Текст книги "Ледяные страсти"

Глава пятая
Нападение

Алексей старался не смотреть в окно. Мелькающие за стеклом дома вызвали головокружение, а в машине было слишком жарко и неприятно пахло бензином. Он возвращался домой на такси. Завтра же нужно будет озаботиться новыми колесами, «опель» вряд ли починят меньше чем через неделю, да и непонятно, стоит ли его вообще чинить? Может, продать на запчасти и купить что-то новое? Главное, чтобы побыстрее – на такси не наездишься.

Неприятно заныло колено и при попытке согнуть ногу сухо щелкнуло что-то под чашечкой. Алексей подтянул колено к подбородку еще раз, потом еще раз. Нет, вроде ничего, не больно. Не хватало сейчас только слечь с травмой. После аварии он первым делом помчался в больницу. Не стал дожидаться, пока погрузят на эвакуатор машину, и гаишники оказались на удивление понятливые, не обязали торчать на месте до окончания составления протокола. Бог с ней, с машиной. Машин новых можно еще десяток купить, хоть завтра. А травмы – это морока долгая. Но в больнице сказали, что ничего страшного не случилось. Кости целы. Алексей настоял, чтобы сделали рентген всех ушибленных мест, – ничего. Синяки, конечно, будут, и голова, наверное, дня два поболит, но сотрясение если и есть, то самое незначительное.

А вообще, эти «наезды» уже утомили. Ладно еще пока просто зубы или ребра пересчитывали, но сегодняшнее ДТП вполне могло обернуться и более серьезными последствиями. Конечно, все это закончится. Когда-нибудь и чем-нибудь. А пока нужно потерпеть или научиться не обращать внимания, или... Одно время у Алексея была мысль носить с собой пистолет, в прошлом году после победы на чемпионате Европы их с Ингой чествовали на приеме в МВД, они ведь формально относились к спортобществу «Динамо», а «Динамо» – вотчина МВД, и на этом приеме им подарили по именному пистолету. Алексею – ТТ, Инге – маленький дамский браунинг. Так вот, ТТ можно было бы носить в кармане. Но, поразмыслив как следует, Алексей передумал: как оружие нападения пистолет еще ничего, но когда прижимают в подъезде к стене и молотят по печени, пистолет не достать, а даже достав, стрелять придется прямо в живот нападающему, и будет труп, следствие, вой в прессе и прочая...

Когда подъехали к дому, уже совсем стемнело, у подъезда не было ни души, и лампочка над крыльцом снова не горела, на светлом фоне стены черным провалом зияла настежь распахнутая подъездная дверь. Алексея кольнуло неприятное предчувствие, и он нарочито медленно расплачивался с таксистом, неспешно, кряхтя, вылезал, держась за колено, так что таксист даже поинтересовался сердобольно, не помочь ли ему добраться до лифта. Алексей отказался. Что такое таксист? Ему бы сейчас пару телохранителей, злую собаку или, на худой конец, бейсбольную биту. Как назло, и тяжеленная сумка с коньками осталась в смятом багажнике – хоть ею можно было бы размахивать...

И когда из темноты вынырнули две тени – одна горячо задышала в затылок, а вторая сверкнула фонариком прямо в лицо, – Алексей не удивился, но испугался. «Когда-нибудь и чем-нибудь», – может быть, бесславной гибелью, и прямо сейчас. Машину сегодня уже угробили, неужели мало, зачем еще один «урок»? Но вместо привычных зуботычин Алексей ощутил в карманах, под курткой, за ремнем на спине ловкие, цепкие руки. Его обыскивали быстро и профессионально. Вырвали из рук полиэтиленовый пакет с рентгеновскими снимками, вытряхнули их на пол, и лучик фонарика прошелся по черным пленкам, потом вернулся и обшарил с головы до ног Алексея.

Не было произнесено ни слова, но по изменившемуся тембру и темпу дыхания нападавших Алексей понял, что они в недоумении. Больше минуты ничего не происходило. Стоявший сзади просто держал Алексея за локти, а тот, что спереди, казалось, мучительно думает.

