Текст книги "Кто будет президентом, или Достойный преемник"

14

Молодой следователь был вял и апатичен. Выражение его лица явно говорило о том, что вся эта бессмысленная суета жутко его достала. Он стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и ковырял спичкой в зубах.

На появление Турецкого следователь отреагировал нервно. («Как-то уж слишком нервно», – подумал Турецкий.)

– Александр Борисович, посторонним тут не положено.

– Перестань, Василий. Какой же я посторонний? – Турецкий пожал следователю руку, тот ответил на рукопожатие без всякого энтузиазма. – Кстати, рад снова тебя увидеть. Ты что, выезжаешь теперь на каждый труп? Больше некому?

Молодой следователь усмехнулся:

– Ага. Пашу, как вол. И куда ни приеду, всюду вы. Странная закономерность, вы не находите? Как вы здесь оказались, Александр Борисович?

– Мимо проходил, зашел на огонек твоей фотокамеры.

– Забавно. У меня и фотокамеры-то нет.

– Заработаешь – купишь. – Турецкий двинулся вперед.

– Александр Борисович, вам туда не…

Однако Турецкий не слушал молодого следователя. Он открыл дверцу туалета и вошел внутрь. В «предбаннике», на кафельном полу, стоял чемоданчик с хитроумными инструментами. Хозяин инструментов, пожилой эксперт, склонился над трупом.

– Ну что? – торопливо спросил Турецкий.

Эксперт повернул голову и весело посмотрел на Александра Борисовича.

– Да ничего особенного. Кстати, здрасте!

– Добрый вечер. Какова причина смерти?

– Пока не ясно. Но навскидку…

– Александр Борисович, – заканючил за спиной у Турецкого молодой следователь. – Меня из-за вас уволят. Вы же мешаете нам работать.

– А нечего тут работать, – сухо сказал старик эксперт. – Никаких следов повреждений на теле нет. Следов интоксикации тоже. Все выглядит так, будто у парня случился сердечный приступ.

– Сердечный приступ? – удивился следователь. – Он же молодой.

– А какая разница? – Эксперт пожал плечами. – Он и у юношей случается. Тем более в наше время. Стрессы, плохая экология, чрезмерное увлечение сексом.

– Можно подумать, вы в молодости не увлекались, – фыркнул следователь.

– Увлекался. Но не каждый же день. В ночных клубах не клубился, шалав домой еженощно не таскал. Знаешь, Вася, как японцы говорит?

– Как?

Эксперт поднял указательный палец и изрек:

– Много хорошо – тоже плохо.

– Чушь какая-то, – поморщился следователь.

– Вась, у него что-нибудь было с собой? – спросил Александр Борисович.

Следователь покачал головой:

– Нет.

– Ни сумки, ни барсетки?

– Ничего, – отчеканил следователь, без особой приязни глядя на Александра Борисовича. – А в карманах всякая дребедень: ключи, зажигалка, сигареты.

– Ага, и гондоны, – добавил эксперт.

Александр Борисович повернулся к следователю:

– Со свидетелями уже поговорили?

Следователь зевнул и, вытирая выступившие слезы с глаз, лениво ответил:

– Да нет никаких свидетелей. Никто ничего не видел. Да и зал уже был пустой, когда мы приехали. Кому охота жрать шашлыки по соседству с трупом.

– А как насчет обслуживающего персонала? Официанты, менеджер зала, бармен?

Следователь качнул головой:

– Нет. Никто ничего не видел. Я сам с этими лакеями разговаривал.

– С лакеями?

– Ну да. Они же лакеи. «Половые» – так их до революции называли. Обслуга, блин.

Следователь презрительно усмехнулся. Турецкий внимательно на него посмотрел и тихо проговорил:

– Понятно.

– Н-да, парень, – проговорил эксперт, обращаясь к трупу. – Не повезло тебе. Хорошо хоть отлить успел перед смертью.

Турецкий улыбнулся, а следователь посмотрел на часы и раздраженно сказал:

– Ты, чем языком болтать, заканчивай поскорее. У меня сегодня еще дела. Интересно, у них здесь есть еще один туалет?

– А чем тебе этот не нравится? – ухмыльнулся эксперт.

