Текст книги "Поражающий агент"

По иронии судьбы, за две недели до того в кабинете Полторака за его счет был сделан ремонт, главным смыслом которого стала полная звукоизоляция. Александр Полторак любил работать в тишине.

Как стало известно из источников, близких к следствию, подозреваемым номер один является помощник Полторака Иннокентий Степанов. К настоящему моменту найти его не удалось. Степанов отъехал с Охотного Ряда на своей машине – красной «мазде», номерной знак 364 НКМ. За сведения о Степанове, которые приведут к его поимке, будет выплачено вознаграждение. Сумма пока уточняется.

Иннокентий Степанов во многих отношениях личность даже более примечательная, чем Полторак. Естественно, нет документов, это подтверждающих, но в Думе многие депутаты убеждены, что Степанов – уголовный авторитет. Это, кстати, являлось предметом частых стычек этих депутатов с председателем Комитета по науке и технике, у которого Степанов совершенно официально числился помощником".

Что за черт, подумал я, как такое может быть – «сегодня, в своем рабочем кабинете…»?! Глянул на первую страницу – ну конечно, газета старая. Я ведь убил депутата уже несколько суток назад, на следующий день после того, как отправил на тот свет его помощника.

Альбина, проследив мой взгляд, возмутилась:

– Да не здесь, тупица! – И ткнула пальчиком в нужное место.

Все мы обращаем внимание, когда вдруг встречаем чуть или не чуть, а даже сильно похожего на какого-то известного человека. Скажем, вы наверняка заметили поразительное портретное сходство писателя-сатирика Аркадия Арканова и крупного политика и экономиста Александра Лившица. А между тем ученые утверждают, что двойник есть у каждого, но встретить его крайне сложно, особенно тем, кто вылитый мэр Москвы или даже Президент России.

И вот мы решили узнать, а есть ли среди наших читателей они – двойники Владимира Путина и Юрия Лужкова? Как им живется-можется? Все, кто считает, что он (она) похож (похожа) на первых лиц нашего города и государства, срочно шлите свои фотографии или приезжайте фотографироваться в редакцию. Кроме славы и известности победителя ждет…"

– Ты что, хочешь дать объявление в газете и напечатать свою фотографию?

– Все-таки ты неисправимый тупица, – вздохнула Альбина. – Иди лучше сюда поближе.

В полдень я подъехал в район Парка культуры, в клуб «Подшипник». Тому, кто здесь прежде не бывал, в небольшом Турчаниновом переулке, дверь, скорее напоминающую вход в подвал, приходилось искать на ощупь среди череды рюмочных и закусочных на залитом неоновым светом рекламы проспекте.

Владельцем «Подшипника» был мой приятель Слон. Слон, бывший боксер-тяжеловес, самый надежный человек на свете, я в нем уверен больше чем в себе, потому что в себе я уверен далеко не всегда. Он сам торчал за стойкой, никак не мог забыть те недавние еще времена, когда был барменом, и сражался с гигантским кроссвордом. Закончив боксерскую карьеру, которая не слишком задалась, он так и не попал ни на одну Олимпиаду, а в профессионалы в те годы уйти было нельзя, Слон довольно неожиданно поступил в университет, закончил филфак и быстро защитил какую-то мудреную диссертацию. А тут как раз настало время некоторой экономической свободы, и друзья живо рекрутировали его в рэкет. Слону этот бизнес не понравился, и он заделался сперва вышибалой, а потом барменом, пока наконец не открыл собственный клуб. Не без помощи одного своего близкого приятеля, которого я хорошо знаю и иногда встречаю.