Потом он погасил фонарик и, глухо ухнув, саданул Алексею под дых. И подъездная темнота расцветилась сразу радужными сполохами. Рефлекторно согнувшись, Алексей ловил губами воздух. Добавив коленом по подбородку, но легонько, без куража, передний прошипел: «Мы еще вернемся», а задний отпустил локти, и Алексей рухнул на грязный от растоптанного снега цементный пол.

Когда сыщики вернулись на место аварии, «опель» фигуриста грузили на ядовито-лимонного цвета эвакуатор с надписью на дверцах кабины «СТО „Люкс“. Владелец „линкольна“ беседовал с гаишниками, Панова нигде видно не было. Николай выскочил на тротуар и вклинился в толпу любопытных прохожих. Из возгласов в толпе следовало, что водитель „опеля“ был в стельку пьян или обкурился, что его забрала „скорая“, что у него была вся голова в крови и сломана то ли рука, то ли нога, что молодежь совсем обнаглела: покупает права, а ездить не умеет, что раньше бы за такое посадили лет на пять, и правильно бы сделали...

Николай вернулся в машину, а Демидыч уже названивал в справочную «Скорой помощи».

– Панова увезли в Пироговку, – сказал он. – В каком он состоянии, пока неизвестно. Поехали?

– Здесь-то уж точно делать нечего, – буркнул Николай.

Но до больницы они не доехали. Агеев позвонил еще раз и доложился:

– Панову только сделали ренген и отпустили. Очевидно, ничего серьезного. Сейчас едет на такси домой, я рядом.

Демидыч, облегченно вздохнув, развернулся и двинул к Теплому Стану.

Филя ждал их во дворе дома фигуриста:

– Приехал десять минут назад, – сказал он, – хромает немного, а в остальном все в норме. Я в подъезд за ним не ходил.

– Ничего, никого подозрительного? – спросил Николай.

– Вроде ничего. Из подъезда выходили два парня, потом еще мужичок с авоськой и совсем уже пару минут назад бабка с таксой. Все.

Настала пора подвести первые итоги. Следить за Пановым остался один Демидыч, как раз началась утренняя тренировка, и в ближайшие часа три никаких эксцессов не ожидалось. Остальные собрались в офисе.

– Денис Андреевич, я тут биографию Панова подготовил... – Никита Онисимов до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке: упорно называл Дениса по отчеству и жутко комплексовал в обществе умудренных опытом коллег. – Значит... Панов Алексей Павлович, восемьдесят третьего года рождения, родился в Свердловске, ныне Екатеринбург, фигурным катанием занимается с шести лет, сразу начал тренироваться и выступать в паре с Ингой Артемовой, вначале их тренировал Лев Николаевич Костышин, с девяносто седьмого они тренируются в Москве под руководством Татьяны Весталовой и Вячеслава Карпова. Панов не пьет, не курит, наркотики не употребляет. Характер замкнутый, типичный сангвиник, интроверт...

– Это ты откуда взял? – хмыкнул Филя Агеев.

– Я прочитал несколько десятков его интервью... – снова смутился Онисимов. – Сразу становится понятно, что... мы это учили, как ведет себя человек в зависимости от темперамента, когда ему задают глупые вопросы...

– Ты продолжай, продолжай, – подбодрил Денис. – Что-нибудь еще узнал?

– Да. У Панова отец – вор-рецидивист. В общей сложности двенадцать лет провел в заключении. И я подумал, что это он мог с дружками избивать Панова, требуя денег или московской прописки, а может, еще чего-то... Панов всегда очень стеснялся отца и сейчас каждый раз переводит разговор на другую тему, если у него начинают допытываться о родителях. То есть, если за покушениями стоит отец, Инге Панов ни за что не сказал бы.

Денис кивнул:

– Интересная версия. Что у тебя, Макс?