– Да неудобно как-то… Труп всё-таки. Пойду спрошу бармена.

Василий повернулся и вышел из туалета. Александр Борисович присел возле трупа.

– Допрыгался, вертопрах, – тихо проговорил он.

– Знаете его? – поинтересовался эксперт, орудуя своими инструментами.

– Встречался один раз.

– И кто он?

– Жиголо, – коротко ответил Александр Борисович.

– Это который за женский счет кормится?

– Угу.

– Ясно.

Эксперт продолжил свое дело, а Турецкий еще раз тщательно все осмотрел, затем вышел в зал и прошел к барной стойке.

– Добрый вечер! – поприветствовал он бармена.

– Добрый вечер, – ответил тот.

– Душно сегодня, – сказал Турецкий, расстегивая пуговку на рубашке.

– Да. С кондиционером проблемы. – Бармен посмотрел на Турецкого вприщур и спросил: – Закажете что-нибудь?

– Даже не знаю… Какой-нибудь слабоалкогольный коктейль… Со льдом. Что-нибудь типа лимонада.

Бармен кивнул и принялся смешивать коктейль. Движения у него были ловкие, умелые. Турецкий закурил и кивнул на шейкер.

– Здорово это у вас получается, – сказал он.

– Это моя работа, – сухо ответил бармен.

Турецкий выпустил струю дыма и заметил:

– Что-то вы сегодня не в духе.

– Я на работе, – снова сказал бармен. Глянул на Александра Борисовича из-под чуба и добавил: – И вы, вероятно, тоже.

– А, вот вы о чем. – Турецкий улыбнулся. – Я не из милиции. И не из прокуратуры. Честно говоря, я никто и звать меня никак.

Бармен поставил на стойку высокий бокал и сказал:

– Я видел вас с этими. Для человека, который называет себя «никто», вы вели себя вполне по-хозяйски.

– Я когда-то работал следователем, – сказал Александр Борисович. Он взял бокал и немного отпил. Почмокал губами и констатировал: – Вкусно. Как это называется?

– Коктейль, – ответил бармен.

– И все?

Тот кивнул:

– И все.

– Жаль. Знал бы, как называется, заказывал бы такой постоянно. Во всех барах.

Лицо бармена слегка оттаяло.

– Во всех не получится, – сказал он. – Это мое собственное изобретение.

– Вот как? В таком случае мне придется стать завсегдатаем этого бара. Или купить у вас рецепт.

Бармен сдержанно улыбнулся. Турецкий сделал еще глоток.

– Я сказал, что работал когда-то следователем, – спокойно продолжил он. – Теперь я – частный детектив. Работка паршивая, но иначе зарабатывать я не умею.

– А сменить профессию не пытались? – поинтересовался бармен.

– Не в моем возрасте, – отчеканил Александр Борисович. – К тому же мне нравится то, чем я занимаюсь. Я лицо неофициальное. За раскрываемость мне бороться не надо. «Висяков» и «глухарей» я тоже не боюсь. Поэтому мне не нужно мучить и подставлять людей ради галочки. Мне нужно раскрыть преступление, вот и все.

Александр Борисович затушил сигарету в пепельнице и взялся за коктейль. Некоторое время бармен молчал его разглядывал, затем негромко спросил:

– Вам нужна информация о том парне?

Турецкий кивнул:

– Да.

– Сначала он полчаса торчал у барной стойки. Ждал кого-то. Сильно нервничал.

– Так, – сказал Турецкий.

– Потом он собрался уходить. Но тут у него зазвонил телефон. Он взял трубку, недолго с кем-то разговаривал, потом повернулся и направился вглубь зала.

– Так, – снова сказал Александр Борисович. – Вы видели, к какому столику он пошел?

– Да. К самому дальнему. Его отсюда видно. Да нет, не там. Слева, видите?

Александр Борисович повернул голову и вгляделся в полумрак зала.

– Тот, что у занавешенного окна? В нише?

Бармен кивнул:

– Ага.

– Да там совсем темно.

– В том-то и дело, – сказал бармен. – Поэтому лица того, второго, я не разглядел. Помню только, что он был в темных очках. И вроде с усами.

Турецкий вновь вгляделся в темную нишу.

