Текст книги "Хедвиг наконец-то идёт в школу!"

Снупи приехал

Вот уже и сентябрь[1]1
  Дело в том, что в Швеции школьные занятия начинаются не первого сентября, а в конце августа, так что с начала учёбы в нашей истории уже прошло некоторое время. (Здесь и далее примеч. пер.)


[Закрыть]. Мама убрала садовую мебель в сарай.

В гости ждут бабушку и дедушку, и папа хочет приготовить что-нибудь необычное.

– А как насчёт эландских шариков? – спрашивает он Хедвиг.

Хедвиг никогда в жизни не слышала про такое блюдо. Но звучит заманчиво – наверно, какой-то десерт. Надо же, папа предлагает вместо ужина приготовить десерт, хотя сам вообще не ест сладкого! Когда Хедвиг с мамой пьют чай, он всегда убегает в дровяной сарайчик.

– Отличная мысль! – хвалит папу Хедвиг. И папа замешивает тесто. – Я много съем, – предупреждает Хедвиг.

– Уверена? – спрашивает папа.

– Да-да, – обещает Хедвиг – кто же не любит шарики?

Шоколадные, овсяные, кокосовые – она любит все.

Папа продолжает мешать, напевая под нос: тра-ла-ла-ла! Приходит Мерси.

– Иди на место, – строго велит ей папа, и Мерси, поджав хвост, уходит. Но почти сразу возвращается. Язык свешивается из пасти, как тряпка.

На дороге сигналит машина. Это бабушка с дедушкой приехали. У дедушки седая борода и живот как надувной мячик. Если постучать по нему, раздаётся «гойнг-гойнг-гойнг» и дедушка хохочет. Ему совсем не больно, говорит он. Как будто на животе сидит муха и бьёт передней лапкой.

У бабушки маленькие золотые очочки, которые подпрыгивают на носу. Если бабушку постучать по животу, она наверняка сломается пополам. Бабушка – худая как спичка.

Гости с радостными лицами заходят в дом. Мерси скачет и тявкает, следом прибегает Хедвиг, она тоже скачет и тявкает. Здорово, когда приезжают бабушка с дедушкой. Хедвиг сразу вручает подарки, которые прятала за спиной. Дедушке она приготовила рисунок. На рисунке изображён домик с улыбочкой и весёлыми глазами. «Привет, дедушка!» – говорит домик. Бабушке Хедвиг дарит зелёный карандаш.

Дедушка подмигивает.

– У нас для тебя тоже кое-что есть, – говорит он.

Дедушка открывает портфель… И достаёт Снупи! Снупи – белый тряпичный пёс с длинными чёрными ушами и носом-кнопкой. На голове у него ковбойская шляпа, а хвост торчит через дырочку в кожаных штанах.

Хедвиг верещит от счастья. Дедушка смеётся, а бабушка зажимает уши руками.

Скоро папа зовёт всех к столу. Хедвиг садится. Дедушка довольно причмокивает, рядом скулит Мерси. Ей тоже хочется попробовать.

– Иди на место! – говорит папа, но на этот раз Мерси вообще не слушается. Она так и стоит возле стола и пускает слюни. Папа несколько раз рычит на неё, но в конце концов сдаётся и начинает раскладывать шарики.

Хедвиг смотрит на тарелку. Выглядят эландские шарики странно, они совсем не похожи ни на шоколадные, ни на кокосовые. Скорее на большие рыхлые клёцки. Хедвиг отрезает тоненький ломтик и пробует.

Фу, ну и гадость. Хедвиг тошнит от первого же кусочка.

Остальные вовсю чавкают и восторженно ахают.

– Пальчики оближешь! – нахваливает угощение дедушка.

– Подождите, вы ещё до начинки не добрались, – с полным ртом говорит папа. – Свинина!

Свинина? Хедвиг, наверно, ослышалась. Внутри должен быть шоколад или овсяная масса! А не кусочки свинины с жиром!

– Мне не нравится, – шёпотом говорит она.

Папа огорчён.

– А я так старался, специально много налепил, – говорит он. – Ну съешь хотя бы одну штучку.

– Ну конечно, – соглашается дедушка. – Съешь немного и иди играй.