– Я покопался в Интернете. О Панове пишут много. В основном, конечно, о паре Артемова – Панов, но нарвался я на одну очень любопытную статейку. Вот, – Макс потряс распечаткой в полстраницы, – цитирую: «Я встретила Алексея Панова, где бы вы думали? – в казино „Титаник“. Он сидел в баре одинокий и невеселый. Красавицы Инги Артемовой рядом не было. Конечно, я не могла упустить такого шанса пообщаться со знаменитым фигуристом. Он пил сухой мартини, никуда не спешил и согласился ответить на пару вопросов. „Алексей, вот в спорте азарт, адреналин, острые ощущения, вам не хватает? Приходите в казино подзарядиться или, наоборот, разрядиться?“ – „Я не игрок. Хотя люблю посмотреть, как играют другие. Это действительно помогает разрядиться после напряженных тренировок“. – „Что, совсем не игрок?“ – „Совсем. Не хочу искушать судьбу. Она и так подарила мне шанс стать чемпионом“. – „Ну а заработать? Многие приходят в казино поправить свое материальное положение...“ – „Мое дело – спорт. Зарабатывать потом и кровью медали и звания, отстаивать престиж страны. А финансы прерогатива Госкомспорта, надеюсь, – улыбается, – они избавят нас, спортсменов, от необходимости тратить время и силы на что-либо, кроме тренировок и выступлений...“ Дальше неинтересно. Журнал женский, поэтому разговор пошел о диетах, шмотках, детях и прочих домашних животных. Но сам факт, что Панов, грустный, торчал в казино, вам ни о чем не говорит?

– Проигрался, – кивнул Сева.

– Или систематически проигрывается, – хмыкнул Щербак. – Влез в долги, отсюда и прессинг. Кто-то включил ему счетчик и банально напоминает о том, что пора платить.

– Но в таком случае это не наша епархия, – заметил Сева. – Оно нам надо, отмахиваться за него от кредиторов? Деньгами мы ему не поможем, а себе неприятности наживем капитальные...

– Нет! – Макс отрицательно замотал головой. – Вы не врубаетесь! Если бы Панов был игрок, это всплыло бы – и не в жалком женском журнальчике. Такие вещи скрыть невозможно, его физиономия слишком известна, давно раскусили бы и склоняли на все лады.

– Не факт, – парировал Щербак. – Он мог один раз попробовать и просадить столько, что за всю жизнь не расплатиться.

Компьютерный гений даже побагровел от возмущения:

– Вы слушали вообще, что я вам читал, или ворон ловили?!

– Давай без эмоций, – попросил Денис. – Слушали. Но что ты имел в виду, очевидно, недопоняли.

– Ладно, объясняю. У крутых, матерых сыщиков слова «Госкомспорт» и «казино», «Госкомспорт» и «игорный бизнес» никаких ассоциаций не вызывают?

– Вызывают, – ответил Денис. – Госкомспорт с августа прошлого года начал лицензировать игорный бизнес. Но в твоей статейке об этом ни слова сказано не было, во-первых. А во-вторых, при чем тут Панов?

– О Панове потом. Давай просто вспомним, что бывает, когда наше дорогое государство перестает финансировать спорт из госказны и предлагает самим спортивным функционерам заработать себе деньги. За примерами далеко ходить не надо. Вспомним «славный путь» Национального фонда спорта. Фонд что должен был делать? Зарабатывать средства на поддержку отечественного спорта. Ельцин освободил фонд от таможенной пошлины, налога на добавленную стоимость и акциза импортируемых товаров. НФС получил право беспошлинного ввоза в страну табака и алкоголя. Что из этого вышло?

– Многомиллионные скандалы, – сказал Щербак. – Смерть Отари Квантришвили, убийство Валентина Сыча и тэ дэ.

– Совершенно верно, – кивнул Макс. – Но это никого ничему не научило. Теперь Госкомспорт лицензирует игорный бизнес. Создан экспертный совет, куда кроме специалистов из Госкомспорта вошли представители МВД, налоговых служб и Минздрава. Формально за каждую лицензию в бюджет будет заплачено по тысяча триста рублей. Пусть в России в ближайшем будущем откроется миллион игорных домов. Я в это лично не верю, скорее на порядок меньше, но пусть миллион. Пусть все они заплатят за лицензию. Возьмите калькулятор и посчитайте, я лично уже посчитал. Примерно четыре с половиной миллиона «зеленых». Из которых на нужды спорта непосредственно пойдет едва ли половина. Много можно развить на такие деньги? На соревнования мирового уровня одну команду выставить – это максимум. Зачем же тогда Госкомспорту вся эта тягомотина и головная боль? Им что, делать нечего? Или их обязали, а они под козырек?