– Место более чем укромное, – задумчиво проговорил он и снова повернулся к бармену. – Ну, а когда он уходил? Тот, второй. Он же должен был пройти мимо барной стойки.

Бармен покачал головой:

– Нет, не должен. У нас есть второй выход. Там, где лестница, видите? Скорей всего, он вышел через ту дверь, потому что здесь он не проходил.

– Ясно, – кивнул Александр Борисович. – Долго они разговаривали?

Бармен на секунду задумался.

– Ну… Думаю, минут двадцать. Ну, может, полчаса, но не больше. Потом этот парень поднялся и пошел к выходу. Быстро, видно было, что торопится. Но потом вдруг остановился возле туалета и… ну, дальше вы знаете.

– Так, ясно. – Турецкий поскреб ногтем горбинку на носу. – А теперь вспомните, пожалуйста, парень шел к туалету с пустыми руками? Или у него что-то было?

– В смысле сумка?

– Ну, сумка, портфель, барсетка. Что-нибудь в этом роде.

Бармен откинул с глаз чуб и наморщил лоб, припоминая.

– М-м-м… Вообще-то, да. Сумка была. Он еще у барной стойки с ней сидел. А когда уходил, у него вроде бы и в руке была сумка. Да, точно! Небольшой такой портфельчик. Сумка на плече, а портфельчик в руке.

– Он с ними зашел в туалет? – быстро уточнил Турецкий.

Бармен усмехнулся:

– Ну да, с ними. Не перед входом же оставлять.

Александр Борисович нахмурился.

– Странно получается, – сказал он. – Парень мертв. Но ни сумки, ни портфеля рядом нет. Значит, кто-то все это забрал. Так?

– Ну, так, – отозвался бармен.

– Портфель парню передал мужчина в темных очках, – продолжил рассуждать Турецкий. – Будет резонно предположить, что и забрал портфель тот же мужчина.

– Может быть, – сказал бармен. В его глазах засветился явный интерес. – Он вполне мог выйти через другой вход, а потом войти через этот. Ничего странного, что я его не заметил. Мне кажется, имеет смысл поговорить с менеджером зала. Она встречает всех посетителей.

– Спасибо за совет. Вы очень наблюдательный человек.

– Таращиться на клиентов – часть моей профессии, – иронично ответил бармен. – За коктейль можете не платить. За счет заведения.

Поблагодарив бармена, Александр Борисович прошел к столику, за которым сидели Воронов и незнакомец, и принялся тщательно его осматривать. Затем достал полиэтиленовый пакетик, взял что-то со стола и бросил в пакетик. Затем убрал его в карман и отправился на поиски менеджера зала.

Менеджер зала, молодая, полная, игривая девушка в белой кофточке, едва начав разговор, тут же стала строить Турецкому глазки.

– А вы правда частный детектив? – проговорила она и лукаво улыбнулась.

– Правда, – кивнул Александр Борисович.

Девушка обнажила в улыбке крупные, белоснежные зубы. Потом облизнула губы кончиком языка и сказала:

– Вы просто незаменимый для меня человек!

Турецкий приподнял бровь:

– В каком смысле?

– В прямом. Я постоянно что-нибудь теряю. – Девушка засмеялась. Турецкий тоже хмыкнул и покачал головой. – Так как, поможете мне в моих поисках? – кокетливо поинтересовалась менеджер зала.

– Обязательно. Но сначала помогите мне в моих. Припомните, пожалуйста…

И Турецкий подробно рассказал ей о Максиме Воронове и загадочном мужчине в темных очках.

– Как же, как же, конечно, помню! – обрадовалась девушка. – Только не парня, а того мужчину. Вернее, как он пришел в ресторан в первый раз, я не помню. Видимо, я отвлеклась, а он сам прошел к столику. Сегодня у нас народу немного. Когда много, я постоянно торчу у входа, но сегодня нет. Ну, так вот: когда он пришел, я его видела. Хотела к нему подойти, но он сделал знак рукой – типа «не нужно, я сам», и тут же пошел к туалету. Я еще подумала: что за… – Девушка выкатила глаза и прикрыла рот ладошкой. – Ой, простите! Чуть не сказала грубое слово.

– Ничего страшного, – успокоил ее Александр Борисович. – Вы хорошо его разглядели?

– Этого, в темных очках?