Хедвиг морщит рот. Клёцка огромная, как теннисный мяч, ей ни за что её не съесть. На стуле рядом сидит Снупи и ждёт, когда она закончит.

Вдруг Хедвиг слышит, как на полу кто-то скребётся. Это Мерси. Она моргает круглыми глазами, выпрашивая жирную, желеобразную начинку, усы её нетерпеливо вздрагивают. Хедвиг действует быстро. Раз – и клёцка исчезла в слюнявой пасти Мерси.

– Нет! – говорит папа. – Я всё видел!

Но Хедвиг спрыгивает со стула, хватает Снупи за лапу, взлетает вверх по лестнице и закрывается в своей комнате. А потом обнимает Снупи так крепко, что ткань трещит по швам. Снупи улыбается. Он очень рад, что поселился у Хедвиг.

Вирус

На пригорках уже лежит белый снег, а Хедвиг, как всегда, мчится на автобусе в школу. Сегодня пятница, последним уроком у них свободный час.

Все приносят сок и сладости. У Хедвиг с собой клубничный морс и мамины финские палочки. Это такие маленькие сухие пальчики из теста, обсыпанные сахаром.

Кто хочет, может выступить у доски. Линда и Хедвиг подготовили танцевальный номер под одну песню. Хедвиг так высоко подпрыгивает, что штаны на попе лопаются. Одноклассники им долго аплодируют.

– Браво, – говорит учитель. А потом смотрит на часы – поскорее бы выходные. У него немного болит голова, потому что по пятницам весь класс сходит с ума.

Одного мальчика зовут Рикард. Он высокий и худой, с карими глазами и каштановыми волосами. Его родители фермеры, они держат свиней – штук сто, не меньше. Самую большую свинью зовут Агнета.

Сегодня Хедвиг и Рикард не поладили с самого утра. Они весь день дёргают друг друга за волосы, носятся, толкаются, щипаются и бесятся. Учитель готов на стенку лезть от их глупостей. Хедвиг нарисовала на доске свинью, подвела к ней стрелочку и написала: РИКАРД. Тогда Рикард нарисовал ведьму с бородавками на лице и написал: ХЕДВИГ.

Теперь, когда день подошёл к концу и все собрались расходиться по домам, Хедвиг решила в самый последний раз подшутить над Рикардом. Ну совсем чуть-чуть…

Хедвиг идёт в раздевалку. Там, возле раковин, стоит Рикард и болтает с кем-то из класса. На держатель для бумажных полотенец он поставил бутылку с соком.

Хедвиг невинно подходит ближе. Рикард ничего не замечает – он стоит к ней спиной.

Хедвиг быстро хватает бутылку и наливает в неё жидкое мыло. И ставит на место.

Потом они с Линдой, которая всё это видела, садятся на большой подоконник в раздевалке и ждут.

Скоро учитель зовёт их в класс собирать вещи. Рикард берёт бутылку. Подносит её ко рту и запрокидывает голову. Делает несколько глотков…

И тут изо рта его вырывается клокочущий вопль! Подобно рассвирепевшему вулкану, он выплёвывает «сок» и бросается к раковине, чтобы прополоскать горло.

– ХА-ХА! – гогочет Хедвиг и складывает большой и указательный пальцы колечком, как делают профессионалы, довольные своей работой.

– Молодец, Хедвиг! – кричит Линда и хлопает её по спине.

Рикард поднимает голову и злобно смотрит на Хедвиг. Когда она проходит мимо, он пытается ударить её кулаком по руке, но Хедвиг быстрая и легко уворачивается.

Потом приходит вечер. Хедвиг сидит на диване в гостиной и смотрит сериал. На столике газировка и чипсы. Мама и папа закатывают глаза и говорят, что сериалы – отстой, хотя сами не пропустили ни одной серии.

Посреди передачи звонит телефон. Мама идёт на кухню, но скоро возвращается.

– Хедвиг, что ты подлила Рикарду в сок? – спрашивает она.

Хедвиг холодеет. Рикард наябедничал!

– Я должна знать, что это было, – продолжает мама. – Мне надо позвонить школьной уборщице и выяснить, ядовитое ли это средство и не проест ли оно дырку в животе.

Голос у мамы мягкий и добрый, но слышно, что она встревожена. У Хедвиг на коленях крошки от чипсов, она вся дрожит.

