Текст книги "Операция «Кристалл»"

Глава 11

Израиль, Тель-Авив

– Кто там?

– Вас беспокоят из редакции газеты «Дейли телеграф».

– Откуда мне знать, что вы из редакции, а не какой-нибудь жулик?

Георгий Мамонтов приставил к дверному глазку раскрытое удостоверение с цветной фотографией. В нем значилось, что Патрик Стейнбек является заместителем главного редактора всемирно уважаемого издания.

– А откуда мне знать, что именно вы Патрик Стейнбек?

– Я прибыл в Тель-Авив утренним рейсом специально для того, чтобы встретиться с вами, – устало проговорил Георгий. – У меня очень мало времени.

– А где гарантия того, что Патрик Стейнбек на самом деле из «Дейли телеграф»?

Эти вопросы были вполне разумными. Но на каждый разумный вопрос у Мамонтова был припасен разумный ответ.

– Позвоните по этому телефону. – Он пропихнул в щелку под дверью бумажный листок. – Свяжитесь с главным редактором, он даст подтверждение.

– Мне надо звонить в Лондон?

– В Лондон.

– А это дорого?

– Говорите за счет абонента.

– Хорошо… Подождите там…

За дверью, в небольшой трехкомнатной квартирке на последнем этаже бетонной коробки, скрывался Аарон Левин, одинокий пожилой агент по продаже недвижимости. У него были веские причины скрываться – с недавних пор он стал обладателем потенциально громадного богатства. Удача свалилась на него совершенно неожиданно, когда он водил по городу своего давнишнего приятеля, проживающего в Иерусалиме и приехавшего в Тель-Авив погостить на недельку. В тот день их случайно занесло в кинотеатр (от нечего делать решили посмотреть американский боевичок), а при выходе Аарон возьми да и щелкни друга на фоне здания Национального банка. Как говорится, на добрую память.

А вечером по всем каналам телевидения прошло официальное сообщение властей, в котором содержалась просьба ко всем свидетелям, запомнившим номер припаркованного у отеля «Хилтон» грузовика, позвонить в полицию. Анонимность и вознаграждение гарантировались.

Но, проявив фотопленку в собственной ванной, Аарон не стал обращаться в полицию. Вознаграждение, которое посулил мэр столицы, его не устраивало. Маловато. И он по компьютерной почте отправил письмо в английскую «Дейли телеграф», затребовав за эксклюзивную публикацию снимков двести тысяч фунтов стерлингов. К несчастью для Левина, письмо не дошло до адресата, став легкой добычей Джека Фрэнки.

Мамонтов терпеливо дожидался, пока Левин сделает контрольный звонок в Лондон, а тем временем Кати Вильсон только входила в подъезд. Она была облачена в старенький джинсовый комбинезон и пропотевшую майку. В руке держала ящичек с инструментами.

– Техника вызывали? – обратилась она к консьержке.

– Да-да, – суетливо затараторила та. – Что-то с антенной случилось. Наверное, сильный ветер во всем виноват.

– Разберемся. – И Кати выдула огромный пузырь из жвачки, щелкнув им с таким грохотом, что старушка невольно вздрогнула. – Ключи от крыши.

– Вас проводить?

– Что я, маленькая?

Поднявшись на последний этаж, Вильсон подмигнула Мамонтову и, отперев чердачный люк, через несколько мгновений уже разматывала на крыше гибкий металлический трос.

– Кажется, наш дружок объявился, – подскочил к Фрэнки взбудораженный Цахис. – Он на проводе.

– Алло, я вас слушаю. – Джек снял трубку и попытался придать своему голосу солидности.

– Добрый день, это Аарон Левин.

– Бил Хэмилтон, главный редактор «Дейли телеграф». Очень рад слышать вас, это большая честь для меня и для всего нашего печатного издания. Я очень надеюсь на дальнейшее сотрудничество с вами и заверяю, что мы согласны на любые условия. Кстати, как там мой помощник? Патрик Стейнбек уже прибыл?

