Книга: Попутчики. Астрахань – чёрная икра. С кошёлочкой - Фридрих Горенштейн

Добавлена в библиотеку: 1 июля 2024, 19:51

Автор книги: Фридрих Горенштейн

Жанр: Литература 20 века, Классика

Возрастные ограничения: 16+
Язык: русский
Издательство: Захаров
Город издания: Москва
Год издания: 2020
ISBN: 978-5-8159-1588-6 Размер: 2 Мб

Комментарии [0] |
Просмотров: 112 |
- 40
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
2 Оценок: 1

сообщить о неприемлемом содержимом

Авторские права соблюдены

Описание книги

Время действия трёх трагикомических текстов книги – 70-е годы ХХ века, а рассказывать, о чём писал Фридрих Горенштейн (1932, Киев – 2002, Берлин), – занятие вполне бессмысленное, и чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать первую фразу этой книги. В дневнике Андрея Тарковского, для которого Горенштейн писал монологи Андрея Рублёва и сценарий «Соляриса», есть такая запись: «Вне сомнений: он – гений!»

Последнее впечатление о книге

Anna_reader:
3-12-2020, 16:38

Хочу поделиться рецензией писателя Михаила Бару (с его, разумеется, согласия): Бог знает как писать об этой книге. Написать, что прочел на одном дыхании уж точно нельзя.

Ещё

Не на одном и даже не на двух. Чтение тяжелое, трудное. Приходится часто останавливаться и переводить дыхание со страницы на страницу. После прочтения первой повести «Попутчики» такое ощущение будто тебя трамвай переехал. Это какой-то Ветхий Завет со всеми его каинами, авелями и мелхиседеками. Мне не нравится слог, мне почти все в этой повести не нравится, но оторваться невозможно. С такими же ощущениями читаешь Достоевского. Жизнь обычного человека меж двух, меж трех и даже меж четырех зол. У Лескова странник очарованный, а у Горенштейна полураздавленный, хромой, но… все-таки выживший. Конечно, есть между Иваном Флягиным и Олесем Дубинцом разница – первого трепала жизнь, а второго – ломали и давили два чудовищно жестоких государства, две бесчеловечных системы. Вторая повесть «Астрахань – черная икра»… Ужаса нет, но есть страшная советская духота, которая передана в мельчайших подробностях. Когда я читал эту вещь, у меня было такое ощущение, которое, я думаю, бывает у тех, кто нюхает клей «Момент», надев на голову полиэтиленовый пакет – и задыхаешься и тащишься одновременно. Быков правильно писал о советизмах Горенштейна. Они неуклюжие и режут слух, но… со всем тем удивительно точные складываются образы. Точно автор тебе подбросил пару-тройку слов, а ты уже сам дошиваешь из них предложение. Что мне нравится у Горенштейна - позволяет тебе быть в некотором роде соавтором своей книги. У Толстого, как мне кажется, такого нет. Там на всех страницах Толстой занимает каждое слово и каждое пустое место между словами, а здесь можно протиснуться и поговорить с героями повести и с самим автором. Рассказ «Кошелочка» - это совсем другой и даже третий Горенштейн. Чудесный, легкий язык. Что-то есть в нем от языка Зощенко. И тема, я бы сказал, зощенковская – старушка, вечно стоящая в очередях. Образованный литературный критик наверное проведет какую-нибудь хорду или касательную к «Очереди» Сорокина, но я не из их числа. Меня больше всего пронзили узнаваемые детали. Вернее, до боли знакомые каждому, кто помнит бесконечные, злые, скандальные советские очереди, в которых пихались локтями строители коммунизма и кричали «Вас здесь не стояло!», «В одни руки больше пачки не давать!». Очередь, в которой тебя могла оставить мама, а сама уйти занимать очередь в другом отделе. Я помню этот ужас. Вернее, я никогда их не забуду. Повернись дело чуть-чуть иначе и мы могли бы в этих очередях состариться. Так я своим умом понимаю, что у таких книг много читателей не бывает, но это проза такого качества, что ее можно нисколько не кривя душой называть русской классикой. Ее только сейчас и читать. Прочел недавно в фб – в любой плохой ситуации читайте русскую классику – там все у всех еще хуже. Как раз тот самый случай. Это с одной стороны, а с другой – прочтешь и станет легче. Не знаю почему. Старушку через дорогу не переведешь, но легче, может быть, и станет. Или не станет. Или заглянешь внутрь себя с фонариком и такое там увидишь… И это неизбывное еврейство Горенштейна. Он его несет как тяжкий крест на себе. Не знаю – можно ли носить на себе еврейство как крест. Наверное, на такое только русские писатели и способны. Если они, конечно, настоящие. Буду ли я читать еще Горенштейна? Да ни за что, если, конечно, случайно не открою одну из его книг. Ее ведь потом не закрыть.

Свернуть

Остальные комментарии

Читать

Читать книгу "Попутчики. Астрахань – чёрная икра. С кошёлочкой" Фридриха Горенштейна

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.

Честно говоря, я не особо люблю подобное в литературе. Может, боюсь? Ведь знаю, что во мне есть такие глубинные колодцы, в которых душно и муторно, в которых скрываются такие желания, темнее темного.