– Звонила мама Рикарда, – объясняет мама. – Его рвёт.

Хедвиг сразу делается нехорошо. Она не хотела отравить Рикарда или прожечь дырку у него в животе. Она просто думала немного над ним подшутить.

– Жидкое мыло, – пищит Хедвиг, и слёзы ручьём льются у неё из глаз. Если Рикард умрёт от яда, многие её возненавидят. Особенно родители Рикарда. Все будут говорить, что Хедвиг – мерзкая девчонка. А когда она вырастет, её, возможно, даже не возьмут на работу.

Мама звонит уборщице Улле. Не исключено, говорит Улла, что в мыле содержится какое-то едкое вещество, хотя она точно не знает.

Хедвиг ложится в постель. У неё такое чувство, будто она сама отравилась и её сейчас тоже стошнит. Она смотрит на стенку мокрыми от слёз глазами. На обоях летают обнажённые ангелы и дуют в трубы. В плетёном кресле сидит Снупи и качает головой.

Снова звонит телефон. Мама бежит на кухню, а после заходит к Хедвиг. Это опять мама Рикарда. Их всех тошнит! Маму, папу и младшую сестру.

Хедвиг хочется провалиться сквозь землю! Или улететь на небо и трубить вместе с ангелами! Она подлила мыло Рикарду в сок и отравила всю его семью. А как там свинка Агнета? Неужели её тоже тошнит?

– Значит, это какой-то вирус, – говорит мама. – А не отравление.

Хедвиг на секунду успокаивается. Ей приходится дышать через рот, потому что нос заложен.

– Бидус?..

Мама кивает и целует её в горячие щёки. У семьи Рикарда вирус. Хедвиг никого не отравила! Внутри у неё всё булькает от счастья. Только слёзы текут и текут. Хедвиг утыкается мокрым носом в мамин мягкий живот. Она икает, плачет и никак не может успокоиться. Мамина кофта совсем промокла.

– Ну всё, всё. – Мама гладит Хедвиг по голове. – Не плачь.

Но Хедвиг плачет ещё полчаса как минимум. Она очень рада, просто не может остановиться.

И ангелы на стене совсем не грустят. Они бешено кувыркаются в воздухе и машут крыльями. А потом трубят фанфары в честь того, что у Рикарда – вирус!

Некрасивая причёска

В понедельник после выходных Рикард приходит в школу совсем бледный. Во время уроков он злобно поглядывает на Хедвиг. На переменах Хедвиг бегает быстрее хорька, чтобы он её не догнал. К последнему уроку от усталости у неё трясутся колени.

– И не забудьте! – говорит учитель, пока они убирают в портфели учебники по математике. – Завтра фотографируемся! Приходите нарядные!

Когда Хедвиг напоминает маме про фото, мама хватается за голову.

– Как я могла забыть! – кричит она. – Тебя же надо подстричь, ты так обросла!

Мама берёт кухонные ножницы. Но Хедвиг не хочет стричься: она вполне довольна своей причёской.

– Ну пожа-а-алуйста, – умоляет мама и ставит стул, пытаясь заманить её.

– Ни за что, – говорит Хедвиг. Как-то раз мама уже подстригала её, и все остались недовольны. Особенно мама.

Тогда мама бежит за кошельком и достаёт двадцатку.

– А если я приплачу тебе двадцать крон? – спрашивает она, помахивая бумажкой.

Хедвиг хватает двадцатку и садится на стул. За такие деньги может хоть налысо побрить.

Но мама опять недовольна. Она смотрит на Хедвиг, вертит и наклоняет её голову в разные стороны. Как ни поверни, всё криво. Мама покусывает ноготь на большом пальце.

– Позвоню Бенгту, – говорит она и бежит к телефону.

Хедвиг ушам своим не верит! Бенгт – мамин парикмахер из города, он отлично стрижёт!

У мамы такая красивая причёска! И самое красивое – чёлка. Она торчит в разные стороны, как будто пучок сухой травы. Очень модная.

Они едут на машине в город. Хедвиг сидит на заднем сиденье и машет старым коровам на лугу. А коровы машут ей хвостами.

– Му-у-у! – мычат они. – Пока, Хедвиг! Желаем хорошо подстричься!