– Входите. – Прежде чем дверь распахнулась, Мамонтову пришлось выслушать скрежет чуть ли не десятка засовов. Левин забаррикадировался на совесть. – Простите за такую недоверчивость… Я теперь вообще из дома не выхожу… Сами понимаете, живем в такое время, когда можно ожидать чего угодно…

То, что Левин не покидал своей берлоги ни на минуту, было чистейшей правдой. Целые сутки бригада Турецкого пасла его квартиру в надежде воспользоваться хотя бы кратким отсутствием хозяина. Но тщетно. Разумеется, можно было взять это уютное гнездышко штурмом, элементарно вышибив дверь, но в таком случае о существовании фотографа-любителя прознала бы общественность. Надо было действовать мудрее и эстетичнее.

– Понимаю. – Георгий шагнул в квартиру. – Вы поступили правильно, ведь на моем месте действительно мог оказаться какой-нибудь прощелыга. Но теперь, когда все недоразумения улажены…

– Прошу вас в гостиную, там нам будет посвободнее.

– Я только что с дороги… Не угостите ли меня чашечкой кофе?

– С удовольствием, я сейчас принесу.

– Да бросьте вы эти протоколизмы, – дружелюбно произнес Мамонтов. – Не имею ничего против того, чтобы расположиться на кухне.

Кати вынула из ящичка пластиковый цилиндр с открытым дном, приложила к поверхности крыши, после чего мощнейшим электрическим насосом откачала из него воздух. Цилиндр «присосался» намертво.

– Они на кухне, – в наушниках слышался голос Марго Ляффон. – Первое окно. Левин стоит у плиты, кофе готовит. Второе окно закрыто, это спальня. Шторы отдернуты. Так, слева у стены кровать, тумбочка…

– Я помню.

– Третье окно – гостиная.

– Тоже закрыто?

– Ага.

Один конец троса Вильсон продела в петли широкого пояса, плотно обхватившего ее талию, другой – карабином пристегнула к цилиндру. Затем подошла к краю крыши, проверила натяжение и, повернувшись спиной, сделала осторожный шаг назад…

– Для начала мне бы хотелось посмотреть на снимки. – Мамонтов-Стейнбек ослабил петлю галстука, давая тем самым понять хозяину квартиры, что им предстоит долгий разговор.

– А мне для начала хотелось бы посмотреть на деньги, – хмуро ответил Аарон.

– Одобряю ваше желание, – улыбнулся Георгий, – но все-таки…

– Не морочьте мне голову. Деньги с собой? Если нет, – Левин многозначительно указал рукой на входную дверь, – до свидания!..

– Неужели вы думаете, что я буду носить в кармане такую сумму? В конце концов, это чертовски опасно…

– Меня не интересуют ваши фобии!.. Я подробно описал в письме мои условия, только что ваш шеф поклялся, что эти условия будут выполнены. Я жду.

– Предположим, что деньги действительно находятся здесь. – Мамонтов водрузил на стол черный атташе-кейс.

– Откройте.

– Этот чемоданчик сделан из бронированного листа, – будто пропустив мимо ушей последнюю реплику Левина, сказал Мамонтов. – А это электронное кодовое устройство, запрограммированное реагировать на голосовой пароль. Причем голос должен принадлежать хозяину.

– К чему вы все это говорите? – занервничал Левин.

– К тому, что мы с вами сейчас одни. – Мамонтов пристально посмотрел ему в глаза. – Я без оружия и вообще драться не умею, но знайте, что, если вы вдруг захотите обманным путем завладеть деньгами, ничего из этого не выйдет. Чемодан взломать нельзя, как ни пытайтесь.

– Все предусмотрели? – ухмыльнулся Левин.

– А как же!.. Сами же говорили – живем в такое время…

– Ну да, ну да… Сколько там? Двести тысяч?

– До последнего пенса.

– Двести пятьдесят.

Упираясь ногами в стену, Кати спустилась на уровень верхнего этажа и зависла у окна спальни.

– Будь осторожна! – взмолилась Марго. – Под тобой девяносто футов! Плавней движения, плавней… Слышишь меня?

Кати представила, как сейчас прищурилась Марго, ожидая ответа. И улыбнулась.

– Не отвлекайся. Что они там делают?

– Сидят за столом, разговаривают.