По всему заведению в звучании «долби-сарраунд» раздавался голос Константина Кинчева:

Пальцы коснутся Солнца,

Пепел коснется трав

В час, когда птицы сердцами сольются с землей,

Цепь золотая рвется

Радугой на ветрах,

Прежде чем воздух успеет налиться бедой…

«Подшипник» был заведением своеобразным. Это не был в чистом виде молодежный ночной клуб, хотя здесь часто вживую играли модные рок-музыканты. Скорее завсегдатаи были больше похожи на зарождающийся мидл-класс, тридцатилетние, уверенные в себе мужики со слегка уже оттопыривающимися бумажникам. И без братвы здесь не обходилось, хотя музыкальный репертуар, казалось бы, их не должен был устраивать: Слон, сам бывший музыкальным менеджером, категорически не допускал никакого шансона – ни блатного, ни цивильного, – да и поп-музыки тут бывало немного. Вообще, Слон был тут и царь, и бог, и всеобщий любимец. О моей же роли в судьбе заведения никто не догадывался. Что, конечно, вполне меня устраивало. Тщеславие при моей профессии не самое окупаемое качество.

А Кинчев тем временем продолжал:

Камикадзе!

Ты сегодня король,

Камикадзе!

Начал движение вниз

Камикадзе!

Это твоя лучшая роль,

Камикадзе!

Повтори свой номер на бис…

– Своеобычная песенка, – вместо приветствия сказал я Слону, ничего, однако, не имя против.

Слон отреагировал так:

– Пять букв по вертикали. Дикий азиатский осел.

– Ишак, – предложил я, располагаясь перед барной стойкой.

– Считать научись, профессор, – сказал Слон. – В ишака больше четырех букв никак не влезет, хоть в задницу ему засовывай. А это – онагр.

– Онагр, – поморщился я. – Дурацкое какое-то слово.

– Слово как слово. Выпьешь?

– Можно пива за счет заведения?

Слон хохотнул и потянулся за «миллером».

Я подождал, пока чуть осядет пена, и равнодушно спросил:

– Ну и как дела? – Это был не простой вопрос. Слон был моим громоотводом. Через него я получал остаточную информацию, что всплывала после моей выполненной работы.

– Ты давно не заглядывал, – осторожно сказал Слон. – Новостей-то много всяких.

– Ну и оставь их при себе, – дружелюбно предложил я. – Разве только меня кто-нибудь спрашивал.

– Да никто вроде не спрашивал. Хотя тут слух один прошел.

– М-ммм?

– Авторитета одного утопили на «мазде». Пацаны позавчера шепнули. Только он, олух царя небесного, почему-то еще застрелиться перед этим вздумал. Так разве бывает?

– Наверно, воды боялся, – предположил я.

– Наверно, – засмеялся Слон.

– Мне потребуется твоя помощь.

– Ты же знаешь, – сказал Слон. – Только предупреди – когда.

Мы хлопнули по рукам, я еще выпил пива и уехал.

Вопрос теперь состоял лишь в том, где подыскать подходящую кандидатуру на роль Альбины. Я всерьез решил взяться за это дело. Из двух клиентов я выбрал ее. Возможно, я, по выражению Азиата из библиотеки, думал членом, а не головой, но ведь это был мой член, мне и решать.

Понятно, что двух одинаковых людей в природе не существует, даже однояйцевые близнецы чем-то различаются. Но нам нужно было обмануть мужа Альбины так, чтобы он поверил, что перед ним тело его жены. С теми деталями анатомии, которые он мог хорошо знать. Задачка нешуточная.

Мой Электроник взломал базы данных двух косметических оздоровительных центров. Альбина нашла там семь пациенток, возраст и формы которых были идентичны ее собственным. Две из них подходили идеально. Одна оказалась юристом, другая – завуч лицея. Первая подходила больше. Ксения Каблукова хоть была адвокатом, находилась в постоянных разъездах и жила на два дома – в Москве и Адлере. Собственно, оттуда она была родом, и там по большей части продолжалась ее карьера, но отдельные клиенты, вернее, их дела так или иначе приводили ее в Москву. Полгода назад она купила здесь двухкомнатную квартиру на Малой Грузинской. Видимо, дела шли неплохо.

Три подмазанных пластических хирурга уже стояли наготове и были готовы вживить Каблуковой необходимые для сходства родинки и поправить черты лица до значительного сходства с Альбиной, те самые черты лица, которые мне предстояло потом обезобразить до легкого неузнавания. Делается это просто – один выстрел в переносицу из крупнокалиберного оружия. Неслабая операция, а? Дело оставалось за малым – за телом.