– Да, взятки брать будут! – воскликнул Сева.

– Вот именно. У спортивных чиновников появляется столь любимая ими возможность отказывать в лицензии тем казино, которые не пожелают «добровольно делать отчисления на нужды спорта». А потом еще и «координировать» такие добровольные отчисления. Координировать, кстати, будет удивительно удобно. Проследить весь путь добровольных пожертвований с помощью посредничества разного рода благотворительных фондов не сможет даже самая крутейшая налоговая инспекция. Вот вам еще две цитаты: «Госкомспорт не планирует выходить с инициативой введения дополнительных сборов за лицензирование или увеличение этих сумм, однако многие игорные заведения готовы добровольно делать отчисления на нужды спорта. И Госкомитет будет координировать распределение этих средств». Это изрек начальник управления лицензирования и сертификации Госкомспорта. Заявление второе: «Окончательное решение по выдаче лицензии остается за председателем Госкомспорта Семеном Фадеичевым». А вы хоть представляете, о каких бабках идет речь? По мнению экспертов в МВД, теневой оборот от азартных игр ежегодно составляет десятки миллиардов долларов. Не зря, по той же милицейской статистике, каждый год в России погибает в междоусобных разборках примерно двести человек, связанных с этой сферой: карточные шулера, владельцы казино, братки, поддерживающие «крыши». Как и в любом другом бизнесе, тут давно все поделено. Игорный бизнес – это кормушка мафии. Как наши мафиози отреагируют на то, что часть прибыли теперь придется отстегивать Фадеичеву со товарищи?

– Ну понятно, – перебил Щербак, – опять будет война, но Панов тут при чем?

– Панов может быть связан со спортивной мафией.

– Каким образом? – не понял Николай.

– А таким: если посмотрите прессу примерно пятилетней давности, когда Артемова – Панов только начали светиться на крупных международных соревнованиях, то чуть ли не в каждой статье найдете упоминание о Фадеичеве. Он тогда ведал в Госкомспорте зимними видами спорта, поскольку бывший легендарный хоккеист. И его именовали не иначе как «крестным отцом» звездной пары. Он, дескать, заметил их еще детьми, в далеком Свердловске, совершенно случайно, но сразу понял, что они гениальные фигуристы, и прочая и прочая. Потом он неизменно оказывал им свое покровительство. И резонно предположить, что Артемова, Панов и Фадеичев достаточно близко знакомы.

– Ну и что? – недоумевал Щербак. – Мало ли с кем знаком Фадеичев. Даже близко знаком.

– Ты прикидываешься или правда такой тупой? – возмутился Макс. – Фадеичев начинает новый, опасный, но очень выгодный бизнес, так? У него, конечно, много знакомых и подчиненных, которые умеют просто виртуозно брать взятки. Но! С воротилами игорного бизнеса, за которыми, как мы выяснили, выше обязательно стоит мафия, надо обращаться очень осторожно и аккуратно. Чтобы они «добровольно отчислили» энную сумму, им неплохо бы продемонстрировать объект вливания: команду, человека, спортивное общество с именем и неплохими перспективами. Тогда можно будет поговорить и о дивидендах, и о долгосрочных инвестициях и тихо-мирно получить денежки. Причем заметь, если спортсмены уже раскрученные, то на самом деле они себе на хлеб с маслом и на костюмы с тренажерами и сами заработают. То есть бабки лягут Фадеичеву в карман, владельцам казино будет необидно и никто ни до чего не докопается. А Панов, как половинка звездной пары фигуристов, – идеальный кандидат для предъявления казиношным боссам. И Фадеичев ему, скорее всего, доверяет. Возможно, доверяет настолько, что Панов лично собирает взятки и передает их «крестному».

– Но если все так хорошо, кто же его прессует? – спросил Филя Агеев.

Макс только пожал плечами:

– Я вам нашел мотив, а дальше разбирайтесь.

– Нет, деньги – мотив хороший, – протянул Щербак. – Но больше ты точно ничего не нашел? Может, ему мстит кто-то или там нездоровая конкуренция: было же что-то такое, кому-то ногу сломали из фигуристок, кажется, кого-то порезали? Никита, ты ничего про злобных конкурентов не выяснил?