– О чем?

– Тебе пустить канал?

«Точка» Марго была в доме напротив, на чердаке, откуда через оптический прицел от снайперской винтовки прекрасно просматривалась квартира Левина. Аудиоподдержка передавалась через крошечный локатор, способный считывать звук по микроколебаниям оконных стекол.

– Прежде чем я соглашусь на ваши новые условия, мне необходимо убедиться в существовании фотографий и в том, что это не коллаж, не подделка, – неожиданно в наушниках загремел голос Мамонтова. – Быть может, игра вовсе не стоит свеч.

– Сделай потише!.. – Вильсон чуть не выронила из рук выполненный в виде карандаша помповый стеклорез.

– Прости, пожалуйста, я не проследила за уровнем…

– Девочки, как успехи? – в наушниках вдруг прорезался Турецкий.

– Все по плану, – отозвалась Марго.

– Поторопитесь, в шестнадцать ноль-ноль общий сбор.

– А что такое?

– Появилась новая информация.

– Мы постараемся, – пообещала Кати. – Отбой.

Струйка воздуха, выпущенная из «карандаша» под давлением сорок атмосфер, бесшумно пробила в стекле крошечное и практически незаметное для человеческого глаза отверстие. В следующее мгновение в эту дырочку проползла суперпрочная проволока с извивающимся наконечником. Наконечник нашел форточную задвижку – окно открыто.

Подошвы альпинистских башмаков осторожно опустились на ковер. Вильсон отстегнулась от троса, и тот взвился, но не слишком высоко, чтобы до него нельзя было дотянуться рукой.

По-кошачьи пригнувшись, Кати внимательным взглядом обвела спальню. Времени в обрез. Обычно наивные и неопытные люди прячут ценности в самых «недоступных», по их мнению, местах – в пианино, в унитазном бачке, в цветочных горшках, в дальнем углу морозильной камеры. Именно с этих «объектов» и начинают свои поиски грабители…

Левин распсиховался, его буквально бил колотун от напряжения. Конечно же требовать лишние пятьдесят тысяч – это уж явный перебор. А вдруг Стейнбек вообще передумает и улетит обратно в свой Лондон, хлопнув дверью? А вдруг он разозлится до такой степени, что плюнет на мирные переговоры, огреет его чем-нибудь тяжелым по голове (например, стоящей на плите сковородой) и заберет снимки? Надо подстраховаться на этот случай… Тоже нашли простачка…

Аарон ощущал себя нашкодившим мальчишкой, который со страхом ждет, что в любую минуту на него может свалиться жестокое наказание за проступок. И это ожидание изматывало психически, расстраивало и без того расшатанные нервишки.

– Подумайте хорошенько, – уговаривал его Мамонтов. – Ведь может так случиться, что завтра ваши фотографии будут уже простыми клочками бумаги. А если, кроме вас, еще кто-то заснял тот грузовичок? В любом случае, для того чтобы обналичить пятьдесят тысяч, мне понадобится много времени.

Аарон подавленно молчал, ковыряя спичкой в зубах.

– Глупо упускать такой шанс, – почти прошептал Мамонтов.

– Ну хорошо… – наконец сдался Левин. – Я согласен на двести…

– Отличненько. – Георгий положил перед ним бланк. – Распишитесь вот здесь, и с этой минуты договор вступит в свою законную силу.

– Покажите деньги…

– Сим-сим, откройся, – сказал Георгий кейсу, и тот, просканировав услышанное, через пять секунд щелкнул замками.

Крышка откинулась, и нижняя челюсть Левина самопроизвольно поползла вниз. На дне кейса лежали новенький автомобиль, уютный домик на Средиземноморском побережье, молодая жена-фотомодель и обеспеченная старость. И все это в виде пухлых курюр, перехваченных банковскими лентами.

Дрожащей рукой Аарон поставил свою размашистую подпись в графе, которую ему указал заместитель главного редактора «Дейли телеграф».

– Это теперь мое? – От нахлынувших чувств его глаза увлажнились.

– Фотографии, – сухо произнес Мамонтов.

– Я сейчас!.. – Левин вскочил, метнулся в прихожую и оттуда еще раз прокричал: – Сейчас-сейчас!..