– Да.

Девушка покачала головой, вздохнула и ответила:

– Нет, не очень. Помню только темные очки и усы. Ростом примерно с вас или чуть пониже. Фигура обыкновенная. Одет в темный пиджак. Больше ничего не помню.

– Ясно. А…

– Вы женаты? – перебила вдруг Турецкого девушка.

Александр Борисович улыбнулся и показал ей безымянный палец с кольцом. Девушка вздохнула:

– Жаль. Хотя это в порядке вещей.

– Что в порядке вещей? – не понял Турецкий.

– Да я давно это заметила: все классные мужики женаты. На нашу долю остаются всякие придурки.

– Возможно, классные мужики до женитьбы тоже были придурками, – предположил Александр Борисович.

– Вы полагаете? – Девушка хмыкнула. – Я об этом как-то не думала. Значит, стоит придурку жениться, как он сразу становится классным мужиком?

– За всех не скажу, но в моем случае было именно так, – с улыбкой сказал Турецкий. – Скажите, Вера, а вы не видели, как этот человек в очках уходил из туалета?

Девушка фыркнула:

– Да вы что! Нет, конечно. Я не смотрю на тех, кто выходит из туалета. Только на тех, кто входит в ресторан.

– Что ж… спасибо за информацию.

Александр Борисович поднялся из-за стола.

– Постойте! – окликнула его девушка.

Турецкий остановился и вопросительно посмотрел на нее. Девушка кокетливо откинула со лба волнистый белесый локон.

– Через час я освобождаюсь, – проворковала она. – Может, сходим куда-нибудь?

– Но ведь я женат, – напомнил Турецкий.

– Я помню. Но для меня это ничего не значит.

– Боюсь, что для меня это значит слишком много. Всего доброго!

Александр Борисович повернулся и пошел к выходу. Девушка проводила его взглядом и тяжело вздохнула:

– И что со мной не так, не понимаю? – Она повернулась к темному окну и посмотрела на свое отражение. – Грудь есть, талия тоже на месте, да и на мордочку не страшилище. Что им еще надо? Не понимаю…

15

ИЗ ДНЕВНИКА ТУРЕЦКОГО

«Пожалуй, стоит это описать подробно. Дам потом почитать Меркулову, то-то будет хвататься за бока от смеха. Впрочем, мне почему-то было совсем не смешно. Противно – это да. Но я уже начинаю привыкать к фокусам, которые со мной вытворяет этот город. Осталось только запихать меня в ящик и перепилить пополам. Но обо всем по порядку.

Взяли меня прямо на улице. Взяли технично и, я бы даже сказал, элегантно. Подошли двое, показали удостоверение, улыбнулись и указали на машину. Дескать, пройдемте, господин Турецкий. И господин Турецкий покорно поплелся в машину. А что ему оставалось делать?

Ладно. Приезжаем. Узкий коридор, крашенные желтой краской стены, обшарпанная дверь. Заводят, усаживают, предлагают кофе. Вежливо отказываюсь. Их двое. Первый – в светлом дешевом костюме, прилизанный, румяный. Добрый полицейский. Второй – лысоватый, насупленный, в свитере, хмурит брови и беспрестанно бубнит себе под нос «н-да» или «ну-ну». Плохой полицейский. Итак, поехали.

– Ваше имя? – спросил Светлый пиджак и выдавил из щек сладенькую улыбочку.

– Франц Фердинанд Второй, – ответил я.

Улыбка замерла. Пиджак переглянулся с партнером и говорит:

– Я вас серьезно спрашиваю.

– Александр Борисович. Турецкий. Позвольте узнать, это официальный допрос?

Пиджак вновь переглянулся со Свитером.

– Э-э-э… Не совсем. Просто хочется с вами побеседовать.

– Валяйте, беседуйте, – кивнул я. – Я закурю, если позволите.

– Вообще-то, здесь не курят. Но для вас я сделаю исключение. Все-таки мы почти коллеги.

Пиджак подождал, пока я закурю, и продолжил свою пытливую, знойную песню:

– Вы прилетели к нам из Москвы. Что вы делаете в нашем городе?

– Осматриваю достопримечательности, – ответил я.

Он немного расстроился.