Домашний телефон Каблуковой не отвечал. В офисе трубку взяла секретарша и ничего вразумительного сообщить не смогла. Так Ксения Владимировна в Москве? Возможно. Или Ксения Владимировна в Адлере? Скорее да, чем нет.

Я сутки следил за квартирой на Малой Грузинской – Каблукова признаков жизни не подавала. В квартире не зажигали свет, не открывали форточку, не дергали шторы.

Я плюнул и вылетел в Адлер, то есть в Сочи, – из Внукова на Ту-154 в 13.00.

И как выяснил в тот же день – опоздал, долго раскачивался.

Уже стемнело, и улицы Адлера были пустынны. И это не навевало приятных ассоциаций. Жизнь приморских городов не в сезон – отдельная история, подумала Каблукова. Летнее солнце раскрашивает Адлер совсем в другие цвета. Шумные толпы отдыхающих, зонтики, вырастающие повсюду как огромные разноцветные грибы. Кафе на открытом воздухе, шашлык, вино, мороженое, аттракционы… Загорелые малыши, деловито ковыляющие к пляжу с полным набором для песочных игр… Молодые парочки, приехавшие сюда для наслаждения жизнью на всю катушку… Н-да. Зимой все это таинственным образом исчезает до следующего сезона, и, особенно вечерами, город выглядит пустынно и заброшенно. Ветер гоняет обрывки газет, снег таинственным образом превращается в воду и капает на лицо, волосы и за воротник.

Но во всем этом есть свое тихое, грустное очарование, которое так любила Ксения. И ни на какую столицу она это никогда не променяет. А Москва… Что ж, Москва – это просто часть работы. Возможно, в юности трудно оценить море, в котором нельзя купаться из-за холодной воды, или закрытые кафе, или моторки, тщательно укутанные в брезент на зимовку, на которых нельзя всласть погонять по теплым волнам. Но с возрастом приходит мудрое понимание той спокойной меланхолии, в которую погружаются природа и люди. Во всяком случае, солнце на людей действует тонизирующе. Приезжающие на отдых бодры и активны, они готовы днем жариться на пляжах, ругаться на рынках с продавцами фруктов, вечерами гулять по набережной или трястись в дискотеке ночь напролет. А зимой все тот же город волшебным образом успокаивает, как замок спящей красавицы. Именно это и требовалось сейчас Ксении, тем более что стрессов и активных движений за последнее время было предостаточно.

Вот и сейчас, подъезжая к дому, она обратила внимание на белую «шестерку». Конечно, таких машин пруд пруди, когда-то блестящих, новеньких предметов мечты для любой социалистической семьи, а сейчас – заляпанных грязью, скособоченных и особенно унылых на фоне роскошных иномарок. Но номер этой машины она уже знала наизусть. Кажется, ее преследователи и не особенно скрывались.

Чего греха таить, Ксения примерно этого и ожидала, когда в свое время согласилась стать адвокатом Степанова. Понятно, что просто так от нее не отстанут, потому что в их глазах она – единственная ниточка, которая ведет к уголовному авторитету. Ксения усмехнулась.

Человек, стоявший в тени у соседнего забора, ведущего в маленький проулок, бросил сигарету на землю и аккуратно наступил на нее ногой. Женщина, за которой он следил, завела машину в гараж и закрыла двери. Через несколько минут в окнах дома, в кухне, насколько знал мужчина, а потом и в гостиной зажегся свет. Остальные окна в доме остались темными, сливаясь с чернотой ночи.

Мужчина посмотрел на часы, достал из кармана куртки телефон, набрал номер и что-то тихо сказал невидимому собеседнику. Потом еще раз посмотрел на дом и увидел, как белая «шестерка» отъезжает от дома Каблуковой. Все правильно, пока все идет по плану.

Он прошел в переулок и задами частных участков вышел на соседнюю улицу, где оставил свою машину. Ему не хотелось, чтобы она бросилась в глаза Каблуковой. И так вокруг ее дома слишком много посторонних. Он сел в темно-серую «ауди», захлопнул дверь, откинулся на спинку кресла и стал размышлять о своей сегодняшней задаче. Уже несколько дней и ночей он обдумывал все в деталях, и пока все шло так, как ему было надо.