Пробегая мимо спальни, бедняга, разумеется, не заметил, как в окне мелькнули чьи-то ноги. Готовый в любой момент разрыдаться от счастья, он вломился в ванную и приподнял крышку унитазного бачка.

Запаянный полиэтиленовый пакетик, в котором покоилась заветная фотография, лежал на месте. Правда, представитель «Дейли телеграф» почему-то покупать ее раздумал…

– Плохая фотография, – сказал он, – не в фокусе.

Грузовик действительно не попал в фокус, но его номер был виден отчетливо. По каналам автоинспекции выяснили, что автомобиль с таким номером (оранжевый «бьюик» семьдесят пятого года выпуска) был угнан пять дней назад в Раман-Гане. Его хозяин вне подозрений, он никогда прежде не был замечен в связях с преступным миром, служил обыкновенным клерком в страховой конторе. Машину увели около десяти часов утра с платной автостоянки и, видимо, разобрали по частям, не вывозя ее за черту города – проверки на магистралях результата не принесли.

Предположительно, что сам грузовик марки «Мерседес-Бенц» тоже был угнан, но совсем в другом конце страны, в Ороне, в ночь накануне совершения теракта. Хозяин частной компании грузовых автоперевозок забил тревогу только следующим утром, когда вернулся с уик-энда. «Мерседес» испарился вместе с шофером. В связи с этим следствие разрабатывает две версии – либо водитель был сообщником террористов, либо стал их жертвой. Его супруга категорически отвергает первую версию. Окрестности города прочесываются усиленными отрядами военных в целях обнаружения предполагаемого трупа…

– Что мы имеем на текущий момент? – вопросил Турецкий и сам же себе ответил: – Ничего хорошего…

Заложив руки за спину, Александр неспешно расхаживал по кабинету, словно учитель литературы в начальной школе, тогда как его ученики следили за ним немигающими взглядами и ловили каждое его слово. Из всей команды отсутствовал лишь Фрэнки, он не мог ни на минуту покинуть свой пост за компьютером.

– Два часа назад Моссад получил секретное донесение от одного из своих агентов, – продолжал Турецкий. – В Тель-Авиве готовится новый террористический акт. Предположительное время исполнения – понедельник. Впереди всего два дня, а результатов расследования практически никаких…

– Я не понимаю, чего они хотят? – задумчиво проговорил Мамонтов. – Убивают ни в чем не повинных людей, а политических требований не выдвигают. Тогда зачем все это?

– Восток – дело тонкое, – удачно, на его взгляд, вставил Барагин.

– Цель террористов ясна, – пожал плечами Беркович. – Посеять панику, смуту, запугать народ, довести его до точки кипения. Метод, проверенный тысячелетиями… Вспомните, с чего началась первая мировая. С простого теракта. А взять на себя ответственность эти сволочи боятся. Они знают, что мы выловим их всех поодиночке, где бы они ни прятались.

– Ну так действуйте! Ловите! – воскликнула Марго. – Чего вы ждете?

– Кого ловить, милая? – беспомощно улыбнулся Беркович. – В нашей стране еще не отменили презумпцию невиновности.

– Все дело в том, ребята, что следы этого теракта ведут вовсе не к арабским фанатикам, – пояснил Турецкий. – Тут что-то покруче и пострашнее.

– Ну куда уж страшнее?! – вскинулся Беркович.

– Да, вы правы, всякое убийство ужасно. А политический теракт – самый жестокий из возможных. Но тут, это я просто нутром чую, переплетено все – политика, деньги, мафия, интересы многих стран… Какой-то, если хотите, апокалипсис…

Беркович развел руками.

– Ты что-нибудь раскопал? – Турецкий обратился к Гарджулло.

– Все неопределенно, – скуксился Марио. – Ходят какие-то слухи… Я познакомился в тюрьме с одним парнем. Думал – вот оно! Он мне такого наплел… Я ухватился, давай его раскручивать…

– Ну?

– А выяснилось – стукач. Его полиция подсадила, чтоб он разведку провел. Вот мы с ним друг друга и раскручивали. Только зря время потерял.