Бенгт принимает их в салоне. Повсюду висят фотографии женщин с необычными причёсками. Короткие стрижки, длинные, средние – что пожелаете, Бенгт к вашим услугам.

У Бенгта блестящая рубашка и две пары очков на маленьком носу с горбинкой. Хедвиг запрыгивает в кресло, и Бенгт заворачивает её в полиэтиленовую палатку. Это чтобы волоски не попадали за шиворот. У мамы очень гордый вид.

– Ну и какую ты хочешь чёлку? – спрашивает Бенгт и щурится на неё через очки. – Может, ёжиком? Это круто.

Хедвиг млеет. Ёжик. Точно, вот как называется мамина стрижка. Ёжик с иголками, которые торчат во все стороны. Хедвиг смотрит на маму, та одобрительно кивает.

– Да, – говорит Хедвиг. – Ёжиком, пожалуйста.

Бенгт берёт ножницы и начинает сплетничать с мамой. У них много общих знакомых, которых можно обсудить. Хедвиг счастлива – она чувствует себя частью взрослой компании.

«Книпс-книпс», – щёлкают ножницы. Хедвиг поглядывает в зеркало.

Но как же странно он стрижёт! Это совсем не похоже на мамину модную чёлку, а больше напоминает неаккуратно подстриженный газон.

Кочка! – думает Хедвиг. Вот, наверно, как называлась мамина стрижка, она хотела себе кочку, а не ёжик. А то, что настриг Бенгт, выглядит просто кошмарно!

Мама вроде довольна. Но в груди у Хедвиг уже булькают слёзы, подступая всё ближе и ближе к горлу. Она старается держать себя в руках, чтобы не огорчить Бенгта. Ей кажется, она стала похожа на какого-то глупого теннисиста, и чем больше она об этом думает, тем труднее сдерживаться.

В конце концов сил терпеть больше нет. Рот сам собой открывается, слёзы брызжут во все стороны.

Бенгт чуть не падает в обморок.

– Что случилось? Что случилось? – вопит он, решив, что поранил её ножницами.

– Некраси-и-и-и-иво! – плачет Хедвиг.

Бенгт смотрит на неё во все глаза.

Мама вообще ничего не понимает.

– Ты же хотела ёжиком, – пищит она.

Хедвиг объясняет, что всё неправильно поняла. Она думала, что хочет ёжиком, потому что думала, что у мамы тоже ёжик.

С искренней печалью в голосе Бенгт объясняет, что мамина чёлка называется совсем не ёжик. Она называется щётка. Но теперь уже поздно. Хедвиг в ужасе оттого, что придётся идти в школу и фотографироваться с этой жуткой ослиной шкуркой на лбу.

Бенгт пытается исправить дело и брызгает чёлку Хедвиг лаком, так что она встаёт дыбом, как горный массив.

– Ну вот, так-то лучше, правда? – стрекочет он.

Хедвиг не отвечает. Ей хочется поскорее уйти.

Мама расплачивается в кассе. Сегодня она заплатила дважды – за две уродские причёски.

Но потом они идут в «Олéнс» и покупают Хедвиг ободок. В школе над ней никто не смеётся, потому что Хедвиг – умная, она делает вид, что только рада новой причёске. Ёжик – это последний писк. Только для самых отважных.

Когда они фотографируются, Хедвиг надевает ободок. На групповом снимке она стоит скрестив руки. Фотограф кричал ей, чтоб опустила, мол, пусть свисают, как у всех. Но Хедвиг не хотелось быть похожей на обезьяну. Чтобы не злить фотографа, она ненадолго опустила руки, но когда он отвлёкся и посмотрел в камеру, быстренько их снова скрестила.

Поэтому на фотографии она – самая крутая. Со скрещёнными руками и залихватским ёжиком.

В «Обувной пушке»

Хедвиг вешает фотографию класса на стену с трубящими ангелами. Линда сидит в первом ряду, потому что она низкого роста. Её веснушчатый носик, как всегда, гордо задран вверх.

Ну всё, пора поторопиться. Хедвиг натягивает джинсы. Автобус будет здесь через десять минут. Сегодня отличный день. После уроков Хедвиг пойдёт к Линде в гости. Класс протяжно распевает:

– Спасибо, до свида-а-анья! До за-а-автра!