Итак, он следил за Каблуковой, оценивал все ее звонки, запоминал всех, кто входил с ней в контакт и кто имел к ней отношение. Он надеялся, если удастся, найти с ее помощью того, кого долго искал. И не только он один, надо сказать. Этого человека, по слухам, хотели видеть и правоохранительные органы, но особенно те, кто нанял мужчину за очень неплохие деньги. И при этом – ничем не засветить себя, ничем лично не заниматься. Незамедлительно представлять полный отчет своим работодателям, а также следить за всеми, кто будет проявлять к Каблуковой интерес. Черновую работу будут делать другие.

После стольких дней слежки он был уверен – Степанов прячется у нее в доме. Больше идти ему некуда. Если только он не оторвался совсем и не уехал в какую-нибудь тмутаракань. Но в таком случае ему было бы трудно поддерживать связь с внешним миром, и вряд ли Степанов пошел бы на такой вариант. Либо за границу. Нет, тоже вряд ли.

Итак, сегодня он достанет этого человека, исчезнувшего так не вовремя, когда группировке, в которой он не последний человек, нужна ее касса. Мужчина не испытывал ни ненависти, ни радости. Он даже не гадал: сбежал ли Степанов с общаковыми деньгами, или случилось что-то иное. Обычное небольшое профессиональное возбуждение. Он был уверен, что все сделает правильно. Главное, чтобы подчиненные не подвели. К самой Каблуковой он относился со смешанным чувством. Когда так погружаешься в жизнь человека, он поневоле становится тебе интересен. Интересная штучка, ничего не скажешь. Только на этот раз, подруга, ты оказалась не в том месте и не в то время. Так что извини. Против тебя лично никто ничего не имел бы, если бы не занялась мужскими играми.

Он еще раз посмотрел на часы. До назначенного времени оставалось еще два часа. Как раз до того момента, когда она ляжет спать. Но снимать наблюдение с ее дома нельзя. Конечно, его уже сменили, но проверить не мешает. Он достал мобильный, набрал номер и бросил:

– Как ситуация? Так. Из дома никто не выходил? Как соседи? Посторонние на улице не появлялись? Отлично. Ждите.

Ксения разогрела ужин в микроволновой печи, поела, загрузила посудомоечную машину. Она еще хотела перед сном немного поработать.

Прошла в гостиную, включила телевизор. Монотонное бормотание диктора успокаивало. Уж себе-то она может признаться: на этот раз она впуталась в такое дело, которое может плохо кончиться. И слежка, которую она заметила, сначала развлекала, потом стала, мягко говоря, напрягать. Всякое бывало и прежде, но нынешняя ситуация с Георгием Седым оказалась покруче всех остальных, потому что ее клиент, как оказалось, был нужен буквально всем!

А ей нужно было, чтобы те, кто следил за ней и домом, продолжали думать, что она ни о чем не знает. А если они уже установили какую-нибудь скрытую камеру?! От этой мысли ее передернуло, она подошла к окну и безотчетно плотно закрыла жалюзи. Она должна вести себя более чем осторожно. В подобных ситуациях не бывает мелочей.

Она вернулась в кухню, налила себе кофе, захватила портфель с документами и вернулась в гостиную. Разложила бумаги на журнальном столике, но погрузиться в работу получилось не сразу. Телевизор все-таки сбивал. Там брали интервью у какой-то легендарной диссидентки. Такой легендарной, что ее никто уже не помнил, Ксения – наверняка во всяком случае. Диссидентка на вопрос о том, тяжело ли было бороться против существовавшей власти, неожиданно воодушевилась:

«А мы не боролись против существовавшей власти или ее законов, милочка! Напротив. Мы боролись за то, чтобы заставить власти исполнять собственные законы, чего они никогда не делали. У нас ведь всегда были прекрасные конституции – что сталинская, что брежневская. Только они же плевать хотели на то, что там написано!»