– А что за слухи?

– Кто-то говорит, что это залетные ребята. Сработали и сразу смылись. А кто-то считает, что это местные, с западного берега Иордана…

– Ценная информация, – подытожил Турецкий.

– Вот и я о том же… – вздохнул Гарджулло.

– А меня навели на некоего Ефраима. – У Барагина была дурацкая привычка. Когда он волновался, его правая нога дергалась. Как ни пытались его отучить от этого, все без толку. – Он мелкий торговец оружием. Поговаривали, снабжает пушками бойцов армии сопротивления. Брехня. Правда, он признался, что пару недель назад к нему подгребали двое, заказывали взрывчатку.

– Сколько?

– Чем больше, тем лучше. Но Ефраим взрывчаткой не занимается, это точно.

– А он запомнил тех парней, смог бы составить их фотороботы?

– Даже если и запомнил, то в полицию его калачом не заманишь, – махнул рукой Барагин. – Бесполезняк.

– А может, это рыбаки были? – наивно предположила Ляффон. – Может, они рыбу глушить хотели?

– Я, конечно, прошу прощения, – скромно откашлялся Фрэнки, заглядывая в дверную щелку, и все сразу же поняли, что скромность эта была показной, – но у меня вдруг возникли кое-какие соображения…

– Да входи же!.. – прикрикнул на него Турецкий. – Что у тебя?

– Сижу я себе, значит, сижу, – «потупился» Джек, – от безделья подыхаю. Дай, думаю, фотографию просканирую. Это, знаете ли, очень интересное занятие – выбираешь миллиметровый участочек и расширяешь его до размеров спелой тыквы…

– Быстрее можно? – поторопил его Мамонтов.

– Я хочу, чтобы всем стал ясен технологический процесс, чтобы потом не отвечать на идиотские вопросы, – хитро улыбнулся Фрэнки. – Так вот, я увеличил один участочек, выбрал его наобум – ничего удивительного. Увеличил второй участочек. Потом третий…

– Джек, мать твою, что ты там обнаружил? – не выдержав, взорвался Турецкий. – Выкладывай немедленно!..

– А будете кричать – вообще ничего не скажу, – обидчиво прогундосил Фрэнки, но, осознав, что его могут вот-вот разорвать на куски, перестал наконец ломать комедию. Лицо его сделалось серьезным и сосредоточенным. – Вот полюбуйтесь. – Он прикнопил к стене отпечатанный на цветном принтере снимок. – Большего предложить не могу, но и этого достаточно.

Все с умным видом уставились на фотографию, на которой крупным планом было зафиксировано чье-то ухо с едва определимым кусочком затылка.

– Это что такое? – спросила Кати Вильсон.

– Ухо, – честно признался Джек. И добавил: – Мужское. Обычно у женщин из ушей волосы не торчат.

– Еще как торчат!.. – не согласился с ним Мамонтов, но вдруг покраснел и стыдливо смолк.

– У меня такое ощущение, будто я попал на занимательную лекцию по анатомии, – хмыкнул Барагин.

– Примерно так оно и есть, – гордо произнес Фрэнки. – Не надо иронизировать, братцы, потому что ухо – это важнейший человеческий орган. Имея ухо, можно со стопроцентной вероятностью вычислить его хозяина. Разумеется, в том случае, если есть с чем сравнивать. Я подключился к картотеке Интерпола, загрузил данные и через десять минут получил ответ… Это ухо принадлежит Ахмету Бустуму по кличке Шейх!

– Что-что-что-что-что? – Берковича аж в жар бросило.

– Ахмету Бустуму, – четко проскандировал Джек. – Думаю, нет смысла объяснять, что это за птица.