– Выяснил, – встрепенулся Онисимов. – Среди российских пар главными конкурентами пары Артемова – Панов являются Светлана Рудина и Георгий Сванидзе, их тренируют Анна Трусова и Ольга Красовская, но они, мне кажется, незлобные. А есть еще американцы Линда Вайт и Роберт Джувелер. Я о них пока мало что знаю, но выясню. Обязательно.

– Ладно, остановимся пока на финансовых мотивах, – резюмировал Денис. – Причем отработать нужно обе версии: и Панов-игрок, и Панов связан с околоспортивной мафией.

– Ты уверен, что стоит с этим связываться? – поморщился Сева Голованов. – Может, ну его, а? Ей-богу, себе дороже будет.

– Связываться и не будем, но проверить надо. Думаю, излишне предупреждать: на рожон не лезть и вести себя еще более незаметно, чем прежде. А еще нужно обязательно отработать «десятку», которая спровоцировала ДТП. Макс, пробей, пожалуйста, по гаишной базе данных угнанные машины, соответствующие этой, и вообще, все красные «десятки» со вторым нулем в номере. По мере выявления контактов Панова будем примерять машину на фигурантов.

Глава шестая
В сумасшедшем ритме (1997 Г.)

Алексей лежал на своей кровати в гостиничном номере подмосковного пансионата. Теперь они тренировались здесь. И тренеры у них теперь новые – звездная пара Татьяна Весталова и Вячеслав Карпов, блиставшие на ледовой арене некоторое время тому назад. Конечно, мастера они классные, никто не спорит. Но Алеша переживал, что они даже не успели попрощаться со Львом Николаевичем перед отъездом в Москву. Лев Николаевич был болен, на катке не появлялся, а времени сходить к нему домой так и не удалось выкроить. Алеша, будучи юношей чувствительным и благодарным, хорошо помнил, что именно его первый учитель вырвал его из ужасной повседневности, именно благодаря ему Алеша и Инга победили на чемпионате России среди юниоров, именно благодаря ему теперь перед ними открыты двери на престижные международные соревнования. Иногда Леше снились кошмарные сны, будто какая-то неодолимая сила вдруг снова как магнитом утягивает его со льда в темный угол гардероба, где сидит шамкающая беззубым ртом баба Дуня и стоят ведра, швабры и тряпки. Каждый раз, просыпаясь в холодном поту, Леша клялся себе, что будет тренироваться до изнеможения, только ни за что не вернется к этому затхлому запаху половых тряпок.

Вдруг в дверь номера кто-то поскребся, потом дверь распахнулась – и на пороге возникла смеющаяся Инга:

– Ну что ты как печальный Пьеро лежишь тут? Вставай, собирайся, у нас целое воскресенье свободное, поехали Москву смотреть.

– Да, но...

– Никаких «но», завтра мы начинаем тренироваться, а сегодня у нас последний свободный день. Прекрати краснеть, словно девица, деньгами меня папа снабдил. Быстро одевайся!

Сумасшедший ритм мегаполиса завораживал ребят. Они жадно впитывали все: гулкие шаги толпы в метро, многообразие говоров, нарядов, людских типажей.

– Ой, смотри, какая юбочка! У нас в Свердловске так никто не носит!

– Угу, поехали на Красную площадь.

– В Мавзолей пойдем, покойничка смотреть? – съехидничала Инга.

– Нет, мороженое есть, – огрызнулся Алексей.

Алексей был неожиданно угрюмым в тот день. Он впитывал Москву в себя, казалось, кожей. Для его чувствительной натуры Москва стала огромным потрясением. Ему было трудно понять, в чем же суть того большого и нового, что навалилось на него. Москва захватывала своим масштабом. Ему, провинциальному пареньку с Урала, было страшно затеряться в этих потоках людской энергии, но вместе с тем его восхищала масштабность всего происходящего. Он чувствовал, что если настроится на правильную волну, то сможет и сам попасть в русло успеха и никто уже не вспомнит о несчастном мальчонке, которого заставляли сидеть среди грязных ведер и швабр. В его родном городе, хоть и не маленьком областном центре, в неспешном, размеренном ритме каждого дня, с ежедневными встречами с одними и теми же людьми, казалось, каждый прохожий знал, что он тот самый Леша Панов, отец которого недавно вернулся с зоны, мать которого работает обыкновенной уборщицей. Старушки во дворе гадали, пойдет он по отцовской дорожке или все-таки станет приличным человеком. Он и не мечтал когда-нибудь избавиться от этого липкого шлейфа своей среды.