Ай да умница, старушка! Ксения нечасто слышала такую простую и глубокую мысль. Вот, скажем, ее работа. Те, кто читал Конституцию Российской Федерации, этот самый главный к исполнению на территории страны документ (а власти, представители МВД и прочие облеченные властью лица по долгу службы обязаны были с ней ознакомиться), должны знать, что личность, гражданин, его безопасность выше других ценностей. Так было написано в Конституции, и с этим Ксения была согласна на все сто процентов. Ее профессия была защищать людей, ибо каждый человек имеет право на защиту. Это не ее личные выдумки, это закон, по которому все должны жить.

И как часто ей приходилось объяснять эти азы доблестным органам! Нельзя сказать, чтобы там очень любили таких, как она. Чаще всего к ней относились как к помехе, назойливому насекомому. Они – это закон, так они думают. А криминал уверен в обратном. Законом становится одно из двух: «прав тот, у кого больше прав», и «прав тот, кто сильнее». Жизнь отдельного человека ничего не стоит.

Адвокатская профессия вообще подразумевает, что ты сам себе защита, надежда и опора. Обычные люди относятся к ней почти так же, как к милиции. «Да кому вы нужны! – часто приходилось слышать ей. – Всяким жуликам, убийцам и бандитам помогаете. Их стрелять надо, а вы их защищаете, – значит, вы с ними заодно. Как можно помогать убийце?!» С другой стороны, почти теми же словами обыватели поливают и милицию: дескать, она продажная, совсем совесть потеряла, никого не ловит, в сговоре с бандитами. Но, если их обижают, люди все равно идут к ментам. Хотя кто-то более состоятельный, возможно, и предпочтет услуги частных детективов. И при всем при этом адвокату приходится крутиться, потому что он не только обывателей раздражает. Противной стороне, то есть всей следственно-правовой машине, тоже не нужны те, кто лезет под тяжелые колеса правосудия, нарушая их неотвратимое вращение.

Вот и сейчас, похоже, она очутилась между молотом и наковальней. Ну и что, что она защищает Степанова? Он разве не человек? Он не имеет права на адвоката? Или она настаивает на том, что он ягненок и мухи за свою жизнь не обидел?! Да ничего подобного. Просто она доказывает этим остолопам в погонах и мундирах, что его, степановское, право на законную защиту ничуть не слабее любого другого.

Ксения поежилась, опять взялась за пульт, нашла какую-то развлекательную программу, но тут раздался звонок в дверь.

В принципе она никого не ждала. Гости могли оказаться нежелательным сюрпризом. Ксения схватила радиотелефон, чтобы в случае неожиданности быстро успеть набрать номер милиции. С трубкой в руке она на цыпочках прошла к двери.

– Кто там? – спросила громко, стараясь, чтобы голос казался холодным и невозмутимым. Сохраняй спокойствие и уверенность – и половина дела сделана.

– Ксения Владимировна, это Валера беспокоит. Вы мне обещали отдать старый телевизор, помните? Или я не вовремя?

Ксения осторожно посмотрела в глазок. Действительно, сосед Валера. Черт. И действительно ведь, договаривалась отдать старый хлам с чердака, забыла. Она открыла дверь:

– Заходите, конечно. Заработалась, совсем из головы вылетело.

Сосед вошел, а она, быстро оглядев темную улицу, захлопнула дверь и заперлась на все замки.

– Вы уж извините, Ксения Владимировна, что я к вам на ночь глядя, но вас ведь днем дома не застать, – говорил тем временем Валера, проходя в гостиную.

– Чай будете? – спросила его Ксения.

– С удовольствием.

Он сел на диван и с интересом огляделся.

– Все работаете? – крикнул он ей. – А отдыхать когда?

Из кухни появилась Ксения. На маленьком подносе стояли чайник, чашка, сахарница, тарелочка с бутербродами, розетка с вареньем.

– Да что вы! – замахал руками сосед.

Но Ксения сходила на кухню еще и за салатом.

– Вижу, новости смотрите, – сказал Валера, прихлебывая чай. – Ну вам надо, конечно. А я уже перестал.