А птица действительно была высокого полета. Персона Бустума впервые всплыла в криминальных хрониках лет тридцать назад, когда он был совсем еще юнцом. И все эти тридцать лет его преступный послужной список пополнялся с удивительной быстротой. Каждая новая его выходка была масштабней и наглей предыдущей. Начал свою карьеру обыкновенным бандитом, промышлявшим нехитрым ремеслом – обиранием припозднившихся прохожих. Из малолетки уголовника Бустум довольно скоро превратился в главаря мобильного отряда, состоявшего из десятка вооруженных до зубов молодчиков. Прикрываясь фундаменталистскими лозунгами и выступая ярыми сторонниками возрождения Палестинского государства, войско Ахмета грабило и убивало, действуя дерзко и жестоко. И уже через год на его счету числилось более сотни жизней ни в чем не повинных людей… Разумеется, жертвами были исключительно евреи, а их смерть была как бы справедливой местью за попранные права арабов, за шовинизм, якобы пропагандируемый официальным Тель-Авивом по отношению к арабскому населению Израиля.

На самом же деле все было куда прозаичней. Бустум как был в душе бандитом, так и продолжал оставаться им. Он совершал тяжкие преступления не ради идеи, а с целью элементарной наживы, ведь кровавый бизнес приносил неплохой доход.

Повзрослев и возмужав, Ахмет вышел на новый уровень. Ему надоело быть региональной знаменитостью, он жаждал мировой славы.

В 1973 году им был совершен первый угон самолета, следовавшего из Тель-Авива в Нью-Йорк. Он принудил командира корабля приземлиться в аэропорту Дублина. Как всегда, Ахмет выдвинул «справедливые» требования – свободу арабам, долой дискриминацию, вернуть Сирии Голанские высоты, а заодно запросил пять миллионов долларов. Переговоры длились целую неделю, но сторонам так и не удалось договориться. На исходе каждого часа Бустум собственноручно расстреливал очередного заложника. Лайнер брали штурмом, Си-эн-эн вела прямую трансляцию на всю планету, все террористы были уничтожены. Все, кроме Ахмета. До сих пор остается загадкой, каким образом ему тогда удалось скрыться.

В 1976 году Бустума выследили и арестовали, но он не провел в тюрьме и двух суток – сбежал, подкупив охранников.

С тех пор полиции и контрразведке ни разу не удалось выйти на его след. Он продолжал взрывать, убивать и захватывать заложников в самых разных уголках земли, но никто не знал, где он живет, кто его друзья, по каким каналам он осуществляет связь с террористическими группами…

– Бустум стоял метрах в пятидесяти от грузовика со взрывчаткой, как раз напротив отеля «Хилтон», и с кем-то разговаривал, – протирая воспаленные от усталости и перенапряжения глаза, говорил Фрэнки. – Потому-то в кадр и попало только его ухо, что этот кто-то загораживал его своей спиной от объектива фотокамеры. Ну кто теперь возразит, что я не гений?

– Значит, Бустум еще несколько дней назад был в Тель-Авиве? – потрясенно спросил Беркович.

– Скорее всего, он до сих пор здесь и готовит новый теракт. А почему вас это так удивляет?

– В прошлом январе нам стало известно, что Ахмета больше нет в живых, что он скончался после очередного приступа желтой лихорадки.

– Тогда кто же, по-вашему, изображен на этом снимке? Его биологический двойник?

– А вы твердо уверены, что это именно…

– Еще раз повторяю, – резко прервал израильского разведчика Джек, – я уверен на все сто процентов!.. Это он!

– В таком случае, ситуация становится еще сложней, – нервно закурил Беркович.

– А мне кажется, напротив, гораздо проще, – не теряя присутствия духа, оптимистично произнес Турецкий. – Теперь у нас появилась четкая цель. За два дня необходимо найти и обезвредить Бустума.

– А знаем ли мы, как это сделать? – задался риторическим вопросом Гарджулло.

– Марио, это ты зря… – укоризненно посмотрел на него Барагин. – Не порть людям настроение…

– Нет, я серьезно! – начинал закипать Марио. – Время идет, отсчитывая минуты, оставшиеся до очередного взрыва! У кого-нибудь есть предложение, хотя бы в каком направлении двигаться? Где искать этого чертова маньяка? Неужели ходить по квартирам и спрашивать: «Скажите, пожалуйста, у вас случайно не прячется международный террорист?»

– Будем ждать, – заявил Турецкий.

– Да чего же ждать?!

Турецкий повернулся к Берковичу:

– У Бустума есть наш агент. Одна надежда на него…