И они идут в раздевалку. Хедвиг уже носит зимние непромокаемые штаны и толстые варежки. На Линде несколько тёплых кофт и сапоги с вкладышем. До Линдиного дома далеко, а погода в ноябре холодная.

Линда живёт слишком близко от школы, поэтому никто не хочет возить её на автобусе.

Каждое утро, чтобы успеть к первому уроку, она выходит из дома рано-рано и идёт пешком через лес. Хедвиг тоже хотела бы ходить в школу пешком. А Линда хотела бы ездить на автобусе. Когда они проходят мимо бесконечных красных домиков, Линда стонет:

– Ещё очень далеко.

Но вообще-то уже недалеко. Вскоре они оказываются на усыпанном шуршащим гравием дворе Линды. Линдин дом тоже красный.

– Мама! – кричит Линда, когда они входят в дом. Из кухни появляется Линдина мама. Она очень худая, на ней голубая вязаная кофта. Целыми днями она сидит дома и шьёт подтяжки для одной городской фабрики. Линде разрешается брать сколько угодно подтяжек, и она сразу дарит одну пару Хедвиг.

Гостиную украшают грустные портреты несчастных детей. По их пухлым щекам катятся слёзы.

У Хедвиг сердце сжимается от такой красоты. У них дома висят только старые пропылившиеся короли. У всех королей – усы штопором и блестящие пуговицы. Папа Хедвиг тоже нарисовал один портрет – короля по имени Оскар. Он висит в коридоре и похож на все остальные. Но одно отличие есть. Лицо Оскару папа закрасил чёрной краской!

– Мне надо в город, в обувной магазин, – говорит Линдина мама. Линда и Хедвиг прыгают до потолка и умоляют взять их с собой. И Линдина мама соглашается.

Но сперва Хедвиг успевает кое с кем познакомиться. Она так давно мечтала об этой встрече. Линда провожает её в свою комнату. Там, на полу, в блестящей клетке, живёт морская свинка Рой. Оказывается, Рой и в самом деле бесформенный комочек, точь-в-точь как на снимке. Он сидит в кучке сена и дрожит. Когда Хедвиг протягивает руку, он от волнения подбегает к прутьям клетки и начинает их грызть.

– Можешь дать ему огурец, – говорит Линда и выкапывает из сена зелёный огрызок. Хедвиг машет огурцом, старается подманить Роя, но тот не сходит с места. Он моргает чёрными глазками и испуганно дёргает носом. Прямо как Линда, когда нервничает!

– Ну всё, нам пора, – говорит Линдина мама. Хедвиг и Линда бегут одеваться. Рой только рад, что они уезжают.

Магазин называется «Обувная пушка». На вывеске нарисован ботинок, с искрами и дымом вылетающий из жерла.

– Тут большой выбор и товар подносят быстро, как из пушки, только успевай мерить, – объясняет Линдина мама.

Они поднимаются по крутой лестнице с длинными перилами. И оказываются в просторном помещении, которое сверху донизу заставлено элегантными туфлями. В воздухе пахнет новой резиной. За кассой, среди шнурков, накладных язычков и стелек стоят две роскошные, сильно накрашенные тётеньки в узких джинсах.

Хедвиг и Линда пересмотрели всю обувь меньше чем за минуту. Но Линдина мама ещё не закончила, ей нужно гораздо больше времени.

Хедвиг и Линда стонут. Они забыли, что обувной магазин – это такая скукотища. И решают прогуляться между полками.

Вдруг они видят большой красный ящик. Сбоку в ящике вход, занавешенный тканью. Хедвиг заглядывает внутрь.

– Кино! – кричит она.

Надо же, они нашли кино! Если опустить пять крон, автомат покажет мультфильм. Они несутся к Линдиной маме, которая мерит разноцветные туфли на каблуках, получают монетку и несутся обратно.

– Подожди! – кричит Хедвиг, когда они пробегают мимо крутой лестницы с перилами. – Встань внизу, – говорит она Линде, и та сбегает вниз. В руке у Хедвиг пять крон.

– Лови-и-и! – Хедвиг кидает монетку внутрь перил – она заметила, что они пустые, как труба. Монетка несколько секунд шуршит по трубе и падает в руки Линде.

– Поймала!

Монетка ещё несколько раз пролетает через трубу. Девочкам так весело, что они почти забыли про кино.