– Опять вы шутите. (Бровки домиком, улыбочка загогулинкой.) Поймите, чем правдивее и точнее вы будете отвечать, тем скорее мы закончим.

– Да ну? – говорю.

– Я не шучу, Александр Борисович. Погибли два человека, и с обоими вы встречались незадолго до их смерти. Вам самому это не кажется странным?

Я покачал головой:

– Нисколько. Мне давно сказали, что я приношу людям беду. Кстати, я и сейчас этим занимаюсь. Вам не страшно?

На этот раз он улыбнулся мягко-мягко, почти трогательно:

– Нет. Вы ведь не собираетесь меня убить?

– До сих пор этого желания у меня не возникало. Все будет зависеть от вашего поведения.

Пиджак усмехнулся:

– Хорошо. В таком случае я постараюсь вас не раздражать.

– Сделайте милость.

Пиджак посмотрел на партнера, тот слегка кивнул. Пиджак придвинул к себе листок. Авторучка зависла над бумагой.

– Итак, начнем, – ласково сказал он. – Зачем вы встречались с Петром Гириным?

– Беседовали о жизни, – ответил я.

Он кивнул и продолжил:

– Вы ведете здесь какое-нибудь расследование?

– Веду. И вы об этом знаете.

– Подробней, пожалуйста, – вежливо попросил следователь.

Я прикинул – стоит ли ему рассказывать? В принципе, тайны тут нет никакой. Подписку о неразглашении я не давал. Да и выбалтывать мне нечего, никаких страшных секретов я не открыл. Ладно, думаю, черт с тобой, расскажу. И рассказал:

– Кандидат в Президенты республики Мохов поручил мне выяснить, кто пишет про него лживые статьи. И вывешивает их затем в Интернете.

Я замолчал, посчитав, что больше мне к сказанному добавить нечего. Однако Пиджак придерживался другого мнения.

– А как с этим был связан Гирин? – вежливо поинтересовался он.

– У меня было предположение, что Гирин – лучший в вашей области хакер, – доверительно сообщил я. – Я обязан был проверить.

Пиджаку мой ответ не понравился. Он посмотрел на партнера, снова на меня, вздохнул и сказал:

– Опять вы шутите.

Я пожал плечами и не удостоил его ответом. Этот парень нравился мне все меньше и меньше. Да и ситуация была… как бы это помягче сказать… нелепая, что ли. В моей жизни были сотни допросов, но обычно я сидел по другую сторону стола. «Господи, – подумал я, – неужели во время допросов я выглядел таким же идиотом? Неужели я так же бездарно „раскручивал“ клиента? Неужели я…» Да нет. Не может быть.

«Допрос» тем временем продолжился.

– Ну, хорошо, – сказал Пиджак уже более подсушенным голосом. – Допустим. Допустим, что гражданин Гирин был хакером. Откуда у вас была такая информация?

– В Интернете прочел, – ответил я.

– На каком сайте?

– Увы, не помню.

Тут Пиджак снова позволил себе улыбнуться. Посмотрел на партнера, тот, однако, во все глаза таращился на меня. И взгляд у него был такой, словно он собирается меня сожрать. Целиком и в сыром виде. Пиджак кашлянул в бледненький кулачок и поинтересовался:

– И как? Гирин действительно оказался хакером?

– Нет. Это была дезинформация. Как только это выяснилось, мы тут же расстались.

– Забавно. У вас богатое воображение, Александр Борисович.

– Спасибо. Вы не первый, кто это заметил.

И тут в ход пошла тяжелая артиллерия. Свитер вскочил с места, навалился на стол, опершись на пудовые кулаки, и заорал, как рожающая медведица:

– Бросьте валять дурака, Турецкий! Вы не в цирке! Извольте говорить серьезно!

«Злой полицейский» в чистом виде. (Хоть бы разбавил для порядка.) Пиджак нежно тронул коллегу за рукав:

– Тише, Андрей Палыч, тише. Александр Борисович просто шутит. Такое у него сегодня настроение. Правда, Александр Борисович?

– Мне плевать, какое у него настроение! – снова рявкнул Свитер. – Сидит тут и издевается! В лицо нам плюет!