Сейчас они бежали по столичным улицам, смеялись, заглядывали в витрины – Леша видел всего лишь гибкого и стройного подростка рядом с красивой сверстницей. Ему вдруг в голову пришла крамольная мысль: «Я ведь ничем не хуже Инги. Мне не надо за себя постоянно оправдываться». Леша встрепенулся, отбросил меланхолию и новым, решительным тоном сказал:

– Пойдем, я тебе мороженого куплю.

– Спасибо, клубничного, пожалуйста. Ой, посмотри, какое эскимо прикольное. У нас такого в Свердловске нет.

– Эскимо, пожалуйста, – важно произнес Леша, преподнеся батончик эскимо своей даме как величайшую драгоценность. Собственно говоря, для его бюджета это почти так и было.

– На Ленина мы смотреть не пойдем. Поехали на Воробьевы горы. Оттуда всю Москву сверху видно.

– Ой, Лешик, как ты здорово придумал! Поехали!

Когда они добрались до смотровой площадки на Воробьевых горах, на Москву уже опустился вечер.

– Давай высотки считать! – взвизгнула от радости Инга.

«Да, я точно ничем ее не хуже», – думал про себя Алексей, как бы пробуя на вкус новое ощущение. Рядом прогуливались такие же подростки, как они. Кто-то, так же как они, приехал издалека. Но здесь, сейчас это не имело никакого значения. Они с Ингой были молоды, талантливы, красивы, полны сил. Он видел, что люди оглядываются на них. Они, безусловно, были красивой парой. «И я тоже!» – радостно подумал он.

– Лешик, – вдруг прошептала Инга, – сегодня такой вечер чудесный. Давай желания загадаем. Монетки надо было в фонтан в ГУМе бросить. А мы забыли. Ну и ладно. Мы все равно в Москве точно остаемся, так ведь?

Инга вдруг стала разговаривать с Алешей как-то по-детски и очень доверчиво. Обычно она верховодила, командуя задумчивым мальчиком. А сегодня она словно почувствовала его уверенность в себе.

– Вот ты чего в жизни хочешь? – требовательно спросила Инга, возвращая себе командные интонации.

– Ну не знаю... Так сразу не скажешь...

– Ты не понимаешь! Надо обязательно отчетливо хотеть. Иначе ничего не сбудется. Я всегда знаю, чего хочу!

– Ну и чего ты хочешь?

– Я хочу много-много денег.

– Денег? Много? Это сколько?

– Сто миллионов долларов.

– Сколько-сколько? – обескураженно переспросил Алексей. Ему самому вряд ли могла прийти в голову сумма больше тысячи, в крайнем случае – десяти тысяч рублей.

– Сто миллионов долларов, – упрямо повторила Инга.

– И зачем? Что ты с ними будешь делать?

– Сейчас расскажу. Я уже все рассчитала. Во-первых, дом во Флориде.

– Это где?

– В Америке, дурак. Там замечательный климат. – Увидев недоуменное лицо Алеши, она разъяснила: – Ну это недалеко от Санта-Барбары. Хотя и не очень близко. В общем, в тех краях.

Объяснять Леше, что такое Санта-Барбара, было абсолютно бесполезно, поскольку телевизор отец пропил лет пять назад, а нового так и не купили. А даже если бы и был телевизор, стал бы Алексей смотреть слезливые сериалы?

– У вас же есть прекрасная дача под Свердловском?

– Ты что, дурак или прикидываешься? Я хочу, чтобы у меня был дом. С дворецким. И повар, и прислуга настоящая. – Она осеклась, увидев полное недоумение на лице своего друга. – Ну ладно, предположим, это я пошутила. А ты что бы сделал, если бы у тебя было много денег?