Но всё-таки не совсем забыли. Скоро монетка устаёт от головокружительного спуска. Они бегут в кино и бросают её в автомат.

Мультфильм короткий. Петух и волк носятся наперегонки. Кажется, он длится всего секунду. Хедвиг и Линда хотят посмотреть ещё. Они идут к Линдиной маме, которая теперь мерит кроссовки.

Линдина мама говорит, что она не банк, и денег больше не выдаёт. Пусть развлекаются как-то иначе.

Но Хедвиг не может развлекаться! Без денег не может. Она должна посмотреть мультфильм ещё раз! Подумав немного, она шепчет Линде:

– Наверняка подойдёт и обычный ценник. Кино не заметит, что там в него засунули.

Они срывают большой ценник с резинового сапога и бегут обратно. Тщательно задёргивают занавеску, чтобы никто не увидел, что они затеяли.

Ценник слишком толстый. Они запихивают его как можно глубже, но кино не начинается. Хедвиг стучит кулаком по экрану. Ничего не происходит.

Тогда Линда решает вытащить ценник, чтобы никто ничего не заметил. Они ковыряют, тянут и пытаются подцепить его ногтями. И даже ухватить зубами, но всё напрасно. Отверстие забито. Кино испорчено!

Линда смотрит на Хедвиг. Лицом она всё больше напоминает Роя. Носик дёргается, глаза блестят.

Вдруг кто-то открывает занавеску и в упор смотрит на них! Это одна из кассирш. Хвост у неё на макушке торчит вбок, как вымпел. Уголки накрашенных губ смотрят вниз.

– Что это вы делаете? – спрашивает она. – Если не смотрите, выходите, чтобы другие тоже могли посмотреть.

Кассирша замечает испорченное отверстие для монет.

– Что вы наделали? Вы сломали кино?

Она протягивает руку с длинными красными ногтями и пытается вытащить ценник. Но его словно клеем приклеили.

– Что вы сюда засунули?

Линда не может выговорить ни слова, она только трясётся. Но Хедвиг отвечает не раздумывая.

– Это ценник от сапога, – говорит она. – Но это не мы. Здесь до нас были какие-то дети, они уже ушли.

Кассирша недоверчиво смотрит на неё.

– Вот, значит, как, – говорит она и втягивает щёки. Резко задёрнув штору, она уходит. А потом долго шепчется у кассы со второй тётенькой. Обе свирепо посматривают в сторону красного ящика.

Хедвиг и Линда бегут обратно к Линдиной маме. Они хотят домой!

Но Линдина мама ещё не всё померила!

– Поиграйте во что-нибудь, – говорит она.

Они вздыхают и переглядываются. Чем бы им заняться?

Тогда Хедвиг вспоминает про перила. Можно запустить что-нибудь ещё!

– Давай! – соглашается Линда. – Что?

Хедвиг думает. Уж точно не ценник. Может, рожок для обуви? У кассы их завались.

Они подходят к кассе и тихонько хватают рожок. Лишь бы он не слишком вонял застарелым ножным потом, думает Хедвиг.

– Сто-оп! – командует кассирша с хвостиком. – Зачем вам понадобился рожок?

Хедвиг и тут не растерялась.

– Для Линдиной мамы, она мерит обувь.

И они бегут к лестнице. Линда встаёт внизу.

– Лови! – кричит Хедвиг и засовывает рожок в трубу. Рожок какое-то время скользит… Он почти не шуршит… Он застрял!

Хедвиг колотит по перилам, но рожок плотно засел внутри. Как Санта-Клаус в тесном дымоходе. Линда в ужасе глядит на Хедвиг. Всё, они попали. Их отругают, а может быть, им даже придётся заплатить штраф! Хедвиг уже чувствует, как где-то в животе жгутся слёзы.

Но вот наконец идёт Линдина мама.

– Пошли?

Да-а! Пошли! Нет, побежали! Хедвиг и Линда несутся вниз по лестнице и вылетают на парковку. Они оборачиваются. Не гонятся ли за ними злые тётеньки с огромным штрафом в руках? Нет. Следом идёт только Линдина мама с пакетами. Хедвиг и Линда ликуют, оставляя позади «Обувную пушку». Какое счастье наконец-то отсюда уехать!