Все это продолжалось еще с минуту. Я пережидал бурю, покуривая сигарету и равнодушно глядя в окно. Когда мне стало совсем скучно, я сладко зевнул. Свитер при виде моего раскрытого рта едва не задохнулся от ярости. Поток слов прервался, он замолчал и хрипло задышал, вращая глазами.

Костюм снова тронул его за рукав.

– Ладно, – примирительно сказал он. – Успокойся, Андрей Палыч.

– Мудрое замечание, – поддакнул я. – Мне мама рассказывала в детстве, что нервные клетки не восстанавливаются. А у вас они…

– Молчать! – рявкнул Свитер и громыхнул кулаком об стол.

Стеклянный графин, стоявший на столе, подпрыгнул и опрокинулся. Вода плеснула Пиджаку на колени.

– А-а-а… – тихо вскрикнул он. – Что ж ты делаешь, придурок?

Последнее выражение явно относилось к Свитеру, а не к графину. Свитер заметно стушевался.

– Извини, – виновато промямлил он и, вынув платок, бросился вытирать мокрые колени Пиджака.

Поначалу этот маленький спектакль меня занимал. Но вскоре мне надоело смотреть на эту пошлую возню двух взрослых и глупых мужчин, некрасивых и неуклюжих.

Я затушил сигарету в пепельнице и хотел встать, но тут Пиджак пришел в себя и затараторил:

– Продолжим, пожалуй. Как и при каких обстоятельствах вы познакомились с Максимом Вороновым?

– При загадочных, – ответил я, насмешливо глядя на то, как Свитер полирует платком мокрые колени Пиджака.

Пиджак перехватил мой взгляд и грубо оттолкнул помощника. Сверкнул на меня взглядом и резко спросил:

– Почему вы молчите, Турецкий?

Вот так так. Выходит, они поменялись ролями. Теперь Пиджак стал «злым полицейским», а Свитер… Свитер выпустил пар и окончательно сдулся, превратившись в полное ничтожество. Сидел на стуле, понурый, и разглядывал колени (на этот раз – свои).

– А ты чего сидишь? – заорал Пиджак на опозорившегося коллегу.

– А что мне, руки ему выкручивать? – угрюмо отозвался Свитер.

Пиджак взглянул на него испепеляющим взглядом. Ей-богу, будь я на его месте, от меня осталась бы лишь кучка пепла. А он ничего, даже не задымился. Мужик!

– Турецкий! – снова окликнул меня озверевший Пиджак. – Какого черта вы молчите? Кажется, я ясно спросил: когда и при каких обстоятельствах познакомились с Турецким?

– С Турецким я познакомился чуть меньше пятидесяти лет назад, – серьезно сказал я. – Впервые увидел его в зеркале. С тех пор мы неразлучны. Честно говоря, за полвека этот фрукт сильно мне надоел. Но избавиться от него не получится. Ни при каком раскладе.

Пиджак побагровел.

– Вы… я… – начал пыхтеть он.

– Да, да, я слушаю.

– Я… вы…

И тут я снова зевнул. Теперь это походило не на спектакль, а на цирк. Два клоуна – Бим и Бом, Пиджак и Свитер. Два нервных, несмешных клоуна.

– Ладно, ребята, – сказал я, вставая. – Захотите со мной поговорить еще раз – пришлите повестку. Или приходите сами. Только наручники не забудьте, потому что добровольно я с вами не пойду.

– Почему? – растерянно произнес Пиджак.

Я сдвинул брови, глянул на него самым замороженным из своих взглядов и процедил сквозь зубы, подражая герою старого вестерна:

– Потому что вы мне не нравитесь. И не попадайтесь на моем пути, ребята, если не хотите, чтобы я надрал вам уши.

На этом наше общение кончилось. Точнее сказать, они готовы были его продолжать, но я – нет. В коридоре пара дюжих милиционеров попыталась было применить ко мне силу. Но, как говорится, это уже совсем другая история.

Вот и весь рассказ. Надеюсь, Константин Дмитриевич, он тебя позабавил? Я старался быть искренним. Кое-что, конечно, пришлось слегка приукрасить, но ведь на то мы и писатели, чтобы «художественно преломлять» действительность. Вот я и преломил.

Все, устал. Иду спать.

Спокойной ночи, милый, милый дневник! Чмоки-чмоки!»