– Ну... Потратил бы на подарки. Маме. Льву Николаевичу. И всем, кому сейчас нехорошо.

– Дурачок ты мой, – умилилась Инга и потрепала Алешу по золотистым есенинским кудрям.

Ребята приблизились к парапету и стали смотреть сверху на вечернюю Москву. Алешу охватило обычное волнение от близости Инги, она почувствовала это и, слегка кокетничая, сказала:

– Лешик, мне холодно что-то, ты меня мороженым перекормил.

– Сейчас-сейчас, Ин.

Алексей снял куртку и надел на плечи партнерши, она задержала его руку у себя на плече. Потом вывернулась, и, поглядев ему в лицо своими шальными, смеющимися глазами, обхватила руками за шею и поцеловала настоящим взрослым поцелуем.

Возвращались на спортивную базу они в задумчивом молчании, словно предчувствуя, что с этого момента начинается их взрослая жизнь. Приехав, они обнаружили, что в номерах почти никого нет. Большинство спортсменов оставались до понедельника в Москве, у родственников или знакомых.

Инга затащила Алешу в свою комнату и объявила:

– А сейчас мы по-настоящему отметим начало нашей московской карьеры!

Она вытащила из холодильника бутылку шампанского и коробку шоколадных конфет и приказала Алексею:

– Открывай, а я в ванную!

Леша замешкался с шампанским, не хватало сноровки, и тут к нему подошла Инга в струящемся шелковом халате бирюзового цвета. Ее длинные волосы были распущены, глаза сияли.

– А теперь мы на ночь почитаем сказочки, – прощебетала девушка и кинула Алексею большую книгу с массой иллюстраций.

– Это что за книга? Камасутра какая-то... Что это, Инга?

– Пей шампанское, и я тебе все расскажу, – прошептала Инга, зажимая его рот поцелуем.

На какое-то мгновение в голове Алексея снова вспыхнули сомнения, достоин он Инги или нет, кого и при каких обстоятельствах можно называть альфонсом, но шампанское сделало свое дело, и на несколько часов он напрочь забыл об изматывающих тренировках, тоске по домашним, и вообще обо всем на свете…

Рано утром, когда Леша уже добрался на всякий случай до своей комнаты, чтобы избежать лишних разговоров, к нему постучалась дежурная по этажу:

– Леша, Панов, тебя к телефону. Из Свердловска мама звонит.

Сквозь треск старенького телефонного аппарата Алексей с трудом различал мамины слова:

– Суд был по делу Льва Николаевича. Товарищеский. Отстранили его от работы. Совсем. Сигнал пришел, что он пьет и учеников избивает. Поэтому нельзя, мол, ему на тренерской работе. А из старых учеников никого не осталось. Кто мне, простой уборщице, поверит? Что же делать, Лешенька? Такой человек погибает. И правда запил, ведь работать уже два месяца не дают. Теперь ничего и не докажешь.

– Как – не дают, мам? Он же болел!

– Не болел, сняли его.

– Мама, мама, не может быть... Лев Николаевич, он же голоса ни на кого не повысил ни разу! Мама, слышишь, надо сказать им...

Но связь прервалась, и Леша остался в горьком недоумении, как такое может быть, когда самый лучший тренер на свете остается без своей работы и ему можно предъявить такие нелепые обвинения.

На утренней тренировке он подбежал к Татьяне Весталовой и, запинаясь, попытался поделиться своей проблемой:

– Понимаете, они на нашего тренера наговорили. А он ведь был такой добрый, как так случилось? Мне надо обратно ехать в Свердловск, чтобы рассказать всю правду...

– Не волнуйся, Алеша, не волнуйся, – пропела своим глубоким, уверенным контральто холеная Татьяна Игоревна. – Я позвоню сегодня в Госкомспорт, там разберутся.

А Вячеслав Викторович Карпов заторопил, зарокотал бодрым баском:

– Посторонние мысли долой! Отрабатываем серпантин! Поехали! Поехали! Живее! Веселее!