Пригласила, на свою голову. Ей не очень улыбалась мысль, что сосед засидится и она не успеет поработать. Завтра ведь собиралась встать пораньше. В ее возрасте недостаток сна тут же скажется на лице. Уже не девочка. Это раньше можно было поспать несколько часов, встала – и как огурец. А сейчас… Морщинка тут, морщинка там. Да и вообще, какой-никакой, а посторонний человек в ее доме в это время был совсем некстати. Но слесарь Валера всегда так хорошо к ней относился, всегда старался ей помочь, что-то починить, принести. Он был простым человеком и не скрывал своей благодарности. Несколько лет назад Ксения выручила его единственного сына из беды. Миша рос без матери, у отца, вечно занятого на работе, а потом заботами по дому, не всегда хватало времени. Миша стал изрядно выпивать. Как-то раз на глазах у кучи свидетелей он подрался из-за девчонки, и около десятка человек слышали, как он грозил своему противнику, что убьет его, если тот полезет к Любке еще раз. А через пару месяцев его соперника нашли мертвым, с ножом в боку. Все, как водится, сразу вспомнили про тот случай с дракой, и в милиции всем все стало ясно. Обычная бытовуха, с кем не бывает. Мишка уперся и твердил, что не виноват. И с девчонкой той уже, дескать, не встречается. Валера тогда просто почернел, и Ксения взялась помочь соседу.

Для начала она стала выяснять, есть ли вообще прямые или хотя бы косвенные, не считая давешней угрозы, доказательства его вины. Оказалось, нет. Ни отпечатков пальцев, ни свидетелей. Просто местному отделению очень не хотелось возиться с убийством обычного алкаша-хулигана. Убили – и слава богу. А что не признается подозреваемый, так это мы с ним поработаем.

Ксения до сих пор помнила, какие лица были у этих местных князьков, когда она объяснила, что они больше не имеют права удерживать парня под арестом. Даже на трое суток можно задержать не всякого. Закон на этот счет дает категорические указания – под арестом может содержаться тот, кто задержан на месте преступления, если на нем, на его одежде, в его жилище замечены следы преступления либо если очевидцы прямо укажут на него как на лицо, совершившее преступление. В данном же случае ничего этого не было. Был только испуганный девятнадцатилетний мальчик, избитый и запуганный.

Конечно, они не ожидали, что как черт из табакерки появится вдруг деловая адвокатша и начнет мутить воду. Во всяком случае, она не дала осудить парня за то, чего он не совершал. Через некоторое время убийцу все-таки нашли, Мишу отпустили, а Ксения приобрела двух вечных должников. С тех пор ее отношения с защитниками правопорядка складывались по-разному, но за дурочку ее больше никто не держал.

В свободное время Валера вечно что-то мастерил, паял, изобретал. Ему постоянно нужны были всякие винтики-шурупчики. Вот почему Ксения, вспомнив о старом хламе на чердаке, предложила соседу забрать его.

…Какое– то время они стаскивали вниз сломанный ящик. Потом на чердаке Валера углядел еще что-то подходящее, это тоже переместилось вниз. Потом они попробовали все это засунуть в большую старую коробку -единственное, что нашлось у Ксении. Туда удалось засунуть половину. Еще одна кучка грязным хламом валялась в прихожей. Ксения начала нервничать, Валера почесал голову.

– Знаете что, – сказал он. – Вы ведь еще не ложитесь?

– Ну надо же это убрать, – развела руками Ксения.

– Давайте я эту коробку к себе отнесу, а заодно посмотрю – где-то у меня мешок большой был. Я вернусь и все туда сгребу. Чтобы вам, значит, завтра это безобразие не видеть.

Ксения посмотрела на часы, вздохнула и согласилась.

Люди, сидевшие в машине напротив дома Каблуковой, увидели, как открылась входная дверь и узкая полоска света упала на плиты двора.

– Ну договорились, – сказал мужчина с коробкой в руках и неторопливо зашагал в темноту. Дверь за ним захлопнулась.

