдер» не существовало, только «ноль». Тем не менее, применялись обычные команды управления кораблем, хотя руля и не было, а маневрирование осуществлялось «ножами». Это означало, что корабль типа «Войт-Шнейдер» мог повернуться на месте, не двигаясь вперед или назад. Такие корабли начинали ход более мягко и с большим импульсом, чем обычные корабли с винтом. Для быстрого управления кораблем не было нужды иметь один градиент впереди и один на корме. Это было излишним для кораблей со столь высокой маневренностью.

На вахте тем временем заметили исключительную опасность ситуации и изменили курс на «10 назад». Это потребовало значительных усилий, поскольку рычаги перемещались с трудом. Хотя корабль отозвался немедленно, все на мостике почувствовали мягкий толчок, знакомый каждому моряку, – столкновение корабля с землей. Капитан наклонился над перилами мостика: судно прочно застряло в сети.

Младший лейтенант тихо выругался и осмотрел пытающийся освободиться корабль. Медленно, очень медленно тральщик двинулся назад. Еще одно усилие – и он выскользнет из сети. Край сети и буи отошли назад. Облегченно выдохнув, командир флотилии поправил на себе спасательный жилет, разработанный для моряков подводных лодок.

– Благодарение Богу! Ноль… Десять вперед… право руля вдоль сетевого заграждения. – Он поднял ночной бинокль и огляделся. – Вон там траулер – и проход в сети… лево руля!

Они миновали проход, вошли на половинной скорости в Ланг-фьорд и двинулись вдоль сужающихся берегов. Наконец из окружающей мглы – которая во фьорде казалась еще более непроницаемой – вырос огромный, похожий на призрак, силуэт.

– Это «Шарнхорст», герр младший лейтенант, – доложил старшина. – Он лежит носом прямо по ветру, перпендикулярно фьорду. За ним стоят три эсминца.

– Да, я вижу его, – пробормотал капитан, – и «R-56», стоящий от него слева.

Было 17.00, когда «R-58» встал рядом с «R-56».

Полная тишина внутри фьорда казалась непривычной после бурлящих вод за его пределами. Все три эсминца были тщательно покрашены в темные тона. Они стояли носом к внутреннему концу фьорда. Не было ни единого огонька, ни единого звука: лишь иногда время от времени на высоком мостике линкора в направлении эсминца появлялось подобное призраку быстрое проблескивание сине-фиолетового прожектора по азбуке Морзе. Вверху высились темные, покрытые снегом горы. Звездное небо слабо освещалось призрачными полосами полярного сияния. Спокойствие казалось нереальным, похожим на сон, почти сверхъестественным.

Несмотря на холод, лейтенант Маклот снял свой кожаный жакет, открыв недавно полученный Железный крест. Перегнувшись через поручни мостика, он крикнул:

– Эй там, Хаусс! Мы оба должны немедленно доложить о себе капитану этой большой посудины. Поспеши, парень. Где ты был все это время?

– Я не мог найти проход в заграждении из-за этой темноты и чертового волнения на море. Я прошел сеть…

– Ладно, – оборвал его старший по званию офицер. – Теперь десять вперед, парень.

Лейтенант Маклот полез вверх по скользкой лестнице на палубу линкора, Хаусс двинулся сразу за ним. Обоим было нелегко. Ни один из них никогда не ступал на корабль, подобный представшей перед ними громадине. Оба капитана считали себя бывалыми моряками, королями на своих потрепанных суденышках; они не привыкли быть маленькими зубцами в огромном механизме. Немного ошарашенные тем, что они видят вокруг, они доложили о себе старшему вахтенному офицеру. Тот вызвал младшего лейтенанта:

– Пожалуйста, отведите капитанов к командиру.

Командиры тайком обменялись улыбками. Их назвали капитанами. Вне зависимости от того, командуешь ты маленьким минным тральщиком или же линкором, капитан есть капитан – офицер, имеющий собственный вымпел, этот длинный узкий белый вымпел с маленьким железным крестом. Капитаны проследовали за младшим лейтенантом через квартердек, который показался им бесконечным. Они спустились вниз по сходному трапу, прошли по теплым узким коридорам, миновали ряд офицерских кают, обогнули несколько углов и прошли еще большее число переходов. Ко времени, когда они наконец очутились в каюте капитана, они уже полностью забыли тот путь, которым их вели по кораблю. Младший лейтенант коротко постучал и открыл для них дверь.

Капитаны обменялись удивленными взглядами. По их стандартам эти апартаменты были поистине королевскими. Они отдали честь и скромно застыли у стенки, раздумывая, что будет дальше. Капитан линкора, его первый помощник и главный инженер стояли в центре комнаты. Адъютант стоял там же, держа в руках радиосообщение. Капитаны минных тральщиков прибыли в тот момент, когда капитан обращался к главному инженеру:

– …приготовления к отплытию в море должны быть соответственно ускорены. Мы отбываем в 18.00.

На столе капитана, возле которого собирались офицеры, лежал приказ командующего боевой группы контр-адмирала Бея. Этот документ следовало передать командиру флотилии эсминцев тогда, когда якоря будут подняты. Линкор «Шарнхорст» уже получил свой приказ – он содержался в конверте, который следовало вскрыть при отплытии. В нем было семь пунктов:

1. Положение противника.

2. Собственные боевые ресурсы.

3. Задача.

4. Цель.

5. Инструкции для выполнения задачи.

6. Инструкции для «Тирпица» (который должен был остаться позади).

7. Приготовления для отдачи сигналов.

Задачей приказа было уничтожение замеченного конвоя. Целью командующего было проследить, чтобы в соответствии с приказом командования группы «Норд» и ее военно-морских сил было сделано следующее:

а) 1-я боевая группа, состоящая из «Шарнхорста» и пяти эсминцев, должна предпринять атаку на конвой 26 декабря в 10.00.

в) Боевой строй на близкой дистанции сохранять только в том случае, если климатические условия будут благоприятны, то есть должна установиться приемлемая погода с хорошей видимостью, позволяющей полностью видеть вражеское расположение.

с) Если тактическая ситуация будет неблагоприятной для «Шарнхорста», эсминцы должны предпринять атаку без него; линкору в этой ситуации надо находиться неподалеку, оставаясь при этом на определенной дистанции от зоны цели. Если возникнет необходимость, линкор может укрыться во фьорде.