Ещё

Прорываются, иногда. И потому, страшно и противно увидеть себя в подобных книгах. Взросление, видение чужого тела и своего, сквозь призму осознания своей женственности. Гениально описан этот переход от детства к взрослению, понимание, что

желание быть любимым присуще всем, но есть натуры сильные, нервные и чуткие, для которых жажда чужой любви так велика, что они теряют способность любить сами и, чтоб постоянно ощущать силу любви к себе, причиняют любящему страдание.

Евреи. А точнее, их души, вопящие из-под земли. Предательство. Непонимание. Искупление. У каждого свое. У сына, выкопать из выгребной ямы своих мать, отца, сестру, брата и похоронить по-человечески. Эти две ночи и я стояла там, чувствовала тошнотворный липкий ужас. И рвотные позывы от вида тел, пролежавших в земле три-четыре года. И вместе с Сашенькой, заглянув в яму, почувствовала сквозняк, волосы встали дыбом, словно призраков увидела. И сестра любимого, словно живая, словно только уснула, укрывшись землей, и вот сейчас откроет глаза, тихонько позовет, заплачет: "Холодно мне, холодно..." А у соседки сын пяти лет умер, подорвался на мине, почему, за что? Не за то ли, что отец отнял жизнь другого пятилетнего мальчика. Вот этого самого, которого бросили потом возле уборной, в этой самой яме, спасаясь от эпидемии. Воздаяние. Очень жутко вот эти сроки из апокалипсиса - Доколе, Господи, терпеть ты будешь наши жертвы и не поразишь мучителей... И Господь отвечает: подождите, пока число жертв еще прибавится и станет таково, что наступит тот заранее установленный предел, после которого все жертвы и мучения будут отомщены. наложены на эту историю. Мучительно и страшно. Остальные повесть и рассказ точно так же ударяют своей беспощадностью и жизненной правдой. Эта тема дороги, поезда, жизни человеческой, встречи с людьми, случайными попутчиками, теми, кто готов помочь и теми, кто использует чужую беду себе на корысть, и жизнь за окном, полустанки, семафоры, людские судьбы... И одиночество мальчика, который потерял маму, единственного человека. которому был нужен. Доедет ли он домой? Страшный 20 век. Столько всего случилось. Войны, голод, тоталитаризм, Холокост...

Свернуть

TanyaBeshvostova:
21-02-2018, 11:11

События в повести "Искупление" разворачиваются сразу после войны. Это как будто продолжение истории c хорошим концом (в данном случае победой). Сорокалетняя Екатерина, работая в офицерской столовой, таскает оттуда еду, пряча её в сапогах, чтобы прокормить шестнадцатилетнюю Сашеньку и приютившихся нищих - Ольгу и Васю.

Ещё

В Сашеньке полыхает огонь какой-то необъяснимой ненависти ко всему миру, которая доводит до того, что дочь пишет на мать донос. Екатерину арестовывают. Но Сашеньку это мало трогает, потому что случайная встреча с лейтенантом Августом пробуждает в ней любовь. Молодой человек приехал хоронить свою семью, зверски убитую соседом и выброшенную в выгребную яму еще в начале войны. Две ночи есть у лейтенанта, чтобы раскопать своих родных и похоронить их по-людски. В повести много разных героев, и ото всех веет какой-то потерянностью. В военное время все было ясно - был враг, его надо было одолеть, страдали во имя победы, но в мирное время боли и зла, как оказалось, не убавилось. Так, например, просто ради жестокой забавы подростки нападают на лейтенанта и Сашеньку, отчаянно желая избить их. В своей "саморецензии" на эту книгу Горенштейн пишет, что зло может искупить любовь. Так считает сам автор. Но, к сожалению, согласиться с ним очень трудно. Так как любовь в его повести - это только инстинкт, вылившийся в рождение ещё одного человека. Материнский инстинкт, безусловная любовь к мужчине, а потом к ребёнку, проснувшиеся в девочке-подростке, увели ее от ненависти и дали смысл жизни. И всё это случилось бессознательно, без какой-то душевной работы или рефлексии со стороны Сашеньки, просто вырвалось откуда-то из глубины души и захватило всю её сущность. Искупление пришло через следование природе и ее законам. Я, как читатель, не удовлетворена этой концовкой. Повесть "Попутчики" понравилась мне гораздо больше, так как её герои изо всех сил стараются осознать себя и избавиться от душевной слепоты.

Свернуть

Книга: Попутчики. Астрахань – чёрная икра. С кошёлочкой - Фридрих Горенштейн

Автор книги: Фридрих Горенштейн

Жанр: Литература 20 века, Классика

Комментарии

Добавить комментарий

Популярные книги за неделю

Жанры библиотеки

Популярные серии книг

По году издания

Рекомендации

Книга: Попутчики. Астрахань – чёрная икра. С кошёлочкой - Фридрих Горенштейн

Автор книги: Фридрих Горенштейн

Жанр: Литература 20 века, Классика

С этой книгой скачивают:

Комментарии

Добавить комментарий

Популярные книги за неделю

Жанры библиотеки

Популярные серии книг

По году издания

Рекомендации