Мужчина в серой «ауди» мельком глянул на часы. Ожидание слишком затянулось, но теперь неожиданный свидетель ушел, можно начинать.

– Начали! – сказал он в трубку.

Один из сидящих в машине взял с заднего сиденья небольшую сумку и перешел дорогу. Неслышно перелез через забор. Где-то далеко залаяла собака и донесся слабый звук проехавшей машины.

К счастью, под окнами дома было темно. Полоса света лилась только из окна кухни и рядом находящейся гостиной. Человек знал, что с задней стороны дома есть два окна – спальни и кабинета. Туда-то он и двигался.

Вытащив маленький фонарик, он навел тонкий луч на раму, а потом на переплет между верхней и нижней частью окна. Запоры на окне были прочные, но человек знал, что сигнализацию в дом хозяйка так и не провела. Он достал из сумки скотч, какую-то палочку с резиновым наконечником, наподобие вантуса, резиновый же молоточек и стеклорез.

Сначала он вырезал круг, причем подстраховался – чтобы не производить лишнего шума, приклеил два куска липкой ленты, чтобы круг не упал внутрь. Потом прилепил палочку с присоской к окну и одним легким рывком выбил вырезанный круг. Вытянул его с помощью палочки, просунул руку в окно и быстро открыл шпингалеты. Все это заняло не больше трех минут.

Еще через минуту к нему присоединились еще двое. Оба были в черных масках с прорезями для глаз, неприметных черных штанах и куртках. Через окно быстро и бесшумно они проникли в дом.

Из– за угла бесшумно выехал джип «субару». Он двигался с выключенными фарами. Из него выскочили еще трое в масках. Группа на секунду остановилась у дверей, один из них тихо постучал: сначала раз, потом еще три раза и еще один раз, и им открыли дверь.

В гостиной в кресле сидела Ксения Каблукова. Лицо ее окаменело и не выражало никаких эмоций. По комнате словно прошел смерч – все было перевернуто, диван отодвинут от стены, шкафы от стен.

Рядом с Ксенией стоял мужчина из «ауди». В правой руке у него был пистолет с глушителем. Остальные рассыпались по дому, пытаясь найти спрятанного здесь человека.

Вошел один из бандитов:

– Внизу его нет, ребята осматривают второй этаж.

Первый повернулся к Ксении:

– Ну же, Ксения Владимировна, мы же знаем, что Иннокентий Степанов прячется у вас в доме. Мы в этом просто уверены. Скажете сами или нам для этого придется применить силу?

Включенный телевизор продолжал работать, оттуда неслись какие-то бодрые музыкальные звуки. Ксения ехидно улыбнулась:

– С чего вы взяли, что Степанов здесь живет? Да, он мой клиент, но вместе мы не проживаем. Разглашаю важную тайну: я вообще свободна. Можете искать хоть до утра.

– Ах ты сука, свободна она! Тоже мне тайна, – процедил высокий мужчина и шагнул к ней, но тут раздался звонок. Мужчина окаменел. – Ни звука, стерва!

Ксения привстала, но после этих слов упала обратно в кресло. Звонок повторился, потом послышался звук открывающейся двери.

– Ксения Владимировна, нашел мешок, – послышался Валерин голос и смолк. – Что происходит? – удивленно спросил он, когда его завели в гостиную к Каблуковой, подталкивая пистолетом. – Ксения Владимировна, кто эти люди?!

Увидев ее и высокого мужчину в маске, он замолчал. Его посадили рядом.

– Кто эти люди? Они вас не обидели? Это грабители?

Ксения отрицательно покачала головой. В гостиную вошли остальные.

– Его нет в доме, – сказал один из них высокому. Тот посмотрел на Ксению.

– Говорить будем?

– Я же сказала, – громко и четко произнесла Ксения, стараясь казаться уверенной, – здесь его нет.

Высокий без лишних разговоров ударил ее по лицу. Голова запрокинулась, из носа пошла кровь.

Валера рванулся на помощь, но с ним церемониться не стали. Он получил рукояткой пистолета по голове и свалился как подкошенный.

– Я не знаю, где Степанов, – с трудом повторила Ксения.