Московские тренировки были совсем не похожи на то, чем они занимались в Свердловске. В родном городе Алексей и Инга уже давно привыкли к своему лидерству на местном уровне и гордились им. В Москве им приходилось работать на одном льду с сильнейшими спортсменами страны, и они постоянно чувствовали, что многого еще не умеют. От отработки шагов они перешли к поддержкам. Теперь им случалось за одну тренировку делать по сотне поддержек. Единственное, что немного утешало Алексея, обливающегося потом и падающего с ног от усталости, это то, что в книжке Ирины Родниной он прочел, что их норма с Зайцевым была в два раза больше.

– Инга, что ты делаешь? – неожиданно резким голосом закричала Весталова. – Если ты таким куркулем будешь сидеть наверху, ты и сама гробанешься, и Алексею руки переломаешь. Хватит на сегодня, марш в тренажерный зал. Пресс накачай как следует, пожалуйста, а то живот висит как у беременной. Алексей, ты на льду остаешься, будем прыжки отрабатывать.

Поначалу новые тренеры казались ребятам безжалостными садистами. К тому же Весталова явно не жаловала Ингу. Амбициозной девушке, привыкшей к всеобщему восхищению, было трудно с этим смириться.

Вячеслав Карпов выполнял роль своеобразного буфера между резкой, стервозной женой и всем окружающим миром.

– Слушай, чего ты на девчонку взъелась? Извести хочешь? – спросил он однажды жену.

– Надоела. Болонка самовлюбленная. Вкалывать надо, а не в зеркало смотреться. Давай Панова в одиночники переведем, а ее обратно в Свердловск отправим. Заодно и тренера того низового реабилитируем. Пускай, правда, с детишками работает. Цели-то мы своей уже достигли.

– Танюш, ты не горячись, – уговаривал Карпов. – Ты же знаешь, что Артемов с Ельциным знаком по свердловским делам? Оно тебе надо – связываться? Кроме того, Фадеичев на каждом углу кричит, что дал путевку в жизнь Артемовой и Панову именно как паре. Зачем нам лишние неприятности? Давай поосторожнее на поворотах. Девчонка неплохая, характер спортивный. На тебя, кстати, похожа. Тоже – или все, или ничего. И в конце концов, мы же всегда хотели выстрелить именно с парой. А где мы найдем Панову другую партнершу?

– Раздражает она меня. Из Панова можно сделать классного одиночника и выиграть с ним все чемпионаты. До Олимпийских игр дойти можно.

– Слушай, разве я спорю? У Панова правда данные классные, и вкалывает он как одержимый. Но вялый он, мягкий, а Инга его очень хорошо стимулирует. Это в спортивных танцах надо, чтобы партнеры были как шерочка с машерочкой. А в парном катании партнеры должны подстегивать друг друга. Юниорскую Европу с ними взять можно. Французы и немцы сильные, перешли во взрослую лигу, Рудина и Сванидзе, которых Красовская взяла, совсем еще зеленые. Пока они нам конкуренции не составляют, будем бороться за золото.

– Пожалуй, – воодушевилась Татьяна, – если золото на Европе юниорское возьмем, можно будет уже за хорошие деньги взять итальянскую пару, они там пропадают без хорошего тренера. Или американцев... Ладно, ты с Пановым тут попрыгай, а я пойду девчонку обработаю.

Татьяна обнаружила Ингу в буфете за чашкой кофе с пирожным.

– Деточка, ну что же ты вытворяешь? – неожиданно ласково пропела Весталова. – Ты знаешь, сколько лишних грамм такая пища прибавит?

– Но я... Понимаете... – растерялась застуканная за нарушением диеты Инга. Она нахохлилась и нахмурилась.

– Так, быстро все это унесите, – повелительно щелкнула пальцами Весталова. – Нам два салатика легеньких без майонеза, фруктовое ассорти и кусочек курочки отварите, пожалуйста.

– Спасибо, но я сама...

– Ничего-ничего, я тебе помогу. Питание в нашем деле – великая вещь. Нельзя в себя всякую дрянь запихивать. Ты девочка красивая, фигурка у тебя замечательная, но если вдруг неправильные тренировочные нагрузки и неправильная еда соединяются, могут очень некрасивые деформации мышц получиться. Так что ты лучше делай все, как мы тебе с Вячеславом Викторовичем говорим.