Высокий коротко распорядился:

– Уходим. Бабу берем с собой. Этого… – Он показал на лежащего Валеру.

– Я не пойду! – закричала Ксения и попыталась вырваться. Двое схватили ее за руки, но она продолжала вырываться и царапаться, лягаться и кричать. Третий кинулся к ней, но Валера, неподвижно лежащий на ковре, вдруг схватил его за ногу, и бандит упал.

– Ах ты… сука, – с ненавистью прохрипел он, пытаясь развернуться.

На Валеру бросился еще один, но тот неожиданно резво скинул его и резким ударом правой руки выбил у него пистолет.

– Валера, нет! – закричала Ксения.

Он замахнулся, чтобы ударить уже вскочившего бандита, но не успел. Раздался глухой выстрел. Ксения закрыла лицо руками.

Высокий кивнул своим людям:

– Увозите ее, живо, все как договаривались. Этого в багажник, потом выбросим где-нибудь.

Высокий остался один. Он просмотрел бумаги Каблуковой, которые лежали на столике. Но к их делу они не имели никакого отношения, он явно не нашел ничего интересного. Вышел из дома, аккуратно выключив везде свет и закрыв за собой дверь. Каблукову, естественно, будут активно искать. Как-никак известный адвокат. Но поиски должны начаться завтра-послезавтра, не раньше. А пока дом пуст, свет выключен, машина заперта в гараже. Подумают, уехала с утра пораньше.

Он проскочил дворами к серой «ауди», сел на сиденье рядом с водителем. Машина тронулась и поехала по направлению из города.

В «субару», направляющемся к горам, на полу лежала связанная Ксения Каблукова с залепленным скотчем ртом. На одном из поворотов джип остановился. Из багажника достали два завернутых в мешки мертвых тела, доволокли до расщелины, поросшей кустарником, и сбросили вниз.

Самое обидное, что у меня и тех, кто меня в Адлере обогнал, цели не пересекались и, кто знает, может, мы могли бы и договориться. Но тело Каблуковой было найдено, опознано и лежало в милицейском морге, а изъять его оттуда было затруднительно даже мне.

Оставалась еще вторая кандидатура. Женщина тоже была холостой и, как удалось выяснить, достаточно одинокой в плане, так сказать, нерабочего общения. Правда, она блондинка, но это поправимо, к тому же наверняка крашеная. Кроме того, она неделя как ушла в отпуск, но уезжать из Москвы не торопилась, судя по тому, что регулярно посещала свой салон. Так что ее исчезновения не сразу могли хватиться, а это для меня было очень важно.

Будете смеяться, но звали завуча, как в школьных анекдотах про Вовочку, Марьванна. Мария Ивановна Афанасьева. Она жила на улице Павла Корчагина в трехкомнатной квартире на шестом этаже сталинского дома. Я побывал там в ее отсутствие и все подготовил.

…Дверь открылась. В квартиру вошла молодая женщина. Она не глядя швырнула куртку на метровую черную статую голого амурчика. Сбросила туфли, босиком пошла в ванную. Там ее одежда беспорядочно посыпалась на пол. Она забралась под душ, несмотря на то что пару часов назад уже делала это на работе.

Переоделась в халат. Пошла на кухню. На стене висели часы. Они показывали половину седьмого вечера. Женщина посмотрела на них с некоторым сомнением. Ей, возможно, показалось, что сейчас на час-полтора меньше. И – не безосновательно.

– Привет, крысолов! Жрать небось хочешь?

Но здоровенный рыжий котяра отреагировал как-то странно. Метнулся со стола, где обычно дожидался открытия холодильника, и умчался в спальню. Женщина озадаченно поглядела ему вслед – это было необычно. Но никаких особых выводов она не сделала, а напрасно, напрасно. Просто пожала плечами и решила приготовить себе ужин. Когда она нагнулась, чтобы взять с нижней полки холодильника начатую пачку грейпфрутового сока и кусок копченой курицы, ее шею обхватила рука в черной коже, а вторая ударила рукояткой пистолета. У нее потемнело в глазах, и сознание куда-то уплыло.